Алена стояла у плиты, помешивая суп, когда в дверях кухни возник Саша — с таким видом, будто его сейчас будут судить за государственную измену.
Он почесал затылок, сделал пару шагов вперёд и, не глядя в глаза, выдал:
— Мамка приедет сегодня. — тихо, почти шёпотом, словно говорил про налоговую проверку.
Алена подняла брови, выключила плиту и повернулась к нему.
— Ага. Ну приедет и приедет. На чай или с инспекцией по шкафам? — в голосе прозвучала ирония.
Саша криво улыбнулся.
— Ну… так… посидим, поболтаем… — он явно что-то недоговаривал.
Алена прищурилась.
— Саша. Когда ты так мнёшься, это значит одно — либо ты что-то сломал, либо твоя мама задумала ремонт у нас, но без нас. Что на этот раз?
Саша тяжело вздохнул.
— Насте негде жить. Общежитие старое, холодно, соседка курит в комнате… Мамка думает, что мы могли бы… ну… временно…
— «Временно» — это на сколько? — перебила Алена, скрестив руки. — На неделю или до того момента, как я перестану различать лица соседей, потому что состарюсь?
Саша почесал щёку.
— Ну… пока с учёбой не разберётся…
Алена хмыкнула.
— Ты знаешь, мне кажется, что у твоей мамы «пока» длится дольше, чем ипотека у большинства россиян. И кстати, напоминаю — квартира моя. Куплена мною. До того, как я даже знала, что у тебя есть мама.
Он сделал шаг к ней, пытаясь обнять, но Алена отодвинулась.
— Ладно, — сказала она, — пусть приедет. Но если я увижу хотя бы один чемодан Насти в коридоре, это будет не разговор, а экспресс-снос.
Через пару часов в дверь позвонили. Саша рванул открывать, но Алена его обогнала. На пороге стояла Нина Петровна — в пуховике, с пакетом продуктов в одной руке и… чемоданом в другой. За её спиной маячила Настя — тихая, как тень.
— Здравствуйте, дети! — с напускной радостью сказала свекровь, втаскивая вещи внутрь. — Вот мы и приехали.
Алена холодно улыбнулась.
— О, как неожиданно. Вы с ночёвкой?
— Ну а как иначе? — Нина Петровна сняла пуховик и с ходу прошла в зал. — Мы же договаривались, что Настя поживёт у вас. Тут и тепло, и безопасно. Да и Саше сестру поддержать надо.
Алена прислонилась к дверному косяку.
— Мы? Договаривались? Странно, у меня амнезия только выборочная. Не припомню таких переговоров.
Нина Петровна поставила чемодан у стены и, даже не взглянув на хозяйку квартиры, начала осматривать комнаты.
— Кухня у вас просторная, Настя любит готовить… — она кивнула на девочку, которая явно мечтала провалиться сквозь пол.
— Просторная, но не бесплатная, — парировала Алена. — И кстати, Настя любит готовить — это прекрасно. Только лучше тренироваться на собственной плите.
Саша в этот момент выглядел, как человек, которому вручили гранату и попросили подержать.
— Мам, — тихо начал он, — давай мы всё обсудим…
— Обсуждать что? — перебила Нина Петровна, поднимая голос. — Это твоя сестра! А ты женился, и теперь мать с родной дочерью тебе чужие? Вот времена пошли… В моё время…
Алена подняла ладонь.
— В ваше время люди ещё и землю пахали лошадьми, но мы же не собираемся это возвращать. Давайте к делу. Квартира моя. Никто тут жить без моего согласия не будет.
— Алена, — Нина Петровна сжала губы, — ты эгоистка. Ты боишься, что Настя у тебя что-то отнимет. А ведь всё могло быть по-семейному…
— По-семейному — это значит, что меня ставят перед фактом и вносят чемоданы без спроса? — Алена сделала шаг вперёд. — Нет, спасибо. У нас в семье другие порядки.
В этот момент тишину прорезал звук: Настя тихо поставила чемодан обратно в коридор и шёпотом сказала:
— Мам, может, я всё-таки вернусь в общагу?..
Но Нина Петровна её перекрыла:
— Никто никуда не вернётся! Саша, скажи своей жене, что она перегибает.
Саша глубоко вдохнул. Его глаза метались между матерью и Аленой. Наконец он произнёс:
— Мам, Алена права. Это её квартира. Мы не можем просто так… без согласия…
Нина Петровна замерла, будто её ударили.
