Светлана купила эту однокомнатную квартиру в двадцать семь лет, ещё до замужества. Деньги появились после того, как отец продал старую дачу под Подольском — сорок квадратных метров участка с покосившимся домиком дали неплохую сумму. Остальное добавила из собственных накоплений. Два года работала администратором в салоне красоты, откладывая каждую копейку. Помнила тот день, когда получила ключи: стояла посреди пустой комнаты и думала — наконец-то есть своё место.
С Павлом познакомилась через полгода после покупки. Встретились на дне рождения общих знакомых, год встречались, потом поженились. Муж переехал к жене без лишних разговоров — снимал комнату в коммуналке, так что предложение жить в собственной однушке его устроило. Тогда работал менеджером в строительной фирме, приносил стабильные пятьдесят пять тысяч, к быту не придирался.
Всё изменилось после рождения сына. Светлана ушла в декретный отпуск, полтора года сидела с Артёмом дома. Когда малыш пошёл в детский сад, вернулась к работе — только уже мастером по наращиванию ресниц. Клиентки появились быстро, через три месяца зарабатывала уже шестьдесят пять тысяч.
А вот Павел начал сбавлять обороты. То работу сменил — не подошла, то заказы не пошли. В итоге всё чаще сидел дома, иногда помогал другу с ремонтами, иногда искал себя. Вклад мужа в семейный бюджет постепенно сошёл на нет.
Золовка Лена всегда была с какими-то проблемами. То разводилась с первым мужем, то выходила замуж за второго, то снова оставалась одна с тремя детьми на съёмной квартире. Светлана старалась не вмешиваться в дела сестры мужа — пусть сами разбираются.
Сначала Павел просто жаловался на жизнь. Всё чаще вздыхал: — Лене одна тяжело приходится. Трое ребятишек, всё с нуля начинать.
Слово «тяжело» стало постоянным фоном их разговоров. Потом пошли более конкретные предложения: — А что, если на пару недель к нам пустить? Пока жильё нормальное найдёт.
Или: — Может, хотя бы небольшую долю выделить? Ты же добрая, поймёшь…
Светлана молча слушала все эти намёки. А сегодня вечером, когда Артём уснул, а за окном стояла тёплая июльская ночь, муж наконец решился на прямой разговор.
— Сестре помочь надо, поделилась бы долей… — мямлил Павел, листая новости на планшете.
Светлана оторвалась от ноутбука, где составляла расписание клиенток на завтра. По напряжению в плечах мужа поняла — фраза не случайная.
— Какой долей? — спокойно уточнила жена.
— Ну… в квартире. — Павел не поднял головы от экрана. — Лене опять жильё нужно. Трое детей, съёмная квартира, а денег нет.
— И что предлагаешь?
— Да хотя бы прописку дать. Чтобы старшего в школу устроить, документы оформить.
Светлана закрыла ноутбук. За четыре года брака научилась понимать: когда Павел начинает издалека, значит, дело серьёзное.
— Паш, а давай сначала разберёмся. На чьё имя оформлена квартира?
— На твоё, — тихо ответил муж.
— А на чьи деньги покупалась?
— На твои… ну и отца твоего.
— Правильно. А ты в покупке участвовал?
Павел покрутил планшет в руках.
— Нет, не участвовал.
— Тогда объясни — почему я должна делиться своей собственностью с твоей сестрой?
— Ну… мы же муж и жена. Что твоё — то и моё.
Светлана встала с кресла и прошла к окну. Во дворе играли дети, слышался смех, стук мяча о стену. Лето в самом разгаре.
— Паш, а помнишь, как мы поженились?
— Конечно помню.
— А помнишь, что я тебе тогда сказала про квартиру?
Павел замялся:
— Не помню особо…
— А я помню. Сказала: живи, только знай — это моя квартира. Ты согласился.
— Ну да, но тогда…
— Тогда что? Тогда ты работал и зарабатывал нормально? А теперь полгода без постоянного заработка сидишь?
