— Да что же это такое! — Снежана отбросила подушку и вскочила с кровати, натягивая халат на тело. — Таисия Петровна! Вы что, совсем с ума сошли?!
Свекровь стояла в дверях спальни с пылесосом в руках, словно застыв в кадре плохого фильма. Седые волосы растрепались, на лице — выражение невинное до неприличия.
— Снежаночка, я же не знала, что вы еще спите… Уже восемь утра, а я думала…
— Думали?! — голос Снежаны взлетел на октаву выше. — Ещё раз появитесь в нашей спальне без разрешения, полетите вон из дома! Я серьёзно говорю!
Андрей застонал и закрыл лицо руками. Вот оно, началось. Каждые выходные одно и то же. Мать приезжала «помочь по хозяйству», а заканчивалось всё скандалом.
— Снежка, ну не кричи так… — пробормотал он, но жена уже была в боевой готовности.
— Не кричать?! Твоя мамаша влетает к нам в спальню, когда мы… когда мы… — щёки Снежаны пылали алым. — Это же неприлично!
Таисия Петровна поставила пылесос у стены и театрально прижала руку к сердцу:
— Господи, да что я такого сделала? Хотела порядок навести, пока вы отдыхаете. Я ж ключи не для того получила, чтобы…
— Ключи! — Снежана метнулась к прикроватной тумбочке и выхватила связку. — Всё! Забираю! Надоело!
— Снежаночка, — голос свекрови дрогнул от обиды, — я же добра хочу. Квартира-то маленькая, а у вас такой беспорядок…
— Какой беспорядок?! — Снежана обвела рукой комнату. — Мы вчера всё убирали!
— Ну да, вчера… А сегодня уже… — Таисия Петровна показала на разбросанную одежду на стуле, на смятые простыни. — Видите сами.
Андрей сел на краю кровати, потирая виски. Тридцать два года, а чувствует себя подростком, которого родители застукали за чем-то неприличным.
— Мам, может, правда не стоит так рано приходить…
— Андрейка! — свекровь развернулась к сыну с такой скоростью, что халат взметнулся. — Ты же понимаешь, я только добра хочу! Работаю я всю неделю, в субботу прихожу помочь, а меня тут как прокажённую встречают!
Снежана фыркнула:
— Прокажённую! Ага! Вы просто границ не знаете! В спальню без стука, в ванную заходите, когда я принимаю душ…
— Я думала, никого нет!
— А постучать? А спросить? А позвонить перед приходом?
За стеной что-то грохнуло, и послышался приглушённый мужской голос:
— Таиска! Ты где там пропала? Зоя уже полчаса чай заваривает!
Снежана закатила глаза:
— Отлично! И дядя Митя здесь! И бабушка Зоя! Это же надо! Целая делегация!
— Они с утра приехали, — виновато пробормотала Таисия Петровна. — Дядя Митя машину купил, хотел Андрейке показать…
— В восемь утра! В субботу! — Снежана махнула руками. — Да вы издеваетесь!
Дверь в спальню распахнулась шире, и в проёме появился дядя Митя — мужчина лет шестидесяти, с залысиной и в мятой рубашке.
— Так, что тут у вас творится? Крики на всю квартиру! — он окинул взглядом сцену: Снежану в халате, сына в семейных трусах, Таисию с пылесосом. — Ох, извиняюсь… Не знал, что…
— Дядя Митя! — рявкнула Снежана. — Всё! Вон! Все вон из спальни!
— Снежка, — Андрей попытался взять жену за руку, но она отдёрнулась.
— Не трогай меня! Ты же видишь, что творится! Это невозможно! У нас нет никакой личной жизни!
Из кухни донёсся звук падающей посуды и старческий голос:
— Ой, чашечка разбилась! Митя, помоги!
— Иду, Зоечка, иду! — дядя Митя поспешно ретировался.
Таисия Петровна всё ещё стояла с пылесосом, глядя на невестку с выражением глубочайшей обиды:
— Я же помочь хотела…
— Помочь?! — Снежана схватила с пола вчерашние джинсы и натянула их прямо поверх пижамных штанов. — Вы хотите нас контролировать! Вы хотите знать всё! Когда мы спим, когда встаём, что едим, как живём!
— Я просто забочусь…
— Заботитесь?! Да вы вчера в холодильник заглянули и начали читать лекции про йогурты с истёкшим сроком годности!
