Лето. Духота. Плач Артёма режет уши. Кристина держит сына на руках, укачивает, пытается попасть ложкой с детским пюре в маленький рот, а сама думает о том, что снова не успела поесть. В дверь уже в третий раз за день звонит Людмила Петровна. Конечно, кто же ещё.
— Ну здравствуй, мать-героиня, — протянула свекровь, входя в квартиру без приглашения, как в свой офис. — Я вот подумала, что, может, у тебя руки не из того места растут, поэтому ребёнок всё время орёт.
— Добрый день, Людмила Петровна, — тихо сказала Кристина, понимая, что спорить сейчас бессмысленно. — У него зубы, больно ему.
— Зубы, говоришь? А может, ты просто его балуешь? — она поставила на стол пакет с продуктами. — Вот, купила нормальную смесь, не за тысячу рублей, как ты любишь. Экономить надо, а не на мужа с ребёнком паразитировать.
— У него аллергия на дешёвую, — сухо ответила Кристина, — помните, мы уже пробовали, потом скорую вызывали?
— Ой, драматургия началась… — фыркнула свекровь. — Ты думаешь, Михаил будет всю жизнь вкалывать, чтобы ты могла жить как принцесса?
В этот момент из спальни вышел Михаил, потянулся, как будто не в трёхкомнатной духоте живёт, а в пятизвёздочном отеле.
— Ма, ну не заводись, — сказал он, зевая. — Но, кстати, да, Крис, реально, надо как-то включаться в жизнь. Мы же не можем вечно жить на мои доходы.
— Миша, я в декрете, — напомнила она, укачивая сына. — Это не отпуск на Мальдивах. Я не могу пойти на работу и оставить трёхмесячного ребёнка одного.
— Да ладно, — усмехнулся он, — вон у моей коллеги жена в полтора месяца ребёнка в сад сдала и вышла. Ничего, живы-здоровы.
— Михаил, ты серьёзно? — голос Кристины дрогнул. — Ты правда считаешь, что я «сижу дома» просто так?
— А что? — вмешалась свекровь. — Ты же даже обед нормальный приготовить не успеваешь! Мой сын с работы приходит голодный.
— Потому что я кормлю грудью ребёнка, а не сорокалетнего мужика, — резко бросила Кристина. — И да, на минуточку, квартира моя, купленная до брака.
Михаил закатил глаза.
— Ну началось… Вот это «моя квартира», «мои стены». Если бы не я, ты бы здесь без ремонта жила.
— Ремонт… — усмехнулась она, — я, между прочим, половину материалов сама из зарплаты платила, пока ты машину себе покупал.
Людмила Петровна хлопнула ладонью по столу.
— Всё! Я больше слушать не хочу! Кристина, ты обязана слушаться моего сына, он глава семьи. А кто приносит деньги в дом, тот и диктует условия.
Кристина почувствовала, как внутри что-то треснуло. Она устала. От постоянных визитов, от упрёков, от того, что её материнство — повод для нападок.
— Значит так, — её голос неожиданно стал спокойным и твёрдым, как сталь. — С этого момента вы сюда без приглашения не приходите.
— Это что ещё за фокусы? — свекровь резко поднялась. — Ты мне тут условия не ставь!
— Это моя квартира, — Кристина подошла к двери и распахнула её. — И я имею право решать, кто и когда сюда приходит.
— Крис, ты перегибаешь, — нахмурился Михаил. — Ма просто хотела помочь.
— Михаил, помогать — это не приходить и унижать каждый день. — Она смотрела на него прямо, без страха. — Семья не унижает друг друга каждый день.
Людмила Петровна зашипела что-то себе под нос, но Кристина, держа ребёнка, буквально вытолкала её за дверь. Михаил стоял в коридоре, ошарашенный, словно кто-то выключил его привычный мир.
— Если тебе так важно жить под маминым присмотром — можешь пойти к ней, — сказала Кристина тихо, но жёстко.
— Ты ненормальная, — выдохнул он. — Это всё гормоны.
— Нет, — улыбнулась она с горечью, — это всё самоуважение.
Дверь захлопнулась. В квартире стало тише. Даже Артём перестал плакать — словно тоже почувствовал, что воздух стал чище.
Кристина опустилась на диван, прижимая сына к себе. Впервые за долгое время она почувствовала, что хоть чуть-чуть, но снова хозяйка в своём доме. Но впереди… впереди был Михаил. И разговор, который уже невозможно будет отложить.
Прошла неделя после того, как Кристина выставила свекровь за дверь. Дни тянулись вязко, как варенье, в котором застрял комар. Михаил молчал, но молчание у него было особенное — с металлическим привкусом. Так он обычно готовил почву перед скандалом.
Вечером он вернулся с работы. Не сказал «привет», не поцеловал сына, просто снял кроссовки и прошёл на кухню.
— Где ужин? — спросил, заглядывая в кастрюлю с гречкой, как будто проверял, нет ли там дохлой мыши.
— На плите, — спокойно ответила Кристина, нарезая яблоко для Артёма. — Гречка и курица.
— Опять гречка? — он закатил глаза. — Ты знаешь, что я это ем только когда болею?
— Ну, можешь считать, что у нас семейная пандемия, — сухо заметила она.
— Очень смешно, — буркнул Михаил. — Знаешь, я всё понимаю… гормоны, усталость. Но у нас семья. Семья должна держаться вместе, а ты… — он махнул рукой в сторону двери. — Ты просто выставила мою мать, как ненужную мебель.
