— Всё не наработаетесь! — крикнул сосед Алексей Михайлович из-за забора, поставив лейку на землю. — Гляжу, всё у вас в деле, и выходных не признаёте, — добавил он с улыбкой и неспешно пошёл вдоль забора, направляясь к калитке своего участка.
— А кому оно, кроме нас, надо, — бросил Пётр, не поднимаясь от ступенек.
Лилия в это время везла тележку с рассадой по рыхлой земле, лицо в пыли. Услышав голос соседа, подняла глаза и махнула рукой в ответ. Подошла к крыльцу, тяжело дыша, остановилась, вытирая лоб ладонью
Пётр встал, выпрямился, отряхнул колени.
— Опять весь день на ногах. А крыша, между прочим, течёт.
Лилия поставила тележку у крыльца, опустилась на лавку и кивнула:
— Может, в этом году дотянем, наконец, до бани. Она совсем перекосилась.
Пётр махнул рукой:
— Надо бы. Но всё как-то не доходит.
Они замолчали. Лилия провела взглядом по грядкам, провела пальцем по запястью, соскребая землю. На коже осталась тёмная полоса, и она раздражённо стёрла её ладонью.
Позже, за ужином, Лилия нарезала хлеб, Пётр ковырял вилкой гречку. В кухне было тихо, только за окном стучал дождь по крыше сарая.
Вдруг зазвонил телефон. Пётр вздрогнул, отложил вилку, взглянул на экран.
— Это Андрей, — буркнул он и вышел в прихожую, где лучше ловило.
Лилия не слышала слов, но по выражению лица мужа поняла, что звонок не из приятных. Он вернулся, нахмуренный, опустился на табурет.
— Требует делить дачу. Говорит, пришло время «всё официально оформлять». Бумаги посмотрел, права свои вспомнил. Раз матери нет, теперь, мол, надо решать, кто и что получает.
— Делить? — Лилия даже не пыталась скрыть возмущения. — Он же тут пальцем не шевельнул! Мы с тобой всё сами делали, с нуля, каждый уголок. Да, оформлено было на вашу мать — так просто удобнее тогда было. Но он прекрасно знал, что это мы всё строили. И молчал все эти годы. А сейчас, как только матери не стало, вдруг вспомнил, что тоже вроде как наследник — и требует свою часть, будто всё это упало с неба.
Пётр развёл руками.
— А теперь считает иначе. Сказал, можно договориться по-хорошему. Или через суд.
Вечером, когда Пётр возился в сарае, Лилия сидела в комнате, разбирая старые папки. Стукнула пальцем по пыльному ящику, выдвинула. Нашла тетрадку в клеточку с загнутыми уголками. Бетон, шифер, гвозди, цемент, даже плата за доставку песка. Пожелтевшие чеки прикреплены скрепками — квитанции за стройматериалы, доставку, оплату рабочих. Всё хранилось годами, как будто Лилия заранее понимала, что когда-нибудь придётся доказывать: это их труд, их деньги, их дом. На некоторых — подпись Петя.
Старое фото — они вдвоём на фоне каркаса, солнце в лицо, улыбки до ушей. На другой — Лилия с веником у крыльца, рядом их сын Артём, тогда ещё совсем маленький, с палкой наперевес, будто охраняет стройку.
— Мам, ты чего тут? — Артём заглянул в комнату, отхлебнул из бутылки воды.
— Папе надо показать кое-что. Иди, играй пока.
На следующий день Пётр разглядывал ту самую фотографию. Пальцем провёл по лицу брата, будто пытался найти что-то новое.
— Вот тогда мы и заливали фундамент, — проговорил он.
Лилия положила рядом тетрадь.
— А Андрей где был? Он за десять лет хоть один кирпич притащил?
Пётр пожал плечами.
— Не лез. Мы и не звали. Считали — и не надо.
— А теперь с ним делить? То, что мы с тобой вдвоём поднимали, годами, без копейки помощи? Он ведь всё это видел, знал, но молчал. А теперь пришёл — и давай делить, как будто с неба упало.
