Владимир смотрел на жену, выискивая в ее глазах хоть каплю понимания. Не нашел.
— Мама твоя купила квартиру, а кредит за нее должны платить мы? С какого перепуга? — спросила Оля у мужа, швырнув на кухонный стол бумаги из банка.
— Послушай, там ситуация сложнее, чем кажется, — начал он, поправляя очки на переносице жестом, который появлялся у него только в моменты крайнего волнения.
— Куда уж сложнее? — Оля фыркнула, скрестив руки на груди. — Твоя мать, которая, на минуточку, директор компании с тремя филиалами, внезапно решила, что молодая семья с полуторагодовалым ребенком и зарплатой в четыре раза меньше ее собственной должна оплачивать ее ипотеку?
На самом деле, Ольга уже знала, что мотивы Татьяны Георгиевны были далеки от простого желания сэкономить. Интуиция подсказывала ей, что тут скрывался очередной хитроумный план свекрови по контролю над их жизнью. За пять лет брака Оля научилась распознавать эти манипуляции с первого взгляда, как опытный сапер — мины на поле.
— Мама хочет помочь нам с жильем, — сказал Владимир.
— Заставляя нас платить за ее квартиру? Гениально просто! — Оля театрально всплеснула руками. — Знаешь, что? Я позвоню ей сама и все выясню.
Оля схватила телефон, но муж перехватил ее руку:
— Не надо. Я сам с ней поговорю.
— Нет уж, хватит этих ваших разговоров без меня. Каждый раз, когда вы общаетесь наедине, я потом разгребаю последствия.
Татьяна Георгиевна восседала за письменным столом в своем кабинете, как королева на троне. Ее безупречно уложенные волосы, строгий костюм цвета слоновой кости и осанка балерины резко контрастировали с общей атмосферой комнаты, заваленной папками и документами.
— Ольга, дорогая, — произнесла она, когда невестка без стука влетела в кабинет. — Я занята, если ты не заметила.
— Заметила, — отрезала Оля. — И все же прошу пять минут вашего драгоценного времени.
Владимир маячил за спиной жены, нервно потирая шею.
— Мама, нам нужно прояснить ситуацию с квартирой.
Татьяна Георгиевна вздохнула, сняла очки и положила их на стол.
— Я так понимаю, вы получили документы из банка, — она улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз. — Это формальность.
— Формальность? — переспросила Оля. — По-вашему, ежемесячный платеж в сорок тысяч — это формальность?
— Оля, ты как всегда драматизируешь, — Татьяна Георгиевна посмотрела на сына. — Володя, объясни жене, что я делаю это для вас. Квартира через пятнадцать лет будет вашей.
— Через пятнадцать лет? — голос Ольги поднялся на октаву выше. — А до этого мы должны платить за нее, но жить там не можем?
— Временно не можете, — уточнила свекровь. — Я ее сдаю, чтобы частично покрыть платежи. Остальное — ваша ответственность. Это инвестиция в ваше будущее.
— Инвестиция, которую мы не просили, — Оля повернулась к мужу. — Ты знал об этом?
Владимир смотрел в пол, избегая взгляда жены.
— Я… знал, что мама хочет помочь с жильем.
— Но не знал, что за это придется платить из нашего кармана? — в голосе Ольги звенела сталь.
— Детали не были до конца ясны, — промямлил он.
Татьяна Георгиевна резко встала из-за стола:
— Детали были предельно ясны, Владимир. Мы с тобой всё обсудили месяц назад. Если твоя жена не в состоянии оценить мою заботу о вашем будущем, это не моя проблема.
По дороге домой Владимир пытался объясниться:
— Ты должна понять, мама всегда так действует. Она привыкла решать за всех. Но она не со зла.
— А с чего тогда? С большой любви? — Ольга крутила руль с такой силой, будто это была шея свекрови. — Почему ты никогда не можешь ей противостоять?
— Она моя мать, Оля.
— А я твоя жена! И Миша — твой сын! Но почему-то интересы твоей матери всегда на первом месте.
Владимир молчал. Что он мог сказать? Что с детства был приучен к тому, что мама всегда знает, как лучше? Что любая попытка возразить Татьяне Георгиевне заканчивалась для него чувством вины, которое преследовало его днями?
— Знаешь, что самое обидное? — продолжила Ольга. — Не то, что она купила эту квартиру. А то, что ты не посоветовался со мной. Ты даже не поставил меня в известность. Как будто я — не часть семьи, а какой-то придаток к вам с мамой.
— Я хотел тебе сказать, но ждал подходящего момента.
