Алина аккуратно раскладывала салфетки на кухонном столе. За окном моросил осенний дождь, а в кастрюле на плите тихо булькал суп – её фирменный, с укропом и чесноком. Она знала, что Дмитрий любит его, особенно после тяжелого дня.
Но сегодня «тяжелый день» явно перешел в «невыносимый». Дверь захлопнулась с такой силой, что дрогнула посуда в шкафу.
— Опять этот бардак! — Дмитрий швырнул портфель на диван, даже не поздоровавшись.
Алина вздохнула. Она уже привыкла к таким входам.
— Ужин почти готов, — сказала она спокойно. — Переоденешься?
— Какая разница, во что я одет? — он грубо отдернул стул и плюхнулся за стол. — Ты вообще понимаешь, что творится? Мама звонила!
Алина медленно помешала суп. Она знала, о чем пойдет речь.
— Опять про деньги?
— Да не просто про деньги! — Дмитрий ударил кулаком по столу. — У неё трубы текут, стены сыреют, а ты тут копишь на какой-то садик!
— Наш садик, — тихо поправила Алина. — Для нашего сына.
— Да хватит уже! — он вскочил, глаза горели злостью. — Мама столько для нас сделала! А ты ведешь себя как последняя эгоистка!
Алина опустила ложку. В груди закипало, но голос оставался ровным.
— Мы три года копили. Ты сам говорил, что это важно.
— Важнее помочь родной матери! — он наклонился к ней, будто хотел прижать к стене. — Или ты забыла, кто тебя замуж взял? Кто квартиру помогал покупать?
Алина сжала кулаки. Вспомнила, как Светлана Ивановна при каждом визите напоминала: «Без нас ты бы в коммуналке гнила».
— Я ничего не забыла, — прошептала она. — Но эти деньги не твои и не её. Они — наши.
Дмитрий фыркнул, будто услышал глупую шутку.
— Ладно. Раз ты такая умная, мама сама приедет и объяснит, как надо себя вести.
Тишина повисла густым, липким комом. Алина медленно подняла глаза.
— Пусть приезжает, — сказала она так тихо, что Дмитрий на секунду замер. — Но пусть потом не жалеет.
Он рассмеялся.
— Ого! Да ты совсем оборзела! Ну ладно, посмотрим, как ты будешь выть, когда она здесь окажется.
Алина ничего не ответила. Просто выключила плиту, налила себе чай и вышла из кухни.
А в голове уже крутилась мысль: «Хорошо. Пусть приезжает. Но играть будем по моим правилам».
Дверь спальни тихо щёлкнула за Алиной. Она присела на край кровати, ладонями обхватив горячий стакан чая. Через тонкую стенку доносился голос Дмитрия – он говорил громко, нарочито четко, чтобы она слышала.
— Да, мам, всё именно так… Нет, не слушает… Да я уже всё пробовал!
Алина закрыла глаза. В голове всплыло лицо Светланы Ивановны – тонкие поджатые губы, холодный взгляд, оценивающий каждую пылинку в её доме.
— Конечно, приезжай! – Дмитрий почти кричал. – Она должна понять, кто здесь главный!
Стакан дрогнул в руках, обжигая пальцы. Алина поставила его на тумбочку и глубоко вдохнула.
В коридоре раздались тяжёлые шаги. Дмитрий распахивал дверь без стука – привычка, которую она так и не смогла в нём изменить.
— Мама будет завтра к обеду, – бросил он, ухмыляясь. – Готовься.
Алина медленно подняла голову.
— Ясно.
— Вот и славно, – он повернулся к выходу, но задержался на пороге. – И да… Она не одна.
— Кто ещё?
— Тётя Люда. Чтобы «по-женски» тебе всё объяснить.
Тётя Люда. Свекровина сестра, которая два года назад на семейном ужине назвала Алину «бесплодной пустышкой».
— Замечательно, – Алина потянулась за телефоном. – Значит, будет весело.
Дмитрий фыркнул и вышел, нарочито громко хлопнув дверью.
Экран телефона осветил её лицо. Большой палец привычно пролистал галерею до скрытой папки. Фотографии. Видео. Аудиозаписи. Всё, что копилось три года.
— Приезжайте, – прошептала она, глядя на снимок, где Светлана Ивановна с довольной улыбкой пересчитывала деньги из их общей шкатулки. – Очень вас жду.
