Три года прошло после похорон свекрови, а Валентина всё ещё считала этот дом своим.
Наталья это понимала по мелочам. По тому, как золовка входила без стука, разувалась в прихожей и шла прямиком на кухню — поставить чайник, открыть холодильник, проверить, что там есть.
По тому, как переставляла банки в шкафах, недовольно цокала языком на «беспорядок». По тому, как садилась в мамино кресло у окна и говорила: «А помнишь, мама всегда здесь сидела по вечерам?»
Андрей наследство оформил по закону — половина ему, половина сестре. Потом выкупил у Валентины её долю. Честно, по оценке. Сестра деньги взяла охотно.
— Мне на машину как раз нужно, — сказала тогда. — А в дом всё равно буду к вам приходить. Он для меня родной.
Приходила каждый день.
У Валентины остались ключи от дома — мамины ключи, которые Андрей не решался забрать. «Как я сестру лишу права сюда заходить? Она здесь выросла», — говорил жене, когда та робко намекала, что хорошо бы предупреждать о визитах.
Наталья работала дома. Вязала игрушки на заказ — амигуруми. Модное нынче увлечение: маленькие зверушки крючком по японской технике. Единороги, мишки, зайчики продавались через интернет по четыре-пять тысяч за штуку. Для женщины пятидесяти восьми лет живя в небольшом городе неплохой заработок получался.
Но сосредоточиться с каждым месяцем становилось всё труднее.
Валентина появлялась когда угодно. Утром — когда Наталья ещё в халате завтракала. Днём — когда считала петли сложного узора. Вечером — во время ужина. Садилась за стол, ждала, что её тоже покормят.
— Дома готовить лень, — объясняла просто. — Одной-то что стараться?
Наталья готовила на троих.
Валентина критиковала еду. Не со зла — искренне считала, что помогает советами. «Суп жидковат. Погуще вари». «Котлеты суховаты. Лука больше надо». «Салат пересолён. У тебя рука тяжёлая».
После таких замечаний Наталья несколько дней готовила без соли вообще. Потом забывала об обиде, снова солила как обычно.
Андрей молчал. Пятьдесят четыре года мужчине, а сестры до сих пор побаивался. Валентина старше на шесть лет, в детстве была за главную, когда родители пропадали на работе. Кормила брата, уроки проверяла, за двойки по голове давала. Привычка слушаться старшую сестру осталась навсегда.
— Поговори с ней, — просила Наталья мужа по вечерам. — Пусть хотя бы звонит, когда идти собирается.
— Да брось, Наташ. Подумаешь, зашла сестра. Дом большой, места всем хватит.
Места хватало. Но покоя не было.
Валентина вмешивалась в работу Натальи. Садилась рядом, когда та вязала, задавала вопросы: «А что это у тебя? Опять единорог? Только их и умеешь делать?» Трогала руками недоделанные игрушки, растягивала петли. «Кривовато получается: мне кажется. Ухо неровное».
Звонил телефон — Валентина хватала трубку первой: «Алло! Наташи нет дома. Она вообще редко сидит дома. Позвоните попозже». И вешала трубку, не записав, кто звонил.
— Зачем ты так делаешь? — спрашивала Наталья.
— Помочь хотела. Ты же была занята.
Помощь золовки становилась разрушительной.
Она переставляла вещи в доме. Не специально — просто наводила порядок, как понимала. Книги сдвигала в одну сторону полки — «аккуратнее выглядит». Цветы поливала — «а то засохнут». Бельё развешивала по-своему — «так быстрее высохнет».
Наталья каждый день искала потерянные вещи. Ножницы, блокнот, моток нужной пряжи — всё исчезало и обнаруживалось в неожиданных местах. «А, это я убрала. Валялось же», — объясняла Валентина.
К концу второго года такой жизни Наталья стала раздражительной. Срывалась на Андрее по пустякам, плохо спала, часто болела головой. Работа давалась с трудом — руки дрожали от нервного напряжения, петли ложились неровно.
— Что с тобой происходит? — удивлялся муж. — Раньше такой спокойной была.
