Я ждала этот день два месяца. Сорок три года — не юбилей, но мне хотелось тишины, бокала вина и, может быть, одного подарка от самой себя. Новые серёжки. Или книгу, которую откладывала в «Корзине» полгода.
Но в 8:30 утра дверь моего дома уже выломали.
— Ленка, открой быстрее! Мы замерзли! — орала сестра Ольга, хотя на улице было +15.
Я не успела снять цепочку, как дверь дёрнули с такой силой, что пластиковая защёлка треснула. На пороге стояли они: Ольга, её муж Дмитрий, их двое детей и… моя мама.
— С днюхой! — Ольга сунула мне в руки пакет «Пятёрочки» с мокрым от дождя тортом. — Тут крем немного потек, но съедобно.
Дети ворвались в квартиру, даже не сняв обувь.
— Где подарки? — ухватился за мою кофту племянник Ваня.
— Какие подарки? — я растерялась.
— Ну ты же именинница! Значит, должна всем раздавать! — объяснила Ольга, как будто это было святое правило.
Дмитрий уже сидел на диване, включил телевизор на полную громкость.
— Ты чего стоишь? — крикнул он. — Наливай чай, мы с дороги!
Я пошла на кухню, а когда вернулась, Вани уже рисовал на обоях губной помадой. Кривыми буквами было выведено: «Тётя — дурра».
— Оль, останови его! — я бросила салфетки сестре.
— Ой, да что ты как маленькая! — закатила глаза Ольга. — Это же ребёнок! Отмоешь потом.
Мама тем временем рылась в моей спальне.
— Ты где сервиз прячешь? — крикнула она оттуда. — Хочу посмотреть, какой чайник купить Оле на юбилей.
— Мам, я не…
— Всё, мы остаёмся у тебя на пару дней! — перебила Ольга. — Наш дом залили соседи сверху.
— Как «остаёмся»? — у меня перехватило дыхание.
— Ну а куда нам идти? — Дмитрий развалился ещё шире. — Ты же не скотина, чтобы родню на улицу выгонять?
Я посмотрела на торт, который теперь плавал в луже на полу. На обои с надписью. На маму, выносящую мои украшения «посмотреть при дневном свете».
И поняла: это не день рождения. Это начало войны.
Три дня. Именно столько, по словам Ольги, должно было занять устранение последствий потопа в их квартире. Но когда в воскресенье вечером я осторожно спросила, когда же они планируют съезжать, в комнате повисла гробовая тишина.
Дмитрий медленно оторвался от телефона, где он пятый час подряд смотрел футбольные матчи, и посмотрел на меня так, будто я предложила ему голой выйти на мороз.
— Ты о чём вообще? — он фыркнул. — Нам же сказали, что ремонт минимум месяц будет. Разве мы тебе не говорили?
Я почувствовала, как по спине побежали мурашки. Повернулась к Ольге, которая в этот момент красила ногти моим новым лаком.
— Оля, ты же говорила про три дня!
— Ну, вообще-то, — она не отрываясь от маникюра, — сначала действительно думали, что быстро всё уладят. Но потом сантехник сказал…
— Какой сантехник? — перебила я. — Вы же даже никого не вызывали! Я вчера сама звонила в вашу УК, они сказали, что заявок от вас не поступало!
Мама, до этого мирно дремавшая в кресле, вдруг резко открыла глаза.
— Лена, хватит уже истерить! Какая разница, три дня или месяц? Ты что, жалко тебе родной сестре помочь?
В этот момент из моей спальни выбежала племянница Катя с моим шелковым платком в руках.
— Мам, можно я это возьму? Он такой красивый!
— Конечно, доченька, — умильно улыбнулась Ольга. — Тётя Лена же не жадная.
Я не выдержала и резко выхватила платок из рук девочки.
— Это подарок от моего клиента! Итальянский шелк! Дети вообще понимают, что такое чужие вещи?
Комната взорвалась криками. Дмитрий вскочил с дивана, мама начала причитать про «испорченный праздник», Ольга завопила, что я «совсем озверела». А маленький Ваня, воспользовавшись моментом, залез в мой ноутбук и залил клавиатуру соком.
— Всёёё! — торжествующе закричал он.
Я схватила ноутбук, но было поздно — экран погас. В глазах потемнело от ярости.
— Всё, — сказала я тихо, но так, что все сразу замолчали. — Завтра же съезжаете. И точка.
