— Да пошел ты к черту со своими выдумками! — Люда швырнула на пол скомканную тряпку и развернулась к мужу всем телом. — А я не собираюсь прислуживать твоей мамочке, как это делает жена брата! Лучше катись от меня, куда подальше!
Кирилл стоял в дверях кухни, опершись плечом о косяк. Губы кривились в знакомой усмешке — той самой, которая когда-то казалась дерзкой и мужественной, а теперь просто бесила.
— Да что ты психуешь-то? — протянул он, поправляя футболку. — Обычное дело. Мать одна живет, помочь надо.
— Помочь?! — Людин голос взлетел на октаву выше. — Это помочь — каждый день к ней мотаться, борщи варить, полы мыть, пока она на диване лежит и телевизор смотрит?
В коридоре послышались шаги. Тетя Света, как всегда, появилась в самый неподходящий момент. Худощавая, с вечно встревоженным лицом, она замерла у входа в кухню, будто не решаясь войти.
— Ой, дети мои, опять ругаетесь… — начала было она, но Кирилл резко повернулся к ней.
— Тетя Света, не ваше дело! Проходите к себе.
— Да я просто… — женщина виновато пожала плечами. — Может, чаю попьем, поговорим…
— Нет уж, — отрезала Люда. — Мне с вашим племянником говорить не о чем.
Тетя Света исчезла так же быстро, как появилась. Остались только они двое — муж и жена, между которыми натянулась невидимая струна напряжения.
— Слушай меня внимательно, — Кирилл шагнул ближе, и Люда почувствовала знакомый запах его одеколона, смешанный с табачным дымом. — Мать не просто так просит. У нее здоровье плохое, руки болят…
— Здоровье! — фыркнула Люда. — Когда ей к подружкам на лавочку идти — здоровье отличное. А как дома убираться — сразу инвалид.
Она отвернулась к окну, за которым уже сгущались октябрьские сумерки. Двор их панельной девятиэтажки утопал в желтых листьях, и этот вид почему-то навевал тоску. Сколько уже лет она смотрела в это окно? Пять? Семь? Время словно растворилось в бесконечных скандалах, упреках и компромиссах.
— Наташка же ездит к маме, — продолжал гнуть свое Кирилл. — И ничего, не жалуется.
— Наташка — дура! — взорвалась Люда, резко обернувшись. — Твоя золовка готова на голове стоять, лишь бы Раиса Васильевна ее похвалила. А мне это не нужно!
Кирилл усмехнулся еще шире.
— Не нужно… А замуж за меня выходила — очень даже нужно было. В семью входила, значит, и обязанности принимай.
— Какие еще обязанности?! — Люда чувствовала, как внутри все закипает. — Я твоя жена, а не прислуга! И не нанималась я к твоей маме работать!
— Не нанималась… — Кирилл покачал головой. — А пользоваться всем нашим пользуешься. Квартира, деньги, машина…
— Да что ты несешь?! — Люда аж подскочила. — Какие деньги? Я сама работаю! На двух работах вкалываю, пока ты…
— Пока я что?
— Пока ты с дружками пиво пьешь и на меня все валишь!
В воздухе повисло что-то колючее, готовое вот-вот взорваться. Кирилл медленно распрямился, убрал руки с косяка.
— Значит, так… — голос его стал тише, но от этого еще страшнее. — Завтра утром едешь к маме. Готовишь обед, убираешься. И так каждый день.
— Не поеду.
— Поедешь.
— Сказала же — не поеду!
— А я говорю — поедешь. — Кирилл шагнул к ней вплотную. — Или проблемы будут.
Люда откинула голову назад, встретилась с ним взглядом. В его глазах плескалось что-то холодное, жесткое. Таким она его не видела никогда — ни во время их первой встречи в кафе, ни даже во время самых жестоких ссор.
— Какие проблемы? — тихо спросила она.
— Разные, — так же тихо ответил он. — Мама у меня одна. И если ты думаешь, что…
Звонок в дверь прервал его на полуслове. Резкий, настойчивый — три коротких сигнала подряд.
— Это еще кто? — буркнул Кирилл, не отрывая взгляда от жены.
Люда пожала плечами. В такое время гости обычно не приходили.
Звонок повторился. Потом еще раз.
— Иду, иду! — крикнул Кирилл и направился в прихожую.
Люда осталась стоять у окна, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. «Проблемы будут…» Что он имел в виду? И почему она вдруг испугалась этих слов?
