Зоя Митрофановна всегда говорила, что лучше соседей не бывает. И правда — за семь лет жизни в СНТ они с Артемием привыкли к размеренной тишине, где самым громким звуком считался лай собаки Федотовых по утрам да скрип калитки у почтальона Петровича.
Их дом стоял в глубине участка, скромный, но уютный. Бревенчатые стены, которые Артемий каждую весну покрывал свежей морилкой цвета спелого каштана. Веранда с плетёными креслами и геранью в терракотовых горшках. Здесь пахло сосновой смолой и укропом с огорода. Здесь можно было читать до полуночи под мерный шелест листвы старых лип.
В городской квартире они жили всю неделю — Зоя работала в архиве медицинского института, разбирала пожелтевшие карточки и истории болезней, а Артемий преподавал математику в техникуме.
Каждый вечер — одно и то же: автобус, пробки, лифт до седьмого этажа, ужин перед телевизором.
А сюда приезжали с первых майских дней до последних сентябрьских. Каждые выходные, каждый отпуск, каждый праздник.
— Зоечка, а может, совсем сюда перебраться? — частенько мечтал Артемий, сидя на веранде с кружкой чая и глядя на закат сквозь ветки яблони. — Чего нам городская суета? Здесь воздух какой, тишина…
— До пенсии ещё семь лет тянуть, — отвечала она, поливая петунии из старой пластиковой бутылки. — А здесь зимой холод собачий. И дорога с ноября по март не чищеная совсем.
— Печку затопим, снег сами расчистим, — упрямился Артемий. — Главное — душой отдыхать.
Многие соседи жили тут круглый год. Семён Петрович напротив держал мастерскую в гараже и чинил всем газонокосилки, мотокультиваторы, даже холодильники умел починить. Руки золотые, а характер простой — что на уме, то и на языке.
Валентина Сергеевна из углового дома работала начальником почтового отделения в соседнем селе. Женщина строгая, знала про каждого жителя посёлка всё — кто когда приезжает, кто что строит, у кого какие проблемы.
Молодые Крыловы с двумя детишками построились три года назад на дальнем участке и теперь разводили кроликов. Глеб работал дальнобойщиком, Мария сидела с малышами и вела хозяйство. Дети — Денис и Светочка — частенько бегали к Зое за яблоками и грушами.
Все друг друга знали, здоровались через заборы из штакетника, делились семенами и рассадой. Когда у кого-то случалась беда — сразу помогали всем миром.
Зимой приглядывали за пустующими дачными домами, счищали снег с крыш, проверяли, не залило ли где-нибудь.
Ключи от дома Зоя отдала деверю Геннадию ещё два года назад. Тогда они заказывали новый холодильник, а сами планировали быть в отъезде у Зоиной сестры в другом городе.
— Генка, ты же в городе рядом живёшь, — попросил Артемий брата по телефону. — Примешь доставку? А то менеджер говорит, точное время назвать не может — с утра до вечера.
— Без проблем, — охотно согласился Геннадий. — Ключи дай, я заеду, приму.
Потом ещё пару раз помогал — то газовщиков встретить для профилактики котла, то сантехника, когда кран на кухне закапризничал. Ключи так и остались у него «на всякий случай» — в связке с его собственными, на брелоке с фонариком.
Жена у Геннадия, Роза, работала продавцом в сетевом супермаркете. Женщина видная — высокая, с пышными волосами и яркой помадой, но вечно недовольная жизнью. Жаловалась на маленькую зарплату, мечтала о новом айфоне, модной одежде, поездке на море.
— Вот у люди как живут, — вздыхала она, листая глянцевые журналы. — А мы как крысы в норе сидим.
Геннадий работал в автосервисе, руки по локоть в масле, спина болела от постоянных наклонов над капотами. Денег хватало только на самое необходимое.
Артемий относился к невестке терпеливо, но без особой симпатии. Роза всегда рассматривала их дом с каким-то расчётливым интересом, словно оценивала.