— Понятно. Значит, я вас растила, воспитывала… ради того, чтобы меня вот так… — она вытерла глаза тыльной стороной ладони, явно не проливая ни капли слёз.
Алена в этот момент почувствовала, как в груди поднимается странное чувство — смесь облегчения и тревоги.
Саша сделал выбор. Но какой ценой?..
Через полчаса чемодан и Нина Петровна исчезли за дверью, уводя за собой Настю. На прощание она сказала:
— Запомни, Саша: когда придёт время, ты пожалеешь.
Алена закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
— Ну, романтический вечер явно удался, — сказала она, скрестив руки.
Саша только вздохнул:
— Это было похоже на семейный ужин… только без еды и с угрозами.
Алена усмехнулась.
— Ну, хоть без десерта обошлось.
Но где-то в глубине она уже понимала: это было только начало.
Прошла неделя. В квартире стало удивительно тихо. Ни неожиданных визитов, ни случайных телефонных звонков, где на том конце провода кто-то долго дышит и молчит. Даже Саша расслабился — начал вечером включать телевизор громче обычного.
Но Алена знала: это затишье не просто так. Слишком хорошо помнила взгляд Нины Петровны на прощание — такой, будто та мысленно записала Алену в должники и уже прикидывает проценты.
В субботу телефон Саши зазвонил в семь утра.
Сонный, он нащупал трубку, промычал что-то невнятное, а потом, выслушав, сел на кровати, как по команде «смирно».
— Что? Прямо сейчас? — он бросил на Алену взгляд, в котором смешались вина и паника.
Алена, не открывая глаз:
— Если это пожар, то туши сам. Если мама — то ложись обратно, потому что от её слов дома не загорятся.
— Это мама, — пробормотал он. — У Насти украли телефон, она сидит в слезах у общежития… Мама говорит, мы должны её забрать. К нам.
Алена открыла один глаз.
— А полиция что, ушла в отпуск?
Саша попытался улыбнуться.
— Просто… она же девочка… маленькая ещё…
Алена приподнялась на локте.
— Маленькая? В восемнадцать лет я уже работала и снимала комнату. И знаешь, никто не предлагал мне переселиться в чужую квартиру, потому что у меня украли телефон.
— Но маме сложно… — начал Саша, но Алена резко перебила:
— А мне что, легко? Мне сложно терпеть, когда меня ставят перед фактом, и делают вид, что это «семейная забота».
Через два часа звонок в дверь. На пороге — Нина Петровна, с Настей, двумя пакетами и… новым чемоданом.
Настя выглядела так, будто её действительно только что ограбили, но Алена видела: это не девочка просит о помощи, это мать ведёт её как аргумент в споре.
— Ну вот, — сказала Нина Петровна, проталкивая Настю внутрь, — заберите сестру. Ей надо восстановиться. А в общежитии ужас, там и люди… всякие.
Алена, сдержанно улыбаясь:
— А у нас люди никакие? Тут, знаете, тоже встречаются…
— Алена, не начинай! — резко сказала свекровь. — Это ненадолго.
— «Ненадолго» у вас звучит, как диагноз без даты выписки, — парировала Алена.
Саша в этот момент стоял сбоку, мял рукав свитера и делал вид, что рассматривает обувь. Но тут Алена неожиданно для него сказала:
— Саш, ну ты же понимаешь, что если Настя останется, это не на пару дней. А если ты этого хочешь — скажи прямо.
Саша поднял глаза.
— Я хочу помочь сестре. Но… я понимаю, что это твой дом.
— О! — Нина Петровна всплеснула руками. — «Твой дом»! А раньше всё было «наш»! Значит, теперь у тебя есть свой угол, а сестра пусть живёт где попало?
Алена устало прислонилась к стене.
— Угол — это когда временно. Квартира — это навсегда. И да, она моя. Хотите помочь — давайте Насте снимем что-то. Скинемся.
Нина Петровна прищурилась.
— Деньги у меня не на ветер, Алена. Я лучше вложу их в нормальную семью, чем в чужих людей.
— То есть я чужая? — спросила Алена с тихой усмешкой.
— А кто ж ты? — отрезала свекровь. — Вот разве родная бы не пустила?
Внутри Алены уже что-то сжималось в тугой ком. Она понимала: ещё пару таких заходов, и она начнёт кричать. Но вместо этого она шагнула вперёд, взяла чемодан Насти и молча выставила его за дверь.