Внизу, на кухне, звенела посуда – Дмитрий наливал себе водки. Алина знала: завтра он будет особенно любезен с матерью, а её, Алину, постарается прижать к стенке.
Но впервые за пять лет брака ей было… интересно.
Она открыла мессенджер и набрала сообщение подруге:
«Завтра у меня спектакль. Приходи, если хочешь посмотреть на ад в трёх действиях».
Ответ пришёл мгновенно:
«С попкорном буду».
Алина выключила свет. За окном дождь стучал по подоконнику, словно отмеряя время до завтрашней войны.
Ровно в полдень раздался резкий звонок в дверь. Алина, стоя у плиты, даже не вздрогнула. Она медленно вытерла руки полотенцем, поправила волосы и глубоко вдохнула.
Дмитрий, сидевший в гостиной с телефоном, моментально вскочил и бросился открывать.
— Мама! Наконец-то!
Алина не видела их встречу, но прекрасно слышала слащавый голос Светланы Ивановны:
— Сыночек, ты совсем замучился с этой… — голос оборвался, когда свекровь заметила Алину в дверях кухни.
Светлана Ивановна стояла в прихожей, снимая мокрое пальто. За её спиной маячила тётя Люда — крупная женщина с вечной жвачкой во рту.
— Здравствуйте, — ровно сказала Алина.
— Здравствуй, — сквозь зубы процедила свекровь, оглядывая квартиру оценивающим взглядом. — Грязновато у вас.
— Это от дождя, — улыбнулась Алина. — Вы же приехали без зонта.
Свекровь на мгновение замерла, но тут же взяла себя в руки.
— Дима, помоги тёте раздеться. А мы с невесткой… поговорим.
Дмитрий бросил Алине предупреждающий взгляд, но она уже поворачивалась к плите.
— Я как раз суп довариваю. Пойдём на кухню?
Светлана Ивановна высокомерно кивнула и проследовала за ней, громко стуча каблуками.
Кухня сразу наполнилась тяжёлым ароматом духов свекрови. Алина помешала суп, чувствуя на себе колючий взгляд.
— Ну что, — начала Светлана Ивановна, усаживаясь на стул, — объясни мне, дорогая, в чём проблема?
— В чём проблема? — переспросила Алина, наливая суп в тарелку.
— Не повторяй за мной как попугай! — резко повысила голос свекровь. — Ты что, не понимаешь, что семья должна помогать друг другу?
Алина поставила тарелку перед ней.
— Понимаю. Но эти деньги отложены на садик для вашего внука.
— Внука? — фыркнула свекровь. — Ты его в теплице вырастила? Это мой внук! И если я говорю, что мне нужны деньги, значит так надо!
Из гостиной донесся смех Дмитрия и тёти Люды. Алина взяла ещё одну тарелку.
— Светлана Ивановна, — тихо сказала она, — помните, три года назад вы уже брали у нас деньги на ремонт балкона?
Свекровь насторожилась.
— Ну и что?
— Вы обещали вернуть через месяц.
— Да какая разница! — вскрикнула свекровь. — Ты что, мне не доверяешь?
Алина медленно достала телефон из кармана.
— Я просто напомнила.
В этот момент в кухню ввалились Дмитрий с тётей Людой.
— О, суп! — радостно воскликнула тётя. — Алина, ты хоть в чём-то полезная.
Алина молча поставила перед ними тарелки.
— Мам, — начал Дмитрий, — Алина просто не понимает семейных ценностей.
— Понимаю, — вдруг сказала Алина. — Я просто хочу, чтобы вы тоже их понимали.
Она нажала кнопку на телефоне.
Из динамика раздался голос Светланы Ивановны:
«Ну конечно, я эти деньги не верну. Они же всё равно пропьют или проедят. Лучше у меня полежат…»
На кухне повисла мёртвая тишина.
Свекровь побледнела. Дмитрий замер с ложкой в воздухе. Тётя Люда перестала жевать.
— Что… это… — хрипло прошептала Светлана Ивановна.
Алина выключила запись.
— Это напоминание о семейных ценностях.
Тишина на кухне длилась ровно три секунды. Потом Светлана Ивановна резко вскочила, опрокинув стул. Фарфоровая тарелка со звоном разбилась о кафельный пол, разбрызгивая горячий суп.
