Сумки с покупками вываливались из рук. Я пыхтела, пытаясь одновременно достать ключи и не уронить пакет с молоком. И конечно, именно в этот момент зазвонил телефон.
— Да, Серёж, — прижала трубку плечом к уху. — Уже дома. Хлеб купила, молоко тоже. Что? Нет, твоей маме не звонила.
Я наконец справилась с замком и толкнула дверь.
И застыла на пороге.
В нашей — МОЕЙ — квартире играла музыка. На кухне гремели кастрюли. А в коридоре стоял чужой чемодан.
— Валюш, ты? — из кухни выглянула свекровь. — А я тут решила вас навестить.
Я так и стояла с открытым ртом и телефоном у уха.
— Серёж, — прошептала я. — А ты знал, что твоя мама к нам приехала?
— Что? — голос мужа звучал удивленно. — Нет, конечно. Она вроде в санаторий собиралась.
— Ну, видимо, передумала, — я нервно хихикнула. — Она здесь. В нашей квартире.
— Как она вообще попала?..
— Вот и мне интересно.
Я прошла на кухню. Свекровь уже вовсю хозяйничала: кипела кастрюля супа, на столе лежала нарезанная колбаса, а моя любимая ваза с тюльпанами была отодвинута в самый угол.
— Людмила Петровна, — начала я максимально спокойно. — А как вы вошли? У вас же нет ключей.
— Так у соседки взяла, — она беззаботно махнула рукой. — У Нины Степановны. Вы ж ей когда в отпуск уезжали ключи оставляли? Вот я и позвонила, объяснила ситуацию.
Я сжала зубы. Ну конечно! Нина Степановна — божий одуванчик восьмидесяти лет, и для неё мама Серёжи — авторитет. Сказала, что срочно нужно в нашу квартиру — значит, действительно срочно.
— И надолго вы к нам? — я старалась улыбаться, но выходило плохо.
— Ой, Валюш, да как получится, — свекровь принялась помешивать суп. — Сейчас весна, у меня давление скачет. В своей квартире отопление такое, что зуб на зуб не попадает. А вы с Серёжей всё равно у его отца живёте. Так что я тут обоснуюсь пока.
Я сглотнула. Три месяца назад мы действительно временно переехали к свёкру. У него случился инсульт, и Серёжа хотел быть рядом в период реабилитации. Мы планировали вернуться, как только отцу станет лучше. И вот, пожалуйста, — свекровь решила, что наша квартира пустует.
— Людмила Петровна, мы же скоро вернёмся обратно, — я осторожно подбирала слова.
— Ну и что? — она пожала плечами. — Места всем хватит. Серёжа будет только рад, что мама рядом. Я вам и с внуками помогу, когда они появятся.
Я подавила нервный смешок. Мы с Серёжей женаты всего год. Какие внуки?
— Нам нужно это обсудить с мужем, — сказала я твёрдо.
— Конечно-конечно, — свекровь улыбнулась, но как-то странно. — А пока давай ключи от квартиры. Мне ж выходить иногда надо будет.
— Что? — я не поверила своим ушам.
— Ключи, говорю, дай, — уже требовательнее повторила она. — Не бегать же мне к Нине каждый раз.
Я молча достала запасной комплект. Внутри всё кипело. Это же наша квартира! Моя квартира, если точнее — ипотеку оформляли на меня. И тут какая-то женщина, пусть и мать моего мужа, просто приходит и требует ключи?
Вечером вернулся Серёжа. Я ждала поддержки, но…
— Ну, мам, ты даёшь! — рассмеялся он, обнимая Людмилу Петровну. — Могла бы и предупредить!
— А что такого? — она похлопала его по щеке. — Мать к сыну в гости приехала. Разве плохо?
— Конечно нет! — Серёжа улыбался. — Просто неожиданно.
Я многозначительно кашлянула.
— Серёж, можно тебя? — кивнула в сторону спальни.
Когда мы остались одни, я выпалила:
— Ты что, серьёзно думаешь, что это нормально?
— А что такого? — он непонимающе посмотрел на меня. — Мама приехала в гости.
— Серёж, она не в гости приехала. Она собирается тут жить! И ключи потребовала!
— Ну, мы же всё равно у отца сейчас, — пожал плечами муж. — Какая разница?
— Такая, что это наша квартира! — я повысила голос, но тут же понизила, чтобы свекровь не услышала. — Мы сюда вернёмся, когда твоему отцу станет лучше.
