Наталья сидела за кухонным столом, будто в окопе. Перед ней — аккуратная стопка документов: договор купли-продажи, выписка из ЕГРН, старое завещание, где чётко значилось: квартира переходит сестре и племяннице. На столе дымился чай, но она его не пила — руки были заняты более важным делом: привычным перекладыванием бумаг туда-сюда, как будто от этого мог измениться их смысл.
Виктор топтался в дверях кухни, переминаясь с ноги на ногу. Его вид выдавал человека, который уже всё решил, но боится сказать, чтобы не нарваться на скандал. Лицо у него было как у сантехника, который пришёл чинить трубу, но случайно залил квартиру соседям снизу.
— Ты опять за свои бумаги? — спросил он, натянуто улыбаясь.
— Нет, Вить, я тут кроссворд разгадываю, — сухо отозвалась Наталья, не поднимая головы. — Вот думаю, шесть букв, «бесстыдная наглость». Может, «Виктор» подойдёт?
Он поморщился.
— Не начинай. У нас серьёзный разговор. Мама вчера звонила…
— Мама твоя звонит чаще, чем я чай пью. Уже думаю, может, счётчик поставить? — Наталья поджала губы, но взгляд был острым, как нож для стейка.
Виктор вздохнул.
— Она волнуется. Ты же знаешь, Артём… ну, ему нужна своя жилплощадь.
— Стоп, — Наталья подняла руку. — Я правильно понимаю, сейчас будет лекция на тему «подарим моему сыну мою квартиру, потому что это семейно»?
Виктор дёрнулся.
— Ты драматизируешь. Мы же семья…
— Мы? — Наталья вскинула бровь. — Это та семья, которая шесть лет молчала про моего день рождения, но вдруг вспомнила, что я владелец квадратных метров?
В этот момент на кухню, как по команде, вошла Валентина Петровна. Её визиты всегда были без звонка, как у участкового, но с лицом прокурора.
— Добрый вечер, дети, — произнесла она с таким тоном, будто сейчас будет раздавать приговоры. — Наташа, я вот думаю… тебе ведь тяжело одной за такой квартирой ухаживать.
— Да, Валентина Петровна, особенно тяжело отмахиваться от непрошеных гостей, — отрезала Наталья, откинувшись на спинку стула.
— Ну, зачем же так… — свекровь сладко улыбнулась, но глаза её оставались холодными. — Я просто предлагаю подумать о будущем. Артём молодой, ему нужно жильё. А ты… ну, у тебя же детей нет.
— Да, зато у меня есть квартира. Чудеса, правда? — Наталья с сарказмом сделала глоток чая. — И, между прочим, детей нет не потому, что у меня график плотный, а потому, что я не собираюсь рожать в залог чужой жадности.
Виктор попытался вмешаться:
— Наташа, ты же понимаешь… мы можем всё оформить на Артёма, но пожизненно оставим за тобой право проживания.
— Прекрасно! — Наталья хлопнула ладонями по столу. — То есть я буду жить в собственной квартире в гостях у твоего сына? И в любой момент он сможет сказать: «Тётя, а вы не слишком много места занимаете?»
— Не передёргивай, — нахмурился Виктор. — Мы хотим, чтобы было по-человечески.
— По-человечески? — Наталья фыркнула. — По-человечески — это когда муж встаёт на сторону жены, а не своей мамы. По-человечески — это когда на чужое не зарятся.
Валентина Петровна отставила сумку на стул, будто намеревалась остаться надолго.
— Наташа, я скажу прямо. Виктор — мой сын. Артём — мой внук. И я не позволю, чтобы они остались без крыши над головой.
— А я не позволю, чтобы меня обокрали под соусом «семейных ценностей», — тихо, но жёстко ответила Наталья. — Так что, Валентина Петровна, либо вы сейчас же уходите из моей квартиры, либо я вызываю полицию.
