Людмила стояла посреди кухни, сжимая в руке телефон так крепко, что побелели костяшки пальцев. На экране всё ещё светилось сообщение от мужа: «Мама приезжает 1 июня. Встречай на вокзале в 14:30».
«Опять. Снова. Как всегда», — пронеслось в её голове, пока она медленно опускалась на табуретку. За окном цвела сирень, май подходил к концу, и это означало только одно — впереди три месяца ада.
Входная дверь хлопнула, и в кухню вошёл Николай — довольный, румяный после работы, с пакетом продуктов в руках.
— Люда, я тут мяса купил на шашлыки! Мама любит баранину, помнишь? — бодро произнёс он, выкладывая покупки на стол.
Людмила медленно подняла на него взгляд. В её глазах полыхала такая ярость, что Николай невольно отступил на шаг.
— Твоя мать приедет только через мой труп! Хватит, натерпелась! — выдохнула она, вставая. — Семь лет, Коля! Семь лет каждое лето я превращаюсь в бесплатную прислугу для твоей мамочки!
— Люда, ну что ты заводишься? Мама же пожилой человек, ей в городе летом тяжело…
— Пожилой? — Людмила саркастически рассмеялась. — Твоей матери шестьдесят пять лет, она бегает по утрам, ходит на йогу и в прошлом году одна съездила в Турцию! Какой она пожилой человек?
Николай нахмурился, привычно переходя в защиту:
— Не преувеличивай. Мама просто хочет отдохнуть на природе, помочь нам с огородом. Что в этом плохого?
— Помочь?! — голос Людмилы сорвался на крик. — Да она палец о палец не ударяет! Сидит в шезлонге как королева и командует! «Людка, прополи грядки!» «Людка, полей огурцы!» «Людка, обед готов?» А сама только языком чешет с соседками!
«И каждый вечер эти её замечания», — мысленно добавила она, вспоминая прошлое лето. «Людка, ты опять поправилась? Людка, почему борщ не красный? Людка, когда внуков родишь? Часики-то тикают!»
— Мама старается как может, — упрямо гнул своё Николай. — Просто у неё возраст, суставы болят…
— Суставы у неё болят только когда надо работать! А когда на рынок за сплетнями идти или к подружке в соседнюю деревню — так она марафон пробежать готова!
Николай тяжело вздохнул и сел за стол, потирая переносицу — жест, который Людмила знала наизусть. Так он делал всегда, когда понимал, что спорить бесполезно, но признавать свою неправоту не собирался.
— Люд, ну что ты хочешь? Чтобы я родной матери отказал? Сказал — не приезжай, ты нам не нужна?
— Я хочу, чтобы ты хоть раз подумал обо мне! — Людмила села напротив. — Я работаю удалённо, но это не значит, что я сижу без дела! У меня дедлайны, проекты, клиенты! А твоя мать считает, что раз я дома, значит, я её личная служанка!
— Ты преувеличиваешь…
— Да? А помнишь прошлое лето, когда я потеряла заказ на тридцать тысяч, потому что твоя мать устроила истерику, что я весь день за компьютером, а обед не готов? Или когда она при твоих друзьях сказала, что я лентяйка и не умею вести хозяйство?
Николай неловко поёрзал на стуле. Он помнил. Но признавать это означало признать, что его мать не идеальна, а этого он делать категорически не хотел.
— Мама просто старой закалки, она не понимает эту вашу удалённую работу…
— Зато прекрасно понимает, как сесть на шею и свесить ножки! — перебила Людмила. — И знаешь что? В этом году я тоже кое-что запланировала на лето.
Она встала, подошла к шкафчику и достала яркий буклет. Швырнула его на стол перед мужем.
— Санаторий «Лесная сказка». Три недели. С первого по двадцать второе июня. Уже оплачено.
Николай уставился на буклет, как на что-то инопланетное.
— Ты… ты купила путёвку? Без меня?
— А ты маму позвал без меня, — парировала Людмила. — Так что мы квиты.
Утром Николай проснулся от запаха кофе и звука работающего принтера. Людмила сидела за ноутбуком в халате, сосредоточенно что-то печатая. Рядом лежала стопка документов.
— Не спится? — осторожно спросил он, наливая себе кофе.
— Работаю. Нужно закончить проект до отъезда, — сухо ответила она, не отрываясь от экрана.
— Люд, давай поговорим спокойно. Может, ты сдашь эту путёвку? Или перенесёшь на август?
Людмила наконец оторвалась от ноутбука и посмотрела на мужа. В её взгляде читалась усталость и решимость.