— Она сама сделала всё, чтобы это произошло, — отрезала Кристина. — Мне не нужна «помощь», за которую каждый день приходится платить оскорблениями.
— Крис, ну ты же понимаешь… — Михаил сел за стол, понизив голос. — Она переживает. Думает, ты не справляешься. А я… я не хочу, чтобы мы ссорились.
— Михаил, — Кристина посмотрела прямо в глаза, — ты хочешь, чтобы мы не ссорились? Так поддержи меня. Один раз. Хотя бы в том, что в моём доме я не обязана терпеть постоянные унижения.
— В твоём доме, — передразнил он. — Ты это специально повторяешь? Чтобы я чувствовал себя квартирантом?
— А ты разве не чувствуешь? — усмехнулась она, но глаза были холодные. — Ты уже давно живёшь по правилам своей мамы, а не своим. И уж точно не моим.
Он резко поднялся, с грохотом отодвинув стул.
— Ты что, хочешь развестись? — спросил он с издёвкой. — Думаешь, найдёшь кого-то лучше?
— Я хочу перестать быть прислугой, — тихо, но отчётливо произнесла Кристина. — И перестать оправдываться за то, что кормлю и воспитываю собственного ребёнка.
— Знаешь, Крис, — Михаил прищурился, — ты сама себя загоняешь в угол. Без меня и мамы ты просто утонешь. Работа? У тебя её нет. Деньги? Их нет. Кто тебя кормить будет? Интернет-подружки?
— А без меня, Михаил, — она встала и подошла ближе, — ты будешь жить у мамы в её двухкомнатной с ковром на стене и будильником в шесть утра. Готов к такому апгрейду?
Он выдохнул, как будто его ударили.
— Ты стала жестокой, — сказал он, качая головой. — Я тебя не узнаю.
— Я стала честной, — ответила Кристина. — И знаешь, что самое смешное? Я всё ещё люблю тебя. Но не настолько, чтобы терпеть это дальше.
Михаил отвернулся, но по тому, как напряглись его плечи, Кристина поняла — разговор не окончен. Он что-то задумал. И точно не в её пользу.
Поздно ночью, укачивая Артёма, она слышала, как в кухне тихо щёлкает его телефон. Он переписывался с кем-то слишком долго. Её сердце ныло — не от ревности даже, а от предчувствия.
Она знала: впереди грядёт шторм. И он сметёт всё — либо её терпение, либо этот брак.
Шторм пришёл быстрее, чем Кристина ожидала.
В субботу утром Михаил вернулся домой с каким-то странным выражением лица — смесь победы и злости.
В руках у него была папка с документами.
— Нам надо поговорить, — сказал он, снимая куртку. — И желательно без твоего вот этого… драматического тона.
— О, как мило, — отозвалась Кристина. — А у меня как раз настроение для ток-шоу «Жди меня». Ты же, наверное, решил вспомнить, что у нас есть брак?
— Крис, не начинай, — он положил папку на стол. — Мы с мамой всё обдумали. Надо продать твою квартиру.
Она перестала дышать.
— Что?
— Ты не работаешь, — начал он, как учитель, объясняющий таблицу умножения. — Денег нет. Мы возьмём побольше, купим в ипотеку трёшку поближе к маме. Она будет помогать с Артёмом. Всем будет удобно.
— Удобно кому? — спросила Кристина тихо, но в её голосе зазвенела сталь. — Тебе? Ей? А мне удобно жить в своём жилье, где я никому не обязана.
— Вот именно, — вмешалась Людмила Петровна, входя в квартиру без звонка, как будто эта сцена репетировалась заранее. — Ты никому не обязана, а мы на тебе пахать должны! Михаил тратится на тебя и ребёнка, а ты только жалуешься. Квартиру продадим — и заживём нормально.
Кристина медленно поднялась.
— Людмила Петровна, — произнесла она, — вы сейчас уйдёте.
— Я не уйду, — сжала губы свекровь. — Это и мой внук, и мой сын. Я имею право здесь быть.
— Нет, — Кристина подошла вплотную, — вы путаете. Здесь имею право быть только я и мой сын. Михаил — пока ещё.
Михаил фыркнул.
— А если по закону? Мы же семья. Квартира — совместно нажитое имущество.
Кристина взяла с полки папку и кинула её на стол.
— Открой Гражданский кодекс, умник. Куплена до брака — моё личное имущество. Даже твой юрист подтвердит.
Людмила Петровна зашипела:
— Вот же змеиное поколение… никакого уважения!
— Уважение надо заслужить, — Кристина подняла на неё взгляд. — А вы заслужили только моё «до свидания».
И она открыла дверь.
— Вон. Обоим.
— Ты офигела?! — Михаил шагнул к ней, но она остановила его одной фразой:
— Попробуешь забрать у меня квартиру — подам на развод и алименты. И, поверь, ты меня в суде не обыграешь.
Михаил замер. Потом рванул куртку с вешалки и вышел, хлопнув дверью. Людмила Петровна поплелась следом, бормоча что-то о «бесполезных девках».
Тишина. Только Артём сопел в своей кроватке.
Кристина подошла к нему, погладила по голове. В груди у неё всё дрожало, но не от страха — от облегчения.
Она знала, что развод будет. Что будет тяжело. Что, возможно, ночами придётся считать копейки.
Но впервые за долгое время она была свободна.
Сидя на диване в своей гостиной, Кристина смотрела, как утренний луч солнца ложится на лицо сына. Он улыбался.
И в этот момент она поняла: всё самое важное у неё уже есть. Остальное — только стены. А стены она защитит.