Виктор уставился на жену, как будто не ожидал такого поворота.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. И давай без сцен — актёром ты никогда не был, — Наталья встала, подошла к двери и распахнула её. — Выход там.
Валентина Петровна медленно поднялась, одёрнула пальто и, проходя мимо, процедила:
— Посмотрим, чьё слово будет последним.
— О, я прям замерла в ожидании, — Наталья саркастично поклонилась. — Только предупреждаю: в этой игре я бью первой.
Дверь хлопнула. Кухня опустела, но воздух был густым от недосказанности. Виктор стоял посреди комнаты, как школьник, пойманный на вранье.
— Ты перегнула, — тихо сказал он.
— Нет, Вить, — Наталья посмотрела прямо в глаза. — Это вы с мамой перегнули, когда решили, что я — декорация в вашей семейной драме.
Она собрала документы в папку, аккуратно защёлкнула замок.
В голове уже крутился план. Если они решили играть в захват чужого, придётся действовать жёстко. И первой картой будет визит к юристу.
Игра началась.
Суббота началась с того, что в дверь позвонили так настойчиво, будто там стоял курьер с кислородом для умирающего. Наталья, ещё не успев налить себе кофе, открыла — и тут же пожалела.
На пороге стояли Виктор, Валентина Петровна и… какой-то хмурый тип в очках, в руках — папка с документами. Весь вид этого человека говорил: «Я пришёл не по душу, но по квартиру».
— Наташа, — начал Виктор, не встречаясь с её взглядом, — это наш знакомый юрист, Павел Сергеевич. Он просто объяснит тебе пару моментов.
— О, отлично, — Наталья распахнула дверь, — заходите. Только предупреждаю: у меня ножи наточены.
Юрист замялся, но вошёл. Валентина Петровна прошла в кухню как хозяйка, не спросив разрешения. Наталья мысленно отметила, что её свекровь уже действует по принципу «сначала зайду, потом выгонят — если повезёт».
— Наталья, — Павел Сергеевич сел за стол и раскрыл папку, — тут всё просто. Есть возможность оформить квартиру на Артёма, но с сохранением за вами права пожизненного проживания.
— Чудесно, — Наталья поставила перед ним чашку чая. — А вы не подскажете, как оформить Артёма в дар моим родственникам, но с сохранением за ним права приносить мне кофе по утрам?
Виктор скривился.
— Ты же понимаешь, это в интересах семьи.
— Семьи кого? — Наталья резко повернулась к нему. — Моей семьи? Моей фамилии? Или той, где меня считают временной мебелью, которую можно заменить?
Валентина Петровна вздохнула театрально.
— Наташа, ну мы же не враги тебе. Просто хотим, чтобы квартира осталась в нашей крови.
— В вашей крови, Валентина Петровна, по анализам, наверно, и сахар выше нормы, и давление, но я ж не предлагаю вам отдать почки в мою семью, — Наталья откинулась на спинку стула. — Вот и вы не предлагайте мне отдать квартиру в вашу.
Павел Сергеевич попытался улыбнуться, но вышло так, будто он проглотил лимон.
— Я понимаю, что это непросто… Но есть ещё вариант: оформить совместную собственность.
— Ещё вариант? — Наталья ударила ладонью по столу. — Павел Сергеевич, у меня тоже есть вариант. Вы сейчас выходите из моей квартиры, а то я подумаю, что у вас деловое предложение с элементами разбоя.
Виктор вспыхнул.
— Ты что, совсем? Это же юрист!
— А я — хозяйка квартиры, — холодно ответила Наталья. — И если сейчас кто-то из вас забудет об этом, я напомню. С участковым.
Валентина Петровна поднялась, но не к двери, а к буфету.
— Наташа, ну не будь такой упрямой. Ты же женщина, должна понимать, что семья — это главное.
— Семья — это когда тебя не продают за квадратные метры, — Наталья встала, сложив руки на груди. — А у нас сейчас не семья, а какой-то рынок недвижимости с элементами семейного шантажа.
