– Если хочешь, разводись, мне всё равно, – спокойно сказала я мужу.
Андрей замер на пороге с дорожной сумкой в руках. Такой реакции он явно не ожидал. Обычно наши ссоры заканчивались моими слезами и его виноватыми обещаниями, что больше никаких угроз уйти не будет. Но сегодня что-то во мне переключилось.
– Марина, ты это серьезно? – его голос дрогнул.
– Абсолютно. Я устала от этого шантажа. Каждый раз, когда я задерживаюсь на работе, ты начинаешь собирать вещи. Иди, если хочешь.
Андрей опустил сумку на пол и растерянно посмотрел на меня. Восемь лет брака, а мы так и не научились нормально разговаривать.
– Я не ухожу насовсем, – буркнул он. – Просто переночую у Димы.
– Конечно, – кивнула я и отвернулась к окну.
Когда за ним захлопнулась дверь, я сползла по стене и разрыдалась. На самом деле мне было не всё равно. Совсем не всё равно. Но я не могла больше жить в постоянном страхе, что однажды он действительно уйдет. Лучше уж я сама отпущу.
Телефон завибрировал на столе, высвечивая незнакомый номер. Обычно я не беру трубку, если не знаю, кто звонит, но сейчас мне нужно было отвлечься.
– Марина Алексеевна Соколова? – спросил официальный мужской голос.
– Да, это я.
– Вас беспокоит нотариус Василий Петрович Громов. У меня для вас новость. Ваша двоюродная тетя, Вера Николаевна Соколова, к сожалению, ушла из жизни две недели назад.
Тетя Вера. Я не видела ее лет десять, не меньше. Она жила отшельницей в своем доме в пригороде, редко выбиралась в город и еще реже общалась с родственниками.
– Соболезную, – автоматически ответила я.
– Благодарю. Но звоню я вам по другому поводу. Вера Николаевна оставила завещание, согласно которому вы являетесь одной из наследниц ее имущества.
– Я? – искренне удивилась я. – Но мы практически не общались.
– Тем не менее, это так. Вам необходимо прийти в мою контору для ознакомления с условиями завещания. Также будут присутствовать другие наследники – Полина Дмитриевна Соколова и Антон Игоревич Соколов.
Полина и Антон. Мои двоюродные брат и сестра, с которыми я виделась только на редких семейных собраниях. Полина всегда держалась особняком, считая нашу ветвь семьи «деревенщиной», а Антон, бывший военный, вообще был темной лошадкой – угрюмый, немногословный, с каким-то вечно настороженным взглядом.
Через два дня я сидела в кабинете нотариуса, нервно перебирая ручку в руках. Андрей домой так и не вернулся, только прислал сообщение, что ему нужно «подумать». Полина уже была здесь – стильная, подтянутая, с идеальной укладкой и в костюме, который стоил, наверное, как моя месячная зарплата. Она кивнула мне, как старой знакомой, но без особой теплоты.
– Давно не виделись, Мариша, – сказала она, но в голосе не было искренности. – Как жизнь?
– Нормально, – пожала я плечами. – А ты как? Где Кристина?
– В машине сидит с няней. Ей скучно было бы здесь.
Дверь открылась, и вошел Антон – коротко стриженный, с заметно поседевшими висками, в простой куртке и джинсах.
– Всем привет, – бросил он, занимая самый дальний стул. – Давайте побыстрее, у меня смена через два часа.
Нотариус откашлялся и достал папку с документами.
– Итак, уважаемые наследники, Вера Николаевна Соколова оставила завещание, согласно которому ее дом в поселке Зеленый Бор и все имущество в нем переходит…
Мы все подались вперед.
– …тому из вас троих, кто в течение трех месяцев будет проживать в доме и приведет его в порядок.
– Что? – Полина подскочила со стула. – Это какая-то шутка?
