Своими руками
Алина стояла у окна своей однокомнатной квартиры, наблюдая, как снег медленно укрывает двор. Квартира была небольшой, но уютной — каждый предмет здесь был выбран ею самой, каждый рубль заработан честным трудом. В шестнадцать лет она начала подрабатывать в кафе по выходным, в восемнадцать уже совмещала учебу в институте с работой менеджера в небольшой фирме. К двадцати пяти годам у неё была своя квартира, машина и стабильная работа в крупной компании.
— Самостоятельность — это единственная гарантия того, что никто не будет диктовать тебе, как жить, — всегда говорила мама. И Алина усвоила этот урок крепко.
Телефон зазвонил, прерывая размышления.
— Алиночка, ты дома? — знакомый голос Игоря заставил её улыбнуться.
Они познакомились три месяца назад на корпоративе у общих знакомых. Игорь работал ведущим программистом в IT-компании, был остроумным, внимательным, умел слушать. Что-то в нём подкупало своей искренностью.
— Дома, — ответила она. — Готовлю борщ. Хочешь зайти?
— Уже лечу! И мама просила передать тебе гостинцев из деревни.
Алина слегка поморщилась. Татьяна Васильевна всегда находила повод напомнить о себе. Впрочем, женщина была вежливой, хоть и несколько навязчивой.
Через полчаса Игорь стоял на пороге с пакетом домашних солений и широкой улыбкой.
— Мама сказала, что в городе таких огурчиков не найдёшь, — смущённо произнёс он, снимая куртку.
— Спасибо, очень мило с её стороны, — Алина взяла банку, разглядывая аккуратно наклеенную этикетку. Во всём чувствовалась рука хозяйственной женщины.
За ужином Игорь рассказывал о работе, о новом проекте, который обещал хорошую премию. Говорил увлечённо, глаза горели. Алина слушала, подперев подбородок рукой. Ей нравилось, как он умел увлекаться делом.
— А ты как дела? — спросил он, отложив вилку.
— Хорошо. На следующей неделе подписываем крупный контракт. Если всё пройдёт гладко, премия будет солидной.
— Ты такая молодец, — Игорь накрыл её руку своей. — Мне нравится, что ты самостоятельная. Не то что некоторые девчонки, которые только и ждут, когда их кто-то содержать будет.
Алина почувствовала тепло в груди. Как же здорово, когда тебя понимают.
Отношения развивались стремительно. Игорь оказался заботливым, внимательным парнем. Правда, иногда слишком прислушивался к мнению матери, но Алина списывала это на хорошее воспитание. Татьяна Васильевна поначалу держалась настороженно, но постепенно оттаивала.
— Хорошая девочка, — говорила она сыну после очередной встречи с Алиной. — Работящая, не как эти современные… только бы модно одеться да в кафе посидеть.
Через полгода Игорь сделал предложение. Свадьбу сыграли скромно, в ресторане на тридцать человек. Молодые сняли двухкомнатную квартиру недалеко от центра — пополам складывались на аренду и коммунальные.
Первые месяцы семейной жизни проходили спокойно. Алина привыкала готовить на двоих, Игорь помогал по хозяйству. По выходным они ходили в кино, встречались с друзьями. Обычная жизнь молодой семьи.
Проблемы начались с мелочей. Татьяна Васильевна стала заезжать всё чаще, каждый раз с гостинцами и советами.
— Алиночка, дорогая, а что это у вас холодильник полупустой? — говорила она, заглядывая в холодильник без спроса. — Игорёк с детства привык к хорошему питанию.
— Мы ещё не успели в магазин сходить, — оправдывалась Алина, мысленно подсчитывая, что холодильник забит продуктами.
— А я вот принесла домашней сметанки, творожка. В магазине сейчас одна химия. — Татьяна Васильевна хлопотала на кухне, перекладывая продукты, перемывая посуду. — Игорёк, ты бы объяснил жене, что мужчину нужно кормить как следует.
Игорь смущённо улыбался, ничего не отвечая. Алина сжимала зубы и молчала. Конфликтовать с семьёй мужа не хотелось.
Постепенно визиты свекрови стали напоминать инспекции. Татьяна Васильевна проверяла чистоту в квартире, содержимое холодильника, интересовалась планами молодых на выходные.
