— Ты это видела?! Она опять трогала мои кастрюли! — Ольга швырнула тряпку в раковину и вцепилась в волосы. — Честное слово, Боря, я либо сейчас уйду сама, либо выгоню твою мать в окно.
— Оля, ну перестань… — Борис зевнул и вяло почесал грудь. — Что опять случилось?
Ольга развернулась к нему с таким взглядом, что даже кот Матвей сиганул со стула и юркнул под диван.
— Что случилось?! Она пришла, как налоговый инспектор в “чёрную” бухгалтерию! Заглянула в шкафы, понюхала тряпку на кухне и спросила: “А вы в этом спите? Или у вас нормальное бельё есть?” — голос Ольги дрогнул от злости. — Борис, она мне дышать не даёт!
— Ну мама просто волнуется… — Борис попытался улыбнуться, но тут же осёкся под её взглядом. — Ладно, ладно. Поговорю с ней.
— Поговорю с ней… — передразнила Ольга. — Да ты третий год “разговариваешь”. Только она всё чаще приходит и всё глубже лезет в наш дом.
Ольга чувствовала, как от напряжения стучит в висках. Честно говоря, она и сама не заметила, как за эти три года их семейное гнёздышко превратилось в филиал психиатрической клиники с Галины Петровны в роли главврача.
Первый год Ольга терпела. Ну подумаешь, свекровь любит засовывать нос в чужие дела. Потом начала кусаться. А теперь… Теперь она всерьёз рассматривала вариант уехать к маме в Ярославль. На недельку. Или на лето. Или навсегда.
«Я не для того замуж выходила, чтобы жить под микроскопом» — подумала она и с шумом открыла холодильник.
И, как назло, на верхней полке стояла та самая кастрюля, которую сегодня трогала Галина Петровна. В ней был недоеденный борщ, сваренный “по рецепту мамы” (в переводе на нормальный — слишком кислый и пересоленный).
— Она ещё и соль добавила! — Ольга ткнула ложкой в мутную жидкость и нахмурилась. — Боря, ты в курсе, что твоя мама считает меня не способной сварить суп?
— Может, она просто хотела помочь, — пробормотал Борис и уставился в телефон, как в спасательный круг.
— Помочь? Это знаешь как если хирург “поможет” своему коллеге, подсыпав в шприц уксус! — голос Ольги дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Я ей не ассистентка. Это мой дом. И я имею право в нём командовать.
Борис встал, подошёл и неуклюже обнял жену за плечи.
— Ну давай без драмы. Мамина помощь… это просто… Мамина помощь.
— Да твою мамину помощь надо заносить в список стихийных бедствий! — Ольга вывернулась из его объятий и зашагала по кухне. — Я устала быть “невесткой в аренду”, которой постоянно указывают, как жить.
Тут в коридоре раздался звонок.
— Ну вот, началось… — простонала Ольга.
— Может, курьер? — с надеждой сказал Борис.
— Ага. Курьер с ревизией по тёщиному заданию.
Она подошла к двери и, глянув в глазок, чуть не присвистнула.
— Сюрприз! Твоя мама. С пакетами.
— Вот чёрт… — Борис схватился за голову. — Оля, веди себя спокойно.
— Спокойно? — Ольга зло дернула дверь. — Это я-то спокойно?
На пороге стояла Галина Петровна — в нарядном плаще цвета морской волны и с таким выражением лица, будто она спасла этот дом от чумы.
— Здравствуйте, дети. Вот привезла вам кое-что из деревни. Натуральное! Не то что ваши химические полуфабрикаты, — она прошла внутрь, не дожидаясь приглашения. — А ты чего такая? Устала, да? Ну так кто ж тебя заставляет работать? Женщина должна дома сидеть, уют создавать.
— Женщина должна сидеть там, где ей комфортно, — резко ответила Ольга. — И желательно без гостей, которые считают себя хозяйками.
Борис попытался вставить слово:
— Мам, ну не начинай…
Но Галина Петровна уже развязала пакет и выложила на стол куриные яйца, банки с соленьями и какой-то подозрительный свёрток.
— Вот, возьми. Это курочка. Настоящая. Вы же не едите нормальной еды.
— Спасибо, — Ольга натянула улыбку. — Мы как-нибудь сами решим, чем питаться.
Галина Петровна фыркнула и села на стул.
— Олечка, я ведь добра тебе желаю. Посмотри на руки — разве так моют полы? Кожа сохнет. А прическа? Женщина должна быть как конфетка. А у тебя волосы, как пакля.
Ольга почувствовала, как к горлу подступает горячий ком. Но она знала — сейчас или никогда.
— Галина Петровна, вы замечали, что мы с Борей взрослые люди? — сказала она, стараясь говорить ровно. — И у нас свой дом, свои привычки и правила.
— Так я же вам помогаю! — вскинулась свекровь. — Своих детей у вас нет, работы — куча. Дом в запустении. Я одна стараюсь вас спасти!
— От чего спасти? — голос Ольги сорвался. — От счастья? От покоя? Вы вторгаетесь в нашу жизнь, будто у вас есть на это право!