Утром Лилия отправилась в город, в юридическую консультацию при районной коллегии. В коридоре пахло свежей побелкой и дешёвым линолеумом — всё как будто только что отремонтировано, но без уюта. Внутри — прохладно и тихо. За столом сидела молодая женщина с бейджем «Татьяна».
— Участок был оформлен на свекровь, — объяснила Лилия, выкладывая документы. — Всё строили сами. А теперь брат мужа хочет делить, как наследник. Что можно сделать?
Татьяна пролистала бумаги.
— Участок, скорее всего, по закону наследуется вашим мужем и его братом в равных долях. Но суд может скорректировать эту пропорцию, если докажете, что вы реально вкладывались, пользовались, строили. Главное — подтверждения. Сейчас главное — всё собрать. Фото, чеки, показания. И желательно, чтобы муж подал как наследник, а вы — как третье лицо с имущественным интересом.
— Шестимесячный срок ещё идёт, — уточнила Лилия. — Прошло четыре месяца.
— Значит, успеваете.
Когда Лилия вернулась, Пётр стоял у стола с телефоном в руке. Бумажка с цифрами лежала рядом.
— Андрей скинул оценку. Говорит, участок стоит миллион двести. Просит по шестьсот на брата.
Лилия сняла куртку, повесила у двери.
— А он что, хоть сто рублей сюда вложил? Вот пусть сначала докажет. Всё готовое пришёл делить.
Вечером, уже с чашкой чая, Лилия позвонила Марине Соколовой — старой подруге и юристу, с которой они раньше работали в одной компании. Та слушала молча, перебивая только уточняющими вопросами.
— Пусть Пётр подаёт заявление как наследник. А ты — как третье лицо с имущественным интересом: у тебя есть право быть в деле, если докажешь, что участвовала в строительстве и благоустройстве. Это важно. Суд может признать, что часть вложений — твои, и скорректировать долю.
Лилия записывала в блокнот.
— Поняла. Спасибо, Марина. Очень.
Позже, когда Пётр вышел из душа, с полотенцем на плечах, он встал у дверей спальни.
— Ты правда хочешь в суд?
Лилия укладывала стопку полотенец в шкаф.
— Я не хочу, я должна. Мы столько сюда вложили. Если бы он хоть раз гвоздь вбил — другое дело. А так — пришёл и требует.
Пётр опустил взгляд.
— Он же брат. Хоть и ведёт себя нагло, но отношения окончательно портить не хочется.
— А это — наш дом. И я не дам его отнять.
На утро небо стянуло серыми полосами. Лилия высыпала корм кошке, отставила миску и застыла, глядя в окно. Под дождём смородиновый куст у забора гнулся, как мокрая тряпка.
На кухню вошёл Пётр, накинул куртку и сунул в карман сложенный лист.
— Поеду, напечатаю заявление. Марина прислала образец.
— Хорошо, — отозвалась Лилия и достала из ящика тетрадь с квитанциями. — Я ещё кое-что нашла. Фото, где мы строим, чеки, копии из ТСЖ, где показано, что мы платили. Там даже справка о вывозе мусора есть.
Пётр взял листы, кивнул, и вышел, застёгивая молнию.
Лилия села за стол и выдохнула. Впереди был суд.
В субботу, ближе к обеду, во двор заехала серая «лада». Лилия вытерла руки о фартук и вышла из дома. Пётр уже стоял у крыльца, сгорбившись.
Из машины вышли Андрей и женщина в красном плаще. Лилия сразу узнала Ольгу — его жену. Ольга оглядела участок, сморщила нос.
— Ну, место, конечно, простоватое… Но воздух хороший. Детям бы тут побегать.
— В дом не заходите, — Лилия остановилась у крыльца. — Вот. Здесь всё, что вы просили.
Она положила на лавку папку с копиями: чеки, фото, сметы.