Павел Сергеевич, видя, что разговор катится к чёрту, поспешно начал собирать бумаги. Виктор шагнул к Наталье.
— Давай спокойно поговорим.
— Вить, спокойно — это не про то, когда твоя жена узнаёт, что ты вместе с мамой привёл в дом юриста, чтобы оформить на кого-то её квартиру. Это называется «сговор».
Она подошла к двери и распахнула её.
— Выход. Всем.
Юрист выскочил первым, Валентина Петровна — с видом мученицы, которую не оценили. Виктор задержался, глядя на Наталью тяжёлым взглядом.
— Ты ещё пожалеешь.
— Я уже жалею, что когда-то поверила тебе, — тихо сказала она и захлопнула дверь.
Наталья осталась одна. Сердце колотилось так, что казалось — его слышно соседям. Она прошла на кухню, налила себе кофе и впервые за последние дни улыбнулась. Не от радости, а от того, что решила: завтра пойдёт к своему юристу. И там уже будет разговор по-взрослому.
Раз они объявили войну, то пусть знают: я умею воевать.
Воскресенье выдалось пасмурным. Наталья весь день ждала — знала, что Виктор придёт. Мужчины в таких ситуациях всегда возвращаются «поговорить», надеясь, что женщина передумает, когда остынет. Только Наталья за эти двое суток остыла так, что могла сажать на себе пельмени, но при этом внутри кипело.
Звонок в дверь раздался в шесть вечера. Виктор стоял на пороге с тем самым выражением лица, каким люди открывают холодильник и видят, что кто-то съел их колбасу.
— Наташ, нам надо серьёзно обсудить всё, — начал он, проходя внутрь без приглашения.
— Проходи, — она отступила в сторону. — Только предупреждаю: это будет наш последний разговор.
Виктор снял куртку, бросил на диван.
— Ты вчера слишком резко…
— Вить, не начинай. — Наталья жестом прервала его. — Ты привёл в мой дом юриста, чтобы оформить мою квартиру на своего сына. Это не «слишком резко». Это предательство.
Он резко повернулся к ней:
— Это забота о будущем Артёма!
— А кто позаботится о моём будущем? — Наталья подняла брови. — Или я в этой схеме просто сдаю ключи и ухожу в никуда?
— Ты драматизируешь, — Виктор сделал шаг ближе. — Мы могли бы жить все вместе, но ты…
— Все вместе? — Наталья усмехнулась. — Я, ты, твой сын, твоя мама и юрист Павел в качестве домашнего советника? Может, ещё соседей пригласим, чтоб уж точно не было свободного угла?
Виктор повысил голос:
— Не перегибай! Ты просто не хочешь понять, что в жизни бывают компромиссы.
— Компромисс — это когда оба что-то теряют, а оба что-то получают. — Наталья подошла вплотную. — А здесь теряю я, а получают вы.
Он попытался взять её за руку, но она отдёрнула.
— Не трогай. Всё кончено, Вить. Завтра я подаю на развод.
— Из-за какой-то бумаги?
— Из-за того, что мой муж готов продать меня за бумагу.
Тишина повисла, как гиря. Виктор тяжело дышал, сжав кулаки.
— Ты ещё пожалеешь, — процедил он.
— Может быть. Но только не о том, что не дала вам меня обокрасть.
Она подошла к дверям, открыла их настежь.
— Уходи. И больше сюда не приходи без звонка.
Виктор постоял секунду, но вышел. Дверь захлопнулась, как точка в предложении. Наталья прислонилась к ней спиной и почувствовала, что колени дрожат.
Через полчаса она уже сидела с телефоном в руках, набирая номер юриста.
— Здравствуйте. Завтра сможем встретиться? Да, по поводу развода и защиты имущества.
В трубке прозвучало:
— Конечно.
Наталья положила телефон, прошла к окну и посмотрела на город. Он был серым, но каким-то свободным.
Теперь это точно только мой дом.
