Телефон зазвонил в самый неподходящий момент — Ирина как раз намыливала волосы и стояла в душе, когда противный «Мамино солнышко» на экране заставил сердце неприятно сжаться. Она выругалась сквозь зубы, выключила воду и, не вытираясь, на мокрый экран ткнула пальцем.
— Ну, здравствуй, Ирина, — голос матери звучал как всегда холодно и расчетливо, даже с каплей укора. — Ты опять трубку берёшь как будто делаешь одолжение.
— Привет, мам. Я в душе была, — Ирина быстро наматывала полотенце на волосы, стараясь не дать голосу дрогнуть. — Что-то случилось?
— Случилось, да. У твоего брата завтра день рождения. Приходи. И купи ему что-нибудь приличное. Своей куртки он носить уже не может — ты же видела, там молния сломана.
Ирина замолчала на секунду. Куртка. Опять Михаил. Этот вечно неунывающий гений семейных провалов, которому и в школе «пятерки» покупали, и машину дарили на 18-летие, пока она сама на подработках штанишки протирала.
— Мама, я не уверена, что смогу. Завал на работе, — наконец ответила она, проверяя, не дрожат ли у нее руки.
— Завал, говоришь? — мать хмыкнула так, что даже по телефону было слышно, как она закатывает глаза. — У Михаила трое детей, ипотека, и ничего, справляется. А у тебя что? Двушка в ипотеку, которую ты, конечно, уже выплатила. Одна. Без мужа. Без детей.
Вот мы и начали, подумала Ирина.
— Это моя жизнь, мама. И давай без упрёков, ладно? — голос предательски дрогнул.
— Да я не упрекаю, Ира, — мать уже говорила мягче, но этот фальшивый тон всегда бесил сильнее прямого нападения. — Просто… Ты взрослая, пора уже думать о семье. Кстати, у Михаила проблема. Они с Лерой собираются третий раз съезжаться-разъезжаться, а тут ещё квартплата выросла. Может, ты могла бы… ну, знаешь… пустить их пожить у себя?
— Что? — у Ирины сперло дыхание.
— Ну а что такого? У тебя две комнаты, а ты одна. Пусть пока обоснуются. Михаил толковый парень, он тебе мешать не будет. Лера с детьми тихие.
— Мама, это моя квартира! Я платила за неё десять лет, брала три работы, ночами фигачила отчёты… и теперь должна отдать её брату?!
— Не «отдать». Просто помочь. На время. Ты же знаешь, мы с отцом всегда поддерживали вас обоих.
— Поддерживали? — Ирина нервно рассмеялась. — Когда я поступила в институт, вы мои накопления забрали и купили Мише компьютер. Помнишь? Тогда ты сказала: «Он мальчик, ему нужнее». И ещё мне помогали?
— Ты это до сих пор припоминаешь? — в голосе матери зазвучала раздражённая нотка. — Прошло уже сто лет!
— Прошло пятнадцать лет. Но я помню всё до мелочей, мама, — Ирина вцепилась в край кухонного стола, пока пальцы не побелели.
— Знаешь, Ира, — мать снова сменила тон на ледяной, — ты всегда была неблагодарная. Всё тебе не так, всё обижена. Михаил не виноват, что тебе жизнь не задалась.
— Не задалась? Да у меня всё хорошо! Это у вас никогда не задалось признать, что у вас два ребёнка, а не один.
— Ой, драматизируешь, — мать уже явно была на взводе. — Приходи завтра. И подумай, что я сказала. Ты же понимаешь, что Михаилу снимать квартиру тяжело. Семья всё-таки.
— Я подумаю, — выдохнула Ирина и сбросила звонок, прежде чем разрыдаться.
Она долго стояла посреди кухни, слушая, как из ванной капает вода. Ноги подкашивались. Сколько лет прошло, а разговоры всё те же. Она для них — «запасной игрок».
Неужели я правда обязана? Они же родители. Может, действительно пустить? На время.
— Да чтоб им всем… — Ирина всхлипнула и вытерла слёзы. — Ни черта не обязана. Ни им, ни брату, ни его Лере с выводком.
Телефон завибрировал от нового сообщения: «Ждём завтра в 18:00. Не подведи брата».
