— Вот ключи от квартиры, теперь она ваша, — нотариус протянул документы через стол, но рука свекрови оказалась быстрее моей.
Я застыла с протянутой в воздухе ладонью, наблюдая, как Галина Петровна с победной улыбкой забирает и ключи, и папку с документами. Её пальцы, унизанные золотыми кольцами, крепко сжали трофей. В кабинете повисла тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов.
Андрей сидел между нами, уткнувшись взглядом в свой телефон. Мой муж, который обещал, что всё будет честно. Который клялся, что квартира от его бабушки достанется нам — молодой семье, а не его маме, у которой уже есть трёхкомнатная в центре города.
— Андрюша, поехали домой, — свекровь встала, демонстративно положив документы в свою сумочку. — Марина сама доберётся, правда, дорогая?
Я посмотрела на мужа. Он наконец поднял глаза от экрана, и в них мелькнула какая-то виноватая тень. Но только мелькнула.
— Мам, может, обсудим… — начал он неуверенно.
— Что обсуждать? — Галина Петровна повысила голос, и нотариус неловко кашлянул. — Бабушка завещала квартиру тебе, ты переоформил на меня для сохранности. Всё законно. Марина знала об этом с самого начала.
Знала? Я знала совершенно другое. Три месяца назад, когда бабушка Андрея оставила ему однокомнатную квартиру на окраине, мы радовались как дети. Наконец-то у нас появится своё жильё, не нужно будет снимать. Мы даже ремонт спланировали, выбрали обои в спальню.
А потом появилась она. Галина Петровна, милая и заботливая свекровь, которая «просто хочет помочь».
— Детки, есть нюанс с налогами, — сказала она тогда за семейным ужином. — Если Андрюша сейчас оформит квартиру на себя, придётся платить огромную сумму. А если временно переписать на меня, как на близкого родственника, налог будет минимальный. Потом переоформим на вас, когда всё уляжется.
Андрей кивал, соглашаясь с каждым её словом. Я пыталась возразить, что-то внутри подсказывало: не делай этого. Но свекровь так убедительно расписывала выгоду, приводила примеры знакомых, которые «попали на деньги из-за неправильного оформления».
— Маринка, ты что, мне не доверяешь? — обиженно спросила она тогда. — Я же мать Андрюши, неужели я буду вредить собственному сыну?
И я сдалась. Подписала согласие. Поверила.
Сейчас, стоя в кабинете нотариуса, я понимала масштаб своей наивности. Свекровь уже направлялась к двери, Андрей послушно встал следом.
— Андрей, — я окликнула его. — Ты правда уйдёшь вот так? После всего, что мы планировали?
Он обернулся, и на секунду мне показалось, что сейчас он всё исправит. Скажет матери, что она неправа. Защитит нашу семью, наше будущее.
— Марин, не устраивай сцен. Поговорим дома.
Дверь за ними закрылась. Нотариус сочувственно посмотрел на меня поверх очков.
— Молодая женщина, юридически всё чисто. Квартира оформлена на Галину Петровну на законных основаниях.
— Я знаю, — выдавила я из себя. — Спасибо.
Вышла на улицу. Январский мороз ударил в лицо, но я почти не чувствовала холода. В голове крутилась одна мысль: как я могла быть такой дурой?
Телефон завибрировал. Сообщение от Андрея: «Не драматизируй. Мама сказала, что даст нам квартиру, когда у нас будет ребёнок. Это же стимул».
Стимул? Я остановилась посреди заснеженного тротуара. Прохожие обтекали меня с двух сторон, кто-то недовольно бурчал. Но я стояла и перечитывала это сообщение снова и снова.
Стимул родить ребёнка, чтобы получить то, что и так принадлежало нам по праву?
Набрала ответ: «Приеду через час. Нужно серьёзно поговорить».
Дома Андрей встретил меня с виноватым видом. На кухонном столе стояла коробка моих любимых пирожных — его стандартный способ загладить вину. Раньше это работало. Раньше многое было по-другому.