Андрей встал и медленно натянул джинсы. Голова раскалывалась. Опять суббота превращается в ад.
— Мам, — он повернулся к Таисии Петровне, — давай правда договоримся. Звони перед приездом. И не заходи в спальню без стука.
— Андрейка! — свекровь всплеснула руками. — Да я же мать! Мать! Я тебе жизнь дала, пелёнки меняла, по ночам не спала, когда ты болел… А теперь что? В собственном доме чужой стала?
— В собственном доме? — Снежана повернулась к ней медленно, очень медленно. В её глазах что-то опасно блеснуло. — Простите, это чей дом, Таисия Петровна?
— Ну… я имела в виду… — свекровь запнулась.
— Что имели в виду? Что это ваш дом? Что мы здесь временные жители?
— Да нет же, Снежанка, я не то хотела сказать…
— А что хотели сказать? — голос Снежаны стал тише, но от этого ещё страшнее. — Что вы имеете право приходить сюда, когда хотите? Делать то, что хотите? Говорить то, что думаете?
Из кухни раздался новый грохот и возмущённый голос бабушки Зои:
— Митя! Да куда же ты дел сахарницу? Я же её только что на стол поставила!
— Всё, — Снежана сорвала с вешалки куртку, — я ухожу. Когда ваш семейный совет закончится, позвонишь, — она посмотрела на мужа. — А ключи, — она швырнула связку на кровать, — вот ваши драгоценные ключи. Только предупреждаю сразу: в следующий раз устрою такой скандал, что весь дом сбежится!
Она выскочила из спальни, хлопнув дверью так, что затряслась люстра в коридоре.
Таисия Петровна медленно опустилась на стул у туалетного столика:
— Андрейка… А что я такого сделала?
Андрей смотрел на закрытую дверь и чувствовал, как внутри всё сжимается в тугой узел. Жена ушла. Мать сидит с несчастным лицом. Из кухни доносится шум разбитой посуды и старческая ругань.
А ведь день только начинается.
Снежана сидела в кафе на углу их дома, машинально помешивая остывший капучино. Телефон молчал уже два часа. Ни одного звонка от мужа. Ни одного сообщения.
«Небось мамочка уже все мозги ему промыла, — думала она, наблюдая за прохожими за окном. — Расскажет, какая я неблагодарная, как плохо с ней обращаюсь…»
— Девушка, можно присесть? — мужской голос заставил её поднять голову.
За соседним столиком сидел симпатичный мужчина лет тридцати пяти, с интеллигентным лицом и добрыми глазами.
— Конечно, — кивнула Снежана и снова уставилась в окно.
— Извините за любопытство, но у вас такое… расстроенное лицо. Проблемы в семье?
Она повернулась к незнакомцу. Обычно она не разговаривала с чужими мужчинами, но сейчас так хотелось выговориться кому-то, кто её не знает.
— А как вы догадались?
— По опыту, — усмехнулся он. — Сам недавно развёлся. Тоже из-за тёщи, кстати.
Снежана вздрогнула:
— Серьёзно?
— Серьёзно. Жена мамочку боготворила, а меня считала временным неудобством. В итоге я понял: живу не с женой, а с её семьёй. Причём на правах прислуги.
— А у меня наоборот, — Снежана отпила глоток кофе. — Свекровь считает, что квартира — её территория. Приходит когда хочет, делает что хочет…
— И муж её поддерживает?
— Муж… — она замолчала. — Муж пытается всех помирить. Получается плохо.
Незнакомец кивнул понимающе:
— Знаю. Мужчины в таких ситуациях как дети. Хотят, чтобы все были довольны, а в результате все недовольны.
Телефон наконец завибрировал. SMS от Андрея: «Где ты? Они ушли. Поговорим?»
Снежана показала сообщение незнакомцу:
— И что мне отвечать?
— А что хочется?
— Хочется… — она задумалась, — хочется, чтобы он меня защитил. Чтобы сказал матери: «Мам, это наш дом, наши правила». Но он этого не сделает.
— Тогда скажите сами.
— Я же говорила! Орала сегодня как резаная!
— Орать — не значит говорить, — мягко заметил мужчина. — Попробуйте спокойно объяснить, что вы чувствуете.