Спокойной. В собственном доме она не могла оставаться спокойной.
Третий год начался с того, что Валентина привела подругу.
— Люда, знакомься — это Наташа, — представила соседку по даче. — Андрюшкина жена.
Они пили чай на кухне, разговаривали громко. Обсуждали цены, передачи по телевизору, общих знакомых. Наталья работала в соседней комнате, но слышала каждое слово.
— Хорошо живёте, — говорила Люда. — Дом большой, всё есть.
— Мамин дом, — отвечала Валентина с гордостью. — Я здесь выросла. Андрюша теперь хозяин, но для меня это всё равно родной дом.
— А невестка как? Хозяйственная?
— Ну, что сказать… Готовит так себе. Убирает кое-как. Всё время игрушки вяжет. Деньги, говорит, зарабатывает.
— А много получает?
— Кто их знает. Хвастается — по пять тысяч за игрушку. Но это же смешно! Кто за такую ерунду столько заплатит?
Наталья сжала кулаки. Хотелось выйти, показать переписку с клиентами, квитанции о переводах денег. Доказать, что она не врёт. Но что толку? Валентина всё равно не поверит.
С того дня золовка стала приходить с подругами регулярно. То с Людой, то с соседкой по подъезду, то с бывшей коллегой. Устраивали на кухне посиделки, громко смеялись, обсуждали чужие дела.
Наталья превратилась в домработницу. Мыла за гостьями посуду, подавала печенье к чаю, убирала крошки со стола.
— Спасибо, Наташенька, — говорила Валентина снисходительно. — Ты в этом аккуратная.
«В этом деле». Словно других дел у Натальи и не было.
Ситуация окончательно вышла из-под контроля весной.
Наталья искала сервиз уже второй час.
Фарфоровый, ломоносовский, голубой с золотом. Подарок от Андреевой бабушки пятнадцать лет назад на день рождения. Красивый набор на шесть персон — чашки с блюдцами, сахарница, молочник, заварной чайник. Стоял в серванте, Наталья его берегла как зеницу ока. Не выставляла ни на один праздник — грело душу одна мысль о нем.
А сегодня открыла сервант — пусто.
Перерыла весь дом. Заглянула в каждый шкаф, на каждую полку. Может, сама куда-то переставила и забыла? С возрастом память подводить стала.
Но нет. Сервиза нигде не было.
— Андрей! — позвала мужа, который смотрел телевизор в гостиной. — Ты сервиз не брал?
— Какой сервиз?
— Бабушкин. Голубой с золотом.
— Не брал. А что случилось?
— Пропал откуда-то.
Андрей пожал плечами:
— Может, Валька взяла. Спроси у неё.
Валентина как раз сидела на кухне, листала журнал мод. Делала вид, что очень занята чтением.
— Валь, ты сервиз не брала? — спросила Наталья.
— Какой сервиз? — Валентина не подняла глаз от журнала.
— Фарфоровый. Который в серванте стоял.
— Не брала. Не знаю, где он.
— Странно. Сам же не мог исчезнуть.
— Может, куда-то дела.
Валентина говорила равнодушно, продолжая рассматривать картинки с платьями. Но что-то в её тоне насторожило Наталью. Слишком уж спокойно отвечала, будто заранее готовилась к этому разговору.
— Валя, ты точно его не видела?
— Наташ, я же сказала — не видела. Что ты ко мне пристала?
В голосе появились раздражённые нотки. Валентина захлопнула журнал, встала из-за стола.
— Мне домой пора. У меня дела.
Ушла, не попрощавшись.
Наталья ещё раз обыскала дом. Заглянула даже в шкафы с бельём, в коробки на антресолях.
Ничего.
Легла спать с тяжёлым чувством. Всю ночь ворочалась, не могла понять — куда мог деться сервиз? Воры? Но ничего больше не пропало. Да и как они узнали бы про сервиз в серванте?
Утром снова позвонила Валентине:
— Валь, ещё раз спрашиваю. Может, ты помнишь — сервиз куда-то переставляла?