— Ну конечно, как же без этого, — пробормотала Ирина и швырнула телефон на диван.
Но в голове уже зазвучали голоса из прошлого:
«Ты же девочка, уступи», «Ты же старшая, ты должна понимать», «Он мальчик, у него вся жизнь впереди».
А у меня что?
Ирина на автомате достала из шкафа бутылку вина и, не налив в бокал, сделала длинный глоток. Завтра придётся пойти. Но она знала: этот «семейный праздник» закончится скандалом.
И в этот раз — она молчать не будет.
Ирина стояла у двери с коробкой торта в руках и чувствовала, как в животе всё сжимается. Торт, конечно, был чистой формальностью — она презирала эти «семейные сборища», но явиться с пустыми руками значило сразу услышать: «Ну вот, как всегда, Ира у нас особенная».
Ира, держись. Сделаешь вид, что ты zen-буддист. Никого не ударишь сервировочным ножом.
Она нажала на звонок, и почти сразу дверь распахнула Лера — Михаилова жена. Вечно с кислым лицом и укором во взгляде, как будто именно Ирина когда-то уговорила её рожать троих подряд в однушке.
— О, Ирина. Здравствуй, — Лера посмотрела на коробку с тортом, как санитар на найденный в парке труп. — Проходи. Раздевайся.
— С днём рождения Михаила, — Ирина натянуто улыбнулась, передавая коробку.
— Спасибо… — Лера так и не улыбнулась. — Проходи на кухню, мама уже всех собирает.
Кухня была набита людьми, как банка шпротами. Мать металась между плитой и столом, отец открывал очередную бутылку «Советского шампанского», Михаил сидел во главе стола и важно поигрывал ключами от чужого «Рено Логан». Детвора носилась вокруг, визжа и задевая стулья.
— Ира! — мать встретила её натянутой радостью. — Ну наконец-то. А то уж думала, опять обиделась на всех нас.
— Привет, мам, — сухо кивнула Ирина и помогла себе улыбнуться. — Занято?
— Садись рядом с братом, — скомандовала мать, указывая на место. — Всё равно одна, так хоть напротив мужчины посидишь.
— Ха-ха, смешно, мама, — Ирина села и тут же услышала тихий смешок от Михаила.
— С днём рождения, Миш, — она протянула ему пакет с подарком. — Новый кошелёк. Кожа.
— Ну, спасибо, сестрёнка, — он раскрыл упаковку и ухмыльнулся. — А деньги где? Кошелёк без денег — это ж плохая примета.
— В смысле? — Ирина прищурилась.
— Шучу-шучу! — Михаил громко засмеялся, но глаза его блестели от едва скрытого злорадства. — Но если серьёзно… Ты ж у нас теперь богачка, две комнаты на одного человека.
— Миша, — попыталась предостеречь мать, но сыну уже было не остановиться.
— Я всё думаю, может, нам с Лерой как-нибудь у тебя квартировать? Две комнаты всё-таки. А то мы уже на грани. Снимать дорого. Ну ты же у нас добрая…
— Миша, я… — Ирина стиснула зубы, но Лера уже подала голос:
— Знаешь, Ира, это же было бы временно. Мы не сидели бы у тебя на шее. С детьми нам совсем тяжко сейчас.
— Временно? — Ирина сделала глоток шампанского и почувствовала, как по щекам разливается жар. — Простите, но у меня нет привычки устраивать хостел в своей квартире.
— Ну надо же, какая ты принципиальная, — мать язвительно хмыкнула. — Десять лет назад мы для тебя всё делали, а теперь ты даже брату помочь не можешь.
— Десять лет назад? — Ирина громко засмеялась, и за столом повисло напряжение. — Вы для меня сделали? Что, мама, конкретно? Забрали мои накопления, чтобы купить Мише компьютер? Или то, как мне пришлось брать кредиты, пока вы ему оформляли первую машину?
— Перестань, — отец впервые подал голос. — Это всё в прошлом. Ты ведь понимаешь, Михаилу с тремя детьми труднее.
— Да? — Ирина посмотрела на отца с таким холодом, что он опустил глаза. — А я думала, у взрослых людей дети — это их ответственность, а не повод выставлять старшую дочь виноватой.