Из прихожей донесся знакомый голос — низкий, властный, с хрипотцой.
— Кирюша, сынок! А я к вам в гости! Думаю — дай-ка проведаю молодых…
Раиса Васильевна. Конечно. Кто же еще мог появиться в такой момент?
— Мам, а что случилось? — голос Кирилла стал вдруг заботливым, мягким. Совсем не таким, каким он только что разговаривал с женой.
— Да так, соскучилась… И потом, хотела поговорить с Людочкой. О важном.
Люда закрыла глаза. Началось.
Шаги приближались к кухне. Сначала тяжелые, размеренные — это Раиса Васильевна, потом более быстрые — Кирилл.
— Людочка, доченька! — свекровь появилась в дверях с широкой улыбкой на лице. — Как дела, как здоровье?
Пятидесятилетняя женщина в дорогом пальто и с аккуратной укладкой — вот что представляла собой мать Кирилла. Всегда ухоженная, всегда с прекрасным настроением, когда нужно было произвести впечатление. И совсем другая дома — капризная, требовательная, вечно недовольная.
— Здравствуйте, Раиса Васильевна, — сухо кивнула Люда.
— Ой, что-то ты бледная какая-то… Не болеешь ли часом? — свекровь прошла в кухню, оглядела ее критическим взглядом. — И в доме у вас как-то… неуютно что ли.
Кирилл встал рядом с матерью, положил ей руку на плечо.
— Мам, садись, чай попьем. Люда как раз собиралась готовить.
— Никто ничего готовить не собирался, — отрезала Люда.
— Ой, а что это у вас тут происходит? — Раиса Васильевна состроила удивленное лицо. — Неужели ссоритесь?
— Да так, мелочи, — быстро ответил Кирилл. — Люда просто устала сегодня.
— Устала… — протянула свекровь, усаживаясь на стул. — А я вот думаю — может, ей стоит изменить режим дня? Больше времени проводить в заботах о семье…
Люда почувствовала, как внутри все сжимается в тугой комок. Началось. Тот самый разговор, которого она так боялась.
— О какой семье вы говорите? — спросила она, присаживаясь напротив.
— Ну как же… — Раиса Васильевна улыбнулась еще шире. — Я ведь тоже семья. Мать Кирилла, твоя свекровь. И мне, знаешь ли, тоже нужна забота…
— Забота? — Люда встала так резко, что стул едва не опрокинулся. — А где была ваша забота, когда я в больнице лежала три месяца назад? Ни разу не позвонили!
— Людочка, ну что ты… — начала свекровь, но Люда ее перебила.
— Хватит! Надоело мне все это! — Она схватила со стола ключи от машины. — Я ухожу. И не ждите меня к ужину.
— Стой! — рявкнул Кирилл, но дверь уже хлопнула.
***
Три недели спустя Люда стояла перед зеркалом в новом офисе, поправляя блузку. Работа в рекламном агентстве «Креатив+» далась ей легко — после многих лет в душной бухгалтерии здесь чувствовалось дыхание жизни.
— Людмила Сергеевна, вас директор просит, — заглянула секретарь Оля, миловидная девушка лет двадцати пяти.
— Иду, — кивнула Люда, собирая документы.
Кабинет Андрея Викторовича находился в конце коридора. Просторный, светлый, с огромными окнами и современной мебелью. Сам директор — мужчина около сорока, высокий, с внимательными серыми глазами — поднялся из-за стола ей навстречу.
— Присаживайтесь, пожалуйста. Как дела? Адаптировались?
— Да, спасибо. Работа нравится, — Люда села в кресло напротив.
— Отлично. У меня к вам предложение. — Андрей прошел к окну, посмотрел на улицу. — Нужен человек для работы с крупным клиентом. Проект серьезный, придется задерживаться, иногда ездить в командировки. Справитесь?
— Конечно, — не раздумывая, ответила Люда.
— Семья не будет против? Муж?
При слове «муж» что-то неприятное кольнуло внутри. Дома за эти три недели атмосфера накалилась до предела. Кирилл то угрожал, то умолял, то вообще не разговаривал. А Раиса Васильевна звонила каждый день, жалуясь на здоровье и одиночество.
— Семья поймет, — сухо ответила она.
