– Аннушка, садись поудобней, нам нужно кое-что обсудить, – Елена Викторовна указала на кресло напротив себя, а затем достала из сумочки плотную папку с документами.
Я почувствовала, как внутри все сжалось. Максим сидел рядом с родителями и избегал моего взгляда. За неделю до свадьбы? Серьезно?
– Что это? – спросила я, хотя по лицу свекрови уже догадывалась.
– Это брачный контракт, дорогая. Мы с Виктором Петровичем считаем, что лучше сразу все оговорить, чтобы потом не было недоразумений.
Виктор Петрович кивнул, поправляя очки:
– Понимаешь, Анна, у нас семейный бизнес. Мы должны его защитить. Это же разумно.
Я взяла документы. Страниц было много, текст мелкий, юридические термины. Пробежала глазами первые пункты и почувствовала, как кровь отливает от лица.
– Максим, ты знал об этом? – повернулась я к жениху.
Он наконец посмотрел на меня:
– Мама вчера сказала. Я думал, это обычная формальность.
– Формальность? – я снова взглянула на контракт. – Здесь написано, что в случае развода я не имею права ни на что. Даже на то, что мы купим вместе в браке.
– Ну, это же логично, – вмешалась Елена Викторовна. – Деньги-то наши. Максим работает в нашей фирме.
– А если у нас будут дети?
– Алименты фиксированы. Вполне достойная сумма.
Я посмотрела на цифру. Это было меньше моей нынешней зарплаты.
– Мне нужно время подумать, – встала я, прижимая папку к груди.
– Времени не так много, – заметил Виктор Петрович. – Через неделю свадьба. Нотариус ждет завтра.
Максим проводил меня до машины молча. Только когда я села за руль, он наклонился к окну:
– Аня, не драматизируй. Мы ведь не собираемся разводиться.
– Тогда зачем контракт?
– Это родители перестраховываются. Ты же понимаешь, сколько всего у них нажито.
Я завела мотор:
– Понимаю. Вопрос в том, понимаешь ли ты, что происходит.
Дома мама уже накрывала на стол. Ирина с Олегом приехали ужинать. Идеальный момент для семейного совета.
– Что случилось? – сразу заметила мама мое настроение. – Ты такая бледная.
Я выложила контракт на стол. Все трое склонились над документами.
– Вот это да, – протянул Олег. – Серьезные ребята. Даже подарки от мужа при разводе возвращать нужно.
– Мам, а что ты думаешь? – спросила я.
Светлана вздохнула:
– Понимаешь, Аннушка, семья у них действительно состоятельная. Может, они просто осторожничают.
– Осторожничают? – возмутилась Ирина. – Мама, ты понимаешь, что это значит? Они изначально не доверяют Ане. Какой это фундамент для семьи?
– Но ведь она его любит, – тихо сказала мама.
– Любовь любовью, а голова должна быть холодной, – отрезала Ирина. – Аня, ты же помнишь, как они себя вели, когда вы только встречаться начали? Всегда намеки про то, что ты не из их круга.
Я помнила. Полтора года назад, когда Максим привел меня в дом родителей, Елена Викторовна весь вечер рассказывала о девочках из «хороших семей», с которыми он дружил в институте. Виктор Петрович интересовался, где работают мои родители, и когда узнал, что мама – бухгалтер, а папа умер пять лет назад, лицо его заметно вытянулось.
– Они всегда считали, что Максим может найти партию получше, – сказала я. – Помнишь, Ирина, как Елена Викторовна на твоей свадьбе все время говорила про дочку своих друзей? Мол, такая умница, институт закончила с красным дипломом, папа у нее крупный предприниматель.
– Помню, – кивнула сестра. – Она и тогда не особо скрывала, что ты ей не по душе.
Олег покачал головой:
– А что говорит сам Максим?
– Что это формальность. Что родители перестраховываются.
– Аня, – мама взяла меня за руку, – может, действительно подписать? Ради семейного счастья? Вы ведь не собираетесь разводиться.
Ирина резко встала:
– Мама, ты что несешь? Если они не собираются разводиться, зачем тогда контракт? Это же изначально недоверие.
На следующий день я пошла к Наталье Борисовне, нашему корпоративному юристу. Мы с ней не раз сотрудничали по рабочим вопросам, и я знала, что она не станет разводить руками и говорить общие фразы.
– Ну и документик, – присвистнула она, изучив контракт. – Анна, это не брачный контракт, это капитуляция. Смотри сюда: даже если муж изменит, а ты подашь на развод, ты все равно остаешься ни с чем. Алименты смехотворные. А вот этот пункт особенно интересен.