— Коля, я семь лет подряд терплю твою мать. Семь лет слушаю, какая я плохая жена, плохая хозяйка, бесплодная неудачница. Семь лет готовлю, убираю, стираю на троих, пока вы с ней отдыхаете. Хватит.
— Но мама уже билет купила…
— Пусть сдаёт. Или приезжает — мне всё равно. Но меня здесь не будет.
— И что я ей скажу? — Николай растерянно развёл руками.
— Правду. Что твоя жена устала быть бесплатной прислугой. Что ей тоже нужен отдых. Что в доме есть хозяин — ты, вот и принимай свою маму.
— Я работаю!
— А я, по-твоему, баклуши бью? — Людмила прищурилась. — Между прочим, мой доход последние два года выше твоего. Но почему-то именно я должна бросать всё и обслуживать твою мать!
Николай открыл рот, чтобы возразить, но Людмила подняла руку, останавливая его:
— И не надо про то, что она тебя одна растила и всю жизнь на тебя положила. Во-первых, это был её выбор — родить ребёнка. Во-вторых, твой отец исправно платил алименты, я проверяла. В-третьих, она вышла замуж второй раз, когда тебе было пятнадцать, и отчим тебя содержал до института.
— Откуда ты это знаешь? — опешил Николай.
— От твоей тёти Вали. Мы с ней прекрасно общаемся. Она, кстати, тоже удивляется, почему Зинаида Петровна каждое лето у нас живёт, а не у своей родной сестры.
Николай молчал, переваривая информацию. Людмила вернулась к работе, давая понять, что разговор окончен.
Вечером он попытался ещё раз:
— Люда, ну давай компромисс найдём. Мама приедет на месяц, а не на три. И я поговорю с ней, чтобы она тебя не трогала.
— Ты каждый год обещаешь поговорить, — усмехнулась Людмила. — И каждый год она становится только хуже. В прошлом году довела меня до слёз при соседях, сказав, что я порченая, раз детей родить не могу.
— Она не со зла…
— Да? А когда она «не со зла» рассказала всей деревне, что я не умею готовить, и ты питаешься как бомж? Или когда при твоих друзьях заявила, что ты мог бы найти жену получше и моложе?
«Почему я всё это терпела?» — думала Людмила, складывая вещи в чемодан. «Любовь? Глупость? Надежда, что изменится?»
На следующий день Николай привёз тяжёлую артиллерию — позвонил своей матери при Людмиле, включив громкую связь.
— Мамуль, привет! Как дела? Готовишься к поездке?
— Конечно, сыночек! — раздался бодрый голос Зинаиды Петровны. — Уже и соседке ключи от квартиры оставила, и консервацию начала собирать для вас. Людке не доверяю готовить, она всё пересаливает.
Людмила закатила глаза. Николай неловко кашлянул:
— Мам, насчёт Люды… Она в санаторий уезжает. На три недели.
Повисла пауза. Потом голос свекрови стал ледяным:
— Что значит уезжает? Когда это она решила?
— Путёвка уже куплена, мам. С первого июня.
— Ах вот как! Значит, я ей в тягость? Специально сбегает, чтобы не встречаться со мной! Николай, да она просто эгоистка! Думает только о себе!
— Мам, ну что ты…
— Что — я? Я всю жизнь на вас горбачусь! Везу консервацию, соленья, варенья! Огород вам сажаю! А она… она даже встретить свекровь не может! Бессовестная!
Людмила не выдержала и вырвала телефон из рук мужа:
— Зинаида Петровна, огород сажаю я. Полю — я. Поливаю — я. Вы только едите и критикуете. Так что давайте без этого пафоса про «горбачусь».
— Ах ты… Николай! Ты слышишь, как она со мной разговаривает?
— Слышу, мам, — устало ответил Николай, понимая, что влип по полной.
Первое июня выдалось на редкость солнечным. Людмила стояла у окна с чашкой кофе, наблюдая, как Николай загружает её чемоданы в машину. Лицо у него было мрачнее тучи.
— Ты точно не передумала? — спросил он, заходя обратно.
— Нет. Такси уже едет.
— Я мог бы отвезти…
— Тебе же маму с вокзала встречать в два часа, — напомнила Людмила. — Не успеешь вернуться.
Николай сел на диван, обхватив голову руками:
— Люда, ну что мне делать? Она же моя мать! Я не могу ей сказать — не приезжай!
— А я не прошу этого. Приезжает — пусть приезжает. Просто без меня.