Ольга фальшиво засмеялась.
— Да ладно тебе! Ну разбили ребёнок твой комп, ну и что? Купишь новый! У тебя же денег куры не клюют!
— А знаете что? — я медленно обвела взглядом всех. — Я сейчас позвоню в вашу управляющую компанию и выясню, был ли вообще этот потоп.
Мама вдруг резко изменилась в лице.
— Лена, не надо скандалов! — засуетилась она. — Давай по-хорошему…
Но я уже набирала номер. После третьего гудка на том конце провода ответили.
— Здравствуйте, я звоню насчёт квартиры номер 45 по улице…
— Отдай телефон! — Дмитрий внезапно вырвал трубку у меня из рук и бросил её на пол.
В тишине раздался треск разбитого пластика. Все замерли. Даже дети.
— Вот что, — Дмитрий тяжёло дышал. — Мы тут живём. Пока не отремонтируемся. И если ты ещё раз попробуешь что-то такое провернуть… — он многозначительно посмотрел на мой разбитый телефон.
Я поняла — это уже не просто наглость. Это оккупация.
Прошла неделя. Я научилась спать сидя в кресле, потому что моя кровать теперь «по праву» принадлежала Ольге с Дмитрием. Моя же спальня превратилась в проходной двор — мама постоянно рылась в шкафах, дети раскидывали вещи, а Дмитрий оставлял повсюду носки и пустые пивные бутылки.
В тот роковой вторник я случайно нашла папку с документами в ящике кухонного стола, куда обычно складывала квитанции. Открыв её, я сначала не поняла, что вижу перед собой. Затем медленно, будто разбирая чужой почерк, прочитала заявление о временной регистрации по моему адресу. На Ольгу, Дмитрия и их детей. Срок — один год. Подпись… моя.
Руки задрожали. Я пересмотрела все бумаги — там было даже заявление о субсидии на оплату ЖКУ, где я значилась как «собственник, не возражающий против совместного проживания».
В этот момент на кухню вошла мама с пакетом из магазина.
— Что это? — я трясущимися руками показала ей документы.
Она взглянула и вдруг покраснела, поспешно отведя глаза.
— Ну… тебе же не сложно. Они же родные люди. А им субсидия положена, вот и оформили.
— Мама! Это подделка моей подписи! Это уголовное дело!
— Ой, брось! — мама махнула рукой, доставая из пакета банку солёных огурцов. — Ты же всё равно помогаешь семье, какая разница, как оформлено?
Я схватила документы и рванула в коридор, где Ольга красила ногти перед зеркалом.
— Ты это видела? — я ткнула ей бумагами перед лицом.
Ольга даже не оторвалась от маникюра.
— А, это. Ну да, оформили. Нам же жить где-то нужно. Кстати, — она наконец подняла на меня глаза, — завтра к нам участковый придёт, проверить условия проживания. Так что убери свой бардак в зале.
Я не поверила своим ушам.
— Ты… ты ещё и участкового на меня натравила?
— Не драматизируй, — фыркнула Ольга. — Это просто формальность для субсидии. Кстати, — она кокетливо улыбнулась, — я сказала, что ты моя сестра-инвалид, за которой я ухаживаю. Так шансов на одобрение больше.
В глазах потемнело. Я схватила со стола свою сумку и документы.
— Куда это ты? — насторожилась Ольга.
— В полицию! — бросила я, уже надевая куртку.
Из гостиной вдруг появился Дмитрий. Он молча перегородил мне дорогу к двери.
— Отдай документы, — тихо сказал он.
— Пошёл вон! — попыталась я прорваться.
Дмитрий легко вырвал папку у меня из рук. В этот момент раздался звонок в дверь.
Все замерли.
— Это, наверное, участковый, — радостно сказала Ольга, направляясь к двери.
Я воспользовалась моментом и выскользнула в прихожую. Сердце бешено колотилось.
— Всё, — прошептала я. — Я вас вышвырну отсюда. Если не через полицию, то другим способом.
Дмитрий усмехнулся:
— Попробуй. Ты же даже дверь свою починить не можешь, — он показал на треснувшую дверную коробку, сломанную в день их «временного» переезда.
За дверью снова раздался звонок. Я глубоко вдохнула и повернула ручку.
На пороге стоял не участковый. Это был мой старый друг детства Сергей, которого я не видела лет пять. Он ошарашенно оглядел нашу «дружную семейку».
