Катя проверила время на телефоне и удовлетворённо кивнула. До прихода гостей оставалось полтора часа — как раз успеет закончить с последними приготовлениями. Сегодня исполнялось ровно два года их с Артёмом семейной жизни, и Катя хотела, чтобы вечер получился особенным.
Стол в гостиной был накрыт белой скатертью с мелким цветочным узором, которую подарила когда-то её мама. Катя разложила лучшие тарелки, выставила высокие бокалы, расставила живые цветы в небольших вазочках. Запах жареной курицы с розмарином разносился по всей двухкомнатной квартире, смешиваясь с ароматом свежих булочек.
Артём вышел из душа, накинул рубашку и заглянул на кухню.
— Пахнет отлично. Ты как всегда молодец.
— Спасибо. А торт у Веры заберёшь? Договорились же.
— Конечно. Только скажи, во сколько родители придут?
— В семь. Твои родители, — поправила Катя, помешивая соус. — Мои же в Сочи до конца месяца.
Артём кивнул, поцеловал жену в щёку и ушёл одеваться. Работал инженером в проектной фирме, график пять через два, зарплата стабильная. Катя тоже не жаловалась на доходы — заказы на торты и капкейки шли регулярно, особенно летом, когда свадебный сезон в самом разгаре. За месяц набиралось около шестидесяти тысяч, что для кондитера-самозанятой было вполне прилично.
Ровно в семь раздался звонок в дверь. Катя сняла фартук, поправила волосы и пошла открывать. На пороге стояли Татьяна Ивановна и Валерий Николаевич — родители Артёма. Свёкор держал в руках небольшой букет гвоздик, свекровь пришла с пустыми руками, но зато внимательно осматривала прихожую.
— Добро пожаловать! — Катя приняла цветы от свёкра. — Проходите, пожалуйста.
Татьяна Ивановна сняла туфли, повесила сумочку на крючок и неспешно прошла в гостиную. Остановилась посреди комнаты, окинула взглядом накрытый стол, цветы в вазочках, горящие свечи.
— Ох, как торжественно, — произнесла свекровь с каким-то странным оттенком в голосе. — Зачем столько посуды выставила? Всё равно у тебя не как дома получается.
Катя замерла с букетом в руках. Валерий Николаевич прошёл к столу, разглядывая блюда.
— Катюш, всё выглядит прекрасно, — сказал свёкор, но голос прозвучал как-то неуверенно.
— Да ладно вам, Татьяна Ивановна, — попыталась отшутиться Катя. — Просто хотела красиво сделать. Годовщина же.
— Конечно, конечно. Старание видно.
Артём появился из спальни с тортом в коробке и бутылкой вина.
— Мам, пап, здравствуйте! — Поцеловал мать в щёку, пожал руку отцу. — Проходите к столу, всё готово.
Гости расселись за столом. Катя принесла из кухни горячие блюда, разлила вино. Валерий Николаевич молча сосредоточился на еде, изредка кивал в знак одобрения. Артём рассказывал о работе, новом проекте, планах на отпуск.
— А ты, Катюша, как дела? — поинтересовался свёкор между основным блюдом и салатом.
— Хорошо. Заказов много, не жалуюсь. На прошлой неделе делала торт на юбилей — пятьдесят гостей. Три яруса, живые цветы.
— Молодец наша Катя, — похвалил Артём. — Лучший кондитер в городе.
Татьяна Ивановна отпила глоток вина, внимательно посмотрела на невестку.
— Катя, видно, старалась… — начала свекровь медленно. — Но всё какое-то не по-настоящему. Слишком наигранно получается. Ужина будто души нет.
Катя опустила вилку, почувствовала, как кровь прилила к щекам. Артём поднял голову от тарелки, но ничего не сказал, только неопределённо хмыкнул.
— Что значит наигранно? — тихо спросила Катя.
— Ну как объяснить… Всё красиво, конечно, но искусственно. Не чувствуется тепла семейного очага.