— А когда вы детей планируете? — спросила она однажды прямо за обеденным столом. — Игорьку уже двадцать восемь, пора бы уже.
— Мы пока не готовы, — осторожно ответила Алина. — Хотим сначала квартиру купить, материально укрепиться.
— Ой, да что там укрепляться! — махнула рукой Татьяна Васильевна. — Как-нибудь проживём. Главное — детей не откладывать. А то потом всю жизнь жалеть будете.
Игорь кивал, поддакивая матери. Алина чувствовала, как в груди закипает раздражение. Неужели у неё нет права голоса даже в таких вопросах?
Настоящий скандал разгорелся через год после свадьбы. Татьяна Васильевна пришла с серьёзным лицом и объявила:
— Дети, у меня к вам разговор. Я тут посчитала… пенсии совсем не хватает. Продукты подорожали, лекарства дорожают. А тут ещё крыша на даче потекла, нужно ремонт делать.
Алина насторожилась. Что-то подсказывало ей, что разговор будет неприятным.
— Мама, а в чём дело? — спросил Игорь, отрываясь от ноутбука.
— В том деле, сынок, что пора бы вам, молодым, о старших позаботиться. Я же вас растила, воспитывала, всё лучшее отдавала. Теперь моя очередь помощи ждать.
— Конечно, мама, — заспешил Игорь. — Мы поможем, сколько нужно?
— Да тысяч пятнадцать в месяц хватило бы. Ну, может, двадцать, если дача тоже требует вложений.
Алина поперхнулась чаем. Двадцать тысяч в месяц? Это же половина её зарплаты!
— Татьяна Васильевна, — начала она осторожно, — но ведь это довольно большая сумма…
— А что тут большого? — перебила свекровь, и в голосе её прозвучали холодные нотки. — Вы молодые, зарабатываете хорошо. Ты, Алиночка, в приличной компании работаешь, премии получаешь. Игорёк тоже не бедствует. А я одна, старая, больная.
— Но мама, — вмешался Игорь, — мы же сами снимаем квартиру, кредит за машину платим…
— Ну и что? — Татьяна Васильевна посмотрела на сына строго. — Я тебя двадцать восемь лет растила, всё лучшее отдавала. На отдых не ездила, красивые вещи не покупала — всё тебе, сыночек. А теперь что, мне на улице помирать?
Алина чувствовала, как её захлёстывает волна возмущения. Эмоциональный шантаж в чистом виде!
— Татьяна Васильевна, — сказала она твёрдо, — никто не говорит о том, чтобы вы бедствовали. Но двадцать тысяч в месяц — это действительно много. Может, начнём с меньшей суммы?
— Ах вот как! — вскинулась свекровь. — Значит, на себя, любимую, денег не жалко, а на свекровь — жалко? Вот и видно, кто в этой семье главный!
— Мама, не надо, — попытался успокоить её Игорь, но голос его был неуверенным.
— Да нет, пусть скажет! — Татьяна Васильевна сверлила Алину взглядом. — Я вижу, как она на меня смотрит. Думает, мешаю ей жить красиво. А между прочим, это МОЙ сын, и я имею право на его заботу!
— Конечно, имеете, — Алина старалась говорить спокойно. — Но забота не должна превращаться в финансовые требования. Мы можем помочь продуктами, лекарствами, но постоянно выделять такую сумму…
— Значит, не можете! — перебила Татьяна Васильевна. — Ясно. Игорёк, ты видишь, что твоя жена о матери думает? Для неё деньги важнее семьи!
Игорь метался взглядом между матерью и женой, явно не зная, что сказать.
— Мам, может, правда начнём с меньшей суммы? — пробормотал он наконец.
— Вот и видно, кто тебе дороже! — вскричала Татьяна Васильевна, хватаясь за сердце. — Всю жизнь для тебя жила, а теперь… Ладно, я поняла. Помру в нищете — значит, такая судьба.
С этими словами она схватила сумочку и направилась к выходу, громко хлопнув дверью.
В квартире повисла тягостная тишина.