— Наташа, я уже сказала вчера — не знаю ничего про твой сервиз! Что ты меня пытаешь, как на допросе?
— Просто очень переживаю. Это подарок от бабушки был.
— Ну найдётся где-нибудь.
И сбросила трубку.
День прошёл в поисках. Наталья даже к соседям заходила — не видели ли чего подозрительного? Может, кто-то чужой ошивался?
Соседи ничего не видели.
Вечером Наталья не выдержала. Написала Валентине: «Валя, ну скажи честно — ты же взяла сервиз?»
Ответ пришёл через час: «Отстань со своим сервизом! Надоела уже!»
Наталья написала ещё раз: «Валь, я серьёзно спрашиваю»
Долгая пауза. Потом: «Ну да, взяла. И что?»
Сердце ухнуло вниз.
«Зачем взяла?»
«Людке показать хотела. Она фарфор коллекционирует.»
«А где он сейчас?»
«Продала ей.»
Наталья уставилась на экран телефона. Буквы расплывались перед глазами.
«Как продала???»
«Обычно. Людка сказала — красивый сервиз, антикварный. Предложила купить. Я согласилась.»
«За сколько?»
«За восемьдесят тысяч.»
Восемьдесят тысяч. За её сервиз. Подарок бабушки. Без её разрешения.
Наталья отложила телефон. Руки дрожали от ярости и обиды. Три года она терпела выходки Валентины. Постоянные визиты без приглашения, критику, вмешательство в работу. Но это… это уже воровство.
Написала: «Валя, сервиз был не твой! Его мне бабушка подарила!»
«Подарила. Он всё равно семейный был.»
«У меня фотографии есть, как она мне его дарила на день рождения!»
«И что с того? Фотки не документ.»
«Валентина, верни деньги немедленно!»
«Какие деньги? За что?»
«Восемьдесят тысяч! За мой сервиз!»
«За твой? Смешно! Это семейная вещь была, а не твоя личная собственность. Он в мамином бывшем доме стоял»
«Я в суд подам!»
«Подавай. Посмотрим, что суд скажет.»
Переписка оборвалась. Валентина перестала отвечать на сообщения.
Наталья всю ночь не спала. Ходила по дому, прокручивала в голове ситуацию. Как могла Валентина так поступить? Взять чужую вещь, продать её и ещё считать себя правой?
Утром пошла к Валентине домой.
Золовка открыла дверь неохотно, стояла на пороге, не приглашала войти.
— Что тебе надо? — спросила сухо.
— Поговорить хочу. Про сервиз.
— Нечего говорить. Всё ясно.
— Валя, ты украла мою вещь!
— Не украла, а взяла семейную реликвию. Которая всё равно должна была остаться в семье.
— В какой семье? Ты же продала её!
— Продала, и что? Деньги нужны были.
Сейчас перед ней стояла наглая воровка, которая даже не собиралась извиняться.
— Верни деньги, — сказала тихо.
— Не верну. Потратила уже.
— На что?
— На ремонт в ванной. Плитку поменяла. Красиво получилось, между прочим.
— Валентина, это был подарок мне! От твоей же бабушки!
— Бабушка всем что-то дарила. А сервиз всё равно фамильный был.
— У меня свидетели есть! Андрей помнит, как бабушка мне его дарила!
— Андрюшка что хочешь скажет. Он под каблуком у тебя ходит.
Наталья почувствовала, как внутри всё закипает.
— Валентина, ты украла мою вещь!
— Не украла! — Золовка вышла на лестничную площадку, подошла ближе. В глазах появилось что-то злое. — А ты вообще кто здесь? Думаешь, раз замуж за Андрюшку вышла, теперь в семье главная? Да ты всю жизнь только готовила да убирала! На кухне тебе и место! Нечего хозяйкой из себя строить!
Это было последней каплей.
— Знаешь что, Валентина, — сказала Наталья медленно, — ты зашла слишком далеко.
— А что ты мне сделаешь? — усмехнулась золовка. — Пожалуешься братцу?
— Не братцу я жаловаться буду.
— А кому?