— Но как я справлюсь? Готовить, убирать, стирать…
Людмила присела рядом и неожиданно мягко сказала:
— Коля, тебе сорок два года. Ты взрослый мужчина. Включи YouTube, там миллион роликов про готовку. Стиральная машина — автомат, нажал кнопку и забыл. Уборка — пылесос и швабра. Ничего сверхъестественного.
— Но мама привыкла к определённому уровню…
— Вот пусть и обеспечивает себе этот уровень. Или ты. Я семь лет обеспечивала — хватит.
Загудел телефон — приехало такси. Людмила встала, накинула лёгкий плащ и взяла сумочку.
— В холодильнике есть готовая еда на три дня. Дальше — сами. Список паролей от всех сервисов на столе. Инструкция к стиральной машине в ящике. Удачи.
— Люда, подожди… — Николай вскочил. — А если что-то случится? Если мне помощь нужна будет?
— Звони своей маме. Она же у тебя золотая, всё умеет, на всех горбатится, — Людмила чмуцнула его в щёку и вышла.
Через окно Николай видел, как она садится в такси. Водитель помог загрузить чемоданы, и машина уехала. Он остался стоять посреди пустой квартиры, чувствуя, как на него наваливается паника.
«Что я наделал?» — подумал он. «Надо было поддержать жену, а не мать. Но как я мог…»
Телефон зазвонил. Мать.
— Николай, я в поезде. Приедем раньше — в час двадцать. Встречай. И пусть Людка обед приготовит посытнее, я голодная буду.
— Мам, Люды нет. Она уехала.
— Как это нет?! Куда уехала?
— В санаторий. Я же говорил.
— Я думала, ты её образумишь! Николай, это же форменное свинство! Я еду через всю страну, а она сбежала!
— Мам, это её право…
— Какое право?! Она твоя жена! Обязана принимать твою мать! Это элементарная вежливость!
Николай почувствовал раздражение:
— Мам, давай без истерик. Приедешь — разберёмся.
Он сбросил звонок, понимая, что влип конкретно. Посмотрел на часы — до приезда матери три часа. Надо хотя бы прибраться.
Кухня встретила его боевым хаосом вчерашнего ужина. Николай закатал рукава и принялся за посуду. Через пятнадцать минут спина ныла, руки были в пене, а посуда всё не кончалась.
«Как Людка с этим каждый день справляется?» — удивился он.
Дальше был пылесос. Оказалось, что пропылесосить трёхкомнатную квартиру — это не пять минут, как он думал. К концу уборки футболка прилипла к спине, а в пояснице стреляло.
Обед. Николай открыл холодильник — там стояли контейнеры с готовой едой, все подписанные. «Борщ», «Котлеты», «Гречка», «Салат». Он облегчённо выдохнул — хоть это Людмила приготовила.
Зинаида Петровна ввалилась в квартиру как ураган — с двумя огромными сумками, авоськами и возмущением на лице.
— Где эта твоя благоверная? Даже свекровь встретить не соизволила!
— Мам, я же сказал — она в санатории, — устало ответил Николай, таща сумки в комнату.
— Специально уехала! Назло мне! Я везла им консервацию, варенье, соленья — всё своими руками делала! А она…
Зинаида Петровна прошла на кухню и критически осмотрелась:
— Грязно. Пыль на шкафчиках. Пол не мыт. Вот всегда я говорила — Людка плохая хозяйка!
«Я же только что убирал!» — хотел возразить Николай, но промолчал.
— Есть хочу, — заявила мать, усаживаясь за стол. — Что на обед?
Николай достал контейнеры, разогрел борщ и котлеты. Зинаида Петровна попробовала и скривилась:
— Опять пересолила. И мясо жёсткое. Я тебе покажу, как надо готовить. Где фартук?
— Мам, может, отдохнёшь с дороги?
— Какой отдых! Вас кормить надо! Завтра с утра на рынок поедем, куплю нормальных продуктов. А сейчас чаю хочу. Где варенье моё любимое? Малиновое?
— Нет малинового…
— Как нет?! Людка опять не сделала? Я же в прошлом году просила! Ладно, хоть клубничное есть?
Следующие два часа Николай слушал монолог матери о том, какая Людмила плохая жена, как запущен дом, как он похудел и осунулся, и что всё это от неправильного питания и отсутствия заботы.
— А на дачу когда поедем? — вдруг спросила Зинаида Петровна.
— В выходные, наверное…
— Что значит наверное? Огород поливать надо! Картошку окучивать! Клубнику полоть! Людка небось ничего не делала!
«Людка как раз всё делала», — подумал Николай, но вслух сказал:
— Мам, я работаю. Могу только в выходные.