— Зачем ты её расстроила? — первым нарушил молчание Игорь. — Она же старый человек, больная…
— Игорь, ты серьёзно? — Алина не могла поверить своим ушам. — Она требует от нас двадцать тысяч в месяц! Это же эмоциональный шантаж!
— Но она же мать! Она меня растила, всё для меня делала…
— И за это теперь мы должны всю жизнь ей платить? — Алина чувствовала, как голос её повышается. — Игорь, мы молодая семья, у нас свои планы, свои потребности!
— А что тут такого — помочь матери? Мы же не бедствуем!
— Помочь — это одно. А содержать — совсем другое. Ты понимаешь разницу?
Игорь отвернулся к окну.
— Она всю жизнь работала, пенсия маленькая…
— Тогда пусть она оформит социальные льготы, субсидии. Есть же официальные способы помощи!
— Алина, ну зачем ты так? — Игорь обернулся, и в глазах его Алина увидела упрёк. — Неужели тебе жалко денег на мою мать?
— Мне жалко наше будущее! — выпалила Алина. — Мы хотели квартиру покупать, детей планировать. А теперь что — всё отложить ради твоей мамы?
— Ну и что? Подождём пару лет…
— Пару лет? — Алина засмеялась горько. — Игорь, ты наивный! Это навсегда. Сначала крыша на даче, потом ещё что-нибудь. Твоя мама просто решила, что мы — её пенсионный фонд!
— Не говори так о моей матери!
— А как говорить? По правде? — Алина почувствовала, что больше не может сдерживаться. — Твоя мать — манипулятор! Она давит на жалость, шантажирует болезнями, вызывает чувство вины. И ты, как маленький мальчик, ведёшься на эти уловки!
— Алина! — Игорь побледнел. — Как ты можешь так говорить?
— Потому что это правда! — крикнула она. — И знаешь что? Я работаю с шестнадцати лет! Каждый рубль заработала своими руками! И не позволю никому диктовать мне, как тратить МОИ деньги!
— Наши деньги, — поправил Игорь тихо.
— Мои! — отрезала Алина. — Потому что я их зарабатываю своим трудом. И имею право решать, на что их тратить!
Игорь молчал, глядя в пол. Алина чувствовала, как в груди бушует ураган эмоций — обида, гнев, разочарование.
— Ты знаешь, что самое страшное? — сказала она тише. — Не то, что твоя мать требует деньги. А то, что ты не можешь мне сказать одного простого слова: «нет». Ты не можешь защитить свою жену от её манипуляций.
— Она же мать… — пробормотал Игорь.
— А я кто? Чужая тётя? — Алина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Я твоя жена! Я имею право на защиту и поддержку!
— Алина, не драматизируй…
— Не драматизирую? — она горько рассмеялась. — Игорь, неужели ты не понимаешь? Если мы сейчас согласимся, это будет только начало. Завтра она придёт с новыми требованиями. Послезавтра — с ещё большими. И всё это под соусом «я же мать, я всю жизнь для тебя жила».
— Может, ты права, — вздохнул Игорь. — Но что делать? Она же действительно одна, пенсия маленькая…
— Помогать по-человечески! — Алина села рядом с мужем, взяла его за руки. — Продукты привозить, лекарства покупать, по дому помочь. Но не содержать полностью! У нас своя жизнь, свои планы!
Игорь кивнул, но в глазах его читалась растерянность.
На следующий день Татьяна Васильевна появилась снова. На этот раз она принесла с собой блокнот с расчётами.
— Я тут всё подсчитала, — начала она без предисловий, раскладывая на столе списки. — Продукты — восемь тысяч в месяц. Лекарства — три тысячи. Коммунальные — четыре тысячи. Ремонт дачи — пять тысяч. Итого двадцать тысяч. Всё честно, по чекам.
Алина взглянула на аккуратные столбики цифр и почувствовала, как внутри всё сжалось от возмущения. Расчёты были составлены так, словно они — её личные спонсоры.
— Татьяна Васильевна, — начала она как можно спокойнее, — мы готовы помогать, но не в таком объёме.
— А в каком объёме, позвольте спросить? — свекровь сощурилась.
— Мы можем выделить пять тысяч в месяц. И то не постоянно, а по мере возможности.