Андрей повернулся к ней, и Люда вдруг поймала себя на том, что внимательно изучает его лицо. Волевой подбородок, правильные черты, и эти глаза… В них было что-то, чего она давно не видела в мужских глазах. Уважение.
— Тогда начинаем завтра. — Он вернулся за стол. — И еще… можно просто Андрей. Без отчества.
— Хорошо… Андрей.
Когда она выходила из кабинета, сердце билось чаще обычного. И дело было не в новом проекте.
— Где ты пропадаешь до десяти вечера? — Кирилл встретил ее в прихожей, злой и помятый после дневного сна.
— Работаю, — коротко ответила Люда, вешая куртку.
— Работаешь… А дома кто должен работать? Посуда не мытая, ужина нет!
— Приготовь сам. Или сходи к мамочке — она тебе и приготовит, и помоет.
— Не начинай! — рявкнул он. — Мать, между прочим, совсем плохо себя чувствует. А ты…
— А я работаю! — Люда развернулась к нему. — Зарабатываю деньги, которые ты так любишь тратить!
— Зарабатываешь… На какой-то там рекламе… А нормальную работу найти не можешь?
— Эта работа мне нравится.
— Нравится, — передразнил Кирилл. — А семья тебе нравится? Или ты уже и про семью забыла?
Люда посмотрела на мужа — на его помятое лицо, немытые волосы, пятна на рубашке. Когда она перестала его любить? Месяц назад? Год? А может, и вообще никогда не любила — просто привыкла, как к старой мебели.
— Семья… — тихо повторила она. — А что у нас за семья, Кирилл? Ты работаешь через день, пьешь с друзьями, а я должна обслуживать тебя и твою маму. Это семья?
— Мы женаты! — заорал он. — Понимаешь? Женаты! И у нас есть обязательства!
— У тебя тоже есть обязательства. Но ты о них как-то забываешь.
Кирилл шагнул к ней вплотную. От него пахло перегаром и немытым телом.
— Слушай меня внимательно… — начал он тихо, и в его голосе появилось что-то угрожающее.
— Не надо мне угрожать, — спокойно перебила Люда. — Я устала. Спокойной ночи.
Она прошла в спальню, закрыла дверь на замок. За дверью Кирилл еще некоторое время что-то бормотал, потом стих.
Люда легла на кровать и закрыла глаза. В голове всплыло лицо Андрея — серьезное, внимательное. Вчера они вместе работали над презентацией, до позднего вечера, в пустом офисе. И когда он подходил к ней близко, показывая что-то на экране компьютера, сердце начинало биться быстрее.
«Что со мной происходит?» — подумала она перед сном.
На следующий день Люда отправилась в офис.
— Вот эту часть нужно переделать, — Андрей склонился над ее плечом, указывая на экран. — Видите? Здесь логика нарушена.
Люда чувствовала его близость всем телом. Легкий запах дорогого парфюма, тепло, исходящее от него. Рука дрожала, когда она водила мышкой.
— Да, вижу… — прошептала она.
— Люда… — голос Андрея стал тише. — Вы в порядке?
Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. В его глазах было что-то новое — то, что заставило ее сердце замереть.
— Я… — начала она и не смогла продолжить.
— Знаете, — тихо сказал Андрей, не отводя взгляда, — я никогда не позволял себе… служебные романы. Но с вами…
— Андрей, я замужем, — прошептала Люда, хотя душа кричала совсем о другом.
— Я знаю. — Он осторожно коснулся ее руки. — И я не прошу вас ни о чем. Просто… хочу, чтобы вы знали.
Прикосновение его пальцев обожгло. Люда почувствовала, как внутри что-то переворачивается, что-то, что было мертвым многие годы, вдруг оживает.
— Андрей… — позвала она едва слышно.
Он наклонился ближе. Их губы почти соприкоснулись…
Резкий звонок телефона разрушил момент. Люда вздрогнула, отодвинулась. На экране высвечивалось имя: «Кирилл».
— Не отвечайте, — тихо сказал Андрей.
Но она уже брала трубку.
— Алло?
— Где ты, черт тебя побери? — орал в трубке муж. — Уже одиннадцать! Мать звонила, плакала! Говорит, что ты ее бросила!
— Кирилл, я на работе…
— На работе! Да какая у тебя работа? Небось с каким-то мужиком крутишь!
Люда посмотрела на Андрея. Тот отвернулся к окну, делая вид, что не слышит.
— Я приеду, когда закончу, — сказала она и отключила телефон.