— Оля… — тихо сказал Борис. — Может, хватит?
— Нет, Боря! — она подняла руку, останавливая его. — Я больше не могу молчать. Если вы, Галина Петровна, не перестанете указывать мне, как жить, я просто уйду. Или попрошу вас больше не приходить.
В кухне повисла звенящая тишина.
— Ах вот как… — Галина Петровна медленно поднялась. — Значит, сын выбрал эту… эмансипе, вместо матери?
— Мама, — тихо сказал Борис, — я выбрал жену. И я с ней согласен.
Галина Петровна побледнела. Глаза налились слезами, но она сдержалась.
— Хорошо. Я поняла. Вы живите, как знаете. А я… я вам мешать не буду.
И с этими словами она резко развернулась и вышла, громко хлопнув дверью.
Ольга стояла посреди кухни, чувствуя, как уходит напряжение. Борис подошёл и обнял её.
— Ну, ты сегодня прям героиня боевика, — улыбнулся он. — Я даже немного боюсь.
— Бояться надо не меня, а свою маму. Она ещё даст о себе знать.
Они оба рассмеялись, но в глазах Ольги всё ещё стояла тревога.
«Это только начало. Но я не отступлю» — подумала она.
— Боря, она с ума сошла! — Ольга влетела в комнату, размахивая телефоном. — Ты слышал, что твоя мама только что сказала?!
Борис лениво оторвался от ноутбука и виновато хмыкнул.
— Опять? Что на этот раз?
— Она звонила и заявила: “Оля, ты ещё слишком молода, чтобы понимать, как держать мужчину. Хочешь совет — слушай. Хочешь остаться одна — делай по-своему.” Ты это слышишь?! — Ольга едва не бросила телефон на диван. — Да она считает, что я тут держу тебя на цепи и кормлю одним дошираком!
— Ну она просто переживает… — пробормотал Борис, явно стараясь уйти в работу.
— Переживает?! — голос Ольги дрогнул. — Переживать — это когда звонишь и спрашиваешь: “Как дела?” А не когда учишь меня, как бельё стирать и какой суп варить, чтобы мужик не сбежал!
Борис вздохнул. Он знал, что Оля на грани. После вчерашнего ухода матери он надеялся, что буря стихнет. Но Галина Петровна, видимо, считала иначе.
Ольга подошла к окну и резко дёрнула шнур жалюзи. За стеклом было пасмурно, как и у неё на душе.
— Я не для того жила с родителями до двадцати пяти, чтобы теперь жить с твоей мамой по телефону.
— Так… — Борис осторожно отставил ноутбук и поднялся. — Давай без громких слов. Она ведь тоже человек.
— Да. Человек-ураган. Врывается, всё переворачивает, и уходит, — с горечью усмехнулась Ольга. — И ты всё это время просто стоишь в стороне.
— Я не стою! — повысил голос Борис. — Ты думаешь, мне приятно быть между двух огней? Оля, она мать!
— А я кто? Служанка? Сожительница? Невестка в аренду?! — глаза Ольги блестели. — Ты три года смотришь, как она меня унижает, и каждый раз мямлишь: “Ну, она же мама…”
Борис нахмурился и шагнул к жене:
— Если ты думаешь, что мне легко, то ошибаешься. Я пытаюсь быть и сыном, и мужем. Но ты с ней как кошка с собакой!
— А может, потому что я защищаю себя, а ты — нет? — зло бросила Ольга.
Тут раздался звонок в дверь.
— Только не говори мне… — простонала Ольга.
— Мама, — тихо сказал Борис, посмотрев в глазок. — Опять.
— Прекрасно! — Ольга вскинула руки. — Иди открывай, супермен.
Галина Петровна влетела в квартиру, как прокурор на заседание суда. В руке — папка с бумагами.
— Здравствуйте, дети. Мы должны серьёзно поговорить.
— Мама, это не лучший момент… — начал Борис, но мать осекла его взглядом.
— Это момент, когда я больше не могу смотреть, как мой сын живёт в хаосе. Ольга, я не хотела этого говорить… но ты плохая хозяйка. Боря похудел, дом запущен, детей нет. Что ты вообще делаешь в этом браке?
— Галина Петровна… — Ольга напряглась, но голос всё же дрогнул. — Вы сейчас всерьёз хотите со мной это обсуждать?
— Да. И вот, я даже договор составила. — Галина Петровна хлопнула папкой по столу. — Здесь прописано, как нужно вести быт, чем кормить Борю, когда рожать ребёнка. Если ты не справляешься — я могу помочь. Поживу у вас, наведу порядок.
— ПОЖИВЁТЕ?! — Ольга закашлялась от смеха, который срывался в истерику. — То есть теперь вы официально заявляете, что хотите жить с нами?
— Это необходимость. Вы не справляетесь.
— А может, это вы не справляетесь с тем, что ваш сын вырос и выбрал себе жену? — резко сказала Ольга. — Галина Петровна, вы влезли во всё: в нашу кухню, в наши шкафы, в наши ссоры… Теперь хотите влезть в наш брак?