— Марин, ну что ты дуешься? — он попытался обнять меня, но я отстранилась. — Мама же не чужой человек. Она сказала, квартира всё равно наша будет. Просто попозже.
— Когда попозже? Когда она решит? Когда мы выполним все её условия?
— Не условия, а разумные требования. Она права — нам нужна стабильность перед рождением ребёнка.
Я села напротив него. Между нами была целая пропасть, хотя расстояние составляло меньше метра.
— Андрей, мы женаты три года. У нас обоих стабильная работа. Мы копили на первый взнос по ипотеке, пока не выяснилось, что бабушка оставила тебе квартиру. Какая ещё стабильность нужна твоей маме?
Он замялся, крутя в руках чайную ложку.
— Она считает, что ты… что мы ещё молодые. Что нужно проверить серьёзность наших намерений.
— Проверить? — я не верила своим ушам. — Три года брака — это недостаточная проверка?
— Мам говорит, что сейчас многие разводятся через пару лет. Она просто переживает за меня.
Я смотрела на него и не узнавала. Где тот решительный мужчина, который делал мне предложение? Который обещал, что мы вместе преодолеем любые трудности? Передо мной сидел маленький мальчик, который боится расстроить маму.
— А за меня она не переживает? За невестку, которая три года терпит её «заботу»?
Андрей вспыхнул.
— Что значит терпит? Моя мама всегда к тебе хорошо относилась!
Хорошо? Я вспомнила все эти годы. Постоянные звонки с вопросами, почему я ещё не родила внука. Замечания о моей готовке, даже когда свекровь приходила в гости без приглашения. Сравнения с Леночкой — бывшей девушкой Андрея, которая «так вкусно пекла пироги». Намёки, что я недостаточно хорошо забочусь о её сыне.
— Андрей, твоя мама с первого дня пытается контролировать нашу жизнь. А ты позволяешь ей это делать.
— Она моя мать! — он повысил голос. — Единственный близкий человек, который у меня был до тебя!
— А я кто? Случайная попутчица?
Молчание. В его глазах я прочитала ответ, который он не решался произнести вслух. В иерархии его привязанностей я всегда буду на втором месте. После мамы.
Телефон Андрея зазвонил. Конечно, Галина Петровна. Он ответил, отвернувшись от меня.
— Да, мам. Нет, всё нормально. Да, она дома. Нет, не скандалит. Хорошо, сейчас включу.
Он включил громкую связь. Голос свекрови заполнил кухню.
— Марина, ты слышишь меня?
— Слышу, Галина Петровна.
— Вот и славно. Я хочу, чтобы ты поняла — я не враг вам. Квартира остаётся в семье. Просто я хочу быть уверена, что мой сын не останется ни с чем, если вы вдруг… ну, сама понимаешь.
— Если мы разведёмся? — уточнила я.
— Именно. Статистика неутешительная. А квартира — это бабушкино наследство, она должна остаться у Андрюши.
— Но сейчас она у вас.
— Временно, дорогая, временно. Родите мне внука, докажите, что вы настоящая семья, и я сразу всё оформлю.
— А если мы не сможем завести детей? Или не захотим прямо сейчас?
Пауза. Слышно было только дыхание свекрови в трубке.
— Не говори глупостей. Какая семья без детей? Андрюша, объясни жене, что я желаю вам только добра.
Она отключилась. Андрей убрал телефон, не глядя на меня.
— Видишь? Она готова отдать квартиру. Нужно просто… подождать.
— И выполнить её условия.
— Марин, ребёнок — это не условие. Мы же и сами хотим детей.
— Хотим. Но не под давлением твоей матери и не в обмен на жильё.
Следующие недели прошли в странном напряжении. Андрей делал вид, что ничего не произошло. Свекровь названивала каждый день с новыми «предложениями». То она нашла «прекрасного врача», который поможет нам с зачатием. То прислала статью о вреде карьеризма для женского здоровья — явный намёк на то, что мне пора уволиться и заняться «главным женским предназначением».