В офисе повисла тишина.
— Извините, — тихо сказала Люда. — Наверное, мне лучше идти.
— Подождите. — Андрей повернулся к ней. — Люда, я не хочу разрушать вашу семью. Если вы счастливы…
— Я не счастлива и уже очень давно! — призналась она, не поднимая глаз.
— Тогда… тогда мы можем попробовать! — Он подошел ближе, взял ее за руку.
Люда подняла на него глаза. В них плескалась такая нежность, такая забота, что захотелось плакать.
— А если я не смогу? — прошептала она. — Если я разучилась любить?
— Не разучились, — улыбнулся Андрей. — Я это вижу в ваших глазах.
И он поцеловал ее. Нежно, осторожно, как что-то очень хрупкое и дорогое.
В этот момент Люда поняла — жизнь только начинается.
Домой она приехала после полуночи. Кирилл встретил ее в прихожей — злой, пьяный, с красными глазами.
— Ну вот и нагулялась! — заорал он с порога. — А мать, между прочим, в больницу попала! Сердечный приступ!
Люда замерла, снимая куртку.
— Что случилось?
— А то случилось, что ты ее бросила! Наташка весь вечер с ней сидела, врачей вызывала! А где была ее невестка? На работе! — он плюнул последнее слово, как что-то грязное.
— В какой больнице она?
— В городской. Палата номер десять. Но не думай, что теперь все прощено! — Кирилл шагнул к ней. — Ты довела мать до сердечного приступа! Ты!
Люда молчала. Внутри все было пусто. Ни вины, ни раскаяния — просто пустота. И это пугало больше всего.
— Завтра с утра поедешь к ней, — продолжал Кирилл. — Будешь ухаживать, пока не выздоровеет. И никаких твоих работ!
— Не поеду, — тихо сказала Люда.
— Что?!
— Сказала — не поеду. Пусть Наташка ухаживает, раз она такая заботливая.
Кирилл схватил ее за плечи, встряхнул.
— Ты что, совсем с ума сошла? Это моя мать!
— И что? — Люда спокойно высвободилась. — Моя мать умерла пять лет назад. И никто из вас даже не соболезновал. А теперь я должна бросать все и бежать к твоей?
— Она при смерти!
— При смерти она уже десять лет. Каждый раз, когда ей что-то нужно.
Кирилл поднял руку. Люда даже не дернулась — просто смотрела на него холодным взглядом.
— Ударишь? — спросила она спокойно. — Ударь. Только знай — это будет последний раз.
Рука медленно опустилась.
— Ты изменилась, — прошипел Кирилл. — Стала какая-то… чужая.
— Может быть. А может, просто стала собой.
Утром позвонил Андрей.
— Доброе утро, Людочка, как дела? — его голос был мягким, заботливым. — Не слишком ли поздно вчера закончили?
— Все хорошо, — соврала она, глядя на спящего рядом мужа.
— Люда, я хотел… Можно мне пригласить вас на обед? Не по работе. Просто так.
Сердце забилось быстрее. Да, она хотела. Хотела быть с ним, разговаривать, смотреть в его глаза, чувствовать себя женщиной, а не прислугой.
— Да, — тихо ответила она. — Я буду.
— Отлично. Встретимся в кафе на Тверской, в час дня.
Когда она отключила телефон, Кирилл уже не спал. Лежал и смотрел на нее тяжелым взглядом.
— Это кто звонил?
— С работы.
— В субботу? — он сел на кровати. — Люда, что происходит?
Она встала, подошла к окну. За стеклом шел мелкий осенний дождь, и мир казался размытым, нереальным.
— Кирилл, — сказала она, не оборачиваясь, — нам нужно поговорить.
— О чем?
— О нас. О том, что нас больше нет.
— Что ты несешь?
Люда повернулась к нему. В ее глазах он увидел что-то новое — решимость, которой не было раньше.
— Я ухожу от тебя.
— Куда ты уходишь? — он вскочил с кровати. — У нас квартира общая, кредит, обязательства…
— Я найду где жить. А кредит — твоя проблема. Ты его брал.
— На нас обоих брал!
— На себя. Я даже не подписывала документы, помнишь? Ты сказал, что сам все оформишь.
Кирилл побледнел. Да, он помнил. Тогда ему показалось это удобным — все на его имя, он главный в доме.