— Лена… Я, кажется, не вовремя?
— Наоборот, — я схватила его за руку. — Ты как раз вовремя. Очень вовремя.
Сергей стоял в дверях, застыв в неловкой позе. Его спортивная сумка медленно сползла с плеча на пол. За моей спиной воцарилась тишина — даже дети перестали шуметь.
— Проходи, — я потянула его за руку, чувствуя, как дрожат пальцы. — Ты как раз кстати.
Ольга первая опомнилась. Она бросила взгляд на Дмитрия, затем слащаво улыбнулась:
— Ой, а это кто у нас? Леночка, ты нас не познакомишь?
Я проигнорировала её и повела Сергея на кухню. Когда дверь закрылась, он выдохнул:
— Лен, что за цирк? Ты живешь в коммуналке теперь?
— Это мои… родственники, — стиснув зубы, я налила ему кофе. — Временные гости. Очень временные.
Через стеклянную дверь я видела, как Дмитрий что-то шепчет Ольге, а мама напряженно вглядывается в нашу сторону.
Сергей взял кружку, но не пил, а вертел её в руках.
— Слушай, я не просто так приехал. Ты помнишь моего двоюродного брата — Игоря-адвоката?
Я кивнула.
— Так вот, он сейчас работает в прокуратуре. И вчера, когда я зашел к нему в кабинет… — Сергей понизил голос, — я случайно увидел на его столе знакомую фамилию. Твою.
Ложка, которую я держала, со звоном упала на пол.
— Что? Каким образом?
— Твоя сестра… Ольга, кажется? Она подала иск о признании тебя недееспособной.
Комната поплыла перед глазами. Я схватилась за край стола.
— Это… это невозможно. На каком основании?
— В заявлении указано, что у тебя психическое расстройство, — Сергей провел рукой по лицу. — И что ты якобы представляешь опасность для себя и окружающих. Лен, у них даже справки какие-то есть…
Дверь на кухню резко распахнулась. На пороге стояла Ольга с подносом, на котором красовались три криво нарезанных бутерброда.
— Голубчики, может, перекусите? — слащаво спросила она, но глаза её бегали от меня к Сергею.
Я встала, сжимая в кулаке салфетку.
— Оля, а ты не забыла подать документы на лишение меня дееспособности? Или это тоже «временная мера»?
Ольга побледнела. Поднос дрогнул в её руках.
— Ты… ты что-то перепутала…
— Не ври! — я ударила кулаком по столу. Чашки звякнули. — Ты подала иск! Хочешь сделать из меня овощ и забрать квартиру!
Из гостиной раздались шаги. В кухню ввалился Дмитрий с таким видом, будто собирался кого-то бить.
— Всё, хватит истерик! — рявкнул он. — Оля, иди отсюда.
Но Ольга не двигалась. Её глаза сузились.
— А ты всё знаешь, да? — она вдруг ухмыльнулась. — Ну и что? Ты же реально больная! Кто в свои сорок три года живёт один, без мужа, без детей? Нормальные люди так не делают!
Сергей резко встал, заслонив меня собой.
— Вы вообще слышите себя? — тихо спросил он. — Вы же открыто говорите о мошенничестве.
Дмитрий сделал шаг вперёд:
— А ты кто такой, чтобы вмешиваться? Свали отсюда, пока целый!
В этот момент раздался звонок в дверь. Все замерли.
— Это участковый, — торжествующе сказала Ольга. — Как раз вовремя. Пусть посмотрит, как наша «больная» сестра себя ведёт.
Я бросила взгляд на Сергея. Он незаметно кивнул и достал телефон.
— Хорошо, — я распрямила плечи. — Пусть заходит ваш участковый. Только вот что… — я достала из кармана свой телефон, — я всё записывала. И историю с поддельной подписью, и ваш разговор про недееспособность. Думаю, ему будет интересно это услышать.
Лицо Ольги исказилось. Дмитрий замер с поднятым кулаком. Даже мама, молча наблюдающая из коридора, ахнула.
Дверь открылась. На пороге стоял не участковый.
Перед нами был мужчина в строгом костюме с кейсом в руках.
— Елена Сергеевна? — спросил он. — Я адвокат Игорь Малинин. Кажется, вам срочно нужна юридическая помощь.
Адвокат Игорь стоял в прихожей, окидывая взглядом нашу странную компанию. В его глазах читалась профессиональная отстраненность, но я заметила, как его пальцы слегка постукивали по кейсу.
