— Завтра приезжает твоя мать, и я уезжаю к подруге на неделю! — выпалила Марина, бросая в дорожную сумку свитера и джинсы. Её руки дрожали от едва сдерживаемой ярости.
Антон застыл в дверях спальни, наблюдая за лихорадочными сборами жены. В его глазах мелькнуло недоумение, быстро сменившееся раздражением.
— Мар, ты что, с ума сошла? Мама специально взяла отпуск, чтобы помочь нам с ремонтом детской. Мы же договаривались!
Марина резко обернулась. На её обычно спокойном лице играли желваки, а в карих глазах полыхал гнев, который она так долго сдерживала.
— Договаривались? Это ты договаривался со своей мамочкой! А меня, как всегда, поставили перед фактом! Знаешь что? Мне надоело! Три года я терплю её придирки, оскорбления и попытки контролировать каждый мой шаг!
Она швырнула в сумку косметичку с такой силой, что та отскочила от дна. Антон сделал шаг в комнату, его лицо потемнело.
— Не смей так говорить о моей матери! Она всего лишь хочет помочь! А ты вечно всё воспринимаешь в штыки!
— Помочь? — Марина рассмеялась, но в этом смехе не было веселья. — Твоя мать приезжает не помогать, а командовать! Вспомни прошлый раз! Она переклеила обои в нашей спальне, пока мы были на работе, потому что ей показалось, что цвет «делает меня бледной»! А потом устроила скандал, что я неблагодарная!
Воспоминания нахлынули волной. Тот день, когда она вернулась домой и обнаружила свою спальню в розовых обоях с золотыми вензелями. Свекровь Галина Петровна восседала на их диване, попивая чай из её любимой чашки, и с довольным видом ждала благодарностей. Вместо этого получила шок и возмущение невестки.
— Она старалась для нас! — Антон повысил голос. — Мама потратила свои деньги, своё время!
— Для нас? Или для себя? — Марина захлопнула сумку. — Она вообще спросила, нравятся ли нам эти обои? Нет! Она решила, что лучше знает, как нам жить! И ты, как всегда, её поддержал!
В голове пронеслись другие эпизоды. Как свекровь выбросила все специи из кухонного шкафа, заявив, что от них «только вред желудку». Как переставила всю мебель в гостиной, потому что «по фэн-шую так правильнее». Как раздарила соседям цветы с балкона, которые Марина выращивала три года, объяснив это тем, что «от земли в квартире только грязь и мошки».
— Ты преувеличиваешь! Мама просто беспокоится о нас!
— Беспокоится? — Марина подхватила сумку. — А помнишь, как она при твоих друзьях заявила, что я не умею готовить, и поэтому ты такой худой? Или как сказала твоей сестре, что я, видимо, бесплодная, раз за три года не родила?
Антон поморщился. Эти воспоминания были неприятными даже для него, но признать правоту жены означало предать мать.
— Она не это имела в виду… Просто неудачно выразилась…
— Неудачно выразилась?! — голос Марины сорвался на крик. — Она унижает меня при каждой встрече! А ты делаешь вид, что ничего не происходит! Знаешь что, Антон? Мне надоело быть крайней! Надоело выслушивать, какая я плохая хозяйка, плохая жена, плохая невестка!
Она направилась к двери, но Антон преградил ей путь.
— Ты никуда не поедешь! Это наш дом, и ты не имеешь права сбегать каждый раз, когда приезжает моя мать!
— Не имею права? — Марина остановилась, глядя ему прямо в глаза. — А твоя мать имеет право копаться в моих вещах? Читать мои личные записи? Комментировать мой вес при каждой встрече?
Она вспомнила, как застала свекровь в их спальне, роющейся в ящике с нижним бельём. Галина Петровна тогда невозмутимо заявила, что «хотела помочь с уборкой» и заодно выбросила всё кружевное бельё, потому что «приличные женщины такое не носят».
— Мама просто… она из другого поколения… — Антон явно терял уверенность в своей правоте, но упрямо гнул свою линию.
— Из другого поколения? Это оправдание для хамства? Для того, чтобы она называла меня при соседях «этой»? «Антоша, скажи этой, чтобы не красила волосы, выглядит как продажная женщина»! Помнишь? Это было при всём подъезде!