— Да ладно тебе, Валь, — Серёжа обнял меня. — Поживёт немного и уедет. Это ж моя мама.
Я хотела возразить, но промолчала. В конце концов, действительно его мама. И мы правда пока живём не здесь. Может, всё обойдётся?
Но я ошибалась. Это было только начало.
Через неделю я поняла: Людмила Петровна не собирается уезжать. Наоборот, она активно обживалась.
— Валюш, я тут шторки новые повесила, — заявила она, когда я заехала полить цветы. — Твои какие-то мрачные были.
Я уставилась на ярко-оранжевые занавески в цветочек. Мои любимые бежевые шторы исчезли.
— А куда мои делись? — спросила я, считая до десяти.
— В шкаф убрала. Может, на дачу возьмёте, — она отмахнулась. — Я тебе говорю, эти лучше. И вещи твои в спальне я переложила. Как-то неудобно они лежали.
— Вы рылись в моих вещах? — я чуть не задохнулась от возмущения.
— Фу, Валя, какие выражения, — поморщилась свекровь. — Не рылась, а навела порядок. Ты ж не против?
Я была против. Очень против. Но что толку? Серёжа только отмахивался: «Мам, ну зачем ты лезешь?» — и тут же: «Валь, ну не психуй, это ж просто шторы».
Просто шторы. Просто перестановка мебели. Просто новая скатерть вместо моей. Просто чужие тапочки в прихожей.
А потом начались «гости».
— Валечка, ты не против? — щебетала свекровь по телефону. — Ко мне подружки зайдут, посидим, чайку попьём.
«Чаёк» растянулся до полуночи. С вином, громким смехом и сплетнями. На следующий день я приехала и обнаружила пятна на ковре и сломанную ручку у кресла.
— Ой, это Зинаида нечаянно, — пожала плечами Людмила Петровна. — Ничего, заклею потом.
Я позвонила Серёже.
— Серёж, это уже перебор, — шипела я в трубку. — Твоя мама устраивает вечеринки в нашей квартире!
— Да ладно тебе, — он вздохнул. — Собрались женщины, поболтали.
— И сломали кресло! А в прошлый раз она мои вещи перерыла!
— Валь, ну хватит, — его голос звучал устало. — У отца опять давление подскочило, я тут на нервах, а ты со своими шторами и креслами.
Я прикусила язык. Действительно, у свёкра снова проблемы со здоровьем. Не время для скандалов.
Но терпение моё таяло с каждым днём. Особенно когда Людмила Петровна начала командовать.
— Валя, ты когда придёшь, помой посуду, — заявила она как-то по телефону. — Я не успеваю.
— Вообще-то это вы пользуетесь нашей посудой, — не выдержала я.
— Что значит «вашей»? — возмутилась свекровь. — Это Серёжина квартира!
— Она оформлена на меня, — я начала закипать.
— Ну и что? Серёжа мой сын, а ты… — она сделала паузу. — В общем, не указывай мне, что делать в квартире моего сына.
Я бросила трубку. Меня трясло от злости.
Вечером позвонила мама.
— Валюш, у тебя всё хорошо? — спросила она. — Мне Галина звонила, соседка Людмилы Петровны. Говорит, твоя свекровь всем рассказывает, что ты из квартиры её выживаешь.
— Что?! — я чуть не поперхнулась.
— Ну да, — вздохнула мама. — Говорит, что ты грубишь ей, вещи разбрасываешь и вообще ведёшь себя неблагодарно. Мол, они вам квартиру подарили, а ты…
— Какую квартиру подарили?! — я уже почти кричала. — Мы с Серёжей сами её купили! В ипотеку! Которую я выплачиваю!
Я не могла поверить. Мало того, что свекровь захватила нашу квартиру, так теперь ещё и распускает слухи?
Когда я рассказала об этом Серёже, он нахмурился.
— Да, это лишнее, — признал он. — Я поговорю с мамой.
Но «разговор» свёлся к дежурному: «Мам, ну что ты людям рассказываешь?». Никаких последствий.
А через пару дней случилось то, что переполнило чашу. Я вернулась домой после работы и обнаружила свои любимые комнатные растения на лестничной клетке.
— Они мне аллергию вызывают, — пояснила свекровь. — Да и места занимают много.
Я стояла и смотрела на свою герань, любовно выращенную из черенка. На фиалки, подаренные коллегами. На маленький кактус от Серёжи.