— Я ищу работу!
— Ищешь. А пока ищешь — на что живём?
— На твою зарплату…
— Именно. Шестьдесят пять тысяч в месяц. Коммуналка восемь, продукты пятнадцать, детский сад семь. Плюс одежда, лекарства, всякая мелочь. Посчитай — сколько останется?
Павел молчал, мысленно перебирая цифры.
— А теперь добавь к этому троих детей Лены. Старшему десять лет, средней семь, младшему четыре. Представляешь, во что обойдётся их содержание?
— Мы как-нибудь справимся…
— Кто «мы»? — Светлана повернулась от окна. — Ты последние месяцы зарабатываешь от силы тысяч двадцать восемь. Где остальные деньги возьмём?
— Найдём выход…
— Какой выход, Паша? Я и так работаю с утра до ночи. Клиентки записываются на две недели вперёд. Больше не потяну.
— Но Лена же родственница…
— Твоя родственница. Не моя. Я золовку три раза в жизни видела — на свадьбе, на дне рождения Артёма и в прошлый Новый год.
— Она добрая…
— Добрая? — Светлана усмехнулась. — Когда я в декрете сидела, денег не хватало — где была её доброта? Когда сын болел, в больнице лежал — кто звонил, интересовался?
— У Лены свои проблемы были…
— И у меня были. Только я справлялась сама, а не бегала по родственникам с протянутой рукой.
Павел отложил планшет и посмотрел на жену. В глазах мелькнула обида.
— Значит, откажешь?
— А что отказывать? Ты предложения толком не сделал. То прописку дать, то долю выделить. Что конкретно хочешь?
— Ну… можно временно к нам переселить. На месяц-другой.
— Куда переселить? У нас однушка. Где четверо человек спать будут?
— Как-нибудь разместимся…
— Как? Артём в своей кроватке, мы с тобой на диване, а Лена с детьми на полу?
— Не на полу же…
— А где? Покажи мне в этой квартире место для четырёх дополнительных человек.
Павел обвёл взглядом комнату. Тридцать шесть квадратных метров, где каждый уголок на счету.
— Ладно, не временно. Может, действительно долю оформить? Хотя бы небольшую.
Светлана прошла к шкафу в прихожей. Достала папку с документами, вернулась, разложила на столе договор купли-продажи, кадастровый паспорт, свидетельство о собственности.
— Смотри внимательно, — сказала спокойно. — Чьё имя везде написано?
Павел скользнул взглядом по бумагам:
— Твоё.
— А ещё чьё?
— Больше никого…
— Правильно. И знаешь почему?
— Потому что ты покупала…
— Потому что покупала на свои деньги. На деньги, которые заработала до знакомства с тобой. Понимаешь разницу?
Павел кивнул, но в глазах читалось упрямство.
— Но мы же теперь семья…
— Семья — это ты, я и Артём. А Лена — твоя сестра. И её проблемы не должны становиться моими проблемами.
— А если она совсем на улице окажется?
— Пусть ищет работу получше. Или с алиментами разбирается. У неё же двое бывших мужей?
— Первый умер, второй не платит…
— Тогда через суд пусть требует. Это не моё дело, Паш.
Муж встал с дивана, прошёл к окну. Стоял молча, глядя во двор.
— Ты жестокая стала, — тихо сказал наконец.
— Не жестокая. Разумная. У меня есть сын, которого кормить и одевать надо. Есть ипотечный кредит, который ещё пятнадцать лет платить. И есть муж, который полгода сидит без работы.
— Я ищу…
— Ищи дальше. А пока ищешь — не предлагай раздать чужое имущество.
— Чужое? — Павел обернулся. — Я твой муж!
— И что это даёт тебе право распоряжаться моей квартирой?
— Ну… совместно нажитое имущество…
— Нет, Паша. Квартира куплена до брака. По закону это личная собственность. К совместно нажитому не относится.