Марина чувствовала, как горло сжимается от подступающих слёз, но плакать она себе не позволит. Хватит. Три года она глотала обиды, надеясь, что всё наладится. Что Антон однажды встанет на её сторону. Что свекровь примет её.
— Ты всё утрируешь! Мама просто прямолинейная!
— Прямолинейная?! — Марина оттолкнула его и вышла в коридор. — Это когда она заявила твоему начальнику на корпоративе, что ты заслуживаешь повышения, потому что содержит «нахлебницу-жену»? Или когда сказала врачу в поликлинике, что у меня, наверное, психические отклонения, раз я не хочу рожать?
Антон побледнел. Эти эпизоды он старательно вытеснял из памяти.
— Она волнуется о внуках…
— Она волнуется о контроле! — Марина надела куртку. — И знаешь что самое противное? Ты всегда на её стороне! Всегда! «Мама не это имела в виду», «Мама просто переживает», «Мама хочет как лучше»! А обо мне ты хоть раз подумал?
— Я думаю о нашей семье!
— О какой семье, Антон? — Марина остановилась у двери. — О той, где я не имею права голоса? Где твоя мать решает, какого цвета должны быть наши стены, что нам есть, как одеваться, когда рожать детей? Это не семья, это филиал её квартиры!
— Не смей так говорить! Моя мать святая женщина! Она всю жизнь положила на меня!
— Вот именно! И теперь считает, что купила тебя со всеми потрохами! А я в придачу досталась, как неудачное приложение!
Марина вспомнила разговор, который случайно подслушала полгода назад. Свекровь говорила по телефону с подругой: «Антоша мой золотой, а вот с женой не повезло. Ни красоты особой, ни хозяйственности. Я бы ему другую нашла, да он упёртый, говорит, любит её. Ничего, я эту любовь быстро выбью».
— Знаешь, что твоя «святая» мать обо мне говорит за моей спиной? — Марина повернулась к мужу. — Что я тебя опоила, что ты на мне женился из жалости, что я специально не рожаю, чтобы после развода не платить алименты!
— Это ложь! Откуда ты это взяла?
— От твоей тёти Нади! Она мне по пьяни всё выложила на твоём дне рождения! Как твоя мамочка ходит по родственникам и рассказывает, какая я ужасная! Как подыскивает тебе новую жену среди дочек своих подруг!
Антон открыл рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Он вспомнил странные намёки матери про «милую Леночку из соседнего подъезда» и «умницу Танечку, дочку тёти Вали».
— Даже если это правда… мама просто беспокоится о моём счастье…
— О твоём счастье?! — Марина распахнула дверь. — А ты у меня спросил, счастлива ли я? Спросил, каково мне жить под постоянным прессингом? Каково приходить домой и гадать, что на этот раз переделала твоя мать? Какую гадость обо мне сказала соседям?
— Мар, постой… — Антон сделал шаг к ней, но она выставила руку.
— Нет. Хватит. Я еду к Светке. Развлекайся со своей мамочкой. Пусть она тебе и готовит, и убирает, и спать с тобой ложится, раз она лучше меня знает, что тебе нужно!
— Это отвратительно! Как ты можешь такое говорить?
— А как ты можешь позволять ей вытирать об меня ноги? — Марина уже стояла на лестничной площадке. — Знаешь, что она сказала мне в прошлый раз? Что ты достоин лучшей женщины, а я должна быть благодарна, что такой мужчина на мне женился!
— Она не могла такого сказать!
— Могла и сказала! При свидетелях! При твоей сестре! И знаешь, что сделала Ленка? Рассмеялась! А ты потом объяснял мне, что я «неправильно поняла»!
Марина чувствовала, как внутри поднимается волна горечи. Все эти годы она пыталась наладить отношения со свекровью. Готовила её любимые блюда — Галина Петровна находила в них изъяны. Дарила подарки — они оказывались «безвкусными» и «ненужными». Звала в гости — свекровь приходила и весь вечер рассказывала, как «в её время» жёны уважали мужей и их матерей.