— А что Людка? Она же дома сидит!
— Она работает удалённо. И сейчас её нет.
— Работает она! Сидит в интернете целыми днями! Это не работа!
Николай почувствовал злость:
— Мам, она дизайнер. Очень востребованный. Зарабатывает больше меня, между прочим.
— Не ври матери! Какой дизайнер? Картинки рисует и называет это работой! В наше время люди на заводах работали, в полях! А эти ваши компьютеры — баловство!
К вечеру у Николая раскалывалась голова. Мать не замолкала ни на минуту — критиковала всё подряд, от занавесок до расположения мебели. А потом заявила:
— Завтра генеральную уборку устроим! И готовить научу тебя нормально! Раз жена у тебя безрукая, придётся самому учиться!
— Мам, у меня завтра работа…
— Возьмёшь отгул! Я раз в год приезжаю, можешь день выделить!
Николай набрал Людмилу. Длинные гудки, потом её спокойный голос:
— Да?
— Люд, как ты?
— Прекрасно. Только из бассейна. Тут такой массаж делают — божественно! А у вас как?
— Мама приехала…
— Знаю. Зинаида Петровна уже успела написать мне гневное сообщение. Я эгоистка, дрянь и вообще недостойна такого золотого сына.
— Люда, может, вернёшься? Я заплачу неустойку за путёвку…
— Нет, Коля. Я предупреждала — твоя мать приедет только через мой труп. Ты сделал выбор. Теперь живи с ним.
— Но я не справляюсь!
— Научишься. Или твоя мама поможет. Она же такая хозяйственная.
Гудки. Николай уставился на телефон, чувствуя себя преданным. Хотя, если честно, предал он сам — свою жену, которая годами терпела унижения его матери.
Прошла неделя. Николай похудел на три килограмма и приобрёл нервный тик. Каждое утро начиналось с криков матери:
— Николай! Вставай! Уже семь часов! На дачу ехать надо!
— Мам, я работаю из дома сегодня…
— Какая работа! Выходные же!
— Сегодня среда, мам.
— Всё равно! Огород важнее!
Дача превратилась в филиал ада. Мать сидела под зонтиком и командовала, а Николай полол, поливал, окучивал. К вечеру спина не разгибалась, руки были в мозолях, а мать всё была недовольна:
— Не так полешь! Корни оставляешь! Людка хоть бы этому научила тебя!
«Людка делала всё сама, пока мы с мамой чай пили», — с запоздалым раскаянием думал Николай.
На работе начались проблемы. Начальник уже дважды отчитал его за срыв дедлайнов.
— Николай Сергеевич, что с вами происходит? Раньше вы были ответственным сотрудником!
— Семейные обстоятельства…
— Решайте их быстрее. Иначе придётся искать вам замену.
Дома мать устроила настоящий разгром. Выкинула все специи Людмилы («Химия сплошная!»), переставила мебель («Неудобно же стояло!»), перестирала все занавески («Серые какие-то были!»).
— Мам, зачем ты всё меняешь? Людмила вернётся, расстроится…
— А пусть расстраивается! Нечего бросать дом на свекровь! Я тут порядок навожу, раз она не способна!
В субботу произошла катастрофа. Зинаида Петровна решила «помочь» с компьютером Людмилы.
— Что ты делаешь?! — заорал Николай, увидев, как мать тыкает в клавиши.
— Чищу от вирусов! Тут столько всякой ерунды!
— Это рабочие файлы Люды!
— Какие файлы? Картинки какие-то дурацкие!
Николай кинулся к компьютеру, но было поздно. Мать удалила папку с проектами. Безвозвратно.
— Мама, ты удалила её работу за три месяца!
— Подумаешь! Нарисует новые картинки!
Николай набрал Людмилу. Она ответила после пятого гудка:
— Что случилось?
— Люда, мама… она удалила твои проекты. С компьютера. Я не уследил…
Долгая пауза. Потом ледяной голос:
— Какие именно проекты?
— Папку «Работа 2024».
— ТРИ МЕСЯЦА РАБОТЫ?! Там проект для «Газпрома»! Дедлайн через неделю!
— Люда, я…
— Всё. Хватит. Я возвращаюсь. Завтра буду.
— Правда? — обрадовался Николай.
— Да. Заберу вещи и уеду к сестре. А ты оставайся со своей мамочкой.
— Люда, не надо! Давай поговорим!
— Поговорим. Завтра. И с адвокатом.
Николай рухнул на диван. Развод. Она хочет развода. Из-за его матери, из-за его трусости, из-за неумения защитить жену.