В квартире было тихо. Слишком тихо. Андрей сидел на диване и смотрел на разбросанные по кофейному столику осколки чашки — бабушка Зоя в спешке не только разбила её, но и не убрала за собой.
Мать ушла в слезах, дядя Митя бурчал что-то про «молодёжь без воспитания», а бабушка Зоя долго качала головой и вздыхала: «Вот дожили… Невестки теперь свекровей из дома гонят…»
Он достал телефон, начал набирать сообщение жене, стёр, набрал снова. В конце концов отправил короткое: «Где ты? Они ушли. Поговорим?»
Ответа не было полчаса. Потом пришло: «Еду».
Когда Снежана вернулась, на её лице не было прежней ярости. Она выглядела устало, но решительно.
— Андрей, нам нужно серьёзно поговорить.
Он кивнул, освобождая место на диване:
— Я знаю. Снежка, мне жаль, что так получилось…
— Нет, — она подняла руку, — не извиняйся. Я хочу тебе объяснить, что я чувствую. Спокойно объяснить.
Андрей удивлённо посмотрел на неё. Обычно после таких скандалов Снежана либо дулась несколько дней, либо закатывала новую истерику. А сейчас…
— Когда твоя мать заходит в нашу спальню без разрешения, я чувствую себя… — она подбирала слова, — незащищённой. Словно у меня нет своего дома. Словно я здесь гость, который должен подстраиваться под чужие правила.
Андрей хотел возразить, но она продолжила:
— Я понимаю, она хочет помочь. Но помощь — это когда тебя просят. А когда приходят без приглашения и начинают переделывать всё по-своему… Это не помощь. Это вторжение.
— Но она же мать…
— Андрей, — Снежана села напротив него, — а я кто? Я твоя жена. Мы семья. И у нашей семьи должны быть свои правила.
Он молчал, переваривая сказанное. Где-то в глубине души он понимал, что жена права. Но мать… С детства он привык, что мать всегда права. Что маму нельзя огорчать. Что семья — это святое.
— Я не хочу ссориться с твоей матерью, — продолжала Снежана. — Но я хочу чувствовать себя хозяйкой в собственном доме. Разве я много прошу?
— Нет, — тихо ответил Андрей. — Не много.
— Тогда поговори с ней. Объясни, что у нас есть свои правила. Что нужно предупреждать о визитах. Что в спальню нельзя заходить без стука.
— А если она обидится?
— А если я уйду? — вопрос прозвучал тише, но острее ножа.
Андрей поднял голову:
— Ты же не уйдёшь?
— Не знаю, — честно ответила Снежана. — Я люблю тебя. Но я не могу жить в доме, где меня не уважают. Где моё мнение ничего не стоит.
Они сидели в молчании. За окном начинал смеркаться октябрьский день, а в квартире становилось всё темнее.
— Ладно, — наконец сказал Андрей. — Поговорю с мамой. Но… мягко поговорю. Она ведь действительно хотела как лучше.
— Спасибо, — Снежана впервые за день улыбнулась. — Это всё, что я хотела услышать.
Но оба они понимали: самое сложное только начинается. Потому что Таисия Петровна не из тех женщин, которые легко меняют свои привычки.
А завтра воскресенье. И она обязательно позвонит узнать, «как дела у молодых».
Воскресное утро началось со звонка в семь утра.
— Андрейка, это мама. Я всю ночь не спала, думала о вчерашнем… Может, зайду, поговорим?
Андрей сонно потянулся к телефону, но Снежана была быстрее. Она перехватила трубку:
— Таисия Петровна, доброе утро. Мы ещё спим. Если хотите приехать, позвоните часов в одиннадцать, договоримся.
— Снежанка, а что, нельзя просто…
— Нельзя. До свидания.
Андрей с ужасом смотрел на жену:
— Ты что делаешь? Она же теперь точно обидится!
— Пусть обижается, — Снежана положила телефон на тумбочку. — Я же вчера объясняла: у нас есть правила.
Через полчаса телефон зазвонил снова. На этот раз звонил дядя Митя:
— Андрей, что там у вас творится? Таиска рыдает, говорит, что её из семьи исключают…
— Дядь Мить, — Андрей почесал затылок, — мы просто хотим, чтобы нас предупреждали о визитах…
— Да что ты говоришь! Семья — это что, чужие люди? Мать к сыну в гости — и то по записи?
