— Моя невестка выиграла в лотерею и ведёт себя как заносчивая стерва! Она жадная и ни копейки не даёт мне, хотя должна была давно поделиться!
Василиса Митрофановна говорила это своей давней подруге и соседке Зинаиде Павловне, но на самом деле обращалась ко всей Вселенной. Они сидели на кухне в её скромной двушке, и воздух, казалось, потрескивал от негодования. Прошло три месяца с того дня, как жизнь её сына и невестки перевернулась. Три месяца, которые для Василисы Митрофановны стали пыткой.
— Ты представляешь, Зин? Сто пятьдесят миллионов! — она всплеснула руками, едва не опрокинув чашку с остывшим чаем. — На эти деньги можно всю нашу родню до седьмого колена обеспечить! А эта… эта колхозница… купила себе квартиру в элитном доме, машину, как у бандитов в кино, и шмотки, которые стоят как моя пенсия за год! А родной матери, которая сына ей вырастила, — шиш с маслом!
Зинаида Павловна сочувственно качала головой, подливая масла в огонь: — И не говори, Митрофанна. Совсем совесть потеряли. Молодёжь нынче такая, неблагодарная. Деньги им головы вскружили. Лёнечка-то хоть звонит?
— Звонит, — скривилась Василиса. — Лепечет что-то про то, что Рита наняла финансового консультанта, что деньги надо вкладывать, налоги платить… Какая чушь! Какие налоги? Положила бы мне на сберкнижку миллионов десять, и я бы сама разобралась, куда их вложить! Внуков бы на ноги поставила, правнукам бы на квартиры хватило!
Она не лукавила. В её голове уже был чёткий план. Купить дачу в престижном посёлке. Сделать ремонт, о котором она мечтала тридцать лет. Помочь дочери двоюродной сестры закрыть ипотеку. Съездить в санаторий в Кисловодск, в лучший номер. Она считала, что имеет на это полное, неоспоримое право. Ведь если бы не её сын Лёня, эта вертихвостка Ритка так и сидела бы в своей Мухосрани, стригла чёлки за три копейки. Значит, выигрыш — это и его заслуга. А раз его, то и её, матери. Логика была железной.
— А ты с ней напрямую говорила? — не унималась Зинаида.
— А как же! — фыркнула Василиса Митрофановна. — Я напросилась к ним в гости. В хоромы их новые. Думаешь, она меня чаем с тортом встретила? Как бы не так! Сидит, нога на ногу, в халате шёлковом, ногти ей какая-то девица пилит прямо на дому. И цедит мне сквозь зубы: «Василиса Митрофановна, эти деньги — моя личная удача. И я сама буду решать, как ими распоряжаться». Моя личная удача! Ты слышишь, Зин? А кто её в Москву притащил? Кто ей прописку сделал?
Она умалчивала о том, что прописка была временной, и Рита пять лет жила на птичьих правах. Умалчивала и о том, что на том дне рождения выгнала её из дома. В её версии истории эти факты были незначительными деталями, а на первый план выходила чёрная неблагодарность невестки.
Рита действительно сидела в шёлковом халате, когда к ней без предупреждения вломилась свекровь. И да, ей действительно делала маникюр на дому девушка из её же салона. Но не потому, что Рита стала заносчивой стервой. А потому, что у неё просто не было времени.
Первый месяц после выигрыша был похож на сон. Шок, неверие, эйфория. Потом пришло осознание и страх. Что делать с такой суммой? Как не потерять, не спустить всё на ветер? Как не сойти с ума?
Леонид, который поначалу радовался вместе с ней, быстро сник. Его зарплата инженера, которой он так гордился, теперь казалась насмешкой. Он привык быть главным, опорой семьи. А теперь он чувствовал себя приложением к жене-миллионерше. Он стал раздражительным, молчаливым, и Рита понимала, что их брак трещит по швам уже по новой причине.
Именно тогда она приняла первое взрослое, самостоятельное решение. Она нашла по рекомендациям лучшего в Москве финансового консультанта — Аркадия Борисовича, солидного мужчину лет шестидесяти, с пронзительными умными глазами и безупречной репутацией.