Кульминация наступила в воскресенье. Галина Петровна пришла без предупреждения, как обычно. Я готовила обед, когда услышала, как открывается входная дверь — у неё были ключи, конечно же.
— Детки, я дома! — прокричала она из прихожей.
Андрей бросился встречать маму. Я продолжала резать овощи, стараясь сохранять спокойствие.
— Марина, я принесла тебе кое-что, — свекровь вошла в кухню с пакетом. — Витамины для будущих мам. Очень дорогие, но для внука ничего не жалко.
Я отложила нож.
— Галина Петровна, я не беременна.
— Пока не беременна. Но если начнёшь пить витамины, организм подготовится.
— Мы с Андреем ещё не решили, когда хотим детей.
Она поджала губы. Эту гримасу я знала хорошо — сейчас начнётся.
— То есть как не решили? Андрюша, ты слышишь, что говорит твоя жена?
Андрей замялся в дверях.
— Мам, мы просто…
— Просто что? Вам уже за тридцать обоим! Когда вы собираетесь заводить детей? Когда я уже не смогу помогать с внуками?
— Галина Петровна, — я старалась говорить спокойно, — рождение ребёнка — это наше с Андреем решение. Только наше.
Свекровь выпрямилась. В её глазах появился знакомый стальной блеск.
— Ах, только ваше? А квартира, которую вы так хотите получить, — это чьё наследство? Моей свекрови, между прочим. Она всю жизнь мечтала о правнуках. А вы что? Эгоисты, думаете только о себе!
— Мы думаем о том, чтобы ребёнок родился желанным, а не по принуждению.
— Принуждению? — она всплеснула руками. — Андрюша, ты слышишь? Я её принуждаю! Да я просто хочу, чтобы мой сын был счастлив!
— Мам, успокойся…
— Не смей мне указывать! — она повернулась к сыну. — Я вижу, что происходит. Она настраивает тебя против меня. Хочет получить квартиру и бросить тебя!
Я не выдержала.
— Если я хотела бы бросить Андрея, я бы сделала это три года назад, когда поняла, что выхожу замуж не только за него, но и за вас!
Повисла тишина. Галина Петровна побледнела, потом покраснела. Андрей смотрел на меня, как на предательницу.
— Вот, значит, как… — прошипела свекровь. — Всё ясно. Андрюша, я же говорила тебе с самого начала — она не пара тебе. Леночка была бы лучшей женой. Она уже родила двоих, между прочим!
— Так идите к Леночке! — я не сдержалась. — Живите с ней втроём счастливо!
Галина Петровна схватилась за сердце — её коронный приём.
— Андрюша, мне плохо… Эта женщина хочет моей смерти…
Андрей кинулся к матери, усадил её на стул, побежал за водой. Я стояла и смотрела на этот спектакль. Сколько раз я видела его за эти годы? Десятки. И каждый раз Андрей реагировал одинаково — паниковал, просил у мамы прощения, обещал «поговорить с Мариной».
Но сегодня что-то во мне сломалось. Или, наоборот, выпрямилось. Я спокойно сняла фартук, прошла в спальню и достала из шкафа чемодан.
— Что ты делаешь? — Андрей стоял в дверях.
— Собираю вещи.
— Марин, не глупи. Мама просто расстроилась. Ты же знаешь, у неё давление…
— У неё манипуляции, Андрей. И ты это прекрасно знаешь, просто не хочешь признавать.
Я складывала одежду методично, не глядя на него.
— Ты что, серьёзно хочешь уйти из-за квартиры?
Я остановилась и посмотрела на него.
— Не из-за квартиры. Из-за того, что в нашем браке всегда было трое. И третья лишняя — это я.
— Марина, это моя мать!
— А я твоя жена. Или должна была быть ею. Но ты так и не смог отделиться от мамы, стать самостоятельным мужчиной.