— Я поговорю с ней… попрошу быть мягче…
— Мягче?! — Марина истерически рассмеялась. — Антон, она вчера позвонила в мой салон красоты и отменила мою запись, потому что «негоже замужней женщине краситься как павлин»! Она звонит моей маме и рассказывает, какая я плохая жена! Она настраивает против меня всех твоих родственников!
— Ты преувеличиваешь…
— Преувеличиваю? А почему твоя двоюродная сестра на свадьбе сказала мне, что удивлена, что я «ещё не сбежала с любовником»? Откуда у неё такие мысли, как думаешь?
Антон молчал. Где-то в глубине души он знал, что Марина права. Но признать это означало предать мать, которая «всю жизнь ради него».
— Знаешь что, Антон? — Марина устало прислонилась к стене. — Я тебя люблю. Правда люблю. Но я больше не могу так жить. Не могу приходить домой и бояться, что опять найду свекровь, копающуюся в наших вещах. Не могу выслушивать упрёки в том, что я недостаточно хороша для её сына. Не могу смотреть, как ты раз за разом выбираешь её, а не меня.
— Я никого не выбираю! Вы обе мне дороги!
— Нет, Антон. Ты выбираешь. Каждый раз, когда молчишь на её оскорбления. Каждый раз, когда просишь меня «потерпеть». Каждый раз, когда объясняешь мне, что я «неправильно поняла» её очередную гадость.
Она спустилась на несколько ступенек и обернулась.
— Помнишь нашу свадьбу? Твоя мать весь вечер ходила с кислым лицом и всем говорила, что свадьба «слишком скромная», невеста «не из их круга», и вообще «поторопился Антоша». А на брачную ночь принесла нам тёплое молоко с мёдом и села рассказывать о важности продолжения рода!
Антон покраснел. Этот эпизод он старательно забыл.
— Она волновалась…
— Она границ не знает! И ты ей в этом потакаешь! — Марина спускалась всё ниже. — Знаешь, о чём я мечтаю? Чтобы хоть раз, хоть один единственный раз ты сказал ей: «Мама, не говори так о моей жене». Но ты никогда этого не скажешь, правда?
— Мар, давай поговорим спокойно…
— Поздно говорить, Антон. Три года я ждала, что ты повзрослеешь. Что перестанешь быть маменькиным сынком. Что станешь мужем, а не сыном. Но ты выбрал. И выбрал не меня.
— Это ультиматум? Или я, или она?
Марина грустно улыбнулась.
— Нет, Антон. Это не ультиматум. Это констатация факта. Ты уже давно выбрал. А я просто устала бороться за второе место. Твоя мать победила. Можешь ей передать.
— Мар! Марина! Вернись!
Но она уже исчезла за поворотом лестницы. Антон слышал, как хлопнула дверь подъезда, как завёлся мотор её машины. Он стоял в дверях квартиры, глядя на пустую лестничную площадку, и чувствовал, как внутри нарастает паника.
Телефон в кармане завибрировал. Мама.
«Сыночек, я уже еду! Купила новые шторы для вашей спальни, эти ваши совсем выцвели! И продуктов набрала, приготовлю вам настоящий ужин, а не те полуфабрикаты, которыми тебя кормит жена».
Антон смотрел на сообщение и впервые в жизни почувствовал раздражение от материнской заботы. Новые шторы. Без спроса. Как всегда.
Он вернулся в квартиру, прошёл в спальню. На кровати валялись вещи, которые Марина не успела или не захотела взять. Её любимый халат. Фотография с их отпуска. Кольцо.
Обручальное кольцо лежало на тумбочке, и от этого зрелища у Антона перехватило дыхание. Она оставила кольцо. Она не просто уехала погостить к подруге. Она ушла.
Телефон снова завибрировал.
«И скажи Марине, пусть не красит больше волосы в этот вульгарный цвет. Я купила ей краску, каштановую, ей пойдёт».
Антон сел на кровать, уткнувшись лицом в ладони. Только сейчас до него начало доходить. Все эти годы он выбирал комфорт. Было проще согласиться с мамой, чем защитить жену. Было проще попросить Марину потерпеть, чем поставить мать на место. Было проще делать вид, что всё в порядке, чем признать наличие проблемы.
Ещё одно сообщение.