Она показала мне страницу, которую я не особо внимательно читала вчера.
– Здесь написано, что если ты во время брака получишь наследство или дорогой подарок от родственников, то при разводе все это тоже остается в семье мужа. Типа, как компенсация за моральный ущерб.
– Это вообще законно?
– К сожалению, да. Если ты подпишешь, то будешь связана этими условиями.
Я уставилась в потолок. Наталья Борисовна налила мне чай:
– Аня, я тебя давно знаю. Ты девушка с головой. Скажи честно: ты действительно хочешь жить с человеком, который позволяет родителям так с тобой обращаться?
– Я думала, что после свадьбы все изменится. Что он станет больше на моей стороне.
– А сейчас он на чьей стороне?
Хороший вопрос. Вечером Максим позвонил:
– Как дела с контрактом? Завтра утром нужно к нотариусу.
– Максим, а если мы внесем туда дополнительные пункты? Взаимные условия?
– Какие условия?
– Ну, например, если ты мне изменишь, то выплачиваешь неустойку. Или если твои родители будут психологически давить на меня в браке, то я имею право на компенсацию.
– Аня, зачем усложнять? Это же просто бумажка.
– Если это просто бумажка, то почему ты не можешь внести туда мои условия?
Он помолчал:
– Ты же понимаешь, что родители этого не примут.
– Понимаю. Вопрос в том, что для тебя важнее – их мнение или наши отношения.
– Не ставь меня перед выбором, Аня.
– Я не ставлю. Это они поставили нас перед выбором, когда принесли этот контракт за неделю до свадьбы.
После разговора с Максимом я всю ночь не спала. Утром пришла на работу и честно сказала начальнику, что мне нужен отгул. Надо было все обдумать.
Но думать особо не пришлось. В обед Ирина прислала сообщение: «Включи новости городского канала». Я включила. В сюжете про успешный местный бизнес показывали офис фирмы Максима. Виктор Петрович давал интервью о планах расширения. В конце журналист спросил про семейные дела сына.
– Максим у нас молодец, – улыбнулся Виктор Петрович. – Скоро женится. Невеста хорошая, правда, пока не знаем, приживется ли в нашей семье. Но попробуем.
Приживется ли. Как котенок из приюта.
Я выключила телевизор и поняла, что решение созрело. Позвонила Елене Викторовне:
– Добрый день. Можно к вам подъехать? Хочу обсудить контракт.
– Конечно, дорогая. Мы дома.
Ехала я с двумя папками. В одной лежал их контракт. В другой – документ, который составила вчера вечером с помощью Натальи Борисовны.
Елена Викторовна встретила меня в холле:
– Ну что, подписываем?
– Да. Но есть одно условие.
Мы прошли в гостиную. Виктор Петрович сидел в своем любимом кресле с газетой. Максим стоял у окна.
– Я подпишу ваш контракт, – сказала я, – но только если вы подпишете мой.
И выложила на стол вторую папку.
Елена Викторовна нахмурилась:
– Это что еще?
– Встречные условия. Если наш брак продлится менее года по вине неверности Максима или психологического давления с вашей стороны, вы выплачиваете мне компенсацию в размере годового дохода вашего бизнеса.
Воцарилась тишина. Виктор Петрович отложил газету:
– Это какая-то наглость.
– Также, – продолжила я, – если у нас родятся дети, моя доля в семейном имуществе увеличивается пропорционально количеству детей. И еще: если Максим принимает важные решения, касающиеся нашей семьи, без моего согласия, я имею право расторгнуть брак с выплатой мне компенсации.
Елена Викторовна побледнела:
– Ты что, совсем ошалела?
– Я использую вашу же логику, – спокойно ответила я. – Если вы уверены в своем сыне и в том, что он будет хорошим мужем, то мои условия вас не должны пугать. Если же вы сомневаетесь в его верности или в том, что он способен создать крепкую семью, то зачем вы выдаете его замуж?
Максим повернулся от окна:
– Аня, это же абсурд. Такие суммы…
– Абсурд? – я посмотрела на него. – А требовать от твоей будущей жены отказаться от всех прав – это нормально?
Виктор Петрович встал:
– Мы не можем подписать такое. Это разорительно.
– Разорительно будет только в том случае, если ваш сын окажется плохим мужем. Вы же не считаете его таким?
Елена Викторовна тряхнула головой:
– Хватит! Мы не будем подписывать никаких дополнительных условий.
– Тогда и я не подпишу ваш контракт, – встала я, забирая обе папки.
Максим шагнул ко мне:
– Подожди. Может, мы найдем компромисс?