— Это подделка! — закричала она, тряся дрожащими руками. — Ты смонтировала запись!
Алина спокойно убрала телефон в карман. Её ладони были сухими, хотя сердце бешено колотилось под рёбрами.
— В полиции есть эксперты. Они проверят.
Дмитрий медленно поднялся из-за стола. Его лицо стало землистым.
— Ал… что ты делаешь?
— Защищаю свою семью, — она посмотрела прямо в глаза мужу. — Настоящую семью — меня и Сашу.
Тётя Люда вдруг зашлась кашлем, подавившись жвачкой. Её пухлые пальцы впились в стол.
— Да заткнись ты! — прохрипела она, вытирая слёзы. — Это же… это частный разговор!
Алина повернулась к окну. За стеклом продолжал моросить дождь, превращая двор в размытое пятно.
— Частный, — кивнула она. — Как и ваш разговор с Димой вчера вечером. Когда вы решали, как «поставить меня на место».
Свекровь сделала шаг вперёд, её накрашенные ногти впились в столешницу.
— Ты… ты подслушивала?!
— Нет, — Алина достала из кармана маленький диктофон. — Я записывала. По закону — в собственной квартире это можно.
Дмитрий вдруг грохнул кулаком по столу. Чашки подпрыгнули, чай разлился по скатерти.
— ХВАТИТ! — он задышал часто, как загнанный зверь. — Ты перешла все границы!
Алина впервые за вечер повысила голос:
— Я?! Это вы втроем устроили совещание, как сломать мне жизнь!
Тётя Люда неожиданно фыркнула. Её жирные губы растянулись в ухмылке.
— Ой, да бросьте! — она махнула рукой. — Какая разница, кто что говорил? Деньги-то всё равно нужны!
Алина почувствовала, как что-то внутри неё лопнуло. Она подошла к тёте Люде вплотную. Та неожиданно отпрянула — впервые за вечер.
— Вон, — прошептала Алина. — Сейчас же.
— Что?! — взвизгнула та.
— Вон из моего дома, — голос Алины стал стальным. — Иначе следующая запись окажется у вашего мужа. Помните, что вы рассказывали про его «маленькие доходы»?
Глаза тёти Люды округлились. Она резко встала, сгребая свою сумку.
— Да пошла ты! — бросила она, шаркая к выходу. — С такими психами вообще общаться нельзя!
Дверь хлопнула. На кухне снова стало тихо.
Светлана Ивановна тяжело дышала, глядя на Алину с новой оценкой.
— Ты… изменилась, — прошипела она.
— Да, — кивнула Алина. — Научилась давать сдачи.
Дмитрий стоял между ними, переглядываясь с матерью. В его глазах читалась растерянность.
— Мам… может, пойдём? — неуверенно предложил он.
Свекровь резко развернулась, хватая свою шубу.
— И не думай, что этим всё закончилось! — бросила она на прощание. — Ты ещё пожалеешь!
Когда дверь закрылась за ними, Алина медленно опустилась на стул. Её руки дрожали. На полу валялись осколки тарелки, лужа супа постепенно растекалась по полу.
Она потянулась за тряпкой, но вдруг остановилась. Потом достала телефон и набрала номер детского сада.
— Алло? Да, это мама Саши Полякова… Да, завтра он придёт… Да, с деньгами… Спасибо.
Она положила трубку и впервые за этот день позволила себе улыбнуться. Война только начиналась, но первая битва осталась за ней.
Алина выключила свет на кухне и медленно прошла в гостиную. В квартире стояла непривычная тишина — ни криков, ни хлопанья дверей. Только тиканье часов на стене и редкие звуки дождя за окном.
Она опустилась в кресло и закрыла глаза. В голове прокручивались сегодняшние события: голос свекрови на записи, лицо Дмитрия, когда он услышал доказательства, испуганные глаза тёти Люды.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от подруги:
«Ты жива? Как всё прошло?»
Алина набрала ответ:
«Пока жива. Они ушли. Но это только начало.»
Она положила телефон на столик и потянулась за пледом. Вдруг раздался звонок в дверь. Алина вздрогнула. Кто это мог быть в такой поздний час?
Подойдя к двери, она осторожно посмотрела в глазок. На площадке стоял Дмитрий — один, без пальто, с мокрыми от дождя волосами.