Их первая встреча стала для Риты откровением.
— Маргарита, — сказал он, внимательно её выслушав. — Первое, что вы должны понять: большие деньги — это не только большие возможности, но и большая работа. И большая опасность. Сейчас на вас, как мухи на мёд, слетятся все: дальние родственники, старые друзья, мошенники всех мастей. Каждый будет считать, что вы ему должны. Ваша задача — научиться говорить «нет». Вежливо, но твёрдо.
Он расписал ей целый план. Открыть счета в нескольких надёжных банках. Заплатить налоги — 13% от суммы выигрыша, а это почти двадцать миллионов, от одной этой цифры у Риты подкашивались ноги. Часть денег положить на долгосрочные депозиты, часть — вложить в низкорисковые ценные бумаги.
— И главное, — добавил он, — не принимайте никаких финансовых решений на эмоциях. Особенно когда дело касается просьб от родственников. Хотите помочь — помогайте. Но не потому, что вас заставили или пристыдили, а потому, что это ваше осознанное решение. Выделите определённую сумму, которую вы готовы потратить на благотворительность и помощь близким, и не выходите за её рамки. Иначе вас разденут до нитки, и вы даже не заметите как.
Этот разговор отрезвил Риту. Она поняла, что Аркадий Борисович прав. Она первым делом перевела крупную сумму родителям. Они долго отказывались, но Рита настояла. Она купила им новый дом в их посёлке, машину, обеспечила им безбедную старость. Это было её решение. Её долг.
Потом она купила квартиру в Москве. Просторную, светлую, с панорамными окнами. И машину. Не «как у бандитов», а просто надёжный, комфортный внедорожник. Она всё ещё работала в салоне, но уже не мастером. Она решила выкупить его у хозяйки, которая давно собиралась на пенсию, и превратить в элитный спа-центр. Она наняла дизайнера, прораба, начала закупать оборудование. Дел было невпроворот.
Именно в этот момент и нагрянула Василиса Митрофановна. Она вошла без стука, используя старый ключ от их съёмной квартиры, который Лёня так и не забрал. Осмотрела всё презрительным взглядом и с порога начала:
— Ну, здравствуй, миллионерша! Жируешь, я смотрю? А про мать родную и не вспоминаешь?
Рита глубоко вздохнула и попросила мастера выйти.
— Здравствуйте, Василиса Митрофановна. Я не жирую, я работаю. И я вас просила звонить, прежде чем приходить.
— Это я ещё должна спрашивать разрешения, чтобы к сыну родному прийти? — взвилась та. — Я пришла по делу. Мне деньги нужны. На ремонт и на лечение.
— На какое лечение? — насторожилась Рита.
— Какая тебе разница? Сердце шалит, давление. Врачи говорят, надо в хороший санаторий, а лучше — за границу. Да и квартира вся сыпется. Ты же видишь, в какой нищете я живу!
Рита смотрела на неё и видела перед собой не больную женщину, а наглую, беспринципную вымогательницу. Все унижения, все колкости, все годы молчаливого терпения всплыли в её памяти. И она вспомнила совет Аркадия Борисовича.
— Василиса Митрофановна, — сказала она холодно и спокойно. — Я очень сочувствую вашим проблемам со здоровьем. Я готова оплатить вам полное обследование в лучшей клинике Москвы, чтобы врачи поставили точный диагноз и назначили лечение. Я также готова нанять бригаду, которая сделает вам качественный ремонт в квартире. Но наличных денег я вам не дам.
Свекровь задохнулась от возмущения.
— Это что ещё за новости? Ты будешь мне указывать? Я сама знаю, какие врачи и какой ремонт мне нужны! Ты просто дай мне деньги, а я разберусь! Десяти миллионов для начала хватит.
Рита встала. Шёлковый халат тихо зашуршал.
— Нет.
Это короткое слово прозвучало как выстрел.
— Что-о-о? — протянула Василиса Митрофановна, не веря своим ушам.
— Я сказала: нет. Эти деньги — моя личная удача. И я сама буду решать, как ими распоряжаться. Моё предложение в силе: клиника и ремонт. Наличных не будет. Это моё окончательное решение.
