— Марина, ты что, совсем забыла, кто в доме хозяин? — голос Галины Петровны прозвучал так резко, что даже птицы за окном замолчали.
— Простите? — Марина медленно выпрямилась, не веря своим ушам.
— Я сказала — убери эти дурацкие цветы с моего стола!
Марина стояла на веранде своей дачи, держа в руках букет полевых ромашек, которые только что сорвала в саду. Июльское солнце заливало деревянный стол золотистым светом, и белые лепестки казались особенно нарядными в простой стеклянной банке.
— Галина Петровна, это моя дача, — тихо произнесла она, стараясь сохранить спокойствие.
— Твоя? — свекровь презрительно хмыкнула. — Пока мой сын тебя содержит, ничего твоего здесь нет!
Все началось три дня назад, когда Дмитрий неожиданно объявил, что пригласил маму на дачу на все лето.
— Варя, ну что ты такое говоришь? — возмутился он тогда. — Мама одна в городе мучается, а мы тут отдыхаем. Нехорошо как-то.
— Дима, мы с тобой еще ни разу нормально не отдохнули вдвоем, — попыталась возразить Марина. — Помнишь, как мечтали о тихих вечерах, книгах, прогулках?
— Ну год переживем, — махнул он рукой. — Маме уже семьдесят, сколько ей осталось?
Марина тогда промолчала. Галине Петровне было шестьдесят два, и выглядела она на все пятьдесят. Энергичная, подтянутая, с железной хваткой и привычкой командовать всеми вокруг.
Первый день прошел относительно спокойно. Галина Петровна осмотрела дачу, покритиковала расположение грядок и выразила недовольство тем, что в доме нет кондиционера.
— В моей московской квартире и то комфортнее, — заявила она за ужином. — Не понимаю, зачем вы сюда приезжаете.
— Мне нравится тишина, — осторожно ответила Марина. — И свежий воздух.
— Тишина! — фыркнула свекровь. — От безделья все проблемы. Вот в мое время женщины работали, детей растили, а не цветочки нюхали.
На второй день Галина Петровна решила навести порядок на кухне.
— Марина, где у тебя нормальные кастрюли? — раздался ее голос с утра пораньше. — В этих игрушечных даже суп не сваришь!
Марина поспешила на кухню и обнаружила, что вся ее посуда переставлена местами.
— Галина Петровна, зачем вы все переложили?
— А затем, что у тебя полный бардак! — отрезала свекровь. — Тарелки должны стоять рядом с плитой, а не черт знает где!
— Но мне так удобнее…
— А мне неудобно! — перебила Галина Петровна. — И раз я здесь живу, буду делать так, как считаю нужным!
Дмитрий только пожал плечами, когда Марина попыталась с ним поговорить:
— Мам, ну не ссорься с ней. Подумаешь, тарелки переставила. Подстройся немного.
— Дима, это моя кухня!
— Наша, — поправил он. — И мама имеет право на комфорт.
К третьему дню Галина Петровна окончательно освоилась. Она переставила мебель в гостиной, выбросила половину цветов с подоконников и развесила свои полотенца в ванной, сняв предварительно Маринины.
— Дмитрий, скажи жене, чтобы эти тряпки не висели где попало, — распорядилась она за завтраком. — И вообще, пора навести здесь порядок.
— Мам, да ладно тебе, — вяло возразил Дмитрий. — Марина, не обращай внимания.
Но Марина уже не могла не обращать внимания. Каждый день превращался в сплошную нервотрепку. Свекровь критиковала все подряд — от способа приготовления завтрака до выбора одежды.
— Марина, ты в чем на улицу собралась? — возмутилась Галина Петровна, увидев легкий сарафан. — На тебе же ничего нет! Что люди подумают?
— Какие люди? — удивилась Марина. — Мы на даче.
— Соседи! Почтальон! Дмитрий, поговори с женой, а то совсем стыд потеряла!
А сегодняшний день начался с того, что Галина Петровна решила полить огород.