— Хорошо у вас тут устроено, — говорила она, трогая занавески из льна. — И мебель хорошая. И техника новая. Жить можно спокойно.
— Мы годами всё обустраивали, — отвечала Зоя, замечая этот оценивающий взгляд. — По чуть-чуть, что заработаем.
— Да я понимаю, — кивала Розалия. — Просто завидую немножко. У нас в однушке на первом этаже места вообще нет.
В конце июня Зоя с Артемием решили съездить на турбазу. Давно планировали, всё руки не доходили — то работа, то дом требовал внимания, то погода подводила.
— Наконец-то отдохнём как белые люди, — радовалась Зоя, укладывая в чемодан летние платья и купальник. — Никаких грядок, никакой возни с консервацией. Просто лежать и ничего не делать. Мечта!
Турбаза располагалась в ста двадцати километрах от их посёлка, на берегу озера. Обещали катер, рыбалку, мангальные зоны, вечерние костры с песнями под гитару. Семь дней полного покоя и смены обстановки.
Собирались тщательно. Артемий заглушил воду, проверил все замки, поставил дом на сигнализацию, которую установили прошлой осенью после серии краж в соседних посёлках.
— Может, Генке скажем, что уезжаем? — засомневалась Зоя, запирая входную дверь. — Вдруг что-то случится?
— А зачем? — удивился муж, укладывая чемоданы в багажник старенькой Нивы. — Всё же закрыто наглухо, сигнализация стоит. Ничего особенного не планируется.
— Ну, мало ли… — Зоя всегда была мнительной.
— Если что-то экстренное случится, нам соседи позвонят первые.
Уезжали во вторник утром, когда солнце только-только поднялось над верхушками сосен. Дорога была свободной, летели по трассе, слушая старые песни по радио. Зоя впервые за много месяцев расслабилась и даже задремала в кресле.
Первые три дня на турбазе прошли как в сказке. Зоя впервые за много лет выспалась досыта — здесь не было нужды вскакивать в шесть утра, бежать на автобус, торопиться на работу. Загорела на деревянном пирсе, даже в озере искупалась, хотя вода была прохладной.
Артемий с удочкой просиживал на берегу с рассвета до заката, поймал двух приличных окуней и леща размером с ладонь. Вечером они жарили рыбу на костре, пили чай из термоса, смотрели на звёзды.
— Вот это жизнь, — блаженно вздыхала Зоя. — Никаких забот, никакой суеты.
В четверг вечером, когда они возвращались с прогулки по сосновому бору, где собирали землянику, зазвонил мобильный телефон.
— Зоя Митрофановна? — голос соседки Валентины Сергеевны звучал встревоженно и даже как-то виновато. — Простите великодушно, что беспокою в отпуске… А у вас что, родственники приехали какие-то?
— Родственники? — не поняла Зоя, останавливаясь посреди тропинки. — Мы же на турбазе, все закрыли, Валентина Сергеевна. Какие родственники?
— Да я сама не знаю, что и думать, — замялась соседка. — У вас в доме свет горит ярко. И музыка долбит громкая. Уже третий час подряд не умолкает.
Зоя почувствовала, как сердце ускорило ритм, а в животе что-то неприятно сжалось.
— Музыка? Да что вы говорите! Какая музыка?
— Ну, такая… молодёжная. С гитарами, с барабанами. И голоса слышны, смех громкий. Машины во дворе стоят незнакомые — одна красная, другая синяя.
Артемий, увидев изменившееся лицо жены, бросил корзинку с ягодами и подошёл ближе, пытаясь расслышать разговор.
— Валентина Сергеевна, мы вообще понятия не имеем, что там происходит! — Зоя старалась сохранять спокойствие, но голос дрожал. — Может быть, Гена с друзьями заехал по какому-то делу?