– Отнюдь, – нотариус был невозмутим. – В завещании четко прописано: дом и все имущество получит тот, кто за три месяца восстановит его первоначальный вид. Если никто из наследников не выполнит условие, имущество будет продано, а вырученные средства пойдут на благотворительность.
– Но у меня работа! Ребенок! – возмутилась Полина.
– А у меня смены посуточные, – буркнул Антон.
Я молчала. В голове вихрем проносились мысли. Дом в пригороде. Возможность начать жизнь с чистого листа. Может, и Андрей туда переедет, и мы сможем все наладить…
– Я готова, – неожиданно для себя самой сказала я. – Я возьму отпуск и перееду в дом тети Веры.
Полина смерила меня недобрым взглядом.
– Выскочка, – процедила она. – Думаешь, самая умная? Я тоже переезжаю! У нас с Кристиной как раз… жилищный вопрос возник.
Антон хмыкнул.
– Муженек выставил?
Полина вспыхнула.
– Не твое дело! Я просто разменяла квартиру, а новую еще не купила.
– Ну-ну, – Антон повернулся к нотариусу. – А что там с имуществом в доме? Есть опись?
– Только приблизительная, сделанная самой Верой Николаевной, – нотариус протянул нам по экземпляру. – Ничего особо ценного, в основном мебель, книги, посуда. Хотя дом сам по себе стоит немало – большой участок, хорошее расположение.
Я пробежала глазами список. Действительно, ничего выдающегося. Хотя… может, Антон что-то знает? Уж слишком целенаправленно он спрашивал про имущество.
– Когда можно въезжать? – спросила я.
– Хоть сегодня, – нотариус протянул нам по комплекту ключей. – Только имейте в виду: необходимо документально фиксировать все работы по восстановлению дома. В конце трехмесячного срока я лично проведу осмотр и вынесу решение.
Через неделю я стояла перед старым двухэтажным домом с чемоданом и сумками продуктов. С Андреем мы так и не помирились – он лишь холодно заметил по телефону, что «ему нужно пространство». Что ж, вот мне как раз пространства хватало – дом тети Веры был просторным, хоть и запущенным.
Первое, что бросилось в глаза, когда я открыла дверь – запах старых книг и пыли. Повсюду стояли коробки с вещами, мебель была накрыта простынями. Я распахнула окна, впуская свежий весенний воздух.
– С чего же начать? – пробормотала я, оглядываясь.
Ответ не заставил себя ждать – входная дверь распахнулась, и на пороге появилась Полина с дочкой и двумя огромными чемоданами.
– О, уже освоилась? – холодно улыбнулась она. – Мы с Кристиной займем вторую спальню наверху, не возражаешь?
Я открыла рот, чтобы возразить, но потом махнула рукой. Дом большой, всем места хватит. К тому же, по условиям завещания, мы все имели право здесь находиться.
– Конечно, располагайтесь.
Кристина, девочка лет девяти с умными глазами и растрепанной косичкой, с любопытством осматривалась.
– Здесь как в музее, – заявила она. – Только пыльно очень.
– Вот именно, – Полина демонстративно провела пальцем по полке и поморщилась. – Марина, ты уже начала уборку или как обычно только разговоры?
– Я только приехала, – процедила я, чувствуя, как закипаю.
– Мама, не начинай, – тихо сказала Кристина, дергая Полину за рукав. – Ты обещала.
Полина глубоко вздохнула и натянуто улыбнулась.
– Извини. Тяжелая дорога. Давай вместе разберемся, что тут к чему?
К вечеру мы расчистили кухню и одну из комнат, отмыли посуду и приготовили простой ужин. Кристина оказалась молчаливой, но наблюдательной девочкой. Она нашла на чердаке старый фотоальбом и теперь с увлечением его разглядывала.
– Мама, смотри! – вдруг воскликнула она. – Это же ты!
Полина взяла альбом. На фотографии были три подростка – две девочки и мальчик – на фоне того самого дома.