— Подходящего для чего? Чтобы преподнести это как сюрприз? «Дорогая, угадай, что? Мы теперь должны банку несколько миллионов!» — Ольга горько усмехнулась. — Шикарный сюрприз, ничего не скажешь.
Когда они подъехали к дому, Владимир попытался взять жену за руку, но она отдернула ладонь.
— Оля, я все исправлю.
— Как? — она посмотрела на него с вызовом. — Как ты это исправишь?
Михаил спал в своей кроватке, когда они вернулись. Няня, пожилая соседка Валентина Степановна, дремала в кресле с вязанием на коленях.
— Всё хорошо, — прошептала она, просыпаясь. — Покушал, поиграл и сразу уснул. Хороший мальчик.
Когда няня ушла, Ольга долго стояла над кроваткой сына, наблюдая за его спокойным дыханием.
— Иногда я смотрю на него, — тихо сказала она, — и думаю: какой пример мы ему подаем? Что мы за семья такая, если даже важнейшие решения не можем принимать вместе?
Владимир подошел и обнял ее за плечи.
— Я виноват. Нужно было настоять, чтобы мама сначала обсудила это с нами обоими.
— Дело не только в ней, — Оля повернулась к мужу. — Дело в нас. В том, что между нами. Я устала чувствовать себя чужой в собственной семье.
На следующий день Владимир взял отгул на работе. Он сидел за компьютером, изучая условия ипотечного договора, когда зазвонил телефон. Мама.
— Сынок, я обдумала вчерашний разговор, — ее голос звучал непривычно мягко. — И решила, что, возможно, слишком поторопилась с этой квартирой.
Владимир удивленно поднял брови. За тридцать пять лет жизни он не помнил, чтобы мать признавала свои ошибки.
— Но сделка уже заключена, — сказал он.
— Да, и обратного пути нет. Однако я могу изменить условия. Я готова полностью взять на себя платежи, но с одним условием.
Вот оно. Владимир знал, что просто так его мать ничего не делает.
— Каким?
— Вы с Ольгой и Мишей переедете ко мне. В моем доме достаточно места для всех. Я помогу вам с ребенком, а вы не будете тратиться на съемную квартиру. Через несколько лет накопите на первоначальный взнос и купите собственное жилье.
Владимир закрыл глаза. Жить с матерью под одной крышей? Ольга скорее согласится платить двойную ипотеку.
— Мама, я ценю твое предложение, но нам нужно пространство. Свое пространство.
— Пространство? — в голосе Татьяны Георгиевны зазвучали знакомые стальные нотки. — Я предлагаю вам финансовую свободу, а ты говоришь о пространстве? Это всё влияние твоей Ольги. Она настраивает тебя против родной матери.
— Это не так, — твердо сказал Владимир, удивляясь собственной смелости. — Оля никогда не говорила о тебе плохо. Это моё решение. Наше решение. Мы — семья, и нам нужно строить свою жизнь самостоятельно.
— Вот оно как, — холодно произнесла Татьяна Георгиевна. — Что ж, тогда платите ипотеку сами. Раз уж вы такие самостоятельные.
Она отключилась, не дождавшись ответа сына.
Вечером, когда Михаил уже спал, а Ольга раскладывала по местам детские игрушки, Владимир рассказал ей о разговоре с матерью.
— Значит, вариант только один — платить, — подытожила Оля. — Но знаешь, что? Мы справимся. Я могу брать дополнительные переводы на дом. А ты говорил, что в твоей компании планируются новые проекты.
Владимир смотрел на жену с восхищением. В критических ситуациях она всегда мобилизовалась, в отличие от него.
— Есть еще один вариант, — сказал он. — Мы можем продать квартиру.
— Что? — Оля замерла с игрушечным медведем в руках. — Но это квартира твоей мамы.
— Формально — да. Но по документам я созаемщик и имею право распоряжаться этой собственностью. Сейчас цены на недвижимость выросли. Если продать ее, мы погасим кредит и, возможно, даже останется небольшая сумма на первоначальный взнос за собственное жилье.
— Твоя мать нас убьет, — Ольга присела на край дивана. — Ты это понимаешь?
— Понимаю. Но я не вижу другого выхода. Если мы начнем платить сейчас, то увязнем в этих платежах на годы.
Оля задумчиво покрутила в руках игрушку.
— А знаешь… это даже забавно. Твоя мать, которая всегда просчитывает все на десять шагов вперед, не учла такой простой вариант.
Впервые за два дня они рассмеялись.