— Увидишь.
Наталья развернулась и пошла к лифту. За спиной услышала, как Валентина кричит что-то злое, но слушать не стала.
Дома достала из стола все документы. Фотографии с дня рождения пятилетней давности. На одной она стоит рядом с бабушкой, держит в руках коробку с сервизом. Бабушка улыбается, показывает на красивую надпись на упаковке: «Дорогой Наташеньке от любящей бабушки Клавы». Вокруг стоят гости — Андрей, его двоюродный брат Игорь, соседка тётя Зина. Все улыбаются, поздравляют.
Вторая фотография — Наталья уже распаковала подарок, показывает сервиз гостям. На лицах восхищение.
Распечатала переписку с Валентиной. Черным по белому: «Взяла», «Продала», «За восемьдесят тысяч».
Утром поехала в отделение полиции.
— У меня украли сервиз, — сказала дежурному лейтенанту. — Золовка без разрешения взяла из дома и продала.
— А она это признаёт?
— Да, вот переписка. Сама пишет, что взяла и продала.
Лейтенант пролистал распечатку, посмотрел фотографии.
— Понятно. Но это, гражданочка, дело не уголовное. Гражданское. К нам не относится.
— Как не относится? Украли же!
— Она же родственница. И живёт в том же доме. Тут спорная ситуация получается. Это судебный вопрос, а не полицейский.
— И что мне делать?
— Идите к юристу. В суд подавайте на возмещение ущерба. У вас документы есть, свидетели. Нормальное дело будет.
От полиции поехала к юристу. Нашла контору рядом с домом, зашла на консультацию.
Адвокат — мужчина лет сорока пяти — внимательно изучил документы.
— Всё понятно, — сказал после паузы. — Классическое самоуправство. Статья 330 Гражданского кодекса.
— Это что значит?
— Человек самовольно распорядился чужим имуществом. Без разрешения собственника. Это нарушение закона.
— И что я могу сделать?
— Подавать иск в суд. Требовать возмещение стоимости украденного сервиза. У вас всё есть для победы — документы, переписка, свидетели.
— А выиграю?
— Стопроцентно. Дело железное. Она же сама признаётся в переписке, что взяла и продала.
— Сколько это будет стоить?
— Госпошлина четыре тысячи. Плюс моя работа — двадцать тысяч. Но их вы с ответчицы взыщете через суд.
— То есть в итоге мне ничего не будет стоить?
— Именно. Валентина все расходы компенсирует плюс стоимость сервиза.
Наталья подписала договор с адвокатом. Тот обещал подготовить исковое заявление за три дня.
Домой вернулась с твёрдым решением идти до конца. Хватит терпеть наглость золовки. Пусть ответит по закону за свои действия.
Андрея дома не было — уехал на дачу к приятелю. Наталья села за компьютер, стала искать информацию про антикварный фарфор. Хотела точно знать, сколько стоил её сервиз.
Ломоносовский фарфоровый завод, 1962 год выпуска, роспись «Золотая сетка». На аукционных сайтах похожие сервизы продавались за 70-90 тысяч рублей. Значит, Людка заплатила справедливую цену. Но это не меняло сути — сервиз продала не хозяйка.
Вечером вернулся Андрей. Наталья рассказала ему всё — про пропажу, переписку с сестрой, визит к юристу.
— Ты серьёзно в суд подашь? — удивился муж.
— Серьёзно.
— Но это же Валька… Сестра.
— Сестра-воровка. Она украла подарок твоей бабушки.
— Ну, украла… — Андрей замялся. — Может, она правда думала, что сервиз общий?
— Андрей! Ты же сам помнишь, как бабушка мне его дарила! При всех дарила! На мой день рождения!
— Помню, конечно…
— Тогда поддержи меня. Скажи в суде правду.
— В суде? — Муж побледнел. — Я должен в суде выступать?
— Как свидетель. Подтвердить, что сервиз был подарен мне.
— Наташ, ну зачем такие крайности? Может, с Валькой по-хорошему договоришься?
— Я пыталась. Она денежки на ремонт потратила и возвращать не хочет.