— Не по записи, а…
— Слушай, племянник, — голос дяди стал серьёзным, — я тебя в пелёнках видел. Мать жизнью ради тебя пожертвовала. А теперь что? Жена приказала — и ты мать в шею гонишь?
Андрей почувствовал, как внутри всё закипает. Вот оно. Начинается. Сейчас вся родня ополчится против Снежаны. Будут звонить, стыдить, требовать «войти в положение».
— Дядь Мить, мне с женой жить. И я хочу, чтобы ей было комфортно в нашем доме.
— Эх, Андрей… — дядя тяжело вздохнул. — Ладно. Но подумай хорошенько. Жёны приходят и уходят, а мать — одна.
После этого звонка Андрей сел на кухне с кружкой кофе и долго смотрел в окно. Снежана молча готовила завтрак, но он чувствовал её напряжение.
— Ты жалеешь о вчерашнем? — спросила она, не оборачиваясь.
— Не знаю, — честно ответил он. — Мне страшно.
— Чего ты боишься?
— Что семья развалится. Что мама перестанет со мной разговаривать. Что все будут считать меня неблагодарным сыном.
Снежана поставила перед ним тарелку с яичницей и села напротив:
— А меня ты потерять не боишься?
Вопрос завис в воздухе. Андрей понимал: это момент истины. Сейчас он должен выбрать. Окончательно выбрать.
— Боюсь, — тихо сказал он. — Очень боюсь.
— Тогда решай.
В час дня позвонила бабушка Зоя. Плакала в трубку, рассказывала, что Таисия Петровна не ест, не пьёт, только лежит и смотрит в потолок.
— Андрюшенька, ты же понимаешь, она тебя одного растила… Отец-то рано ушёл… Вся жизнь на тебе замкнулась. А теперь она чувствует себя никому не нужной…
— Бабуль, — Андрей сжал кулаки, — но ведь это не значит, что она может…
— Да что она такого страшного сделала? Убрать хотела! Порядок навести! А её как собаку…
— Бабуль, я перезвоню.
Он положил трубку и посмотрел на жену. Снежана сидела за компьютером, делала вид, что работает, но он видел: она слышала каждое слово.
— Они считают, что ты чудовище, — сказал он.
— Знаю.
— И что я предатель.
— Знаю.
— Снежка… — он подошёл к ней сзади, положил руки на плечи. — А что, если мы попробуем по-другому? Найдём компромисс?
Она обернулась:
— Какой компромисс?
— Ну… Может, мама будет приезжать по расписанию? Скажем, по субботам. В определённое время. И мы будем готовы её встретить…
— Андрей, — голос Снежаны стал очень тихим, — ты вчера обещал поговорить с матерью. Поговорить, чтобы она поняла наши правила. А сейчас предлагаешь составить расписание для её визитов.
— Но ведь это тоже решение…
— Это не решение. Это попытка всех устроить. А знаешь, что получится? Твоя мама будет приезжать по расписанию, но всё равно будет считать, что имеет право заходить в спальню, лезть в холодильник, давать советы по поводу штор…
Андрей понял: она права. Опять права.
— Тогда что делать?
— То, что ты обещал. Поговорить с ней. Честно поговорить.
Вечером Андрей поехал к матери. Таисия Петровна встретила его в халате, с заплаканными глазами и видом мученицы.
— Андрейка, — она бросилась к нему на шею, — я знала, что ты придёшь! Знала, что не бросишь свою маму!
— Мам, садись. Поговорим.
Они сели на кухне. Андрей долго подбирал слова, а потом сказал:
— Мам, Снежана не против твоих визитов. Она против того, что ты приходишь без предупреждения.
— Но я же…
— Мам, выслушай меня. Пожалуйста. — Он взял её за руки. — Ты помнишь, как было трудно, когда мы с отцом жили с бабушкой Валей? Помнишь, как ты жаловалась, что она вмешивается в нашу жизнь?
Таисия Петровна нахмурилась:
— Это было другое…
— Почему другое? Бабушка Валя тоже хотела как лучше. Тоже заботилась. Но тебе было тяжело. Помнишь, ты говорила: «Хочу свой дом, свои правила»?
— Андрейка, но я же не такая как она…
— Мам, — он крепко сжал её руки, — для Снежаны ты сейчас — та же бабушка Валя. Ты понимаешь?