– Это мы с Мариной и Антоном, – сказала она, неожиданно смягчившись. – Нам тут лет по четырнадцать-пятнадцать. Последнее лето, когда мы все вместе приезжали к тете Вере.
Я взглянула через ее плечо и почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Мы на фото улыбались и обнимались – беззаботные, счастливые. Что же с нами случилось потом?
– Почему вы больше не дружите? – прямо спросила Кристина.
Полина и я переглянулись.
– Так получилось, – я пожала плечами. – Разъехались, выросли…
– Чушь, – раздался голос от двери. Там стоял Антон с большим рюкзаком. – Привет малявки. Я смотрю, вечер воспоминаний?
– Ты тоже решил переехать? – удивилась Полина.
– На выходные, – кивнул он. – У меня четыре выходных в месяц, буду проводить их здесь. Должен же я проконтролировать, чтобы вы тут все не разломали.
– Очень мило, – фыркнула Полина. – Неужели думаешь, что за восемь дней в месяц успеешь сделать ремонт и выиграть дом?
Антон поставил рюкзак на пол и посмотрел на нас с каким-то странным выражением.
– Мне не нужен дом. Мне нужно кое-что другое.
– Что именно? – я напряглась.
– Узнаете, – он улыбнулся одними губами. – Еще успеете узнаешь.
Той ночью я долго не могла уснуть. В старом доме скрипели половицы, за окном шумели деревья, а в голове крутились тревожные мысли. Что ищет Антон? Почему мы перестали общаться? И главное – почему тетя Вера устроила все это?
Утром я обнаружила, что Антон уже не спит и методично обыскивает шкафы в кабинете.
– Что ты делаешь? – спросила я, стоя в дверях.
– Ищу кое-какие документы, – не оборачиваясь, ответил он.
– Какие?
Он обернулся, окинул меня цепким взглядом.
– Марин, давай начистоту. Ты зачем сюда приехала? За домом?
– Не только, – я прислонилась к косяку. – Мы с Андреем… у нас проблемы. Я думала, что перемена обстановки поможет все переосмыслить.
– Он бросил тебя? – прямо спросил Антон.
– Нет! – вспыхнула я. – Просто… мы отдыхаем друг от друга.
– Понятно, – он вернулся к поискам. – А Полька от мужа сбежала, это ясно как день. Только непонятно, почему она тут вид делает, будто все отлично. Артем ее никогда не бросил бы – он на нее молился.
– Откуда ты знаешь? – удивилась я.
– Следил за вашими жизнями, – Антон усмехнулся, видя мое изумление. – Да не через забор, не бойся. В соцсетях. Я не такой уж отшельник, каким вы меня считаете.
В дверях появилась заспанная Полина.
– О чем вы тут шепчетесь? – она подозрительно оглядела нас.
– Антон ищет какие-то документы, – я кивнула на разворошенный шкаф.
– Что за документы? – насторожилась Полина.
– Не твое дело, – отрезал Антон и вышел из комнаты, задев ее плечом.
Полина проводила его взглядом и повернулась ко мне.
– Что с ним такое?
– Понятия не имею, – я пожала плечами.
Следующие несколько дней мы занимались уборкой. Дом был завален старыми вещами, которые приходилось разбирать, сортировать, выбрасывать или оставлять. Я нашла коробку с письмами, но не успела их даже просмотреть – Полина утащила меня помогать с чердаком.
К моему удивлению, Кристина активно включилась в работу – вытирала пыль, мыла окна, даже пыталась подметать. Глядя на нее, я ловила себя на мысли, что, возможно, пора и о своих детях задуматься. Мы с Андреем все откладывали – сначала карьера, потом квартира… А теперь может быть уже и поздно.
Вечером четвертого дня позвонил Андрей. Я вышла на крыльцо, чтобы поговорить без свидетелей.
– Как ты там? – его голос звучал отстраненно.
– Нормально, – я старалась говорить спокойно. – Разбираю наследство тети Веры. Тут… интересно.