Зинаида Петровна вошла в комнату с довольным видом:
— Что, Людка злится? Правильно! Нечего всякой ерундой заниматься! Лучше бы детей родила!
— ХВАТИТ! — взорвался Николай. — Мама, ты разрушила мой брак! Людмила подаёт на развод!
— Туда ей и дорога! Найдёшь получше! Молодую, хозяйственную, которая будет уважать свекровь!
— Да кому я нужен в сорок два года?! Лысеющий, с больной спиной, со скандальной мамашей!
— Как ты смеешь так со мной разговаривать! Я тебя родила! Воспитала!
— И теперь разрушаешь мою жизнь!
Зинаида Петровна расплакалась:
— Неблагодарный! Я всю жизнь на тебя положила!
— Нет, мам. Ты положила жизнь на контроль надо мной. И я позволял. А теперь потерял из-за этого самого дорогого человека.
Людмила приехала на следующий день. Спокойная, загорелая, решительная. Молча прошла в спальню и начала собирать вещи.
— Люда, давай поговорим, — взмолился Николай.
— О чём? О том, как твоя мать семь лет меня унижала, а ты молчал? Или о том, как она уничтожила мою работу, а ты не уследил?
— Я отправлю её домой! Сегодня же!
— Поздно, Коля.
Зинаида Петровна стояла в дверях с воинственным видом:
— Правильно уходи! Нам такая невестка не нужна!
Людмила повернулась к ней:
— Знаете, Зинаида Петровна, я вам даже благодарна. Вы показали мне, что я заслуживаю лучшего. Человека, который будет меня защищать, а не предавать ради мамочки.
Она закрыла чемодан и посмотрела на Николая:
— Документы на развод пришлю через адвоката. Квартира останется мне — она в моей собственности до брака. Можешь жить тут до конца месяца.
— Люда, пожалуйста…
— И да, с «Газпромом» я договорилась. Восстановлю проект из облачной резервной копии. Которую твоя мама, к счастью, не смогла удалить.
Зинаида Петровна фыркнула:
— Вот и уходи! Сыночек, мы теперь заживём! Я тебе и готовить буду, и убирать!
Николай посмотрел на мать с отвращением:
— Нет, мам. Ты поедешь домой. Сегодня.
— Что?! Как ты смеешь!
— Очень просто. Ты разрушила мою семью. Из-за твоего эгоизма я потерял женщину, которая любила меня. Несмотря на всё.
— Я твоя мать!
— И это не даёт тебе права разрушать мою жизнь!
Людмила вышла, не оглядываясь. Николай смотрел в окно, как она садится в такси. На этот раз — навсегда.
Через месяц он жил в съёмной однушке на окраине города. Зинаида Петровна названивала каждый день с упрёками и слезами, но он перестал отвечать. На работе дела шли всё хуже — без поддержки Людмилы он не справлялся со стрессом.
А Людмила расцвела. Открыла собственную дизайн-студию, купила новую квартиру, начала путешествовать. Иногда Николай видел её фото в соцсетях — счастливую, свободную, красивую.
«Я сам всё разрушил», — думал он, разогревая дошираки в своей холостяцкой квартире. «Выбрал маму вместо жены. И остался ни с чем».
Зинаида Петровна так и жила одна в своей городской квартире. Сестра Валя отказалась принимать её на дачу («Хватит, натерпелась!»), подруги постепенно отвернулись от вечно недовольной старухи.
— Это всё Людка виновата! — причитала она в пустоту. — Из-за неё сын от матери отказался!
Но в глубине души она знала правду. Это она виновата. Её жадность, её эгоизм, её неумение отпустить сына. Она хотела остаться единственной женщиной в его жизни. И добилась своего — теперь он был один. Как и она.
А на даче, которую Людмила забрала при разводе вместе с квартирой, цвели яблони. Новый муж Людмилы — спокойный мужчина, который обожал жену и умел ставить границы с родственниками — готовил шашлыки. Они познакомились в том самом санатории, куда она сбежала от свекрови.
— Люда, а правда, что твой бывший выбрал маму вместо тебя? — спросил он, обнимая жену.
— Правда. Но знаешь что? Я ему благодарна. Если бы не это, я бы не встретила тебя.
Они смеялись, целовались, были счастливы. А где-то в городе Николай ужинал в одиночестве, прокручивая в голове тот момент, когда надо было сказать матери: «Нет, мама. Моя жена важнее. Если тебе это не нравится — твои проблемы».
Но он не сказал. И потерял всё.