— Не знаю, дорогая, не знаю… Но соседи уже жалуются вовсю. Особенно Семён Петрович кипятится — говорит, что спать невозможно, скоро участкового вызывать будет. А я и не знаю, как быть — вроде ваш дом, а вроде и беспорядок какой-то…
— Да что ж такое творится! — Зоя передала телефон мужу. — Поговори ты.
— Валентина Сергеевна, это Артемий, — сказал он в трубку. — Мы действительно ничего не знаем. Может, брат мой что-то затеял, но нас не предупредил. Сейчас ему позвоним, выясним.
— Хорошо, Артемий Павлович. А то я уж не знаю, что людям отвечать. Они возмущаются, что в приличном посёлке такое безобразие творится.
После разговора Зоя и Артемий сидели на скамейке возле корпуса, пытаясь понять ситуацию. Вечерело, с озера тянуло прохладой, но Зое было не до красот природы.
— Может, действительно Генка с приятелями решил отметить что-то? — предположил Артемий, хотя сам в это не очень верил. — Может, день рождения у кого-то…
— Да какой день рождения! — возмутилась Зоя. — Без спроса в чужом доме вечеринки устраивать! Это же элементарная невоспитанность!
— Позвони ему, выясни что к чему.
Геннадий не отвечал. Сначала автоответчик сообщал, что абонент недоступен, потом он явно сбрасывал вызовы — короткие гудки и тишина.
— Сбрасывает, — мрачно констатировала Зоя. — Значит, знает, что мы звоним, и боится отвечать.
— Это уже совсем нехорошо.
В половине одиннадцатого вечера Валентина Сергеевна перезвонила снова, и голос её звучал уже решительно.
— Зоя Митрофановна, простите великодушно, но я участкового Михалыча вызвала. Уже спать совершенно невозможно! Они там караоке какое-то устроили, орут на всю улицу песни. А теперь ещё и во дворе костёр развели!
— Костёр?! — ужаснулась Зоя. — Валентина Сергеевна, вы правильно сделали, что полицию вызвали! Мы сами не понимаем, что там творится. И дом может сгореть!
— Вот и я думаю. Безответственность какая-то.
Ночь прошла тревожно и почти без сна. Зоя то и дело проверяла телефон, но больше никто не звонил. Только под утро она задремала, но даже во сне видела свой дом в огне и дыму.
Утром в пятницу, едва рассвело, Валентина Сергеевна сообщила подробности вчерашнего визита полиции:
— Участковый Михалыч приезжал около полуночи. Там оказались молодые люди, человек пять или шесть, с гитарами и колонками какими-то. Сказали, что снимают дом на неделю за деньги. Представляете себе! И договор якобы у них есть!
— Договор? — опешила Зоя, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — С кем договор? Мы никому ничего не сдавали!
— А они говорят — с вашим деверем заключили. Михалыч документы смотрел, говорит, всё вроде правильно оформлено. Но велел им прекратить шум немедленно и предупредил, что при повторной жалобе будут серьёзные меры приняты.
— Да что же это такое! — Зоя почувствовала, что начинает трястись от возмущения.
Она тут же набрала номер Геннадия. На этот раз он ответил, и голос его звучал нарочито беззаботно:
— А, Зоечка! Привет! Как дела, как отдых? Погодка небось хорошая?
— Гена, — сказала Зоя медленно и отчётливо, — что у нас в доме происходит? Кто эти люди?
— Да там ребята приехали… хорошие знакомые мои. Музыканты. Им место для репетиций позарез нужно было, а арендовать студию дорого. Я и подумал — дом пустой стоит, чего добру пропадать…
— Ты подумал? — голос Зои повысился, и отдыхающие на соседних скамейках стали оглядываться. — Ты в чужом доме без спроса чужих людей поселил?
— Да не кипятись ты так, Зоя. Они культурные парни, интеллигентные. Консерваторию заканчивали. И аккуратные — я им строго наказал ничего не портить.
— А с какой стати ты вообще решил распоряжаться нашим домом?
— Ну как с какой… Ключи же у меня есть. И дом пустой стоит. А эти ребята денежку хорошую предложили.