— Люда, ну не дури! — заговорил он другим тоном, почти умоляющим. — Мы же семья! Столько лет вместе…
— Семья? — она усмехнулась. — Когда ты последний раз говорил мне, что любишь? Когда дарил цветы просто так? Когда интересовался моими делами?
— Ну… мы же взрослые люди, не подростки какие-то…
— Взрослые люди тоже имеют право на любовь.
— На любовь… — он смотрел на нее, как на сумасшедшую. — А дом? Быт? Стабильность?
— Это не жизнь, Кирилл. Это существование.
В прихожей зазвонил телефон. Наверняка Раиса Васильевна — требовать, чтобы невестка немедленно примчалась в больницу.
— Не отвечай, — сказал Кирилл. — Пусть звонит.
Но Люда уже шла к телефону. Взяла трубку.
— Алло?
— Людочка! — голос свекрови был слабым, но все такой же требовательный. — Доченька, ты когда приедешь? Мне так плохо, а Наташки нет…
— Раиса Васильевна, — спокойно сказала Люда, — я не приеду.
— Как не приедешь? Я же больная!
— У вас есть сын. Пусть он за вами ухаживает.
— Да что ты говоришь такое! Сын работает!
— И я работаю. До свидания.
Она положила трубку. Кирилл стоял рядом с открытым ртом.
— Ты что наделала? Она же…
— Она прекрасно проживет без меня. Как жила до нашей свадьбы.
Телефон зазвонил снова. Люда не стала отвечать.
— Слушай, — Кирилл схватил ее за руку, — давай все обсудим спокойно. Может, ты права… Может, я что-то недопонимаю…
— Поздно, — покачала головой Люда. — Слишком поздно.
— Не поздно! Я изменюсь! Буду другим!
— Кирилл, ты не изменишься. И мне это больше не нужно.
Она высвободила руку, прошла в спальню. Достала из шкафа сумку, начала складывать вещи.
— Что ты делаешь? — Кирилл бегал за ней по пятам. — Люда, остановись! Подумай!
— Я уже все обдумала.
— У тебя кто-то есть! — вдруг выпалил он. — Поэтому ты такая смелая стала!
Люда замерла, держа в руках блузку. Есть ли у нее кто-то? Вчерашний поцелуй, нежные слова, обещание попробовать… Да, наверное, есть. Или будет.
— Возможно, — сказала она.
— Значит, изменяешь! — заорал Кирилл. — Дрянь!
Она обернулась к нему. В глазах не было ни злости, ни обиды — только усталость.
— Знаешь что, Кирилл? Если бы ты меня любил, то эти слова причинили бы мне боль. А сейчас мне все равно.
— Любил… любил… — он ходил по комнате, размахивая руками. — Семь лет прожили! Семь лет!
— Просуществовали, — поправила она. — А жить я только начинаю.
Сумка была собрана. Люда взяла ее, направилась к выходу.
— Куда ты идешь? — крикнул Кирилл ей вслед. — У тебя же ничего нет! Ни денег, ни жилья!
— Зато есть работа, которая мне нравится. И человек, который видит во мне женщину, а не прислугу.
— Вернешься! — кричал он уже из окна, когда она садилась в машину. — Через неделю вернешься на коленях!
Люда завела двигатель. В кармане завибрировал телефон — сообщение от Андрея: «Жду вас в кафе. И помните — у каждого есть право на счастье.»
Она улыбнулась и поехала навстречу новой жизни.
Три месяца спустя Кирилл встретил ее случайно в торговом центре. Люда была в новом платье, с модной стрижкой, рядом шел высокий мужчина в дорогом костюме. Они смеялись о чем-то, и она светилась изнутри тем светом, которого Кирилл никогда у нее не видел.
Он хотел подойти, что-то сказать, но вдруг понял — она его не заметила. Не потому, что не увидела, а потому, что он для нее больше не существовал.
А Люда действительно его не заметила. Она была слишком счастлива, чтобы оглядываться назад.
— О чем задумались? — спросил Андрей, сжимая ее руку.
— Ни о чем важном, — улыбнулась она. — Просто думаю, как хорошо, что иногда жизнь дает нам второй шанс.
— И третий. И четвертый. Главное — не бояться его взять.
— Теперь я не боюсь, — сказала Люда и поцеловала его прямо посреди шумного торгового центра.
А где-то в стороне стоял Кирилл и впервые в жизни понимал, что потерял. Навсегда.