— Это мы строили. Всё, что вы видите — наш труд. Ни ты, ни Андрей палец о палец не ударили. И при этом ты ещё говоришь про детей. Где вы были, когда мы брали кредиты, когда по вечерам бетон месили, когда Артём болел, а я с температурой красила стены, потому что сроки поджимали? Детям воздух нужен — конечно. Только теперь, когда всё готово, вы вдруг вспомнили про свежий воздух.
Пётр стоял рядом, молча. У него напряглись плечи, но он не вмешивался. Ольга скривилась и переглянулась с мужем, тот пожал плечами, будто это всё его не касается.
— Ну, бумага всё стерпит, — буркнул Андрей. — Суд сам разберётся. По закону мы имеем право на долю, вот и хотим её получить. Что тут такого? Возмущаться-то зачем — всё честно.
— Разберётся, — коротко ответила Лилия и отвернулась.
Они развернулись и ушли, не попрощавшись.
Вечером Лилия складывала посуду в шкаф. Пётр наливал чай.
— Пойдём до конца? — спросил он, не глядя.
— А у нас есть выбор? Мы уже вписались — назад не повернёшь, — отрезала она. — Хуже — если отступим.
Первое заседание назначили через три недели. Лилия гладила рубашку, Пётр нервно собирался, теребил бумаги.
В зале суда Андрей сидел с Ольгой, уткнувшись в телефоны. Лилия ощущала укол раздражения: будто они пришли на скучную лекцию, а не делить то, во что она вкладывала годы.
Судья, женщина с короткой стрижкой и жёстким взглядом, открыла дело.
— Подтверждаете, что всё строили сами? — обратилась она к Петру.
— Да. Мы с женой. Сами покупали материалы, нанимали рабочих.
— А ваш брат?
— Ни разу не участвовал. И не предлагал.
Ольга вскинулась:
— А если бы на него оформили, он бы тоже не пустил? У нас дети, нам бы тоже не помешала половина.
Судья подняла руку.
— Прошу не перебивать.
Лилия положила руку на колено Петра. Он напрягся, но кивнул судье.
Когда судья объявила перерыв, Пётр остался в коридоре, просматривая бумаги, а Лилия вышла во двор. На улице пахло мокрой листвой, асфальт блестел после дождя. Она достала телефон и позвонила Марине.
— Пока всё спокойно, — ответила та. — Не соглашайся на мировую, если предложат в ущерб.
— Не собираюсь, — Лилия смотрела, как капли стекают по перилам. — Мы и так всё уже отдали.
Через неделю пришло письмо от адвоката Андрея. Предложение: уступить ему треть — «по-братски».
Пётр держал листок в руках, как мокрую тряпку. Лилия, стоя у плиты, даже не обернулась.
— Что скажешь?
— Что пусть забудет. Или выкупает у нас, если так ему нужна эта доля. Но просто так он ничего не получит — не вложил, не участвовал, а теперь решил, что ему всё должны.
Пётр смотрел на жену долго. Потом сел, набрал номер адвоката и отказался от предложения.
Второе заседание прошло спокойно. Судья выслушала показания Петра, просмотрела документы, сверила даты.
— Вы пользуетесь участком с 2012 года? — уточнила она.
— Да. Постоянно.
— Живёте там?
— Летом — да. Всё за наш счёт.
Лилия держала список вложений: кирпич, бетон, проводка, сарай, баня. Всё с копиями и подписями. Её голос звучал твёрдо, руки не дрожали.
Судья просмотрела документы, сделала пометки и подняла глаза:
— Суд учтёт ваши доводы. Решение будет направлено сторонам по почте.
Когда они с Петром вышли из зала, Андрей стоял в коридоре, глядя в окно. Повернулся, будто хотел что-то сказать, но лишь кивнул и отвернулся. Ольга сразу ушла вперёд.
— И это всё? — тихо спросил Пётр.
— Больше нечего обсуждать, — Лилия сжала папку с документами. — У нас своя жизнь. Пусть теперь живут как хотят.