— Марина, что это за безобразие с поливом? — накинулась она сразу после завтрака. — Огурцы уже желтеют!
— Я поливаю через день, как и положено…
— Положено! — свекровь всплеснула руками. — В такую жару поливать надо каждый день! И не просто так, а с умом!
Она схватила лейку и направилась к грядкам. Марина побежала за ней:
— Галина Петровна, подождите! Днем нельзя поливать, листья сгорят!
— Не учи меня! — отмахнулась свекровь. — Я сорок лет огород веду!
— Но это мой огород!
— Ничего тут твоего нет! — рявкнула Галина Петровна и принялась заливать грядки водой прямо под палящим солнцем.
К вечеру половина растений действительно получила ожоги. Марина молча собирала пострадавшие листья, чувствуя, как внутри закипает злость.
А потом произошла история с ромашками.
Марина решила украсить стол букетом полевых цветов к ужину. Простая радость, маленькое удовольствие в этом кошмарном дне.
И тут появилась Галина Петровна.
— Убери эти дурацкие цветы с моего стола!
— Простите? — Марина медленно выпрямилась, не веря своим ушам.
— Я сказала — убери! От них только грязь и мусор!
— Галина Петровна, это моя дача…
— Твоя? — свекровь презрительно хмыкнула. — Пока мой сын тебя содержит, ничего твоего здесь нет!
Марина почувствовала, как что-то лопается внутри. Как будто натянутая струна наконец порвалась.
— Знаете что, — произнесла она тихо, но очень отчетливо. — Хватит.
— Что — хватит? — Галина Петровна нахмурилась.
— Хватит командовать в моем доме, — Марина поставила банку с ромашками точно в центр стола. — Хватит переставлять мои вещи, портить мой огород и указывать мне, что делать.
— Да как ты смеешь! — взвилась свекровь. — Дмитрий! Дмитрий, иди сюда немедленно!
Дмитрий появился на веранде с недовольным лицом:
— Что за крики? Соседи же слышат!
— Твоя жена совсем обнаглела! — затараторила Галина Петровна. — Мне, пожилому человеку, грубит! Выгоняет!
— Я никого не выгоняю, — спокойно сказала Марина. — Я просто объясняю правила проживания в моем доме.
— В нашем, — поправил Дмитрий. — Марина, ну что ты такое говоришь? Мама гостья.
— Гостья, которая третий день переворачивает мою жизнь вверх дном?
— Ну и что? — он развел руками. — Потерпи немножко. Семья же.
— Семья? — Марина удивленно приподняла брови. — А где была эта семья, когда я болела в прошлом году? Когда защищала диплом? Когда похоронили моего отца?
— При чем тут это? — Дмитрий начал раздражаться. — Мама пожилой человек, ей нужна забота.
— А мне что нужно? — тихо спросила Марина.
— Тебе нужно быть хорошей женой! — вмешалась Галина Петровна. — И почитать старших!
— Знаете что, — Марина внезапно улыбнулась. — Вы правы. Мне действительно нужно быть хорошей женой. Но только не такой, какой вы меня видите.
Она развернулась и пошла в дом. За спиной раздались возмущенные голоса, но она уже не слушала.
В спальне Марина достала большую дорожную сумку и начала складывать вещи. Руки дрожали, но решимость крепла с каждой минутой.
— Марина, ты что делаешь? — Дмитрий ворвался в комнату.
— Собираюсь, — коротко ответила она.
— Куда?
— В город. К Лене. Пока ты не решишь, кто тебе важнее — жена или мама.
— Да ты что, с ума сошла? — он схватил ее за руку. — Из-за каких-то глупостей разрушать семью?
— Глупостей? — Марина высвободилась. — Дима, твоя мама третий день унижает меня в моем собственном доме. А ты стоишь рядом и молчишь.
— Ну мама такая, что поделаешь…
— А я другая! — перебила его Марина. — И если ты этого не понимаешь, то нам не о чем говорить.