Вот после этого разговора Василиса Митрофановна и побежала жаловаться Зинаиде Павловне, начав полномасштабную войну.
Она обзвонила всю родню. Тётя Галя, дядя Коля и прочие троюродные племянники тут же приняли её сторону. Они звонили Леониду, давили на жалость, на сыновий долг.
— Лёнечка, как же так? Мать одна, болеет, а вы жируете! Ритка твоя совсем от денег одурела! Ты же мужик, стукни кулаком по столу!
Леонид был в отчаянии. Он разрывался между матерью, которая рыдала в трубку и жаловалась на приступы, и женой, которая стала уверенной, сильной и немного чужой.
— Рит, ну может, дадим ей немного? — спросил он однажды вечером. — Ну что нам стоит? Капля в море. Зато она успокоится.
— Нет, Лёня, — твёрдо ответила Рита. — Дело не в деньгах. Дело в принципе. Сегодня мы дадим ей немного. Завтра она потребует ещё. Это шантаж. Она манипулирует тобой, как и всю жизнь. Ты же сам хотел от этого уйти. Ты сам согласился на переезд.
— Но не так же! Я не думал, что она будет так страдать!
— Она не страдает, она играет на публику. Твою и родственников. Если бы она действительно болела, она бы согласилась на обследование. Но ей нужны не врачи, ей нужны деньги. Чтобы командовать, чтобы чувствовать свою власть. Чтобы снова сделать нас виноватыми.
Они впервые по-настоящему поссорились. Леонид кричал, что она стала чёрствой и эгоистичной. Рита отвечала, что она просто научилась себя уважать.
На следующий день Василиса Митрофановна нанесла новый удар. Она пришла в салон, который Рита ремонтировала, и устроила там скандал.
— Люди добрые, посмотрите! — кричала она рабочим и ошарашенному прорабу. — Невестка-миллионерша хоромы себе строит, а мать родная с голоду помирает! Ни копейки не даёт на лекарства!
Прораб, мужик простой и прямой, выставил её за дверь. Но слух пошёл гулять. Рита чувствовала на себе косые взгляды. «Зажралась», — читала она в глазах некоторых знакомых.
Ей было больно и обидно. Но отступать она не собиралась. Она позвонила Свете, своей единственной подруге.
— Свет, я больше не могу. Она меня сожрёт.
— Так, без паники, — ответила верная Светка. — Ты всё делаешь правильно. Просто её методы стали жёстче, потому что старые не работают. Знаешь, есть такое понятие в психологии — «эмоциональный шантаж». Это когда человек заставляет тебя чувствовать вину, страх или долг, чтобы получить своё. Самый верный способ борьбы — не поддаваться. И выводить шантажиста на чистую воду.
— Как?
— А ты проверь её. Она говорит, что больна? Позвони в её поликлинику, поговори с участковым врачом. Она говорит, что ей нужны деньги на операцию? Попроси счёт из клиники. Увидишь, она сразу сдуется.
Идея была рискованной, но Рите она понравилась. Она решила пойти дальше. Через Аркадия Борисовича она наняла частного детектива. Небольшое, респектабельное агентство. Задание было простым: установить, действительно ли Василиса Митрофановна нуждается в дорогостоящем лечении, и как она вообще проводит свои дни.
Отчёт детектива лёг на стол через неделю. Он был сухим и бесстрастным, и от этого ещё более шокирующим. Василиса Митрофановна ничем не болела, кроме хронического желания быть в центре внимания. Её «приступы» удивительным образом совпадали со звонками сыну. В поликлинике она не была уже полгода. Зато её часто видели в компании Зинаиды Павловны и других соседок, которым она живописала свои страдания. Более того, детектив выяснил, что она активно названивала всем дальним родственникам, подбивая их «объединиться и надавить на зажравшуюся невестку».
Рита читала это и чувствовала, как внутри неё закипает холодная ярость. Она показала отчёт мужу.
Леонид был бледен. Он смотрел на фотографии, где его «умирающая» мать бодро шла с рынка с полными сумками, и не мог поверить своим глазам.