После заседания они ехали домой молча. Только у поворота на участок Пётр сказал:
— Не ожидал, что будет так спокойно. Будто в аптеке. Всё строго, ровно.
— Оно и к лучшему. Пусть всё решается без крика.
Он кивнул.
Поздно вечером Лилия сидела на веранде, заваривая мяту. Мимо прошёл сосед Алексей Михайлович, остановился у забора.
— Всё воюете?
— Уже в суде, — ответила она, не оборачиваясь.
— Правильно. Если не вы, то кто. Вы же там всю землю перекопали.
Лилия улыбнулась краем губ.
— Вот и пытаемся доказать. Что не чужие.
Прошло около двух недель после суда. В доме снова стало тихо. Лилия высыпала на стол смородину и начала разбирать ягоды. Шипел чайник, в окно тянуло тёплым сквозняком, по огороду скакала кошка. Она протянула руку к чашке — и в этот момент услышала, как захлопнулась калитка. Пётр вернулся.
— Письмо принесли, — сказал он с порога, протягивая конверт.
Лилия вытерла руки о полотенце, аккуратно разорвала край. Прочитала, молча опустила лист на стол и села.
— Признали две трети за нами, — сказал Пётр, склонившись над плечом. — Всё как юрист говорила. Треть осталась по закону, но остальное — наше.
Она кивнула. Глядя на светлую полоску на столе от солнца, Лилия ощущала не радость, а странную тяжесть в груди.
— Мы ведь всё равно потеряли, — тихо сказала она. — Ни покоя, ни доверия не осталось.
Пётр не ответил. Только взял чашку и сел напротив.
На выходных Андрей приехал за вещами, которые оставлял ещё при матери. Старый табурет, швейную машинку, коробку с зимней одеждой. Лилия открыла калитку и стояла в стороне. Пётр молча выносил коробки. Андрей стоял, будто не знал, куда себя деть.
— Надо будет подумать, как мне свою часть забрать, — пробормотал он, — доля-то теперь моя. Может, выкупим? Или размен?
— Придумай, — усмехнулся Пётр. — Раз такой умный, может, что и надумаешь.
Андрей помедлил.
— Я же не ради скандала. Просто… по закону так. Надо как-то решить.
— Уже решили, — Лилия смотрела ему в лицо. — Всё, что можно, ты уже сказал. А остальное — суд постановил. Живи с этим.
Андрей ничего не ответил. Повернулся, ушёл к машине. Ольга даже не вышла.
В тот же вечер Лилия позвонила Марине.
— Получили решение. Всё, как ты говорила.
— Хорошо. Не забрасывайте бумаги. Пусть лежат. Если он подаст на выдел доли или продажу — пригодится.
— Пусть подаёт, — Лилия поправила телефон на плече. — Уже ничего не страшно.
Она вышла в сад, села на качели. Пётр копался у забора, забивал новые колья. Артём выносил ведро с водой.
— Мама, а можно я тут клубнику посажу? — крикнул он.
— Конечно, — улыбнулась Лилия. — Тут теперь всё можно.
Она откинулась на спинку и посмотрела на участок. Всё было как раньше — только спокойнее. Даже тише. Никто не вмешивался, никто не делил, никто не спорил.
Пётр подошёл ближе, вытер руки о штаны.
— Я думал, мне будет стыдно. Что мы с братом в суде оказались.
— А мне нет, — Лилия подняла глаза. — Ты же знаешь, я ни у кого ничего не просила. Я просто защищала то, что мы построили. Всё.
Он кивнул.
— Оно того стоило.
Позже, уже вечером, Лилия достала из шкафа старую тетрадку с записями. Перелистала страницы, посмотрела на пожелтевшие чеки, фото. Потом аккуратно положила всё обратно, закрыла и убрала подальше.
— Пусть лежит, — сказала она. — На всякий случай. Но надеюсь, не пригодится.
Листая страницы, она вдруг подумала: иногда, чтобы сохранить дом, приходится потерять часть семьи. Но, может, только так и узнаёшь, кто с тобой — а кто просто рядом был.