– Марина, нам надо поговорить, – он сделал паузу. – Я сейчас переосмысливаю нашу ситуацию. Мне кажется, мы зашли в тупик.
Сердце оборвалось.
– Что ты имеешь в виду?
– Я заеду к тебе в эти выходные, обсудим лично, – он вздохнул. – Ты же там одна?
– Не совсем, – я нервно сглотнула. – Тут еще Полина с дочкой живет. И Антон иногда приезжает.
– Весело у вас там, – в его голосе послышалась ирония. – Ладно, до субботы.
Когда я вернулась в дом, Полина сидела на диване с коробкой писем – той самой, что я нашла днем.
– Марин, это невероятно, – она подняла на меня блестящие глаза. – Ты знала, что твоя мама и тетя Вера были влюблены в одного мужчину?
– Что? – я опустилась рядом.
– Вот, смотри, – она протянула мне пожелтевший лист. – Письмо от тети к твоей маме, датировано 1985 годом.
Я начала читать. Строчки прыгали перед глазами, но смысл был ясен – тетя Вера обвиняла мою маму в том, что та «увела» у нее Игоря. Того самого Игоря, который был отцом Антона.
– Получается, моя мама… – начала я.
– Увела мужчину у собственной сестры, да, – Полина кивнула. – А потом он все равно ушел к матери Антона. Какая драма!
– Мама никогда не говорила об этом, – я отложила письмо. – Теперь понятно, почему наши семьи не общались.
– И почему тетя Вера жила затворницей, – добавила Полина. – Представляешь, какой удар – любимый мужчина ушел к сестре, а потом и вовсе к другой женщине.
В дверях появился Антон. По его лицу было видно, что он слышал наш разговор.
– Вот вы чем тут занимаетесь, – процедил он. – Копаетесь в чужом грязном белье.
– Это не… – начала я, но он перебил.
– Знаете что? – он подошел ближе, нависая над нами. – Меня тошнит от ваших семейных драм. Я просто хочу забрать то, что принадлежало моему отцу, и уйти отсюда. И плевать я хотел на этот дом!
– О чем ты говоришь? – Полина поднялась с дивана. – Что принадлежало твоему отцу?
– Дневник, – Антон скрестил руки на груди. – Отец перед смертью рассказал, что оставил здесь дневник. И я его найду, чего бы мне это не стоило.
– Но зачем тебе… – начала я.
– Потому что в нем вся правда! – он повысил голос. – Правда о том, как ваши матери разрушили его жизнь! Как он всю жизнь любил только одну женщину – тетю Веру, – но из-за интриг вашей родни не мог быть с ней!
В комнате повисла тишина. Кристина, услышавшая крики, выглянула из своей комнаты.
– Что случилось?
– Ничего, милая, – Полина натянуто улыбнулась. – Взрослые просто разговаривают.
– Вы всегда так говорите, – буркнула девочка. – А сами ругаетесь.
Это простое замечание заставило нас всех замолчать и посмотреть друг на друга другими глазами. Мы действительно превращались в наших родителей – с их обидами, недомолвками, интригами.
– Знаешь, она права, – неожиданно сказал Антон, сдуваясь как проколотый шарик. – Мы ведем себя как идиоты.
– Как наши родители, – тихо добавила я.
Полина опустилась на диван, внезапно потеряв весь свой лоск.
– Я соврала, – произнесла она, глядя в пол. – Артем не бросал меня. Это я его выгнала. Из-за дурацкой ревности. Он просто допоздна работал, а я вбила себе в голову, что у него любовница. Следила за ним, устраивала скандалы… В итоге он просто собрал вещи и ушел.
– А почему не сказала правду? – спросила я.
– Гордость, – она горько усмехнулась. – Не хотела признавать, что сама все разрушила.
Антон присел рядом с ней.
– Не ты одна, – он хмыкнул. – Я две семьи развалил из-за своей паранойи. Везде мне измены мерещились, предательства… Теперь уже поздно что-то менять.