– Какой компромисс, Максим? Ты две недели назад говорил, что любишь меня. А сейчас соглашаешься с тем, что я должна отказаться от всех прав ради брака с тобой. Где здесь любовь?
– Но это же родители настаивают…
– Точно. Родители. А где твое мнение? Где твоя позиция?
Он посмотрел на мать, потом на отца, потом на меня:
– Может, нам стоит отложить свадьбу? Пока не решим все вопросы?
Я почувствовала, как что-то окончательно сломалось внутри. Отложить. Не отменить – отложить. Чтобы потом все повторилось.
– Не отложить, Максим. Отменить.
Сняла с пальца кольцо и положила на стол:
– Видимо, нам действительно не по пути.
Елена Викторовна вскочила:
– Ты что делаешь? Из-за каких-то бумажек рушишь свое счастье?
– Я не рушу. Я просто открыла глаза на то, что никакого счастья здесь не было. Было желание вашего сына жениться, и было ваше желание контролировать этот процесс. А я была просто удобным вариантом.
Максим молчал. Даже не пытался меня остановить.
– До свидания, – сказала я и пошла к выходу.
Только в машине позволила себе заплакать. Но слезы были не от горя, а от облегчения. Будто сняла с плеч тяжелый груз.
Дома собрала семейный совет. Рассказала все как есть. Мама сначала расстроилась:
– Может, зря ты так поспешила? Можно было бы договориться…
Но Ирина ее остановила:
– Мама, ты не понимаешь. Они изначально не видели в Ане равную. Для них она была как прислуга, которая должна быть благодарна за то, что ее взяли в дом.
Олег кивнул:
– Правильно сделала, Аня. Лучше сейчас, чем через год после свадьбы.
Следующие дни прошли в хлопотах по отмене торжества. К счастью, большинство договоров можно было расторгнуть без больших потерь. Платье решила оставить – может, когда-нибудь пригодится.
Максим звонил несколько раз. Просил встретиться, поговорить. Но разговаривать было не о чем. Он сделал свой выбор в пользу родителей. Я сделала свой выбор в пользу самоуважения.
Через месяц Ирина прислала ссылку на свежие городские новости. В разделе «Светская хроника» была заметка о том, что «молодой предприниматель Максим Петров знакомится с дочерью известного в городе производителя мебели». К заметке прилагалось фото: Максим с девушкой на каком-то мероприятии.
– Быстро утешился, – написала Ирина.
– Ничего удивительного, – ответила я. – Родители, видимо, сразу подобрали замену.
Но я не злилась. Даже было немного жаль Максима. Всю жизнь идти по дорожке, которую проложили родители, никогда не принимать самостоятельных решений – это тоже своего рода тюрьма.
А еще через три месяца меня повысили на работе. Ирина позвонила:
– Поздравляю! Видишь, как все сложилось. Если бы вышла замуж, сидела бы дома, детей рожала, а карьера пошла бы под откос.
– Не факт, – засмеялась я. – По контракту мне вообще нельзя было работать без разрешения мужа. Так что да, все к лучшему.
Недавно встретила знакомую, которая работает в их фирме. Рассказала, что Максим помолвился с той самой дочкой мебельщика. Свадьба будет весной.
– А брачный контракт подписывала? – спросила я из любопытства.
– Какой там контракт! Ее папа вообще поставил условие: либо его дочь получает долю в бизнесе, либо никакой свадьбы. Так что теперь у них новый партнер.
Вот тебе и «просто формальность». Все дело было в том, что я была не из той весовой категории. Не тот уровень, не те связи, не тот статус родителей.
Вчера мама спросила:
– Не жалеешь?
– О чем?
– Что не подписала тогда контракт. Может, все сложилось бы иначе.
Я покачала головой:
– Мам, если человек с самого начала не считает тебя равной, то никакие подписи этого не изменят. Они бы всю жизнь напоминали мне о том, что я должна быть благодарна за то, что меня взяли в их семью. А я не собираюсь всю жизнь просить прощения за то, что я есть.
Иногда лучший ответ – это отказ. Отказ от унижения, от неравенства, от жизни на чужих условиях. Я сделала правильный выбор. И ни о чем не жалею.
***
Прошло два года. Анна построила карьеру, купила квартиру и наконец почувствовала себя по-настоящему свободной. Этим жарким июльским утром она завтракала на дачной веранде у Ирины, когда зазвонил телефон. Номер был незнакомый.
«Анна? Это Елена Викторовна. Нам срочно нужно встретиться.»
Голос бывшей свекрови звучал растерянно, почти умоляюще.
«Произошло кое-что ужасное с Максимом. И только вы можете нам помочь…»