— Мам, я… — тихо начала Настя, но Нина Петровна перебила:
— Никуда мы не уйдём! Саша! Сделай что-нибудь! Ты муж в конце концов!
Саша подошёл к Алене, посмотрел ей прямо в глаза и тихо сказал:
— Прости, но я с тобой согласен.
Нина Петровна замерла.
— Значит, ты теперь против матери?
— Я за порядок, — сказал он. — И за то, чтобы никто никого не выгонял из собственного дома.
— Тогда всё, — холодно ответила она. — Не звоните мне больше.
Она взяла Настю за руку, подняла чемодан, и громко хлопнула дверью.
Алена села на диван, прикрыв лицо ладонями.
— Знаешь, Саш, я иногда думаю: мы с тобой женаты не друг на друге, а на твоей маме. И как будто разводимся с ней прямо сейчас.
Саша улыбнулся криво.
— Ну, будем надеяться, что алименты ей не положены.
Алена усмехнулась, но внутри чувствовала, что война только набирает обороты.
Три недели тишины. Ни звонков, ни визитов. Саша уже начал верить, что буря миновала.
Алена — нет. Она знала, что Нина Петровна не из тех, кто уходит, оставив за собой поражение.
И вот в пятницу вечером звонок в дверь. Не тот вежливый «дзинь-дзинь», а долгий, тяжёлый, как вызов на дуэль.
Саша открыл — и чуть не выронил ручку. На пороге — Нина Петровна, с холодной улыбкой и… мужчиной лет пятидесяти в костюме.
— Добрый вечер, — сухо произнесла она. — Вот, знакомьтесь, это Виктор Сергеевич, юрист. Мы пришли обсудить вопрос жилья.
Алена подняла брови.
— Это сейчас кто кому и что обсуждать будет?
Юрист кашлянул.
— Понимаете, в силу семейных обстоятельств…
— Семейные обстоятельства у нас в ЗАГСе, а вопросы жилья у нотариуса, — перебила Алена. — И, напомню, квартира оформлена на меня, без всяких «но».
— Алена, — вмешалась Нина Петровна, — ты всё усложняешь. Я же предлагаю нормальное решение — продай эту квартиру, купи поменьше, а остаток денег мы вложим в дом для всей семьи. Там и Настя, и мы с Сашей, и внуки когда-нибудь…
— Когда-нибудь — это когда у тебя настроение будет хорошее? — ядовито усмехнулась Алена. — Я купила эту квартиру за свои, чтобы не зависеть от чужих планов.
Саша стоял в стороне, но в глазах у него зажигалось что-то опасное.
— Мам, хватит, — сказал он резко. — Ты уже дважды пыталась вселить сюда Настю. Теперь ты с юристами приходишь. Я что, для тебя не сын, а инструмент давления?
Нина Петровна обиделась показательно.
— Я хочу, чтобы моя семья жила вместе!
Алена прищурилась.
— А я хочу, чтобы в моей семье не было рейдерских захватов недвижимости.
— Рейдерских?! — свекровь вспыхнула. — Да ты… да если бы не я, у тебя и мужа бы не было!
— И что теперь? Вернуть по чеку? — холодно спросила Алена. — Мы живём так, как нам удобно, а не так, как выгодно тебе.
Виктор Сергеевич явно пожалел, что согласился на этот визит, и начал пятиться к двери.
— Ну… тут спорный момент…
— Ничего спорного, — отрезала Алена. — Это мой дом. У вас есть пять секунд, чтобы покинуть его добровольно.
— А если нет? — Нина Петровна скрестила руки.
Алена сделала шаг вперёд, взяла её сумку и поставила за порог.
— Тогда я вызову полицию и заявлю о попытке незаконного проникновения.
Молчание повисло в воздухе. Саша подошёл к матери, положил ей руку на плечо и тихо сказал:
— Мам, мы с тобой родные, но это не даёт тебе права рушить мою жизнь.
Её лицо дрогнуло, но гордость не позволила отступить красиво. Она выдернула плечо, схватила сумку и вышла, громко хлопнув дверью.
Алена прислонилась к стене.
— Ну, романтический вечер у нас сегодня снова отменяется.
Саша улыбнулся устало.
— Зато мы теперь точно знаем: это была последняя атака.
Алена хмыкнула.
— С твоей мамой? Поверь, она уже придумывает новый план. Но теперь я готова.
И впервые за всё время она почувствовала — этот дом действительно её крепость.