Я смотрела на них и видела в их глазах свое отражение. Все мы несли груз прошлого, все мы совершали одни и те же ошибки.
– А я все пытаюсь быть сильной и независимой, – призналась я. – Все время на работе, дома почти не бываю. А потом удивляюсь, почему муж собирает вещи.
– Вечная история, – кивнул Антон. – Мы сражаемся с призраками прошлого и разрушаем свое настоящее.
В эту ночь я долго не могла уснуть. Все думала о маме, о тете Вере, об Игоре – отце Антона. Какие страсти кипели в этих стенах! И как отголоски тех событий до сих пор влияют на наши жизни.
Утром я спустилась на кухню и обнаружила Кристину, сидящую за столом с какой-то тетрадью.
– Что это у тебя? – спросила я, ставя чайник.
– Нашла под половицей в своей комнате, – она протянула мне потрепанную записную книжку. – Там что-то написано, но почерк очень мелкий.
Я взяла тетрадь и открыла первую страницу. «Дневник Игоря Соколова, 1980-1986 гг.» Сердце екнуло.
– Кристина, ты молодец! – я обняла девочку. – Это очень важная находка. Позови, пожалуйста, маму и Антона.
Через несколько минут мы все столпились вокруг стола, глядя на дневник как на бомбу.
– Это его почерк, – хриплым голосом сказал Антон, проводя пальцами по строчкам. – Я узнаю.
– Ты хотел правду, – Полина положила руку ему на плечо. – Вот она.
Мы провели весь день, читая дневник по очереди. История, открывшаяся нам, оказалась совсем не такой, какой мы ее себе представляли. Игорь действительно любил тетю Веру, но у них были сложные отношения – она не могла иметь детей, а он мечтал о большой семье. Моя мама была для него лишь мимолетным увлечением, а настоящую любовь он нашел с матерью Антона. Но всю жизнь он поддерживал связь с тетей Верой – как друг, как человек, которому она могла доверять.
– Так вот почему она оставила нам этот дом, – тихо сказала я, закрывая дневник. – Она хотела, чтобы мы узнали правду и перестали враждовать.
– И перестали повторять ошибки наших родителей, – добавила Полина.
Антон молчал, но его взгляд стал мягче, спокойнее.
В субботу приехал Андрей. Он выглядел уставшим и каким-то решительным. Мы вышли в сад, чтобы поговорить наедине.
– Марина, я подал заявление на развод, – он смотрел мне прямо в глаза. – И хочу свою долю в будущем наследстве в качестве компенсации.
Неделю назад эти слова раздавили бы меня. Но сейчас я смотрела на него и видела просто испуганного человека, который боится потерять контроль.
– Знаешь, что я поняла за эти дни? – спокойно сказала я. – Что мы с тобой совершаем те же ошибки, что и наши родители. Ты шантажируешь меня уходом, я отдаляюсь на работе. И все это из страха быть отвергнутыми.
Он нахмурился.
– О чем ты?
– Я люблю тебя, Андрей, – я взяла его за руку. – И мне не все равно, останешься ты или уйдешь. Но я больше не буду позволять страху управлять моей жизнью. Если ты действительно хочешь развода – хорошо. Но не из-за того, что я много работаю, а из-за того, что ты больше меня не любишь.
Он долго смотрел на меня, а потом его лицо как-то обмякло, словно из него выпустили воздух.
– Я не хочу развода, – тихо сказал он. – Я просто хочу, чтобы ты была со мной, а не только с работой.
– Я понимаю, – кивнула я. – И я готова меняться. Но и ты должен перестать угрожать мне уходом каждый раз, когда я тебя разочаровываю.
Мы долго говорили в тот день, впервые за много лет – по-настоящему, открыто, без масок и защитных механизмов.
А вечером случилось еще одно чудо – Полина позвонила Артему. Я не слышала их разговора, но когда она вернулась в дом, ее глаза сияли.