— Открой, — его голос звучал глухо через дверь. — Надо поговорить.
Алина заколебалась. Пальцы сами потянулись к замку, но она остановила себя.
— У нас нечего говорить, — ответила она через дверь.
— Пожалуйста, — в его голосе появились нотки, которых она не слышала давно. — Я… я без мамы.
Алина глубоко вздохнула и открыла дверь. Дмитрий вошёл, оставляя мокрые следы на полу. Он выглядел уставшим, постаревшим за несколько часов.
— Я… не знаю, что сказать, — начал он, стоя посреди комнаты.
— Тогда зачем пришёл? — Алина скрестила руки на груди.
Дмитрий прошёл на кухню, сел за стол — на то самое место, где днём сидела его мать.
— Я думал… — он запустил пальцы в мокрые волосы. — Блин, я не знаю, о чём думал.
Алина села напротив. Между ними лежали осколки разбитой тарелки, которые она ещё не убрала.
— Ты слышал запись, — сказала она тихо. — Ты знаешь, что твоя мама никогда не собиралась возвращать нам деньги.
Дмитрий закрыл лицо руками.
— Она… она не хотела, чтобы мы их тратили на ерунду.
— На ерунду? — голос Алины дрогнул. — Наш сын — это ерунда?
— Нет! — он резко поднял голову. — Но мама считает…
— Вот именно! — Алина встала, её руки дрожали. — Ты всё ещё думаешь, что ей виднее? Нам уже по тридцать, Дима! Когда ты начнёшь жить своей жизнью?
Дмитрий молчал. Капли дождя стекали с его волос на лицо, смешиваясь со слезами.
— Я… я не знаю, как по-другому, — прошептал он.
Алина подошла к окну. На улице дождь усиливался, бил по лужам крупными каплями.
— Я устала, — сказала она, глядя в тёмное стекло. — Устала быть последней в списке твоих приоритетов.
Дмитрий встал и медленно подошёл к ней. Его рука дрогнула, будто хотела коснуться её плеча, но опустилась.
— А что… что теперь? — спросил он.
Алина обернулась. В её глазах стояла решимость.
— Теперь ты выбираешь. Раз и навсегда. Или мы с Сашей — твоя семья. Или ты продолжаешь жить по указке матери.
Дмитрий отступил на шаг. Его лицо исказилось от внутренней борьбы.
— Ты… ты не можешь ставить такие условия!
— Могу, — твёрдо сказала Алина. — Потому что я больше не позволю никому разрушать мою жизнь.
Она прошла мимо него, взяла со стола телефон и ключи.
— Я иду к маме. Переночую там. Утром отведу Сашу в сад. — Она остановилась у двери. — Когда вернусь, хочу услышать твой ответ.
Дверь закрылась. Дмитрий остался один в тихой квартире, с осколками разбитой посуды под ногами и выбором, который он боялся сделать всю жизнь.
Алина вернулась домой в семь утра. В подъезде пахло свежей краской — соседи делали ремонт. Она медленно поднялась по ступенькам, сжимая в руке ключ. Всю ночь не спала, ворочаясь на узком диване у мамы, слушая, как Саша сопит в соседней комнате.
Дверь открылась без скрипа. В прихожей стояли ботинки Дмитрия — значит, он дома.
Кухня оказалась неожиданно чистой. Разбитая посуда убрана, пол вымыт, даже чайник блестел. На столе лежала записка:
«Хлеб свежий. Кофе в термосе.»
Алина провела пальцем по бумаге. Такой домашний жест, такой… обычный. Будто вчера не было скандала, записей, ультиматума.
Она налила себе кофе и села у окна. За стеклом город просыпался, люди спешили на работу, дети — в школу. Обычное утро. Только её жизнь, возможно, уже никогда не будет прежней.
Шаги в коридоре заставили её вздрогнуть. Дмитрий стоял в дверях кухни, бледный, с тёмными кругами под глазами.
— Ты не спал, — констатировала Алина.
— Нет, — он сел напротив, положил руки на стол. Пальцы его слегка дрожали. — Я… звонил маме.
Алина крепче сжала кружку. Горячий кофе обжёг пальцы, но она не отняла руку.
— И что она сказала?