— Ну так займёт у кого. Потом отдаст.
— Андрей, ты слышишь себя? Она украла мою вещь, продала её, потратила деньги. А я должна у неё занимать?
— Не украла, а… взяла по недоразумению.
— Какое недоразумение? Она прекрасно знала, что сервиз мой!
Андрей ходил по комнате, теребил руки. Было видно — разрывается между женой и сестрой.
— Послушай, — сказал наконец, — давай я с ней поговорю. Объясню, что нехорошо получилось. Может, она сама вернёт деньги.
—Зачем? Я иск я всё равно подам.
— Наташ, ну не надо! Семью разрушать из-за какого-то сервиза!
— Семью разрушает не тот, кто на воровство жалуется. А тот, кто ворует.
Наталья легла спать с лёгким сердцем. Впервые за три года чувствовала — делает правильное дело. Хватит быть удобной, терпеливой невесткой. Пора показать характер.
Через неделю Валентина получила повестку в суд.
Сначала не поверила. Звонила Андрею, кричала в трубку:
— Твоя жена совсем с ума сошла! Меня в суд тащит! За сервиз! Говорит, я её вещь украла!
— А ты разве не украла?
— Андрей! Как ты можешь такое говорить?
— Валь, сервиз Наташе бабушка дарила. Я сам помню. Мы все помним.
— Ты против родной сестры выступаешь?
— Я за справедливость выступаю.
Впервые за много лет Андрей не встал на сторону сестры.
В суд Валентина пришла в тёмном костюме, с решительным лицом. Была уверена — Наташка в последний момент струсит, заявление отзовёт.
Но Наталья не отозвала.
Спокойно рассказала судье историю с подарком. Показала фотографии. Прочитала переписку. Предъявила оценку антикваров.
Привела свидетелей — соседку, двоюродного брата Андрея. Те подтвердили: сервиз дарили Наталье при всех, на день рождения.
— Сколько вы получили за проданный сервиз? — спросил судья у Валентины.
— Восемьдесят тысяч.
— И где эти деньги?
— Потратила уже.
— На что?
— На ремонт в квартире.
— То есть вы продали чужое имущество и потратили деньги на себя?
— Я думала, сервиз общий…
— Но документы и свидетели подтверждают, что он был подарен истице.
Решение суда было коротким:
— Взыскать с ответчицы Петровой В.М. в пользу истицы Петровой Н.С. восемьдесят тысяч рублей. Запретить ответчице появляться в доме истицы без письменного разрешения владельцев жилья.
— Как это — не появляться? — растерянно спросила Валентина. — Это дом моего брата!
— Дом принадлежит вашему брату и его жене. Истица имеет право на спокойную жизнь в собственном доме.
После суда Валентина долго стояла у здания, не решаясь уйти.
— Ну и гадюка же ты, — сказала Наталье тихо. — Родную сестру мужа через суд…
— Ты первая закон нарушила, — спокойно ответила Наталья. — Украла чужую вещь.
— Всё равно это неправильно. Андрюшка с тобой теперь жить не сможет.
— Это мы ещё посмотрим.
Валентина деньги выплатила через месяц — заняла у знакомых, потом долго расплачивалась. Ключи от дома отдала со скандалом:
— Это несправедливо! Родную сестру из отчего дома выгонять!
— Никто тебя не выгоняет, — ответила Наталья. — Просто теперь будешь приходить, когда позовут.
— И часто звать будешь?
— Это зависит от того, как себя поведёшь.
На вырученные от суда деньги Наталья купила новый сервиз. Ещё красивее прежнего — костяной фарфор с тонкой росписью. Поставила в тот же сервант, но уже за стекло.
Валентина теперь приходила редко. Всегда звонила заранее, спрашивала разрешения. Сидела тихо, не критиковала еду, не лезла в чужие дела.
А когда её взгляд падал на новый сервиз в серванте, в глазах на секунду вспыхивала злость. Но трогать больше не решалась.
На кухне ей действительно место. Но не как прислуге — как хозяйке собственного дома.