Прошла неделя. Владимир намеренно избегал встреч с матерью, отговариваясь занятостью на работе. Он знал, что рано или поздно придется с ней объясниться, но хотел оттянуть этот момент как можно дальше.
Ольга в это время связалась с риелтором и выяснила, что квартиру действительно можно продать с выгодой — рынок был на подъеме.
— Только есть одна загвоздка, — сказала риелтор, молодая женщина с ярко-красной помадой. — По документам, которые вы мне показали, для продажи нужно согласие всех созаемщиков. То есть, и вашего мужа, и его матери.
— Но он же созаемщик, разве этого не достаточно? — спросила Ольга.
— Нет. Татьяна Георгиевна — основной заемщик. Без ее подписи сделку не оформить.
Эта новость ударила по их планам как молния. Вечером они с Владимиром долго обсуждали, как подступиться к его матери с таким предложением.
— Она никогда не согласится, — вздохнул Владимир. — Для нее это будет как признание поражения.
— А если мы предложим ей что-то взамен? — Ольга задумалась. — Что-то, что ей важно?
— Например?
— Например… время с внуком? Она же всегда говорит, что мы мало бываем у нее, что она редко видит Мишу.
Владимир скептически покачал головой:
— Это не сработает. Для мамы важнее контроль, чем реальное общение с внуком.
Они сидели на кухне, глядя на ночной город за окном, когда Ольгу осенило:
— А что, если… — она запнулась, не веря собственной смелости. — Что, если мы предложим ей долю в бизнесе?
— В каком еще бизнесе? — не понял Владимир.
— В том, который мы откроем. Помнишь, ты говорил, что хотел бы начать свое дело? Разработку мобильных приложений или что-то в этом роде?
— Да, но это были просто мечты. У нас нет на это денег.
— А что, если будут? Если мы продадим квартиру, погасим кредит, и останется сумма на стартовый капитал? Мы предложим твоей матери долю в компании. Она бизнесвумен, ей это может быть интересно.
Владимир смотрел на жену так, будто видел ее впервые.
— Это… гениально. И безумно одновременно.
Татьяна Георгиевна выслушала их предложение молча, постукивая длинными ногтями по столешнице.
— Итак, — наконец произнесла она, — вы хотите, чтобы я согласилась продать квартиру, которую я приобрела как инвестицию, чтобы вы могли открыть какой-то сомнительный бизнес? И предлагаете мне долю в этом… предприятии?
— Да, — твердо сказал Владимир. — Двадцать процентов.
— Тридцать, — мгновенно отреагировала Татьяна Георгиевна. — И я хочу видеть бизнес-план. Подробный. С финансовыми выкладками, анализом рынка и прогнозом на ближайшие три года.
Ольга и Владимир переглянулись. Они не ожидали, что свекровь так быстро перейдет к обсуждению деталей.
— Хорошо, — согласился Владимир. — Но учти, мама, что ты будешь миноритарным акционером. Решения принимаем мы.
Татьяна Георгиевна изогнула идеально выщипанную бровь:
— Миноритарным? Не зазнавайся, сынок. Без моего опыта и связей ваша затея продержится максимум полгода.
— Возможно, — вступила в разговор Ольга. — Но это будет наша затея. Наш бизнес. Мы готовы учиться, в том числе и у вас, Татьяна Георгиевна. Но это должно быть партнерство, а не диктат.
Свекровь внимательно посмотрела на невестку. В ее взгляде промелькнуло что-то новое — то ли уважение, то ли удивление.
— Что ж, — она откинулась на спинку кресла. — Я подумаю над вашим предложением. А пока, Владимир, жду от тебя бизнес-план. И помни, я не стану вкладываться в авантюру.
Следующие две недели Владимир работал как одержимый. Днем — на основной работе, вечерами — над бизнес-планом. Ольга помогала чем могла: искала информацию, составляла таблицы, звонила потенциальным клиентам, проводя первичное исследование рынка.
Маленький Миша, казалось, чувствовал напряжение родителей и капризничал больше обычного. Валентина Степановна, которая теперь проводила с ним почти целые дни, только вздыхала:
— Детки всё чувствуют. Им покой нужен, а у вас тут как на вокзале.
Наконец, бизнес-план был готов. Владимир не спал две ночи, доводя его до совершенства, зная, как придирчива будет мать к каждой цифре, к каждой формулировке.
— Ты уверен, что она согласится? — спросила Ольга, когда они ехали к Татьяне Георгиевне.
— Нет, — честно ответил Владимир. — Но других вариантов у нас всё равно нет.