— Пять тысяч? — Татьяна Васильевна всплеснула руками. — Да на что я буду жить на пять тысяч? Это же издевательство какое-то!
— Это не издевательство, а помощь, — твёрдо сказала Алина. — Мы не обязаны вас содержать.
— Не обязаны? — голос свекрови стал опасно тихим. — А кто обязан, позвольте спросить? Государство? Соседи? Или вы считаете, что дети не должны заботиться о родителях?
— Должны. Но в разумных пределах.
— Разумных? — Татьяна Васильевна встала, и вся её фигура выражала праведный гнев. — А что разумного в том, что вы на себя тратите не считая, а на мать мужа — жалко? Вот эти ваши кофточки дорогие, сумочки брендовые — это разумно? А помочь старому человеку — неразумно?
— Татьяна Васильевна, — Алина почувствовала, как терпение её лопается, — мои кофточки и сумочки я покупаю на деньги, которые зарабатываю сама! С шестнадцати лет! Никто мне их не дарил и не был обязан покупать!
— Ах вот оно что! — свекровь торжествующе кивнула. — Значит, всё дело в деньгах! Заработала, значит, имею право! А семья, значит, ничего не значит!
— Семья — это когда все друг друга уважают и поддерживают! — не выдержала Алина. — А не когда одни требуют, а другие обязаны отдавать!
— Игорёк! — воззвала Татьяна Васильевна к сыну, который всё это время молчал, уткнувшись в телефон. — Ты слышишь, что твоя жена говорит? Она считает, что помощь матери — это требование!
Игорь поднял глаза, и Алина увидела в них усталость и растерянность.
— Мам, может, правда начнём с меньшей суммы? — сказал он неуверенно.
— Меньшей? — Татьяна Васильевна схватилась за сердце. — Сынок, ты хочешь, чтобы я голодала? Чтобы не лечилась? Чтобы на даче крыша рухнула?
— Не хочу, конечно…
— Тогда что же? — настаивала она. — Неужели тебе жена дороже матери?
Игорь промолчал, но его молчание было красноречивее любых слов.
— Понятно, — с горечью произнесла Татьяна Васильевна. — Ну что ж, будем считать, что я своего сына потеряла. Думала, вырастила порядочного человека, а получается…
— Мама, не говори так, — пробормотал Игорь.
— А как говорить? По правде? — свекровь собирала свои бумаги. — Ладно, поняла я всё. Чужие люди дороже родной матери стали. Ну и живите, как знаете. А я как-нибудь сама выкручусь.
Она направилась к выходу, но у двери обернулась:
— Только помни, Игорёк: мать у тебя одна. А жёнок может быть много.
Дверь хлопнула. В квартире повисла тишина.
— Ну вот, — сказал наконец Игорь. — Довольна?
— Довольна чем? — не поняла Алина.
— Тем, что разрушила мои отношения с матерью.
— Я? — Алина не могла поверить своим ушам. — Игорь, ты серьёзно считаешь, что это я виновата?
— А кто же ещё? — он повернулся к ней, и в глазах его она увидела обвинение. — Могла бы согласиться, пойти навстречу. Нет ведь, принципы важнее!
— Принципы? — Алина почувствовала, как внутри неё что-то обрывается. — Игорь, речь идёт не о принципах. Речь идёт о том, что твоя мать пытается нас контролировать через деньги!
— Контролировать? Да она просто помощи просит!
— Требует! — поправила Алина. — И угрожает, что если не дадим, то она нас всех проклянёт и откажется от сына!
— Ну и что в этом страшного? Она же действительно нуждается!
— В двадцати тысячах в месяц? — Алина рассмеялась истерично. — Игорь, на эти деньги можно спокойно жить! А у неё есть пенсия, есть дача, которую можно продать, если так нужны деньги!
— Дачу продать? — Игорь посмотрел на неё с ужасом. — Это же семейное гнездо! Там мой отец похоронен!
— Отец похоронен на кладбище, а не на даче, — устало сказала Алина. — Игорь, ты не понимаешь самого главного. Если мы сейчас согласимся, то никогда не сможем сказать «нет». Никогда! У нас не будет своей жизни, своих планов, своих детей!