— Пройдемте в комнату, — предложила я, указывая на единственное место, где можно было уединиться — свою бывшую спальню.
Ольга резко шагнула вперед:
— Это что за спектакль? Какой еще адвокат?
Игорь вежливо улыбнулся:
— Я представляю интересы Елены Сергеевны. Если у вас есть претензии — оформляйте их официально.
Когда мы закрылись в комнате, Игорь сразу приступил к делу:
— Сергей вкратце рассказал мне ситуацию. У нас есть два пути: мирное урегулирование или уголовное дело. Но сначала… — он открыл кейс, — мне нужно проверить кое-что.
Он достал ноутбук и начал что-то искать в базе данных. Я в это время услышала, как за дверью мама что-то взволнованно шепчет Ольге.
— Вот оно, — вдруг произнес Игорь. — Ваша сестра действительно подала иск, но… — он повернул экран ко мне, — интересная деталь — она указала себя как единственную родственницу.
Я нахмурилась:
— Но у нас есть мама…
— Именно. И это серьезная процессуальная ошибка. Более того… — его пальцы застучали по клавиатуре, — я проверил историю запросов. Оказывается, три месяца назад ваша сестра уже пыталась получить доверенность на управление вашей собственностью через нотариуса.
В дверь постучали. Дмитрий грубо крикнул:
— Хватит там секретничать! Мы тоже имеем право знать, что происходит!
Игорь спокойно поднялся и открыл дверь:
— Вы абсолютно правы. Поэтому предлагаю всем собраться в гостиной для разговора.
Когда мы расселись — я и Игорь на диване, остальные напротив нас — адвокат начал методично излагать факты:
— Во-первых, подделка подписи на документах о регистрации. Во-вторых, попытка мошенничества с субсидиями. В-третьих… — он сделал паузу, — ложные сведения в судебном иске.
Ольга побледнела:
— Это все клевета!
— Доказательства есть, — холодно ответил Игорь. — Но я предлагаю альтернативу. Вы в течение суток освобождаете квартиру, забираете иск и забываете о претензиях на имущество Елены Сергеевны. Взамен она не подает заявление в полицию.
Дмитрий вскочил:
— Да пошли вы! Мы никуда не уйдем! У нас временная регистрация!
Игорь кивнул:
— Незаконная. Кстати, о вашей настоящей квартире… — он достал из папки бумагу, — интересный факт — управляющая компания вашего дома подтвердила, что никакого потопа не было. Более того, вы продолжаете оплачивать коммунальные услуги по тому адресу.
Мама вдруг закашлялась. Ольга бросила на нее испуганный взгляд.
— Мама, тебе плохо? — с фальшивой заботой спросила она.
— Не притворяйся, — резко сказала я. — Вы все в сговоре. Ты хотела отобрать у меня квартиру, а мама тебе помогала.
Игорь поднял руку:
— Есть еще один аспект. — Он повернулся к моей матери, — Анна Петровна, вы ведь являетесь совладелицей этой квартиры? По 1/4 доле, полученной после смерти мужа?
Комната замерла. Я остолбенело посмотрела на мать:
— Что? Это правда?
Мама опустила глаза. Игорь продолжил:
— Именно поэтому ваша сестра так спешила — ей нужно было оформить опеку над вами до раздела наследства. Если бы суд признал вас недееспособной, ваша доля перешла бы матери, а затем…
— Достаточно! — вдруг вскрикнула Ольга. — Мы уходим! Сегодня же! Только… — она нервно облизала губы, — ты ведь не будешь подавать в полицию?
Игорь посмотрел на меня. Я медленно кивнула.
— При одном условии, — сказала я, глядя матери в глаза, — ты подпишешь отказ от своей доли в мою пользу. Сегодня. Сейчас.
Мама заплакала, но кивнула. Ольга что-то прошептала Дмитрию, и они поспешно вышли собирать вещи.
Когда мы остались с Игорем вдвоем, я спросила:
— Как вы узнали про долю матери?
Он улыбнулся:
— Сергей сказал, что ваши родители покупали эту квартиру вместе. Я проверил историю собственности. Ваш отец был мудрым человеком — он оставил вам 3/4, а матери только 1/4, зная её характер.
Из детской донеслись крики и звуки собираемых чемоданов. Я впервые за месяц вздохнула свободно.