Татьяна Георгиевна приняла их в своем домашнем кабинете. На ней был шелковый халат и очки для чтения — она явно готовилась к серьезному разговору.
— Ну что ж, показывайте, что вы там насочиняли, — сказала она, протягивая руку за папкой с документами.
Следующий час прошел в полной тишине. Татьяна Георгиевна методично просматривала каждую страницу, делая пометки на полях. Иногда она хмурилась, иногда едва заметно кивала. Ольга и Владимир сидели напротив, не решаясь нарушить молчание.
— Неплохо, — наконец произнесла Татьяна Георгиевна, закрывая папку. — Для начинающих. Есть несколько сомнительных прогнозов и откровенно слабых мест, но в целом… работать можно.
Она сняла очки и внимательно посмотрела на сына и невестку:
— Вот что я вам скажу. Я согласна на вашу авантюру, но на моих условиях.
— Каких? — напряженно спросил Владимир.
— Первое: моя доля — двадцать пять процентов, не больше и не меньше. Второе: я помогаю с клиентской базой и стратегией развития, но в оперативное управление не вмешиваюсь. Третье: первые два года вся прибыль идет на развитие бизнеса, никаких дивидендов. Четвертое: если через три года бизнес не выйдет на заданные в вашем плане показатели, вы возвращаетесь к работе по найму, а я получаю право выкупить ваши доли по рыночной стоимости. Согласны?
Ольга и Владимир переглянулись. Условия были жесткими, но справедливыми.
— Согласны, — ответил Владимир за обоих.
— И еще одно, — добавила Татьяна Георгиевна, глядя прямо на Ольгу. — Я хочу, чтобы вы с Мишей приезжали ко мне на обед каждое воскресенье. Без исключений.
Ольга улыбнулась:
— Договорились, Татьяна Георгиевна.
Продажа квартиры прошла быстрее, чем они ожидали. Рынок действительно был на подъеме, и им удалось не только погасить кредит, но и получить приличную сумму сверху — как раз на стартовый капитал для бизнеса.
Дальше началось самое сложное: регистрация компании, поиск офиса, наём первых сотрудников. Владимир уволился с основной работы, чтобы полностью посвятить себя новому делу. Ольга пока сохраняла должность переводчика — кто-то должен был обеспечивать стабильный доход семье, пока бизнес не начнет приносить прибыль.
Вопреки опасениям, Татьяна Георгиевна держала слово и не вмешивалась в повседневные дела компании. Зато ее связи оказались бесценными: уже через месяц у них появились первые серьезные клиенты, а через три — компания вышла на самоокупаемость.
Воскресные обеды у свекрови, которых Ольга так боялась, неожиданно стали приятной традицией. Татьяна Георгиевна словно преображалась, когда речь заходила о бизнесе: из властной и категоричной свекрови она превращалась в опытного наставника, готового делиться знаниями.
Однажды, когда Владимир ушел укладывать разыгравшегося Мишу, а Ольга помогала Татьяне Георгиевне с посудой, свекровь неожиданно сказала:
— Знаешь, я ведь не просто так купила ту квартиру.
Ольга замерла с тарелкой в руках:
— Что вы имеете в виду?
— Я хотела проверить вас. Тебя и Володю. Хотела понять, способны ли вы противостоять давлению, отстаивать свои интересы, — Татьяна Георгиевна улыбнулась, видя изумление на лице невестки. — Не смотри на меня так. Я всю жизнь руковожу людьми и знаю: если человек не может сказать «нет» даже близким, он не сможет вести бизнес.
— То есть… это был тест? — Ольга не знала, злиться ей или смеяться.
— Можно сказать и так. И вы его прошли. Особенно ты, Ольга. Я не думала, что в тебе столько… характера.
— А если бы мы согласились платить за квартиру?
— Тогда я бы поняла, что вы не готовы к самостоятельности, — просто ответила Татьяна Георгиевна. — И поступила бы иначе.
— Как?
— Это уже неважно, — свекровь забрала у Ольги тарелку и поставила ее в сушилку. — Важно то, что сейчас происходит. Ваш бизнес растет, вы справляетесь. И я… я горжусь вами обоими.
Ольга никогда не слышала таких слов от свекрови. Она не знала, что ответить, поэтому просто кивнула.
— Только не говори об этом Володе, — добавила Татьяна Георгиевна. — Пусть думает, что переиграл мать своей смелостью. Мужчинам такие иллюзии полезны.
И она подмигнула невестке с неожиданным озорством.