Дмитрий провёл ладонью по лицу, словно стирая невидимую маску.
— Что ты… что ты разрушаешь семью. Что я должен выбрать.
— А ты что ответил?
Тишина растянулась. За окном залаяла собака, где-то хлопнула дверь подъезда.
— Я сказал… — голос Дмитрия сорвался. Он кашлянул, поправился. — Сказал, что сначала отведу сына в сад. А потом… потом мы поговорим.
Алина подняла глаза. Впервые за много месяцев она увидела в его взгляде не злость, не раздражение — растерянность. Почти детскую.
— Ты правда звонил, чтобы сказать это?
Он кивнул, опустив голову.
— Она кричала. Говорила, что я… что я предатель.
Алина отпила кофе. Горький вкус разлился по рту, смешиваясь с горечью в душе.
— А Саша? Ты правда хочешь его отвести?
Дмитрий поднял глаза. В них появилось что-то твёрдое.
— Да. Если… если ты разрешишь.
Она изучала его лицо, ища подвох, фальшь. Но находила только усталость и что-то ещё, чего не могла назвать.
— Хорошо. Он у мамы, собран. Можешь забрать в восемь.
Дмитрий кивнул. Потом неожиданно потянулся через стол, коснулся её руки.
— Спасибо.
Его пальцы были тёплыми и чуть влажными. Алина не отдернула руку, но и не ответила на прикосновение.
— Это ещё ничего не значит, — тихо сказала она.
— Я знаю.
Он встал, взял со стола ключи.
— Я… я пойду. Приведу его в сад, потом на работу. — Он сделал паузу у двери. — А вечером… мы поговорим?
Алина смотрела, как солнечный луч играет в её кофе, рисуя золотые блики.
— Да. Поговорим.
Когда дверь закрылась, она достала телефон. Новое сообщение от подруги:
«Ну как там?»
Алина набрала ответ:
«Не знаю. Он повёл Сашу в сад. Это… что-то.»
Она отправила сообщение, потом добавила ещё одно:
«Может быть, начало чего-то нового.»
Поставила телефон на стол и закрыла глаза. Впервые за долгое время в груди было не только напряжение, но и слабая, едва уловимая надежда.
Вечером Алина сидела на кухне, перебирая квитанции. Включённое радио тихо играло какую-то старую песню, заполняя тягостное ожидание. Она специально не стала готовить ужин — сегодня не было места обыденности.
Ключ повернулся в замке ровно в семь. Дмитрий вошёл осторожно, будто боялся разбудить кого-то. В руках он держал пакет из кондитерской.
— Я… купил торт, — сказал он, ставя пакет на стол. — Ты любишь этот, с вишней.
Алина кивнула, откладывая бумаги в сторону.
— Саша?
— У мамы. Остаётся на ночь. — Дмитрий сел напротив, положил руки на стол. Они были чистыми, ногти аккуратно подстрижены — он явно готовился к этому разговору. — Я… я много думал сегодня.
Алина отодвинула квитанции, освобождая место между ними — и в переносном смысле тоже.
— И к каким выводам пришёл?
Дмитрий глубоко вздохнул. Его пальцы сплелись в замок, костяшки побелели.
— Что я был… — он замялся, подбирая слово, — слепым. Глухим. Плохим мужем.
Алина не ожидала такой прямоты. Она потянулась за стаканом воды, чтобы скрыть дрожь в руках.
— Почему сейчас? Почему не год назад? Не два?
Он поднял глаза. В них не было привычной агрессии, только усталость и что-то похожее на стыд.
— Потому что ты перестала молчать. — Его голос дрогнул. — И я наконец услышал.
За окном зашумел ветер, забросав стекло каплями начинающегося дождя. Алина смотрела, как капли сливаются в прозрачные ручейки.
— Твоя мама звонила? — спросила она, уже зная ответ.
— Пять раз. — Дмитрий усмехнулся. — Последний раз сказала, что я больше не сын ей.
Алина подняла брови. Это было неожиданно даже для неё.
— Ты… серьёзно?
Он достал телефон, прокрутил экран и протянул ей. На скриншоте было сообщение: «Ты предал семью. Больше у меня нет сына.»
Алина медленно выдохнула. Она представляла многое, но не это.
— И что ты чувствуешь?
Дмитрий впервые за вечер посмотрел ей прямо в глаза.