– Он приедет завтра, – сказала она, улыбаясь сквозь слезы. – Сказал, что все еще любит меня и готов попробовать еще раз.
Даже Антон стал другим – он больше не был угрюмым и настороженным. Открытие правды словно сняло с него какой-то невидимый груз.
Через три месяца мы стояли на крыльце обновленного дома, встречая нотариуса Василия Петровича. Дом было не узнать – свежевыкрашенные стены, отремонтированная крыша, новые окна, ухоженный сад…
– Впечатляет, – кивнул нотариус, осматривая результат нашей работы. – Вера Николаевна была бы довольна.
– Так кто же получит дом? – спросила Полина, держа за руку Артема. Они снова были вместе, и Кристина просто светилась от счастья.
Нотариус достал из портфеля конверт.
– Вера Николаевна оставила еще одно письмо, которое я должен был вскрыть по истечении трех месяцев.
Мы затаили дыхание. Антон облокотился на перила, Полина крепче сжала руку Артема. Я почувствовала, как Андрей обнял меня за плечи.
Нотариус надел очки и начал читать:
– «Дорогие мои! Если вы читаете это письмо, значит, вы все-таки справились с моим испытанием. Я надеялась на это. Вы, наверное, злились на меня за такое странное завещание, но у меня была причина. Я хотела, чтобы вы нашли то, что по-настоящему ценно – не дом, не вещи, а семью. Вашу семью, которую разрушили наши старые обиды и тайны…»
Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Тетя Вера все продумала.
– «…Я провела большую часть жизни, держась за прошлое, и только в конце осознала, как много потеряла. Не повторяйте моих ошибок. Поэтому я завещаю этот дом всем вам – Марине, Полине и Антону – в равных долях. Но с одним условием: он должен оставаться местом, где собирается ваша семья. Не продавайте его. Сделайте его своим общим домом – для выходных, для праздников, для тех моментов, когда вам нужна поддержка друг друга…»
Полина тихо всхлипнула. Даже Антон отвернулся, пряча повлажневшие глаза.
– «…И еще кое-что. В подвале, за старым шкафом, есть сейф. Код – дата моего рождения. Там вы найдете кое-что для каждого из вас. Я люблю вас всех и надеюсь, что вы нашли свой путь к счастью. Ваша тетя Вера».
Мы переглянулись. За прошедшие месяцы мы вычистили весь дом, но до подвала как-то не добрались – там было слишком много старых вещей.
– Идемте, – Антон первым направился к двери, ведущей вниз.
Шкаф мы нашли сразу – массивный, красного дерева, с резными дверцами. Вчетвером мы с трудом отодвинули его от стены и увидели небольшой сейф. Антон набрал код – день рождения тети Веры, 17 апреля 1945 года – и дверца открылась.
Внутри лежали три конверта с нашими именами и небольшая шкатулка. Мы разобрали конверты, и каждый прочитал свое письмо про себя.
В моем было написано: «Марина, милая. Ты всегда была самой ответственной из всех. Но помни – работа никогда не заменит любви. Твоя мама рассказала мне о твоих проблемах в браке. Не повторяй наших ошибок – не позволяй гордости и страху разрушить то, что по-настоящему важно. В шкатулке ты найдешь кольцо моей бабушки – оно принесло счастье нескольким поколениям нашей семьи. Пусть теперь оно будет твоим талисманом. Люблю тебя. Тетя Вера».
Полина с блестящими глазами сказала:
– Она знала о моей ревности. Написала, что я должна доверять, а не контролировать.
Антон молча протянул свое письмо – на нем было всего несколько строк: «Твой отец любил тебя. Просто не умел это показать. В шкатулке – его часы. Он хотел, чтобы они достались тебе. И помни: ты не он. Ты можешь сделать другой выбор».
Мы открыли шкатулку. Там лежали старинное кольцо с сапфиром, мужские часы в потертом кожаном футляре и тонкий серебряный браслет.