«И вот что, сынок. Я думаю, вам пора уже о детях подумать. Я поговорю с Мариной, объясню ей, что в её возрасте пора рожать. А то соседка Валя уже второго внука нянчит, а я всё жду».
Антон вспомнил лицо Марины, когда мать в очередной раз заводила разговор о детях. Боль в её глазах. Они с женой два года безуспешно пытались завести ребёнка, проходили обследования, и каждый материнский упрёк был как нож в сердце.
Он набрал номер жены. Длинные гудки. Она не брала трубку.
«Марина, давай поговорим. Прости меня. Возвращайся».
Отправил сообщение и стал ждать. Телефон молчал.
Звонок в дверь заставил его вздрогнуть. Мама.
— Антоша! Сыночек! Что ж ты дверь не открываешь? — Галина Петровна ввалилась в квартиру с сумками и пакетами. — Где Марина? Опять по подружкам шляется? Вот я ей сейчас объясню, что замужней женщине место дома! И что за бардак у вас? Я же на прошлой неделе убиралась!
Антон смотрел на мать и впервые видел её как будто чужими глазами. Властную женщину, которая врывается в его дом как к себе. Которая без спроса решает, как им жить. Которая третирует его жену, а он молчит.
— Мам, Марина уехала.
— Уехала? Куда это? Я же приехала! — Галина Петровна возмущённо фыркнула. — Вот бессовестная! Знала, что свекровь приезжает, и специально сбежала! Ничего, вернётся, я ей выскажу всё, что думаю!
— Она не вернётся, мам.
— Что за глупости? Конечно, вернётся! Куда она денется? — Галина Петровна прошла на кухню, с неодобрением оглядывая интерьер. — Ой, а что за ужасные занавески? И почему чайник не на месте? Я же в прошлый раз показывала, где он должен стоять!
— Мам, — Антон пошёл за ней. — Марина ушла. Насовсем. Из-за тебя.
Галина Петровна обернулась с выражением искреннего изумления на лице.
— Из-за меня? Да что ты такое говоришь? Я же ей как родная мать! Всё для вас стараюсь!
— Нет, мам. Ты её унижаешь. Постоянно. При каждой встрече.
— Я?! Унижаю?! — Галина Петровна всплеснула руками. — Да я же только правду говорю! Если она не умеет готовить — что, молчать? Если одевается безвкусно — тоже молчать? Я же ей помочь хочу!
— Ты хочешь её изменить. Переделать под себя. Но она другой человек, мам!
— Ах, вот как! — лицо Галины Петровны пошло красными пятнами. — Защищаешь её теперь? А когда она тебя бросила, где твоя защита была? Я же говорила — не та она тебе партия! Ни роду, ни племени! Мать её — продавщица, отец — слесарь! А ты у меня с высшим образованием!
— При чём здесь её родители?
— При том! Яблоко от яблони! Нет в ней благородства, воспитания! Я сколько раз пыталась её научить, как правильно дом вести, как мужа ублажать, как со свекровью общаться! А она нос воротит!
Антон почувствовал, как внутри поднимается волна злости. Впервые в жизни он злился на мать.
— Она моя жена! Я её люблю! А ты её выжила!
— Выжила?! — Галина Петровна схватилась за сердце. — Как ты можешь такое говорить?! Я жизнь на тебя положила! Одна тебя растила! Ночей не спала! А ты… ты из-за этой выскочки на родную мать голос повышаешь!
— Она не выскочка! Она женщина, которую я полюбил! А ты сделала всё, чтобы разрушить наш брак!
— Я?! Разрушить?! Да я его пыталась спасти! От её лени, неумения, равнодушия!
— От какого равнодушия? Она любит меня!
— Любит? Если бы любила, не сбежала бы при первой трудности! Вот я твоего отца не любила, но жила! И тебя вырастила! А эта… селфи своё любит, да подружек!
Антон закрыл глаза. Теперь он понимал, о чём говорила Марина. Мать никогда не примет её. Никогда не увидит в ней человека. Только неудачный выбор сына.
— Мам, я прошу тебя уехать.
— Что?! — Галина Петровна не поверила своим ушам. — Ты гонишь родную мать?!