— Почему не будет? Просто подождём пару лет…
— Игорь, — Алина села на диван, чувствуя, как из неё уходят силы. — Мне тридцать лет. Через пару лет мне будет тридцать два. А детей рожать после тридцати пяти уже сложнее. Ты хочешь, чтобы я отложила материнство ради твоей мамы?
— Не драматизируй…
— Я не драматизирую! — крикнула Алина. — Я говорю правду! Твоя мать ведёт себя как эгоистка! Она не думает о нашем будущем, о наших планах! Ей важно только одно — чтобы её содержали!
— Она не эгоистка! Она просто старая и больная!
— Она манипулятор! — Алина встала и начала ходить по комнате. — Игорь, неужели ты не видишь? Каждый раз, когда мы пытаемся возразить, она начинает давить на жалость! «Я больная», «я старая», «я умру», «я всю жизнь для тебя жила»! Это же классический эмоциональный шантаж!
— Может, она и правда больная?
— Тогда пусть лечится! За счёт государства, за счёт страховки! А не за наш счёт!
Игорь молчал, глядя в пол.
— Ты знаешь, что самое обидное? — продолжала Алина тише. — Я готова помогать. Продуктами, лекарствами, делами по дому. Но не хочу, чтобы меня считали дойной коровой!
— Никто тебя так не считает…
— Твоя мать — считает! — перебила его Алина. — Она составила смету наших расходов на неё! Как будто мы её личные спонсоры!
— Алина, ну хватит уже! — взорвался наконец Игорь. — Ты всё преувеличиваешь! Мать просто помощи просит!
— Требует! — исправила Алина. — И знаешь что? Я устала это обсуждать. Хочешь помогать маме — помогай. Из своих денег. А я свои заработала сама и сама буду решать, на что их тратить!
— Значит, так? — Игорь встал и посмотрел на неё холодно. — Каждый сам за себя?
— А как иначе? — Алина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Ты же не можешь защитить меня от притязаний твоей матери! Значит, буду защищаться сама!
— Хорошо, — кивнул Игорь. — Тогда и жить будем отдельно. Каждый сам за себя.
Эти слова повисли в воздухе, как приговор.
Через неделю Алина подала на развод. Она переехала в свою старую однокомнатную квартиру, которую так и не продала. Игорь не стал препятствовать разводу, даже раздела имущества не требовал.
— Может, подумаешь ещё? — спросил он в последний раз, когда они встретились в ЗАГСе.
— О чём думать? — Алина посмотрела на него спокойно. — О том, чтобы всю жизнь содержать твою маму? Нет, спасибо.
— Она же не виновата, что осталась одна…
— Игорь, — Алина вздохнула, — пойми наконец: дело не в том, виновата она или нет. Дело в том, что ты не можешь сказать ей «нет». А я не могу жить с человеком, который не может защитить свою семью.
— Я защищал…
— Ты молчал, — перебила его Алина. — Когда твоя мать требовала от меня денег, ты молчал. Когда она обвиняла меня в жадности, ты молчал. Когда она устраивала эмоциональные сцены, ты молчал. Это не защита, Игорь. Это предательство.
Игорь опустил голову.
— Может, ты права, — сказал он тихо. — Но я не знаю, как по-другому…
— Вот именно, — грустно улыбнулась Алина. — Не знаешь. И научиться не хочешь.
Они расстались мирно, без скандалов и взаимных обвинений. Игорь остался жить с матерью, Алина вернулась к своей прежней жизни.
Прошёл год. Алина получила повышение на работе, купила новую машину, записалась на курсы английского. Жизнь налаживалась, но иногда по вечерам накатывала грусть. Не о потерянном браке — о том, что так и не нашла человека, который понимал бы простую истину: любовь не измеряется деньгами, а семья строится на взаимном уважении, а не на финансовых обязательствах.
Однажды вечером, возвращаясь с работы, она встретила в подъезде Игоря. Он выглядел усталым, постаревшим.
— Привет, — сказал он неуверенно. — Как дела?
— Нормально, — ответила Алина. — А ты как?
— Да так… — он помялся. — Слушай, а можно с тобой поговорить?
Они поднялись к ней. Игорь долго молчал, вертя в руках кружку с чаем.