Павел замолчал. Светлана аккуратно сложила документы обратно в папку.
— Ты в этой квартире гость, — сказала тихо, но внятно. — Живёшь здесь, потому что я разрешила. Делиться можешь только тем, что действительно принадлежит тебе.
— И что мне принадлежит?
— Твоя одежда в шкафу. Твои книги на полке. Твой планшет. — Светлана посмотрела мужу в глаза.
— Начни с носков, если хочешь Лене помочь. Подари ей свои носки.
Павел стоял у окна, глядя во двор, где под фонарями играли дети. Плечи опустились, руки висели вдоль тела. Светлана убрала документы в папку и отнесла в шкаф. Разговор был закончен.
На следующий день муж попытался поговорить по-другому. Дождался, пока Артём ушёл в детский сад, сел напротив жены за кухонный стол.
— Света, я вчера не так выразился, — начал Павел тихо. — Ты права, квартира твоя. Я был не прав.
Светлана допивала кофе, собираясь на работу. Первая клиентка записана на девять утра.
— Хорошо, что понял, — кивнула жена.
— Может, забудем вчерашний разговор? Я больше не буду поднимать тему с Леной.
— Поздно, Паш.
— Как поздно?
Светлана поставила чашку в раковину, повернулась к мужу.
— Отношения, где ты и твоя семья рассчитываете на моё имущество, для меня закончились.
— Света, не так всё серьёзно…
— Именно так серьёзно. Я поняла, как ты видишь наш брак. Мне это не подходит.
Павел попытался что-то возразить, но Светлана уже собирала сумку. За дверь вышла молча.
Неделю муж ещё жил в квартире. Атмосфера стояла ледяная. Павел пытался заговорить, предлагал сходить в кафе, поехать на дачу к друзьям. Светлана отвечала коротко, делала только необходимое — готовила, стирала, занималась сыном.
За эти дни посетила ЗАГС, написала заявление о расторжении брака. Совместно нажитого имущества не было, споров по опеке тоже — Артём остается с матерью, вопросы решались просто.
Когда Павел узнал о заявлении, попытался остановить процесс.
— Света, я всё понял! Больше никаких разговоров про Лену. Семья важнее всего!
— Важнее, — согласилась Светлана. — Только моя семья — это я и сын. А ты оказался временным жильцом.
— Не говори так…
— Почему? Именно так и было. Ты переехал в готовое жильё, жил за мой счёт, а потом решил распоряжаться моей собственностью. Классический временный жилец.
— Мы же были женаты!
— Были. Теперь не будем.
Павел попробовал разные аргументы — напоминал о хороших временах, обещал найти нормальную работу, клялся больше не общаться с сестрой. Но Светлана уже приняла решение и двигалась по намеченному плану.
Сборы вещей прошли тихо. Павел складывал одежду в коробки, книги в пакеты. Светлана не мешала, только следила, чтобы муж не прихватил лишнего. Планшет, зарядку, документы — всё своё забрал сам.
— Куда пойдёшь? — спросила на всякий случай.
— К матери пока, — ответил Павел, не поднимая головы. — Потом что-нибудь придумаю.
— Хорошо. Ключи оставь на столе.
Когда входная дверь закрылась, Светлана вызвала мастера. К вечеру замки были заменены. Теперь попасть в квартиру можно было только с её разрешения.
Лена позвонила через два дня. Голос звучал возмущённо:
— Светлана, что происходит? Павел говорит, вы развелись?
— Развелись.
— Как можно быть такой жадной? Мы же одна семья! Из-за какой-то доли в квартире разрушить отношения…
— Из-за доли ничего не разрушилось, — спокойно ответила Светлана. — Разрушилось из-за того, что ваша семья считает мою собственность своей.
— Да кто ты такая! Мы тебя в семью приняли!