— Свободу. — Это прозвучало так искренне, что у Алины перехватило дыхание. — Страшно, но… свободно.
Он потянулся за тортом, начал разворачивать коробку, будто ища в этом занятии спасение от нахлынувших эмоций.
— Я устроился на новую работу, — неожиданно сказал он. — В другом городе. Руководителем отдела.
Алина широко раскрыла глаза.
— Когда?..
— Сегодня. Пока ты была у мамы. — Он неумело пытался открыть коробку, бумага рвалась в его руках. — Это… это в трёх часах езды. Отсюда. И от неё.
Алина вдруг встала, взяла нож и разрезала ленту на коробке. Их пальцы случайно соприкоснулись — оба вздрогнули.
— Ты хочешь уехать? — спросила она, возвращаясь на своё место.
Дмитрий наконец открыл торт. Вишнёвая начинка блестела, как рубины.
— Я хочу… чтобы ты и Саша поехали со мной. — Он произнёс это быстро, будто боялся, что передумает. — Начать всё заново. Без её вмешательства. Без… всего этого.
Алина смотрела на торт, на его дрожащие руки, на лицо, которое вдруг стало таким знакомым и чужим одновременно.
— Это большое решение, — сказала она осторожно.
— Я знаю. — Дмитрий налил ей чаю без спроса, как делал раньше, но вдруг остановился. — Ой, прости…
Это «прости» прозвучало так по-новому, что Алина невольно улыбнулась.
— Чай я возьму. А насчёт переезда… — она сделала паузу, — мне нужно подумать.
Дмитрий кивнул, не стал настаивать. Он отрезал кусок торта и протянул ей.
— Я понимаю. Просто… знай, что я серьёзно. Впервые за долгое время.
Они ели торт молча, слушая, как дождь стучит по крыше, смывая старые обиды, давая шанс чему-то новому. Возможно.
Алина стояла у окна новой квартиры, наблюдая, как первые лучи солнца окрашивают незнакомый город в розовые тона. За спиной тихо посапывал Саша, устроившись среди коробок с вещами. Они приехали сюда три дня назад, но до сих пор не распаковали всё.
На кухне звенела посуда — Дмитрий готовил завтрак, как обещал. За эти недели он научился жарить яичницу и даже печь блины. Маленькие победы новой жизни.
Алина взяла со стола открытку от своей матери: «Горжусь тобой. Ты сделала правильный выбор». Она провела пальцем по буквам, вспоминая тот вечер, когда приняла решение.
— Алёна, идёшь есть? — Дмитрий стоял в дверях, вытирая руки полотенцем. Он стал называть её Алёной с того дня, как она согласилась на переезд. Будто хотел начать всё с чистого листа.
— Сейчас, — она положила открытку обратно на стол. — Саша ещё спит?
— Как убитый, — он улыбнулся. Эта лёгкость в нём была новой, непривычной. — Сегодня в садик идём?
— Да, договорились. Хотя можно ещё день подождать…
— Нет, — Дмитрий подошёл ближе, но не решался прикоснуться. — Пусть привыкает. Мы все должны привыкнуть.
На столе лежал конверт — вчерашнее письмо от Светланы Ивановны. Нераспечатанное. Алина взяла его и протянула мужу.
— Ты не хочешь прочитать?
Он покачал головой, взял конверт и аккуратно разорвал пополам.
— Потом. Когда будем готовы. — Бумага упала в мусорное ведро с лёгким шуршанием. — Сейчас важнее наш завтрак. И наш первый день в новом городе.
Алина последовала за ним на кухню. На столе дымилась яичница с помидорами, стояли свежевыжатые соки — он встал на час раньше, чтобы успеть.
— Дима… — она остановилась в дверях. — Ты не жалеешь?
Он поставил тарелку на стол и подошёл к ней. Медленно, давая время отойти, взял её руки в свои.
— О чём? О том, что потерял мать? — Его голос был твёрдым. — Нет. Я нашёл семью.
Из комнаты донёсся детский голос:
— Мама! Папа! Я проснулся!
Они переглянулись. В этих взглядах было столько нового понимания, столько надежды. Дмитрий первый засмеялся.
— Бежим? Втроём?
Алина кивнула. Впервые за долгие годы она чувствовала — это не конец истории. Это самое начало.