— Ты была права, — сказал он наконец. — Насчёт мамы. Она… она действительно не умеет останавливаться.
— Что случилось? — Алина почувствовала что-то вроде сочувствия к бывшему мужу.
— Да всё то же. Сначала двадцать тысяч было мало — нужно тридцать. Потом тридцати не хватило — нужно сорок. А на прошлой неделе она заявила, что хочет новую мебель купить и мне нужно кредит взять.
— И ты взял?
— Нет, — Игорь покачал головой. — Впервые в жизни сказал «нет». Знаешь, что она ответила? Что я такой же эгоист, как моя бывшая жена.
Алина усмехнулась:
— Значит, я плохо на тебя повлияла.
— Наоборот, — Игорь посмотрел на неё серьёзно. — Ты показала мне, что такое настоящая самостоятельность. Что значит отвечать за свою жизнь.
— И что теперь?
— Теперь мама на меня не разговаривает, — грустно улыбнулся Игорь. — Говорит, что я её предал. А я думаю… может, это и к лучшему. Может, пора действительно научиться жить своей головой.
Алина налила ему ещё чаю.
— Знаешь, Игорь, я не злюсь на тебя. И на твою маму тоже. Она просто такая… привыкла быть в центре внимания, привыкла, что ради неё все готовы жертвовать. А ты привык уступать, чтобы не расстраивать её.
— Привык, — кивнул Игорь. — Только теперь понимаю, что это не любовь была, а страх. Страх конфликта, страх расстроить, страх быть плохим сыном.
— А настоящая любовь — это когда можешь сказать правду, даже если она неприятная, — задумчиво произнесла Алина. — Когда заботишься о человеке, но не позволяешь ему садиться себе на шею.
— Да… — Игорь замолчал, потом добавил: — Алина, а можно… можно я буду иногда заходить? Просто поговорить? Мне не хватает нормального человеческого общения.
— Можно, — улыбнулась Алина. — Но только как друзья. Назад дороги нет.
— Понимаю, — кивнул он. — И не прошу. Просто… спасибо, что научила меня говорить «нет».
После его ухода Алина долго сидела у окна, глядя на вечерний город. Она думала о том, как важно уметь защищать свои границы, как важно не терять себя ради чужих прихотей. Её мама была права: самостоятельность — это единственная гарантия свободы.
Квартира была тихой, но не пустой. В ней чувствовалось присутствие хозяйки — сильной, независимой женщины, которая умела постоять за себя. На стене висел диплом о высшем образовании, на полке стояли книги по саморазвитию, в шкафу висели костюмы, купленные на заработанные деньги.
Всё это было её. Заработанное честным трудом, выстраданное, завоёванное. И никто не имел права диктовать ей, как этим распоряжаться.
Алина подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Красивая, умная, успешная женщина тридцати лет. У неё впереди была целая жизнь, полная возможностей. И она проживёт её так, как считает нужным. Своими руками.
Телефон зазвонил. На экране высветилось незнакомое имя — Андрей, коллега из нового проекта. Приятный, умный мужчина, который относился к ней как к равной, который ценил её профессионализм и никогда не намекал на то, что женщина должна кому-то что-то.
— Алина, привет, — послышался его голос. — Не занята? Хотел пригласить на выставку современного искусства. Говорят, очень интересная экспозиция.
— С удовольствием, — ответила Алина, и впервые за долгое время почувствовала, как внутри разливается тепло.
Может быть, жизнь только начинается. Может быть, впереди её ждёт тот человек, который поймёт простую истину: настоящая любовь — это когда двое самодостаточных людей выбирают быть вместе, а не когда один паразитирует на другом.
Алина взяла сумочку — ту самую, красивую, купленную на собственные деньги — и направилась к двери. У неё была своя жизнь, построенная своими руками. И она не позволит никому её разрушить.
За окном уже стемнело, но впереди светились огни города — большого, полного возможностей мира, в котором есть место для сильных, самостоятельных людей. Людей, которые умеют ценить себя и не позволяют другим себя использовать.
Алина шагнула в этот мир уверенно, с поднятой головой. Она знала себе цену. И это знание было дороже любых денег.