Прошел год. Компания росла, но вместе с ней росло и напряжение. Татьяна Георгиевна, несмотря на первоначальную договоренность, всё активнее вмешивалась в управление бизнесом. Она могла отменить решение Владимира при клиентах, изменить условия контрактов, согласованных Ольгой, назначить встречи, не предупредив никого из них.
— Я просто защищаю наши интересы, — говорила она, когда сын пытался возражать. — Если бы не я, вы бы уже трижды прогорели.
Владимир метался между женой и матерью, пытаясь сохранить хрупкий баланс, но с каждым днем это становилось всё сложнее. Ольга видела, как муж выматывается, как постоянное напряжение высасывает из него жизнь.
В тот вечер она приняла решение. Дождавшись, когда Миша уснет, она позвала мужа на кухню.
— Я подала документы на выход из бизнеса, — без предисловий сказала Ольга. — Все мои акции переходят тебе.
Владимир побледнел:
— Что? Почему? Мы же партнеры…
— Были партнерами, — поправила Ольга. — Пока твоя мать не превратила компанию в поле битвы. Я не могу так больше, Володя. Я хочу заниматься делом, а не воевать каждый день.
— Я поговорю с ней, — привычно начал Владимир.
— Нет, — Ольга покачала головой. — Я пробовала. Ты пробовал. Сколько раз? Десять? Двадцать? Ничего не меняется. Я ухожу.
— Из бизнеса… или от меня? — тихо спросил Владимир.
Ольга долго смотрела на мужа. Она видела его усталые глаза, опущенные плечи, седину на висках, которой не было год назад.
— Я не знаю, — честно ответила она. — Но я знаю, что так продолжаться не может. Выбирай, Володя. Либо мы начинаем жить своей жизнью, без постоянного контроля твоей матери, либо… каждый пойдет своей дорогой.
— Ты ставишь мне ультиматум? — в голосе Владимира послышались нотки матери.
— Нет, — Ольга встала. — Я просто больше не хочу быть частью этого треугольника. Решать тебе.
Владимир смотрел на нее, и Ольга видела в его глазах отражение внутренней борьбы. Она знала, как сильна его привязанность к матери, граничащая с зависимостью. Знала, что просит почти невозможного.
— Я подам на развод, если ничего не изменится, — тихо добавила она. — У меня есть предложение о работе в другом городе. Я возьму Мишу с собой.
— Ты не можешь, — в голосе Владимира звучало отчаяние. — Он мой сын.
— Тогда докажи это, — сказала Ольга. — Стань наконец мужчиной, мужем и отцом, а не вечным маминым мальчиком.
Она вышла из кухни, оставив Владимира наедине с самым сложным выбором в его жизни.
А выбор, как известно, определяет всё.
— Возможно, — задумчиво сказала Ольга, вспоминая свой разговор со свекровью. — Знаешь, что самое удивительное? Мы стали крепче как семья. Сильнее.
Владимир взял ее за руку:
— И я наконец-то научился говорить «нет» собственной матери.
Они рассмеялись. На заднем сидении мирно спал Миша, убаюканный движением машины.
— А ты заметил, как изменилась твоя мама? — спросила Ольга.
— Еще бы. Раньше она видела во мне только ребенка, которым можно командовать. А теперь… Теперь она относится ко мне как к равному.
— Вот только ко мне — не совсем, — жестко сказала Ольга. — Ты заметил, как она вчера на совещании отмела все мои предложения? Как будто я не соучредитель, а секретарша на побегушках.
Владимир вздохнул:
— Я поговорю с ней.
— Ты всегда это говоришь, — Ольга резко затормозила на светофоре. — А толку? Она продолжает считать, что я в компании только благодаря тебе. Что без её величества Татьяны Георгиевны мы бы прогорели в первый месяц.
— Но мамины связи действительно помогли нам…
— Ради бога, Володя! — Ольга ударила по рулю. — Её двадцать пять процентов уже окупились троекратно. А она ведет себя так, будто владеет всей компанией. И ты ей это позволяешь.
Они подъехали к дому в тяжелом молчании. Ольга заглушила двигатель и повернулась к мужу.
— Я больше так не могу, — тихо, но твердо сказала она. — Или твоя мать остается в рамках нашей договоренности, или я выхожу из бизнеса. Совсем.
— Что? — Владимир выглядел ошеломленным. — Но это же и твоя компания. Ты вложила в неё столько сил…
— Именно поэтому я не позволю Татьяне Георгиевне превратить её в очередную площадку для своих манипуляций, — отрезала Ольга. — Решай, Володя. Или ты наконец поставишь мать на место, или я ухожу. И на этот раз — никаких компромиссов.