— Татьяна Ивановна, может, не будем? — попросил Валерий Николаевич, но жена продолжила.
— Я же не со зла говорю. Просто замечаю. У нас дома всегда по-другому было. Проще, но душевнее.
Катя улыбнулась через силу, старалась не показать, как задели её эти слова. Ловила взгляд мужа, надеясь на поддержку, но Артём снова уткнулся в тарелку, будто не слышал разговора.
— Может, добавки кому-нибудь? — предложила Катя, вставая из-за стола.
— Мне хватит, — отмахнулась Татьяна Ивановна. — Да и вообще, не привыкла я к таким… изысканным блюдам.
Телефон зазвонил, когда Катя убирала пустые тарелки. На экране высветилось имя Светы — двоюродной сестры Артёма.
— Привет, — ответила Катя.
— Катюш, мы с Максимом можем подъехать? Хотели поздравить вас с годовщиной.
Катя посмотрела на мужа. Тот пожал плечами.
— Конечно, приезжайте. Будем рады.
Через полчаса пришли Света с мужем Максимом. Катя знала их поверхностно — встречались на семейных праздниках пару раз, но близко не общались. Света работала в банке, Максим — в автосервисе. Молодая пара, без детей, жили в съёмной квартире.
— Поздравляем! — Света протянула Кате букет роз и бутылку шампанского. — Два года — это серьёзно.
— Спасибо большое! Проходите к столу, места хватит всем.
Катя быстро поставила дополнительные тарелки, принесла ещё стульев. Света и Максим оживили компанию — рассказывали забавные истории с работы, шутили, смеялись. Даже Валерий Николаевич развеселился, начал рассказывать про рыбалку.
Татьяна Ивановна сидела с каменным лицом, изредка кивала, но в разговор не включалась. Время от времени бросала оценивающие взгляды на Катю, будто высматривала новые недостатки.
— А давайте тосты произнесём! — предложила Света, когда на столе появился торт. — За молодожёнов!
Все подняли бокалы. Валерий Николаевич пожелал счастья и долгих лет совместной жизни. Максим выпил за любовь. Света — за семейное благополучие.
Татьяна Ивановна встала последней, медленно подняла бокал с шампанским. В гостиной воцарилась тишина — все ждали тоста от матери жениха.
— Желаю сыну терпения, — произнесла свекровь, глядя прямо на Катю. — В такой семье, как у вас, главное — не скучать.
Максим поперхнулся шампанским. Света неловко хихикнула, потом быстро замолчала. Валерий Николаевич уставился в свой бокал. Артём замер с поднятой рукой.
Катя медленно поставила бокал на стол. Кровь стучала в висках, руки дрожали от едва сдерживаемой ярости. Все смотрели на неё, ожидая реакции.
— Извините, — тихо произнесла Катя и встала из-за стола.
Подошла к краю стола, где лежала красивая скатерть с цветочным узором. Взялась за уголок ткани и резким движением сдёрнула скатерть с края стола. Бокалы зазвенели, один с шампанским опрокинулся, жидкость разлилась по деревянной поверхности. Тарелки с остатками десерта съехали к центру.
— Катя! — воскликнул Артём, но жена уже шла к выходу из гостиной.
Татьяна Ивановна сидела с открытым ртом, глядя на беспорядок на столе. Света и Максим переглянулись, не зная, что делать. Валерий Николаевич начал промакивать разлившееся шампанское салфеткой.
Катя остановилась в дверном проёме, обернулась к свекрови. Лицо горело от злости и унижения.
— Татьяна Ивановна, если вам не нравится, как я живу, как готовлю и как принимаю гостей — никто вас не заставляет здесь находиться.
— Катюш, успокойся, — попытался вмешаться Артём.
— Нет! — Катя повысила голос. — Я два года терплю намёки, косые взгляды и колкости! Сегодня моя годовщина свадьбы, я готовила весь день, хотела сделать приятно, а в ответ получаю оскорбления при гостях!
Татьяна Ивановна выпрямилась в кресле, приняла оборонительную позу.