Он шагнул ко мне, попытался взять за руку.
— Марин, давай поговорим спокойно. Я поговорю с мамой, объясню…
— Что объяснишь? Что квартира должна быть наша? Она это знает. Что мы сами решим, когда заводить детей? Она это не примет. Андрей, твоя мама никогда не отпустит тебя. А ты никогда не найдёшь в себе сил уйти от неё.
Из кухни донёсся голос свекрови:
— Андрюша, иди сюда! Оставь её, пусть подумает о своём поведении!
Он дёрнулся на зов, как собака Павлова. Потом посмотрел на меня, и в его глазах я увидела мольбу. Он просил меня остаться, смириться, принять правила игры. Как всегда.
— Иди к маме, Андрей. Она ждёт.
Он ушёл. Я продолжила собираться.
Через час чемодан был готов. Я вышла в коридор. Галина Петровна восседала на диване в гостиной, Андрей сидел рядом, держа её за руку.
— Уходишь? — свекровь даже не повернула головы. — Ну и правильно. Андрюша найдёт себе нормальную жену, которая родит ему детей.
— Конечно, найдёт, — согласилась я. — Вы ему поможете. Как с квартирой.
Она дёрнулась, но промолчала. Андрей встал.
— Марина, подожди. Ты правда уходишь? А как же… мы же…
— Мы — это ты и твоя мама, Андрей. Я тут была временным жильцом. Как в той квартире, которую мы так и не получили.
Я открыла дверь. Обернулась напоследок.
— Галина Петровна, квартира ваша. И сын тоже ваш. Поздравляю с победой.
Вышла. Спустилась по лестнице. Вышла из подъезда на морозный январский воздух.
Телефон завибрировал. Сообщение от Андрея: «Марин, вернись. Мама обещает всё исправить».
Я удалила сообщение и пошла к метро. Чемодан громыхал по асфальту, но мне было всё равно. Я чувствовала странную лёгкость. Как будто сбросила с плеч невидимый груз, который несла три года.
Прошло полгода. Я сняла небольшую студию на окраине — как раз на те деньги, что мы с Андреем копили на первый взнос. Ирония судьбы.
Развод прошёл быстро. Андрей не сопротивлялся. На последнем заседании он подошёл ко мне:
— Марин, может, ещё не поздно? Мама готова отдать квартиру.
— Пусть оставит себе. Или тебе. Или вашим будущим внукам от твоей новой жены.
— У меня нет новой жены.
— Будет. Галина Петровна найдёт.
Он усмехнулся грустно.
— Она уже нашла. Познакомила с дочерью своей подруги. Милая девушка. Готовит, как мама.
— Поздравляю.
— Марин…
— Андрей, всё хорошо. Правда. Иди к маме. Она ждёт.
Больше мы не встречались.
А потом произошло неожиданное. Мне позвонил незнакомый номер.
— Марина? Это Василий Петрович, отец Андрея.
Я опешила. За три года брака я видела его пару раз — он развёлся с Галиной Петровной двадцать лет назад и практически не общался с сыном.
— Здравствуйте…
— Марина, я знаю, вы развелись с Андреем. И знаю почему. Галина всегда была… специфической женщиной. Собственно, поэтому я и ушёл. Но речь не об этом. Я слышал историю с квартирой.
— Это уже неважно.
— Важно. Видите ли, квартира принадлежала моей матери. Бабушке Андрея. И в завещании было чётко прописано — квартира переходит Андрею и его жене. Не матери, а жене. Галина это знала, но скрыла от вас.
Я села на край кровати.
— Что вы говорите?
— У меня есть копия завещания. Нотариус, оформлявший переход квартиры на Галину, — её знакомый. Он нарушил волю завещателя. Я готов оспорить эту сделку, но мне нужно ваше согласие. В конце концов, вы тоже пострадавшая сторона.
— Но мы с Андреем уже не муж и жена.
— На момент оформления были. Этого достаточно.
Я молчала, переваривая информацию.