Она застегнула сумку и направилась к выходу. В дверях обернулась:
— Когда решишь, что важнее — звони. Но учти: я больше не буду терпеть унижения ни от кого. Даже от твоей мамы.
Дорога до города заняла два часа. Марина ехала молча, изредка вытирая слезы. На душе было тяжело, но вместе с тем — необыкновенно легко. Как будто сбросила с плеч огромный груз.
Подруга Лена встретила ее с распростертыми объятиями:
— Наконец-то! Я уже думала, ты никогда не наберешься смелости.
— Ты же не знаешь, что случилось…
— А мне и знать не надо, — засмеялась Лена. — По твоему лицу все видно. Чай будешь?
За чаем Марина рассказала о последних днях. Лена слушала, периодически качая головой:
— И ты пять лет это терпела?
— Не так остро было. Она же в городе жила.
— Марин, а ты помнишь, какой была до замужества?
— Как это?
— Ну смелой, независимой. Помнишь, как защищала свою дипломную работу? Как спорила с преподавателями, доказывала свою точку зрения?
Марина задумалась. Действительно, когда это прошло? Когда она превратилась в тихую, покорную жену, которая боится лишний раз возразить свекрови?
— Знаешь, что я думаю? — продолжала Лена. — Тебе просто нужно время. Побудь здесь, подумай о том, чего ты на самом деле хочешь.
Первые два дня Дмитрий не звонил. Марина мучилась, прислушивалась к каждому звуку телефона, но одновременно чувствовала облегчение. Впервые за долгое время она могла просто быть собой.
На третий день он все-таки позвонил:
— Марина, хватит дуться. Возвращайся домой.
— Дима, ты решил что-то?
— Что я должен был решать? Мама уже уехала в город, ты довольна?
— Не в этом дело…
— А в чем? — голос стал раздраженным. — Ты требуешь от меня выбирать между женой и матерью?
— Я требую уважения к себе.
— Да все тебя уважают! Ты просто придумываешь проблемы!
Марина молча положила трубку. И поняла, что разговаривать больше не о чем.
Прошел месяц. Марина устроилась на новую работу, сняла маленькую, но уютную квартиру. Жизнь постепенно налаживалась.
Дмитрий звонил еще несколько раз, но разговоры каждый раз заходили в тупик. Он не понимал, чего она хочет, а она не могла объяснить ему то, что для нее было очевидным.
— Знаешь, — сказала однажды Лена, — а может, это и к лучшему?
— Что к лучшему?
— Ну что ты наконец узнала, кто ты есть на самом деле. Не жена Дмитрия, не невестка Галины Петровны. А просто Марина.
И это была правда. Постепенно возвращалась та девушка, которой она была когда-то — уверенная, живая, способная принимать решения и отстаивать свою точку зрения.
Через три месяца они встретились в кафе, чтобы обсудить развод.
— Я все еще не понимаю, зачем ты разрушила семью, — сказал Дмитрий, подписывая документы.
— Я ее не разрушала, — тихо ответила Марина. — Я просто перестала терпеть унижения.
— От матери? Да она же тебя любит!
— Своеобразно любит, — усмехнулась Марина. — Знаешь, Дима, я желаю тебе счастья. Найти женщину, которая будет готова мириться с характером твоей мамы.
— А ты найдешь мужчину, которому не нужна будет мать, — огрызнулся он.
— Нет, — покачала головой Марина. — Я найду мужчину, который будет защищать меня, а не объяснять, почему я должна терпеть.
Сейчас, год спустя, сидя на веранде своей новой дачи — маленькой, но своей — Марина иногда вспоминает тот июльский день с ромашками.
Рядом с ней сидит Алексей, мужчина, который никогда не говорит ей «потерпи» или «подстройся». Который считает, что женщина имеет право на уважение в собственном доме.
А на столе стоит букет полевых ромашек — таких же простых и красивых, из-за которых когда-то разгорелся скандал. Теперь никто не смеет назвать их дурацкими.
Потому что здесь, в этом доме, хозяйка — она. И это не обсуждается.