— Я ничего плохого не говорила. Просто высказала мнение.
— Ваше мнение никого не интересует! — выкрикнула Катя. — Вон пошла! Если вы мать моего мужа — это не даёт вам право травить мою жизнь!
В гостиной воцарилась мёртвая тишина. Максим и Света сидели, не шевелясь, будто боялись лишний раз дышать. Валерий Николаевич продолжал промакивать пролившееся шампанское, старательно не поднимая глаз. Артём сидел, сжав кулаки, но так и не произнёс ни слова в защиту жены.
Катя обошла стол, подошла к входной двери и широко распахнула её. Поворот замка эхом отдался в тишине квартиры.
— Пора, — произнесла Катя, показывая рукой на открытую дверь. — У себя дома можете говорить всё, что угодно. У меня — нет.
Татьяна Ивановна округлила глаза, инстинктивно сделала шаг к сыну, ожидая поддержки.
— Артём, ты что, позволишь жене так со мной разговаривать?
Артём медленно поднял голову, посмотрел на мать, потом на жену, стоящую у двери.
— Мам, хватит, — произнёс Артём, но голос прозвучал вяло и неубедительно.
Катя шагнула ближе к двери, повторила твёрже:
— Выйдите. Здесь не базар, где можно хамить хозяйке.
— Да как ты смеешь! — прошипела Татьяна Ивановна, но направилась к выходу, схватив с крючка сумочку.
Валерий Николаевич поспешно встал из-за стола, бормоча извинения:
— Катюша, прости, пожалуйста. Мы не хотели…
— Валерий Николаевич, вы можете остаться. Разговор не с вами.
Свёкор неловко потоптался, но последовал за женой. Максим и Света быстро собрались, пробормотав что-то про неотложные дела, и тоже покинули квартиру.
Катя закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. Руки всё ещё дрожали от выплеснувшихся эмоций. В гостиной остался Артём, сидящий за столом среди разбросанных тарелок и пятен от шампанского.
— Катя, ну зачем ты так? — проговорил муж, поднимаясь с места. — Мама же пожилая женщина, ей простительно…
— Простительно что? Унижать меня в собственном доме? При гостях?
— Да она же не со зла. Просто характер такой.
Катя прошла в гостиную, начала молча собирать осколки разбитого бокала. Артём наблюдал за женой, явно подбирая слова.
— Ты же знаешь, какая моя мать. Такая всегда была. Зачем реагировать так остро?
— Артём, — Катя выпрямилась, держа в руках осколки. — Два года. Два года я терплю её колкости, намёки, советы, как мне жить. А ты молчишь.
— Я же не могу с матерью ругаться из-за каждой мелочи.
— Мелочи? — Катя посмотрела на мужа так, будто увидела его впервые. — Для тебя унижение твоей жены — мелочь?
Артём замолчал, понимая, что загнал себя в угол. Катя выбросила осколки в мусорное ведро, сняла скатерть со стола. Праздничный вечер был окончательно испорчен.
— Я устала, — сказала Катя и ушла в спальню.
Всю ночь Катя лежала, уставившись в потолок. Артём ворочался рядом, несколько раз пытался заговорить, но получал в ответ молчание. К утру оба так и не сомкнули глаз.
В семь утра Катя встала, приняла душ, оделась и собрала сумку для работы. На кухонном столе оставила записку: «Поговорим вечером. Но если ты не начнёшь говорить — я не останусь молча».
Весь день Катя работала на автопилоте. Замешивала тесто, украшала торты, отвечала на звонки клиентов, но мысли постоянно возвращались к вчерашнему вечеру. Особенно больно было вспоминать лицо Артёма, когда мать унижала жену, а сын молчал.
Около шести вечера телефон зазвонил. На экране высветилось имя мужа.
— Привет, — ответила Катя.
— Привет. Я купил продуктов, приготовлю ужин. Будешь дома к семи?
— Буду.