— Ира! — мать вскинулась. — Как ты смеешь так разговаривать?! Это же твой брат! Он бы за тебя жизнь отдал!
— Правда? — Ирина усмехнулась. — Когда? В каком месте?
— Мы тебя растили, и ты должна хоть чем-то отплатить! — мать уже почти кричала.
— Должна? — Ирина встала из-за стола, бокал в руке. — Я вам ничего не должна. Ни жилья, ни своих нервов, ни своей жизни. Хватит.
— Ну и уходи, если такая гордая! — мать вскочила, стукнув кулаком по столу. — Неблагодарная! Мы с отцом столько для тебя…
— Досвидания, — Ирина развернулась на каблуках, проигнорировав испуганные взгляды детей и шепот Леры.
В коридоре Лера догнала её:
— Ты же понимаешь, они стареют. Может, стоит уступить?
Ирина посмотрела ей в глаза и спокойно ответила:
— Пусть стареют в своей квартире. Моя — моя. И никогда не будет вашей.
Она вышла на лестничную площадку и с облегчением вдохнула холодный воздух. Шум с кухни стих за дверью, как будто кто-то выключил телевизор.
— Вот и всё, — сказала она сама себе. — На этом наша «семья» закончилась.
Ирина вернулась домой поздно вечером. Под пальто ещё хранилось тепло от кухни, где сверкали мамины глаза и звучали слова, которые резали больнее ножа: «Ты нам должна». Она прошла в кухню, скинула сапоги прямо в коридоре и налила себе вина. Странное чувство — как будто она сбросила не пальто, а груз всех этих лет.
Телефон зазвонил. Конечно же, мама.
Не бери. Не отвечай. Пусть догадается, что хватит.
Звонок не смолкал. Ирина нажала зелёную кнопку.
— Алло.
— Ира, ты что творишь?! — голос матери был хриплым от слёз и злости. — Ты ушла, даже не попрощавшись с детьми. Ты их напугала! Они плакали!
— Это не мои дети, мама. — Голос Ирины был ровным, как лёд на реке.
— Как ты смеешь! — мать всхлипнула. — Ты сама когда-нибудь родишь, поймёшь!
— Возможно, но своих, а не ваших с Мишей.
— Ты эгоистка! — мать снова закричала. — Ты думаешь, эта твоя квартира тебя спасёт? Михаилу негде жить! Он с женой и детьми на улице окажется!
— Он здоровый мужик, — перебила Ирина. — Может, пора перестать ждать от меня спасения?
— Ты бросаешь семью! — шипела мать. — Не забудь, кто тебя вырастил! Не забудь, кто тебе дал шанс на жизнь!
Ирина рассмеялась. Нервно, громко, даже страшно самой себе.
— Шанс на жизнь? Спасибо за шанс, мама. Но теперь я сама выбираю, как этой жизнью распоряжаться.
— Ты не человек! — взвизгнула мать. — И больше не звони нам!
— С удовольствием, — тихо сказала Ирина и сбросила вызов.
Она сидела в темноте своей кухни, только лампочка над плитой слабо мерцала. Тишина. И пустота. Но впервые за много лет — приятная.
Я им ничего не должна. Никому.
Стук в дверь. Резкий, требовательный.
— Кто там?
— Это я, Михаил, — за дверью звучал голос брата. — Открой.
Ирина стояла секунду, потом решительно повернула ключ. Михаил стоял с бутылкой коньяка и усталым лицом.
— Ира, слушай… Я не хотел, чтобы всё так вышло. Мама… Она просто давит.
— Ты всегда позволяешь ей давить. — Ирина сложила руки на груди. — И хочешь, чтобы я тоже позволяла.
— Я не за квартирой. Я… — он почесал затылок. — Я за миром пришёл. Мы же семья, чёрт возьми.
— Семья? — Ирина подошла ближе, глаза в глаза. — Ты вспомнил о семье, когда тебе от меня ничего не нужно?
Михаил открыл рот, но закрыл его, так и не найдя слов. Ирина протянула руку и мягко толкнула дверь.
— Иди домой, Миша. К своей жене и детям. Моё место — здесь. Моё.
Щелчок замка отрезал его слова, как нож.
Ирина снова села за стол и наложила себе винограда. На столе стоял бокал с вином, и она подняла его в воздух:
— За свободу.