— Это… это не может быть правдой…
— Это правда, Лёня. Она лжёт. Нам всем. Она пытается разрушить нашу семью ради денег, которых, как она считает, она заслуживает.
В этот момент в квартире раздался телефонный звонок. Звонила Василиса Митрофановна. Леонид посмотрел на Риту, потом на телефон, и нажал на громкую связь.
— Сыночек! — зарыдала в трубку мать. — Мне совсем плохо! Врач сказал, нужна срочная операция на сердце! В Германии! Иначе я… я умру! Они выставили счёт… триста тысяч евро! Лёнечка, спаси меня!
Леонид молчал, глядя на отчёт детектива. Рита взяла телефон.
— Здравствуйте, Василиса Митрофановна. Какая клиника выставила вам счёт? Назовите, пожалуйста, мы сейчас же переведём им деньги напрямую.
На том конце провода повисла тишина.
— Ты?! — прошипела наконец свекровь. — Что ты там делаешь? Дай трубку сыну!
— Леонид всё слышит. Так какая клиника? В Мюнхене? В Берлине? Назовите адрес, мы вылетаем первым рейсом, будем рядом с вами во время операции.
— Я… я не помню названия… — растерянно пролепетала Василиса Митрофановна. — Мне Лёня нужен!
— Лёня больше не будет с вами разговаривать, пока вы не прекратите этот цирк, — отчеканила Рита. — У нас есть доказательства того, что вы абсолютно здоровы и просто пытаетесь вымогать у нас деньги. Если вы не прекратите, мы будем вынуждены обратиться в полицию с заявлением о шантаже. И передать этот отчёт всем нашим родственникам, которым вы жаловались на свою «смертельную болезнь». Вы этого хотите?
Тишина в трубке была оглушительной. Потом послышались короткие гудки.
Это была последняя битва. И Рита её выиграла.
Леонид был подавлен. Осознание того, что родная мать так цинично им манипулировала, стало для него страшным ударом. Он несколько дней не разговаривал, просто сидел и смотрел в одну точку. Рита не трогала его. Она понимала, что ему нужно время, чтобы пережить это предательство.
А потом он подошёл к ней, обнял и сказал: — Прости меня. Ты была права. Во всём. Давай уедем. Прямо сейчас. В Питер, как ты и хотела. Начнём всё с чистого листа.
Через месяц они уже жили в Санкт-Петербурге. Они купили великолепную квартиру с видом на Неву. Рита с головой ушла в создание своего салона красоты, который назвала просто — «Маргарита». Она вложила в него не только деньги, но и всю душу. И через полгода это было самое модное место в городе.
Леонид тоже нашёл себя. Он уволился с работы инженера и, пройдя курсы, стал управляющим в салоне жены. Он отвечал за всю техническую и финансовую часть, и ему это нравилось. Он снова чувствовал себя нужным и главным, но уже не потому, что зарабатывал больше, а потому, что они были командой, партнёрами.
Василиса Митрофановна больше не звонила. Родственники, узнав правду (Рита всё-таки разослала им копию отчёта), притихли. Тётя Галя даже пыталась звонить и извиняться, но Рита просто не брала трубку. Зинаида Павловна — одиночество стало её главным наказанием. Она получила то, чего боялась больше всего — забвение. Сын построил свою жизнь, в которой для неё не осталось места.
Однажды летним вечером Рита и Леонид сидели на своей огромной террасе. Рядом суетились её родители, приехавшие в гости. Мама помогала накрывать на стол, а отец о чём-то увлечённо спорил с Лёней. Было шумно, весело и уютно.
— Счастлива? — тихо спросил Лёня, обнимая Риту за плечи.
— Да, — улыбнулась она, глядя на закат над Невой. — Знаешь, я недавно думала… Деньги ведь как лакмусовая бумажка. Они не делают людей плохими или хорошими. Они просто показывают, кто есть кто на самом деле.
Она помолчала, а потом добавила, глядя на своих счастливых родителей и любимого мужа: — И я очень рада, что они показали мне, кто мои настоящие близкие.
Всё-таки, как мало иногда нужно для счастья, и как много — чтобы это понять. Не правда ли?