Но Игорь вдруг нахмурился:
— Есть одна проблема. Ваша сестра уже подала иск. Даже если она его отзовет, эта запись останется в базе. Вам нужно срочно получить официальное заключение о дееспособности.
— Как это сделать?
— Завтра же идем в психдиспансер, — решительно сказал он. — И берем с собой свидетелей. Сергея, например.
За дверью послышался громкий стук — это Дмитрий тащил чемодан, снося все на своем пути. Я вздрогнула.
Игорь положил руку на моё плечо
— Еще немного терпения. Они почти ушли.
Ровно в восемь утра следующего дня я стояла у входа в психоневрологический диспансер, кутаясь в осеннее пальто. Игорь предупредил — нужно прийти к самому открытию, пока нет очередей.
Сергей, как и обещал, пришел меня поддержать. Он нервно переминался с ноги на ногу, поглядывая на часы.
— Где Игорь? Он же должен был встретить нас здесь, — прошептал он.
Я только пожала плечами, когда услышала знакомый голос:
— Елена Сергеевна!
Обернувшись, я увидела Игоря, который быстро шел к нам по аллее. Но не один. Рядом с ним шагала женщина лет пятидесяти в строгом костюме.
— Знакомьтесь, это доктор Светлана Викторовна, — представил он спутницу. — Она главный врач этого диспансера и… моя бывшая однокурсница.
Врач внимательно посмотрела на меня:
— Игорь рассказал мне вашу историю. Сегодня мы проведем полное обследование, чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос.
Мы уже направлялись ко входу, когда из-за угла неожиданно вышла Ольга. Она была в растерзанном виде, с красными глазами.
— Лена! — она бросилась ко мне. — Ты не представляешь, что случилось!
Я отпрянула назад. Игорь мгновенно встал между нами.
— Как вы здесь оказались? — резко спросил он.
Ольга истерично зарыдала:
— Моего Ваню забрали в больницу! Ночью у него поднялась температура, начались судороги! — она схватила меня за рукав. — Ты же не оставишь племянника в беде? Тебе нужно срочно подписать документы на госпитализацию!
Доктор Светлана Викторовна нахмурилась:
— Какая госпитализация? Вы что, не видите, человек на обследовании?
Ольга вдруг резко переменилась в лице. Слезы мгновенно исчезли.
— Ах так? — она зло прошипела. — Тогда я сама все расскажу врачам! — и рванула к входу в диспансер.
Игорь и Сергей бросились за ней, но Ольга ловко увернулась. Через минуту в вестибюле раздался ее истошный крик:
— Помогите! Мою сестру насильно везут на обследование! Она опасна для общества!
Врачи и пациенты замерли, уставившись на нас. Я почувствовала, как подкашиваются ноги.
Доктор Светлана Викторовна спокойно подошла к администратору:
— Вызывайте охрану. Эта женщина препятствует проведению обязательного освидетельствования.
Но Ольга не унималась. Она выхватила из сумки пачку бумаг и начала размахивать ими:
— Вот! Смотрите! Суд уже признал ее недееспособной! А они хотят скрыть правду!
И тут произошло неожиданное. Из кабинета вышел высокий мужчина в белом халате. Увидев Ольгу, он удивленно воскликнул:
— Ольга Сергеевна? Вы опять здесь? В прошлый раз вы приходили как социальный работник, а сегодня в какой роли?
Воцарилась мертвая тишина. Ольга резко побледнела.
Доктор Светлана Викторовна подняла бровь:
— Владимир Александрович, вы знаете эту женщину?
— Конечно, — кивнул врач. — Она приходила ко мне две недели назад, представлялась социальным работником и просила выдать справку о психическом нездоровье своей сестры. Я отказал, конечно.
Игорь торжествующе улыбнулся:
— Вот и доказательство фальсификации.
Ольга вдруг бросилась к выходу, сбивая по пути медсестру с подносом. Охрана бросилась за ней.
Доктор Светлана Викторовна вздохнула:
— Ну что, Елена Сергеевна, пройдемте на обследование? Теперь у вас точно не будет проблем.
Через три часа, с пачкой документов, подтверждающих мою полную дееспособность, мы вышли из диспансера.
Игорь листал заключение:
— Теперь этот документ нужно срочно отнести в суд, чтобы отменить заседание.
Сергей вдруг засмеялся:
— Вы только посмотрите!
На лавочке у входа сидела моя мать. Увидев нас, она медленно поднялась и подошла ко мне.