— Какую денежку?! — Зоя почувствовала, что сейчас потеряет сознание.
— Да ерунда… за неделю четыре тысячи дали. Я думал, вы не против будете. Всё равно дом не используется…
Зоя передала трубку Артемию, потому что сама говорить уже не могла.
— Генка! — рявкнул Артемий так, что половина турбазы услышала. — Ты совсем головой двинулся? Убирай своих музыкантов немедленно!
— Да ладно тебе, Тёма, — примирительно сказал Геннадий. — Неделька всего. Они и так завтра, кажется, концерт играть уезжают. Один денёк терпеть осталось.
— Никакого дня! Сегодня же!
— Да чего вы так злитесь-то? Цивилизованный подход к делу.
Но в пятницу вечером, когда Зоя с Артемием уже собирали вещи, готовясь к экстренному отъезду, соседка позвонила снова:
— Зоя Митрофановна, простите меня старую, но там опять началось! Ещё громче, чем вчера! Семён Петрович уже грозится сам к ним идти с топором разбираться. А Мария Крылова говорит, что дети проснулись и плачут от грохота.
— Мы едем! — коротко сказала Зоя. — Через три часа будем.
Зоя и Артемий больше не выдержали. Наскоро собрали вещи, расплатились с администрацией турбазы и в субботу утром выехали домой.
До посёлка добирались два с половиной часа. Зоя всю дорогу молчала, сжав руки на коленях и глядя в окно на проносящиеся мимо поля и перелески. Артемий изредка бросал на неё взгляды и тоже молчал, понимая, что лучше не попадаться ей под горячую руку.
Уже подъезжая к СНТ, они услышали музыку. Громкую, ритмичную, с басами, которые заставляли вибрировать стёкла машины.
— Да они что, совсем оборзели? — прошипел Артемий.
Подъезжая к дому, они увидели картину, которая окончательно вывела их из себя. Во дворе стояли три незнакомые машины. На крыльце все валялось, пластиковые стаканчики, пустые банки из-под пенного, обёртки от чипсов.
— Это просто свинарник, — только и сказала Зоя.
Входная дверь была распахнута настежь. В гостиной стоял едкий запах чего-то жареного. Диван сдвинут к окну, журнальный столик перевёрнут и придвинут к стене, на любимом Зоином ковре ручной работы — большое тёмное пятно.
На кухне картина была ещё хуже. В раковине высилась гора немытой посуды — тарелки, кастрюли, сковородки. В одной кастрюле плавали недоеденные макароны с какой-то подозрительной подливой. Пол липкий от пролитых напитков, повсюду крошки, пятна жира, какие-то огрызки.
Холодильник был нараспашку, внутри — хаос. Зоины заготовки — банки с огурцами, помидорами, компотами — частично съедены, частично разбиты.
— Это просто кошмар какой-то, — прошептала Зоя, оглядывая разгром.
В этот момент в дом вошли Геннадий с Розой. Они несли большие пакеты из супермаркета.
— О, а мы думали, вы до воскресенья на турбазе будете! — деланно обрадовался Геннадий, но лицо у него было виноватое. — Решили пораньше вернуться?
Зоя посмотрела на него таким взглядом, что тот невольно отступил на шаг.
— Где твои музыканты? — спросил Артемий голосом, от которого стёкла могли треснуть.
— Да уехали уже утром, — поспешно ответил Геннадий. — Вчера вечером, как участковый приезжал, сразу сборы начали. Решили не рисковать больше.
— Не рисковать? А дом разгромить — это не риск?
— Да ладно, Тёма, — махнул рукой Геннадий. — Мужики же молодые, веселились немного. Подумаешь, посуду не помыли… Мы сейчас приберем…
— Посуду не помыли? — Зоя показала на прожжённый ковёр. — А это что такое?
— Да случайность… Ерунда полная, постираешь — и как новенький будет.