– Она даже Кристине что-то оставила, – улыбнулась сквозь слезы Полина, держа в руках браслет. – Написала, что это «для маленькой мудрой девочки, которая напомнила взрослым, как важно разговаривать, а не кричать».
Мы стояли в полутемном подвале, рассматривая эти простые вещи, которые внезапно стали символами чего-то большего – прощения, принятия, новых начинаний.
– Что ж, – сказал нотариус, наблюдавший за нами с улыбкой, – полагаю, вопрос о наследстве решен. Дом принадлежит всем троим. Поздравляю.
Когда он ушел, мы расположились на веранде с чаем и пирогом, который испекла Кристина под руководством своего отца. Артем оказался добродушным и немного застенчивым мужчиной, искренне любящим свою семью.
– Так что мы будем делать с домом? – спросил Антон, откинувшись в кресле.
– То, что хотела тетя Вера, – ответил Андрей, обнимая меня. – Сделаем его местом для семейных встреч.
– Согласна, – кивнула Полина. – Мы с Артемом будем приезжать на выходные. Кристине здесь нравится – столько места для игр.
– Я мог бы сделать детскую площадку в саду, – предложил Артем. – С качелями и домиком на дереве.
– Отличная идея, – Антон хлопнул его по плечу. – Я помогу.
– И еще одно, – я поставила чашку на стол. – Мы с Андреем решили взять небольшую паузу в работе. Хотим пожить здесь несколько месяцев, может быть, даже год. Подумать о том, чего мы действительно хотим от жизни.
– И о ребенке, – добавил Андрей, нежно глядя на меня. – Пора уже.
– Приданое будущему племяннику готово, – рассмеялась Полина. – У нас полно детских вещей, которые Кристина уже переросла.
– А я буду лучшим дядей в мире, – подмигнул Антон.
Мы сидели на веранде до самого вечера, разговаривая, смеясь, строя планы. В какой-то момент я подняла глаза на старый дом – он словно ожил, наполнился светом и теплом. И мне показалось, что в окне мелькнула фигура тети Веры – улыбающейся, довольной тем, что ее план сработал.
Через год дом тети Веры стал настоящим семейным гнездом. Мы с Андреем ждали первенца, Полина и Артем окончательно помирились и вместе занимались воспитанием Кристины, а Антон… Антон познакомился с милой женщиной из соседнего поселка и, кажется, впервые в жизни был по-настоящему счастлив.
Каждые выходные мы собирались вместе – готовили, разговаривали, играли в настольные игры. Иногда к нам присоединялись наши родители, и тогда дом гудел от смеха и разговоров. Старые обиды остались в прошлом – мы научились прощать и понимать друг друга.
Листая тот самый фотоальбом, что нашла Кристина в первые дни, я часто останавливалась на фотографии трех подростков на фоне дома. Мы были такими юными, беззаботными, счастливыми. А сейчас…
– Что рассматриваешь? – Полина подсела ко мне, протягивая чашку чая.
– Нас, – я улыбнулась. – Знаешь, мне кажется, мы наконец-то вернулись в тот момент, когда еще были одной семьей.
– Только стали мудрее, – она положила руку мне на плечо.
– И счастливее, – добавил подошедший Антон. – Тетя Вера была права – дом это не стены, а люди, которые в нем живут.
И в этот момент я точно знала, что где-то там, возможно, на небесах, тетя Вера улыбается, глядя на нас. Ее последнее желание исполнилось – семья снова была вместе.
***
Весна вступила в свои права, наполняя сад тёти Веры ароматом сирени. Теперь этот дом – центр нашей большой семьи. В то солнечное утро я вышла на веранду с чашкой чая и заметила незнакомый конверт в почтовом ящике. Внутри – пожелтевшая фотография и короткая записка: «Не всё, что рассказала тётя Вера, было правдой». Почерк показался знакомым, но это точно не рука тёти. Я перевернула снимок и похолодела – на обороте было написано: «Настоящая причина смерти Игоря. Береги свою семью, они следят за вами»