«Это война», — подумала я. И решила: хватит.
Тем вечером я не выдержала. Собрала цветы с лестницы, занесла обратно и позвонила Серёже.
— Приезжай. Срочно. Нам надо поговорить.
— Что случилось? — в его голосе звучало беспокойство.
— Твоя мама выставила мои цветы на лестницу. Как мусор, — мой голос дрожал.
— И ради этого ты меня выдернула от отца? — Серёжа вздохнул. — Валь, ну серьёзно…
— Серьёзно, — перебила я. — Либо ты приезжаешь и мы решаем вопрос, либо решаю я. По-своему.
Что-то в моём тоне его насторожило. Через час он был дома.
Людмила Петровна встретила сына с распростёртыми объятиями.
— Серёженька! Как папа? А я тут пирожков напекла…
— Мам, — он остановил её. — Что происходит? Зачем ты цветы Вали выкинула?
— Не выкинула, а вынесла проветриться, — фыркнула свекровь. — У меня от них в носу чешется. И вообще, я тут пытаюсь создать уют, а она со своими претензиями.
— Людмила Петровна, — я шагнула вперёд. — Это наша квартира. Моя и Серёжи. Мы вас сюда не приглашали.
— Хамишь? — свекровь прищурилась. — Серёжа, ты слышишь, как она со мной разговаривает? С твоей матерью!
— Мам, но Валя права, — неуверенно начал муж. — Мы правда не договаривались, что ты сюда переедешь.
— Ты что, выгоняешь родную мать? — в её голосе появились слёзы. — После всего, что я для тебя сделала? Я жизнь на тебя положила!
Я закатила глаза. Классика. Давить на жалость.
— Никто вас не выгоняет, — вмешалась я. — Но нужно соблюдать границы. Не трогать мои вещи, не переставлять мебель, не выносить цветы.
— Твои вещи? Твоя мебель? — Людмила Петровна повысила голос. — Серёжа, она считает квартиру своей! А ты молчишь!
— Технически, квартира действительно оформлена на Валю, — пробормотал Серёжа.
— Что?! — свекровь аж подпрыгнула. — На неё? Почему?
— У меня кредитная история лучше, — я пожала плечами. — Нам дали более выгодный процент.
— И ты позволил?! — Людмила Петровна смотрела на сына как на предателя. — А если она тебя бросит? Ты на улице останешься!
— Мам, прекрати, — Серёжа начал раздражаться. — Никто никого не бросит. И дело не в том, на кого оформлена квартира. Дело в уважении.
— Ах, в уважении? — свекровь сложила руки на груди. — Хорошо. Тогда выбирай.
— Что выбирать? — не понял Серёжа.
— Либо я, либо она, — отчеканила Людмила Петровна. — Я вижу, что мешаю вашему счастью. Так что решай, сынок. Или я уеду к сестре в Воронеж, или пусть твоя жена катится к своим родителям, если её не устраивает, как я тут всё устроила.
В комнате повисла тишина. Я смотрела на мужа, чувствуя, как бешено колотится сердце.
Серёжа молчал. Долго. Потом сказал:
— Мам, никто никуда не поедет. Ни ты в Воронеж, ни Валя к родителям. Но тебе придётся вернуться в свою квартиру.
— Что?! — свекровь задохнулась. — Ты выбираешь её?!
— Я выбираю нашу семью, — твёрдо ответил Серёжа. — Валя — моя жена. Это наша квартира. Мы купили её сами, и мы имеем право решать, кто в ней живёт.
— После всего, что я для тебя сделала! — Людмила Петровна схватилась за сердце. — Неблагодарный! Я одна тебя растила!
— Мам, хватит, — Серёжа поморщился. — Этот номер не пройдёт. Я тебя люблю и уважаю. Но я взрослый человек, у меня своя семья. И в этой семье главные — мы с Валей. Не ты.
Свекровь открыла рот. Закрыла. Снова открыла. Потом вдруг резко развернулась и ушла в спальню. Громко хлопнула дверь.
Я выдохнула и посмотрела на мужа. Он выглядел измотанным, но решительным.
— Спасибо, — прошептала я, сжав его руку.
— Прости, что довёл до этого, — Серёжа покачал головой. — Надо было сразу всё прояснить.
— Что теперь? — я кивнула в сторону спальни.
— Дадим ей время остыть, — он вздохнул. — А потом поможем собрать вещи.
Мы сидели на кухне, когда дверь спальни скрипнула. Людмила Петровна вышла с красными глазами.