— Постираю? — голос Зои стал опасно тихим. — Гена, ты вообще отдаёшь себе отчёт в том, что натворил?
— Да перестань ты, Зоя, истерику устраивать. Подумаешь, слегка намусорили. Мы же убираться помочь приехали, — он показал на пакеты с моющими средствами.
Роза всё это время молчала, но Зоя заметила, что у той в руках красивый смартфон сверкает.
— Роза, а это что за покупочка? — кивнула она на телефон.
Роза густо покраснела и попыталась спрятать его за спину:
— Телефон… в кредит взяла.
— В кредит? — переспросила Зоя с ядовитой улыбкой. — А деньги на первоначальный взнос откуда взялись? Небось с неба упали?
Наступила тишина. Геннадий и Роза переглянулись, как пойманные воришки.
— Ну… деньги с аренды пошли, — признался наконец Геннадий.
— Слушайте меня внимательно, — Зоя говорила медленно и отчётливо, как учительница нерадивым ученикам. — Вселили в наш дом, не понятно кого! Соседям жизни не давали! И теперь Я вам объясню, что будет дальше. Вы получили деньги за аренду ЧУЖОГО жилья без согласия владельцев. Это мошенничество по статье Уголовного кодекса.
— Зоя, ну что ты такое говоришь… — попытался оправдаться Геннадий, нервно перебирая ключи в руках. — Мы же родственники, между нами такие дела…
— Никаких родственников! — перебила его Зоя. — Завтра к двум часам дня все деньги должны быть возвращены. До копеечки. Иначе мы идём в отделение полиции и пишем заявление о мошенничестве.
— Да откуда нам взять-то? — заныла Роза, прижимая телефон к груди. — Я уже купила, чек где-то потеряла…
— Это исключительно ваши проблемы, — холодно сказал Артемий. — Хотите в тюрьму — ваше дело. Не хотите — возвращайте деньги.
— Да вы что, людей запугиваете! — возмутилась Роза. — Телефон же распакованный уже, активированный! Как я его теперь сдам?
— В течение четырнадцати дней любой товар можно вернуть, — невозмутимо ответила Зоя. — Закон о защите прав потребителей. Почитайте на досуге.
— Но там же процент какой-то удержат за пользование…
— Тем лучше. Может, мозги на место встанут.
В воскресенье утром Геннадий принёс деньги. Пересчитал дважды, положил на стол стопочкой — мятые купюры разного достоинства.
— Три тысячи восемьсот, — сказал он угрюмо. — Телефон Розка сдала, но там двести рублей за активацию удержали.
— Это ваши проблемы, — повторила Зоя, пересчитывая деньги. — Оставшиеся двести до завтра приносите.
— Да откуда у нас двести? — взвыл Геннадий.
— Займите, заработайте, продайте что-нибудь. Мне без разницы.
Геннадий ушёл, ругаясь под нос. Роза всю процедуру простояла у калитки, демонстративно не заходя во двор.
На следующий день недостающие двести он принёс мелочью — монетами по рублю, по два, по пять.
— Бутылки сдавал, — мрачно пояснил он.
— Полезное занятие, — кивнула Зоя. — Рекомендую продолжать.
После этого Зоя поменяла все замки в доме — вызвала слесаря из районного центра, потратила две тысячи, но теперь была спокойна. Старые ключи забрала и при Геннадии бросила в мусорный бак.
Соседям она объяснила ситуацию и попросила впредь сразу звонить в полицию, если увидят в доме незнакомых людей.
— Больше такого точно не повторится, — пообещала она Валентине Сергеевне, когда та заходила узнать, как дела.
— И правильно сделали, что замки поменяли, — одобрила соседка. — А то мало ли что в голову взбредёт.
Дом пришлось приводить в порядок целых три дня. Ковёр, который Зоя покупала семь лет назад на ярмарке народных промыслов, не отстирался — пришлось выбрасывать. Несколько банок с консервацией оказались разбиты, содержимое холодильника испорчено.