Когда Катя вернулась домой, квартира пахла жареной рыбой и свежим укропом. На столе стояли тарелки, горели свечи — те самые, что вчера украшали праздничный стол. Артём встретил жену у двери, помог снять куртку.
— Присаживайся, всё готово.
За ужином Артём молчал, явно собираясь с мыслями. Катя ждала, не торопя события. Наконец муж отложил вилку, посмотрел жене в глаза.
— Прости меня. Вчера я был слабаком.
Катя кивнула, но не ответила.
— Мама действительно перешла границы. И я должен был её остановить, а не молчать как истукан.
— Должен был, — согласилась Катя.
— Я привык закрывать глаза на её характер. С детства знаю — лучше не спорить, пере терпеть. Но теперь понимаю — это неправильно.
— Артём, я не собираюсь терпеть унижения в собственном доме. Ни от кого.
— Знаю. И больше не будешь.
На следующий день Артём взял телефон и набрал номер матери. Катя слышала разговор из кухни — муж говорил спокойно, но твёрдо.
— Мама, нам нужно поговорить. Вчера ты была неправа. Катя — моя жена, хозяйка в этом доме. Если не можешь её уважать — приходить сюда больше не будешь.
Из трубки доносился возмущённый голос Татьяны Ивановны, но Артём не сдавался.
— Мам, я принял решение. Либо ты извиняешься перед Катей и меняешь своё поведение, либо видимся только на нейтральной территории.
— Ты что, выбираешь жену вместо матери? — раздался крик свекрови.
— Я выбираю справедливость. Катя ничего плохого тебе не сделала, а ты её третируешь два года.
— Да как ты смеешь!
— До свидания, мама.
Артём положил трубку. Телефон сразу зазвонил снова, но муж отклонил вызов.
— Всё, — сказал Артём, заходя на кухню. — Больше не будет.
Катя обняла мужа, почувствовала, как спадает напряжение, накопившееся за два года. Впервые за долгое время в доме стало по-настоящему спокойно.
Татьяна Ивановна попыталась дозвониться ещё несколько раз в течение недели, но Артём был непреклонен. На звонки не отвечал, сообщения не читал. Через неделю попытки прекратились.
Валерий Николаевич позвонил месяц спустя, извинился за жену, попросил разрешения навестить молодых. Катя не возражала — со свёкром у неё никогда не было проблем.
— Татьяна дома сидит, дуется, — рассказал Валерий Николаевич за чаем. — Говорит, сын от неё отказался.
— Никто ни от кого не отказывался, — ответил Артём. — Просто есть правила приличия.
— Понимаю. Я с ней говорил, объяснял. Может, время пройдёт, образумится.
— Может быть, — согласилась Катя. — Но извиняться должна сама. И искренне.
Извинений так и не последовало. Татьяна Ивановна предпочла обиду попыткам наладить отношения. Валерий Николаевич навещал молодых изредка, в отсутствие жены. Семейные торжества справляли раздельно.
Катя не жалела о произошедшем. Дом стал по-настоящему её крепостью, местом, где не нужно постоянно оправдываться и выслушивать колкости. Артём изменился — стал внимательнее к словам жены, чаще интересовался её мнением, защищал, когда требовалось.
На следующую годовщину свадьбы гостей не звали. Вместо этого Катя и Артём сняли небольшой дом за городом на выходные. Готовили вместе, гуляли по лесу, разговаривали о планах на будущее. Никто не критиковал накрытый стол, не делал колких замечаний, не портил настроение неуместными тостами.
— Знаешь, — сказала Катя, когда они сидели на веранде, наблюдая закат, — это намного лучше любого праздника с чужими обвинениями.
— Согласен, — ответил Артём, обнимая жену. — Иногда нужно научиться говорить нет, чтобы сохранить самое важное.
Катя прижалась к плечу мужа, наслаждаясь тишиной и покоем. Два года назад она думала, что семейное счастье — это когда все довольны. Теперь понимала: настоящее счастье — это когда тебя уважают в собственном доме. И за это уважение иногда приходится бороться.