— Я всё поняла, — сказала она сухо. — Завтра уеду.
— Мам…
— Не надо, Серёжа, — она подняла руку. — Я поняла. Я вам не нужна.
Опять манипуляция. Я ждала, что Серёжа сдастся. Но он не поддался.
— Неправда, мам. Ты нам нужна. Как мама и бабушка будущих внуков. Но не как хозяйка нашей квартиры.
Людмила Петровна поджала губы и молча вернулась в спальню.
— Это будет непросто, — вздохнул Серёжа.
— Зато честно, — ответила я.
Утро выдалось напряженным. Людмила Петровна демонстративно собирала вещи, громко хлопая ящиками и дверцами шкафов.
— Помочь? — я заглянула в комнату.
— Обойдусь, — отрезала она. — Я вам и так обуза.
Я могла бы сказать «да, обуза», но промолчала. Всё-таки мать мужа.
Серёжа вызвал такси и помог загрузить чемоданы. Перед уходом свекровь окинула квартиру горестным взглядом.
— Надеюсь, ты будешь счастлив, сынок, — сказала она с нажимом. — Раз уж твоя жена важнее матери.
— Мам, — Серёжа устало потёр лоб. — Ты всё неправильно поняла. Дело не в выборе между вами. Просто у каждого должно быть своё пространство.
— Конечно-конечно, — она поджала губы. — Валя, верни ключи.
Я молча протянула ей связку.
— И не забудь снять эти ужасные шторы, — добавила она. — Они тебе всё равно не идут.
Я считала до десяти, чтобы не ответить что-нибудь резкое.
— Мам, — Серёжа мягко взял её за плечи. — Я люблю тебя. И буду навещать. Но мы с Валей сами решим, какие шторы нам вешать, ладно?
Людмила Петровна хмыкнула, но промолчала. Когда за ней закрылась дверь, я выдохнула с облегчением.
— Как думаешь, отойдёт? — спросила я Серёжу.
— Конечно, — он обнял меня. — Просто ей нужно время.
Первую неделю телефон молчал. Потом Людмила Петровна позвонила Серёже — сухо, по делу. Спросила, как здоровье отца, и положила трубку. Ещё через неделю поинтересовалась, не нужна ли помощь.
Постепенно наша жизнь вернулась в нормальное русло. Мы с Серёжей перевезли вещи от его отца, который уже почти выздоровел, и наконец-то зажили в собственной квартире.
А потом случилось неожиданное. В выходной в дверь позвонили.
— Привет, — на пороге стояла Людмила Петровна с тортом. — Я тут мимо проходила…
Я переглянулась с Серёжей. Он едва заметно кивнул.
— Заходите, — я открыла дверь шире.
— Только на чай, — быстро добавила свекровь. — Не беспокойтесь, я ненадолго.
Мы сидели на кухне. Людмила Петровна рассказывала про своих подруг, про лекарства, про погоду. Потом вдруг замолчала и сказала неожиданно:
— Валя, я была неправа.
Я чуть не поперхнулась чаем.
— Это моя квартира, — продолжила она, глядя в чашку. — И я должна была уважать ваше пространство.
Я ошарашенно молчала. Серёжа тоже выглядел удивленным.
— Просто я испугалась, — свекровь вздохнула. — Стареть страшно, знаешь. Чувствуешь себя ненужной. А тут вы, молодые, красивые…
Она не договорила, но я поняла. За всей этой агрессией скрывалось одиночество и страх.
— Людмила Петровна, — я осторожно накрыла её руку своей. — Вы можете приходить в гости. Когда захотите. Но просто предупреждайте заранее, хорошо?
Она кивнула, пряча повлажневшие глаза.
С того дня прошло полгода. Свекровь действительно заходит иногда на чай. Звонит перед визитом. Не трогает мои вещи. А я учусь терпению и пониманию.
— Знаешь, — сказал как-то Серёжа, обнимая меня, — я горжусь тобой. И нами.
— Почему?
— Потому что мы смогли отстоять свои границы, но не разорвать отношения. Это дорогого стоит.
Я улыбнулась и прижалась к мужу. Он прав. Иногда приходится бороться за свое пространство, и это нормально. Но важно помнить: за конфликтами часто стоят страхи и неуверенность. И если увидеть человека за его поступками, можно найти компромисс.
Даже со свекровью, которая пыталась выгнать тебя из твоей же квартиры.