Молчание затянулось. Таисия Петровна смотрела на сына, и в её глазах медленно что-то менялось.
— Значит… значит, я для неё чужая?
— Не чужая. Но ты не её мать. У неё есть своя мать. А ты — моя мать. И это разные роли.
— И что теперь? Я должна спрашивать разрешения, чтобы увидеть сына?
— Ты должна предупреждать о визитах. Звонить заранее. Уважать наше пространство.
Таисия Петровна встала, подошла к окну:
— А если я не смогу? Если мне будет казаться, что я стала чужой в твоей жизни?
— Тогда… — Андрей тяжело вздохнул, — тогда нам всем будет очень трудно.
Она обернулась:
— Это ультиматум?
— Это просьба, мам. Просьба понять, что у меня теперь своя семья.
На следующее утро Снежана проснулась от звонка телефона. Восемь утра. Она готовилась к бою, но голос свекрови звучал по-другому:
— Снежанка, это Таисия Петровна. Я хотела… то есть… можно я приеду сегодня часа в три? Поговорить нам нужно.
Снежана удивлённо посмотрела на мужа:
— Конечно, Таисия Петровна. Приезжайте.
Свекровь пришла ровно в три. С тортом и букетом ромашек. Села за стол и долго молчала. Потом сказала:
— Снежанка, я вчера всю ночь думала… Может, я действительно перегибаю палку?
— Таисия Петровна…
— Нет, выслушай. — Она подняла руку. — Андрейка мне вчера такие вещи сказал… Про бабушку Валю вспомнил. И я поняла… — она помолчала. — Поняла, что делаю с вами то же, что она делала со мной.
Снежана почувствовала, как что-то тёплое разливается в груди.
— Я не хочу быть злой свекровью, — продолжала Таисия Петровна. — Но я не знаю, как по-другому. Всю жизнь только Андрей у меня был. А теперь… теперь он твой.
— Таисия Петровна, он не только мой. Он ваш сын. Всегда будет вашим сыном.
— Да, но теперь он муж. И отцом будет. И ему нужно учиться быть главой семьи, а не маменькиным сынком.
Они сидели и пили чай. Говорили осторожно, подбирая слова. И вдруг Таисия Петровна спросила:
— А можно я вам предложение сделаю?
— Какое?
— Давайте так: я буду приезжать по четвергам. В шесть вечера. Ужин готовить. А по субботам утром звонить — вдруг помощь нужна?
Снежана посмотрела на свекровь и вдруг поняла: женщина не просто идёт на уступки. Она меняется. По-настоящему меняется.
— По четвергам — отличная идея, — кивнула она. — А по субботам… по субботам лучше после одиннадцати звонить.
— Договорились.
Через месяц, в один из четвергов, когда Таисия Петровна готовила на кухне свои фирменные котлеты, а Снежана помогала резать салат, свекровь вдруг сказала:
— Знаешь, Снежанка, а я в молодости тоже со свекровью воевала.
— Да?
— Да. Только у меня характер был слабее. Я терпела. А потом вся в язве изошла. — Она усмехнулась. — Может, ты правильно сделала, что сразу дала отпор.
— Таисия Петровна…
— Таися. Можешь просто Таися.
Снежана улыбнулась. Впервые за полгода замужества она почувствовала: да, возможно, у них получится. Возможно, они смогут быть семьёй.
А вечером, когда Таисия — уже просто Таися — ушла, Андрей обнял жену и сказал:
— Знаешь, о чём я думаю?
— О чём?
— О том, что мне повезло. Две самые главные женщины в моей жизни оказались умными.
Снежана фыркнула:
— Не умными. Просто мы обе тебя любим. А любовь заставляет меняться.
Но самое удивительное случилось через три месяца. Снежана открыла дверь на звонок и увидела на пороге незнакомую женщину лет сорока с заплаканными глазами.
— Простите, вы Снежана?
— Да…
— Я Ирина. Ваш знакомый из кафе «Шоколадница» посоветовал мне к вам обратиться. Сказал, что вы знаете, как со свекровью договориться…
Снежана растерянно моргнула, а потом рассмеялась. Кто бы мог подумать, что она станет семейным психологом!
— Проходите, — сказала она. — Сейчас поставлю чайник. И рассказывайте всё с самого начала.