— Лена… — она протянула конверт. — Это документы на мою долю. Я… я все подписала.
Я взяла конверт дрожащими руками. Мать повернулась и пошла прочь, не сказав больше ни слова.
Игорь проверил документы:
— Все в порядке. Теперь квартира полностью ваша.
Я смотрела вслед уходящей матери, чувствуя странную пустоту вместо ожидаемого облегчения.
— Что теперь? — тихо спросила я.
— Теперь, — Игорь положил руку мне на плечо, — вам нужно срочно менять замки.
Прошло две недели. Я сменила замки, отдала документы Игорю для окончательного оформления собственности и потихоньку приходила в себя. Квартира, хоть и опустошенная после нашествия родни, снова стала моей крепостью.
В тот вечер я как раз распаковывала новую посуду — всю старую пришлось выбросить после того, как Ольга поцарапала все тарелки ножом «для настроения». Зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Алло? — настороженно ответила я.
— Это детская городская больница. С вами говорит врач реанимации. У нас находится ваш несовершеннолетний родственник Иван Дмитриев. Состояние тяжелое.
Ледяная волна прокатилась по спине.
— Что… что с ним?
— Острый менингит. Ребенка доставили вчера вечером. В истории болезни указано, что вы являетесь дополнительным контактным лицом. Мать находится здесь же, в состоянии сильнейшего стресса.
Я закрыла глаза. Вспомнила, как Ольга кричала про больного Ваню у диспансера. Оказывается, она не совсем врала.
— Елена Сергеевна? Вы еще на связи?
— Да. Какой номер палаты?
Больница встретила меня запахом антисептика и тишиной коридоров. Медсестра провела меня в реанимацию. За стеклом я увидела маленькую фигурку, опутанную трубками и проводами. Рядом, сгорбившись, сидела Ольга. Совсем не та Ольга, что орала на меня неделю назад. Сломанная, постаревшая на десять лет женщина.
Она подняла на меня красные от слез глаза.
— Зачем… ты пришла? — прошептала она.
— Как Ваня?
Ольга сжала кулаки.
— Врачи говорят… шансы 50 на 50. — Голос ее сорвался. — Если бы я сразу вызвала скорую… Но я думала, просто температура…
Я села рядом, не зная, что сказать. Ненависть куда-то ушла. Осталась только усталость.
— Дмитрий где?
— Ушел. Сказал… — Ольга всхлипнула, — сказал, что не будет сидеть возле «овоща». Что родит себе нового, здорового.
Из палаты вышел врач.
— Родственники Ивана? Нужно подписать согласие на дополнительный курс антибиотиков. Дорогие, но эффективные.
Ольга беспомощно развела руками:
— У меня… нет денег. Я все потратила на первые анализы…
Я взяла у врача документы.
— Сколько нужно?
— Полный курс — около 120 тысяч.
Подписав бумаги, я отправилась в кассу. Ольга смотрела мне вслед, не веря своим глазам.
Когда я вернулась, она схватила меня за руку.
— Зачем? После всего, что я… Мы же…
— Это не тебе, — я высвободила руку. — Это Ване. Он ни в чем не виноват.
Ольга разрыдалась. Настоящими, горькими слезами.
— Лена… я… прости…
— Нет, — я покачала головой. — Не прощу. Никогда. Но сегодня я помогу.
Я повернулась к выходу. Ольга крикнула мне вслед:
— А завтра? Что будет завтра?
У дверей я остановилась.
— Завтра ты заберешь документы на развод с Дмитрием. Потом найдешь работу. А когда Ване станет лучше — уедешь с ним в другой город. И больше никогда не появишься в моей жизни.
Она молча кивнула.
На улице я вдохнула полной грудью. Впервые за последние месяцы воздух казался чистым и свежим. В кармане зазвонил телефон — Сергей спрашивал, не хочу ли я зайти в кафе выпить кофе.
Я улыбнулась и набрала ответ: «Приходи за мной через час. Только учти — я теперь страшная собственница целой квартиры. Буду тебя проверять».
Солнце, пробиваясь сквозь осенние тучи, осветло мокрый асфальт. Я застегнула куртку и зашагала вперед. Навстречу новой жизни. Без предательства. Без лжи. Но с важным уроком, который я вынесла из всей этой истории:
Доброта — это не слабость. Это выбор сильных. А семья — это не кровь. Это те, кто остается с тобой в самые темные времена.