— Марина, я не предлагаю вам бороться за квартиру ради квартиры. Но Галина должна понять, что нельзя вечно манипулировать людьми. Она сломала мою жизнь, теперь ломает жизнь сына. Это нужно остановить.
— А Андрей? Он знает?
— Нет. И не узнает, пока суд не вынесет решение. Он не поверит ни мне, ни вам. Только документам.
Я подумала. О том, как свекровь держала в руках ключи от нашего будущего. О том, как Андрей выбрал маму вместо жены. О той девушке, которая теперь готовит, как мама.
— Хорошо. Я согласна.
Суд длился три месяца. Галина Петровна пыталась всё отрицать, но документы говорили сами за себя. Нотариус лишился лицензии. Квартиру обязали вернуть законным наследникам.
Андрей позвонил мне после решения суда.
— Марина, это правда? Мама всё это время обманывала?
— Спроси у неё сам.
— Она говорит, что хотела как лучше. Что ты настроила против неё отца.
— Андрей, я ничего не настраивала. Твой отец сам нашёл меня. А правда в документах, которые видел судья.
— Квартира теперь наша… то есть, моя и твоя.
— Нет, только твоя. Я отказалась от своей части. Это наследство твоей бабушки, пусть останется у тебя.
— Но… почему? Ты имеешь право на половину.
— Потому что мне не нужна квартира, за которую пришлось бы бороться с семьёй мужа. Бывшего мужа. Живи там счастливо. Можешь даже маме отдать, если хочешь.
Он помолчал.
— Она уехала к сестре в другой город. Сказала, что я предатель. Что выбрал бывшую жену вместо матери.
— Ты ничего не выбирал, Андрей. Выбор сделали другие люди. Твой отец, который решил восстановить справедливость. Я, которая согласилась ему помочь. А ты, как всегда, оказался между.
— Марин… может, попробуем сначала? Теперь, когда мамы нет рядом…
— Нет, Андрей. Проблема была не в твоей маме. Проблема была в том, что ты позволял ей управлять нашей жизнью. Это не изменится, даже если она в другом городе. При первой же трудности ты побежишь к ней за советом. И она с радостью вернётся, чтобы снова всё контролировать.
— Я изменюсь.
— Возможно. Но уже без меня. Прощай, Андрей. Будь счастлив.
Я положила трубку.
Ещё через год я встретила Василия Петровича в кафе. Он пригласил на чашку кофе, чтобы рассказать новости.
— Андрей продал квартиру. Купил две однокомнатные — себе и Галине. Она вернулась. Теперь живут в разных районах, но она по-прежнему контролирует каждый его шаг.
— Он женился на той девушке?
— Нет. Она сбежала через два месяца. Не выдержала свекрови. Сейчас у него новая девушка, но Галина и её уже начала обрабатывать.
Я покачала головой. Некоторые люди никогда не меняются.
— А вы, Марина? Как ваша жизнь?
— Хорошо. Работаю, снимаю квартиру. Встречаюсь с мужчиной, у которого, представьте себе, нет властной мамы.
Василий Петрович рассмеялся.
— Повезло вам. Знаете, я часто думаю — может, если бы я тогда боролся за сына, всё было бы иначе. Не позволил бы Галине превратить его в вечного мальчика.
— Или он всё равно выбрал бы маму. Некоторые связи не разорвать.
— Возможно. Но вы молодец, что ушли. Я двадцать лет потратил, пытаясь что-то изменить. А нужно было просто уйти и жить своей жизнью.
Мы допили кофе, попрощались. Я шла по улице и думала о том, что свобода — это не квартира, не деньги, не статус замужней женщины. Свобода — это когда ты можешь принимать решения о своей жизни сама, без оглядки на токсичных родственников мужа.
А где-то в другом районе Галина Петровна, наверное, рассказывала сыну, какая я была плохая жена. И он кивал, соглашаясь с каждым её словом.
Но это уже была не моя история.