— Я прошу дать мне время подумать. Разобраться.
— Разобраться в чём? Она тебя бросила! Плюнула на семью! А я приехала поддержать!
— Нет, мам. Ты приехала торжествовать. Ты рада, что она ушла.
— Конечно, рада! Теперь я тебе нормальную жену найду! Вот Леночка из соседнего подъезда…
— Мам! — Антон повысил голос. — Уезжай! Сейчас же!
Галина Петровна смотрела на сына, как на предателя. В её глазах стояли слёзы обиды и непонимания.
— Я всё для тебя… А ты… Из-за этой… Она тебя против меня настроила!
— Нет, мам. Ты сама всё сделала. Сама.
Следующий час прошёл в слезах, упрёках и обвинениях. Галина Петровна то плакала, то кричала, то пыталась его обнять, то грозилась больше никогда не приезжать. Антон стоял как каменный, понимая, что если сейчас дрогнет, то потеряет Марину навсегда.
Наконец мать ушла, громко хлопнув дверью и пообещав, что он ещё пожалеет.
Антон снова набрал номер жены. Снова длинные гудки.
На этот раз она ответила.
— Чего тебе?
— Мар, прости меня. Я был слепым идиотом. Возвращайся, прошу.
— Зачем? Чтобы всё повторилось? Чтобы твоя мать снова пришла и начала командовать?
— Я отправил её домой.
Молчание.
— Правда?
— Правда. И сказал, что больше не потерплю неуважения к моей жене.
— Антон… — голос Марины дрогнул. — Ты ведь потом пожалеешь. Она твоя мать.
— Да, она моя мать. Но ты моя жена. Моя семья. И я слишком поздно это понял.
— Она не простит тебе этого. Будет давить, манипулировать.
— Знаю. Но я больше не хочу терять тебя из-за её амбиций.
Снова молчание.
— Мне нужно время, Антон. Подумать. Ты слишком долго выбирал её. Я не знаю, смогу ли снова тебе поверить.
— Я понимаю. Я буду ждать. Сколько потребуется.
— Хорошо. Я позвоню. Может быть.
Она отключилась. Антон сидел в пустой квартире, глядя на обручальное кольцо жены. Он не знал, вернётся ли она. Но знал точно — больше он не позволит никому, даже родной матери, разрушать его семью.
Телефон снова завибрировал. СМС от мамы.
«Ты пожалеешь об этом, сынок. Она тебя не стоит. Когда одумаешься, позвони. Я не злопамятная».
Антон удалил сообщение не читая до конца. Марина была права. Его мать никогда не изменится. Но измениться может он. И он изменится. Если она даст ему второй шанс.
За окном темнело. Антон встал, прошёл на кухню, включил чайник. Взгляд упал на те самые «ужасные» занавески, которые так не понравились матери. Марина выбирала их целый день, примеряя к обоям, к мебели. Была так счастлива, когда нашла идеальный вариант.
Он достал телефон, открыл фото. Их свадебная фотография. Марина смеётся, запрокинув голову. Он смотрит на неё с обожанием. А на заднем плане — его мать с кислым лицом.
Как он мог быть таким слепым?
Новое сообщение. Сердце ёкнуло. Марина?
«Я забыла сказать. Корм для Барсика в верхнем шкафу. Покорми его, пожалуйста».
Антон улыбнулся сквозь слёзы. Она помнит об их коте. Может, ещё не всё потеряно?
«Покормлю. Мар, я правда сожалею. За всё».
«Я знаю. Но сожаления мало, Антон. Нужны поступки».
«Я понимаю. Я докажу».
«Посмотрим».
Больше сообщений не было. Антон пошёл кормить кота, который тёрся о его ноги и мяукал. Барсик тоже скучал по хозяйке.
— Она вернётся, — сказал Антон коту. — Должна вернуться. Я всё исправлю.
Кот посмотрел на него скептически и уткнулся в миску.
Антон вернулся в спальню, взял обручальное кольцо жены. Маленькое золотое колечко, которое он надел ей на палец пять лет назад, обещая любить и защищать.
Защищать. От всего и всех. Даже от собственной матери.
Он не выполнил обещание. Но ещё не поздно начать.