— Я хочу его спасти! — крикнула Галина Петровна. — Если ты не можешь дать ему нормальную семью, то пусть я сделаю это за тебя!
— Хватит! — рявкнул Борис так, что обе женщины замолчали. — Мама, ты зашла слишком далеко. Это мой дом. И моя семья. И я не дам тебе её разрушить.
Галина Петровна побледнела, как мел.
— Боря… ты выбираешь её?
— Я выбираю жену. Потому что люблю её.
— Она тебя настроила против меня… — сдавленно прошептала свекровь.
— Нет. Ты сама это сделала, — твёрдо сказал Борис.
Галина Петровна схватила свою папку и молча направилась к двери. Уже на пороге она обернулась:
— Запомни, Оля. Мужчины не остаются с женщинами, которые не уважают их матерей.
— Может, они не остаются с матерями, которые не уважают их жен, — спокойно парировала Ольга.
Дверь захлопнулась. В квартире повисла тишина.
Ольга села на диван, вытирая глаза.
— Боря… ты правда это сказал?
Он кивнул, опускаясь рядом.
— Я сказал. Потому что это правда. И потому что я больше не хочу жить между вами.
Они сидели молча, слушая, как за окном накрапывает дождь. Впереди была буря — они оба это знали. Но впервые за три года Ольга чувствовала, что они с Борисом наконец стали одной командой.
— Ты понимаешь, она меня просто игнорирует! — Ольга металась по кухне, сжимая кружку с остывшим чаем. — Неделю тишины, и тут как снег на голову — приезжает с твоей тёткой, с пакетом пирожков и глазами, полными укоров.
— Я знаю… — Борис устало провёл рукой по лицу. — Мама вчера звонила. Устроила мне допрос: “Ну что, твоя эта… перестала ныть?”
— Моя эта?! — Ольга вскинула брови. — Она даже имя моё стесняется произнести?
Борис виновато пожал плечами.
— Она решила собрать семейный “совет старейшин”. Мол, раз ты не справляешься — мы с родственниками всё решим.
— Совет старейшин… — Ольга нервно рассмеялась. — Прекрасно. Может, им сразу в ЗАГС пойти и подать на развод за нас?
— Оля… — Борис подошёл ближе и осторожно коснулся её руки. — Я с тобой. Я сказал ей это и повторю при всех.
Но сердце Ольги сжималось. Она знала, что впереди — бой. И что этой встречи не избежать.
“Совет старейшин” собрался в субботу. На кухне сидели Галина Петровна, тётя Лида и дядя Витя с выражением лиц, как у прокуроров в Верховном суде. Борис стоял у стены, как ученик на ковре, а Ольга — напротив, выпрямив спину, сдерживая дрожь.
— Мы тут с Галей подумали… — начала тётя Лида, поглаживая сумку на коленях. — Вам нужен перерыв. Ты, Боря, приедешь к матери, она тебя откормит, приведёт в чувство. Оля пока подумает о своём поведении.
— То есть вы хотите нас развести? — голос Ольги дрогнул, но взгляд оставался твёрдым.
— Да не развести, а спасти семью! — вскинулась Галина Петровна. — Ты сама толкаешь Борю в пропасть. Ты не хозяйка, не жена, а какая-то… карьеристка!
— Карьеристка?! — Ольга резко выдохнула. — Да я вкалываю, как лошадь, чтобы мы могли себе позволить нормальную жизнь! А вы всё ещё живёте в мире, где жена — это бесплатная кухарка и уборщица!
— Ты с ней как разговариваешь?! — дядя Витя стукнул кулаком по столу.
— Как с человеком, который лезет в мою семью! — рявкнула Ольга. — Может, хватит?!
Галина Петровна встала.
— Значит так, Боря. Я мать. Я тебя родила и вырастила. И если ты сейчас не уйдёшь со мной, можешь считать — ты больше мне не сын.
В комнате повисла тишина. Тётя и дядя ахнули. Ольга замерла.
Борис медленно поднял глаза на мать.
— Мам. — Голос его был тихим, но жёстким. — Если я уйду с тобой, то я не мужчина. Я предам женщину, которую люблю.
— Ты серьёзно?! — Галина Петровна задохнулась. — Ради этой… этой…
— Ради жены. Моей жены. — Он подошёл к Ольге и взял её за руку. — Я выбрал её три года назад. И выбираю сейчас.
Галина Петровна всхлипнула.
— Ты не понимаешь, она тебя уничтожит…
— Нет. Ты уничтожаешь нас.
Мать схватила сумку и рванула к двери.
— Запомните оба: я вас предупреждала. Когда ты, Боря, останешься без семьи и без всего, не приходи ко мне.
— Хорошо, мама, — спокойно сказал он. — Но когда вы останетесь одна — тоже не стучитесь.
Дверь хлопнула так, что дрогнули стекла. В квартире наступила тишина.
Ольга обессиленно села на стул.
— Ты уверен?.. — прошептала она.
— Более чем. — Борис накрыл её руки своими. — Мы больше никому не позволим разрушать наш дом.
Впервые за всё время она улыбнулась — устало, но искренне. И вдруг поняла: она больше не боится.