— В какую семью? Мать Павла называет меня «эта», ты за четыре года ни разу не поздравила с днём рождения. Какая семья?
— Ты сама виновата! Высокомерная…
Светлана сбросила вызов. Номер Лены заблокировала во всех мессенджерах, включая телефонную книгу. Бывшие родственники исчезли из жизни одним нажатием кнопки.
Павел действительно перебрался к матери. Снимать жильё не стал — пошёл по накатанному пути. Там и Лена стала появляться чаще. Теперь без намёков на чужие квартиры, зато с претензиями к бывшей невестке.
Светлана узнавала подробности от общих знакомых. Слушала равнодушно — чужие люди, чужие проблемы.
Через месяц после развода посетила нотариуса. Оформила заявление о единоличном распоряжении квартирой. Документ гарантировал: никто больше не сможет даже теоретически претендовать на жильё или обсуждать вопросы долей.
— А если бывший муж попытается что-то предпринять? — поинтересовался нотариус.
— На каком основании? Квартира куплена до брака, на мои деньги. Совместных детей нет споров по опеке.
— Совместных детей нет? А сын?
— Сын мой. В свидетельстве о рождении записан отец, но это не делает ребёнка совместным имуществом.
Нотариус кивнул, заверил документы. Теперь квартира была защищена юридически со всех сторон.
Жизнь без постоянных претензий оказалась удивительно спокойной. Никто не вздыхал по вечерам о тяжёлой судьбе золовки. Никто не предлагал поделиться заработанным с людьми, которые сами ничего не зарабатывали.
Светлана возила сына в детский сад, работала с клиентками, планировала отпуск на море. Артём привык к отсутствию отца быстрее, чем ожидалось. Мальчик был привязан к матери, а Павел последние месяцы брака проводил больше времени у друзей, чем дома.
— Мам, а папа больше не будет жить с нами? — спросил сын как-то вечером.
— Не будет. Тебе его не хватает?
Артём подумал:
— Не очень. Он всё время грустный был.
Действительно, Павел последний год ходил с унылым лицом. То работа не нравилась, то зарплата маленькая, то Лене помощь нужна. Постоянные проблемы и недовольство жизнью.
Теперь в доме царила тишина. Светлана читала сыну книжки, они вместе смотрели мультфильмы, собирали конструктор. Простые радости, которые раньше перебивались семейными обсуждениями чужих бед.
Клиенток становилось больше. Сарафанное радио работало — одна довольная женщина приводила подруг. Светлана подумывала о расширении: может, снять небольшое помещение, официально оформить салон.
— Мам, а мы богатые? — поинтересовался Артём за ужином.
— Почему спрашиваешь?
— В садике Вова сказал, что у богатых людей есть своя квартира.
— Квартира у нас есть. Но богатыми нас назвать сложно. Мама просто работает.
— А папа не работал?
— Работал, только мало зарабатывал.
— А почему?
Светлана задумалась. Как объяснить четырёхлетнему ребёнку, что некоторые люди предпочитают искать лёгкие пути вместо того чтобы упорно трудиться?
— Людей разные, сынок. Кто-то старается больше, кто-то меньше.
— А мы будем стараться больше?
— Конечно, — улыбнулась Светлана.
Вечером, когда Артём уснул, жена села за ноутбук. Работы было много — завтра пять клиенток подряд. Но это приятная усталость, когда знаешь: каждый заработанный рубль останется в семье.
За окном стояла тёплая августовская ночь. Светлана открыла форточку, послушала звуки двора — где-то играла музыка, смеялись подростки. Обычная жизнь обычных людей.
Никто больше не мямлил про доли в чужой квартире. Никто не объяснял, кому и что нужно отдать из жалости. Свобода оказалась проще, чем казалось.
Светлана закрыла ноутбук, выключила свет. Завтра новый день, новые клиентки, новые планы. И никого, кто будет рассказывать про семейные обязательства перед людьми, которые сами о семье не заботятся.
