Я стояла на кухне, помешивая борщ, когда мама влетела как ураган. Даже не поздоровалась толком – сразу с места в карьер:
– Лен, садись. Серьезно поговорить надо.
– Да что случилось-то? – я отставила половник, сердце екнуло. – Ты какая-то… не такая.
– Витька звонил. Машка беременная. Второй месяц уже.
Я улыбнулась, обрадовалась даже:
– Ну и отлично! Племянник будет или племянница. А ты чего кислая такая?
Мама села напротив, руки сложила на столе. Вид у нее был… как бы это сказать… решительный что ли. Когда она так выглядела, добра ждать не приходилось.
– Лена, им квартира нужна. Срочно. В однушке с ребенком – это не жизнь.
– Ну так пусть ищут. Или кредит возьмут. Сейчас же программы всякие есть для молодых семей…
– Да какие программы! – мама махнула рукой. – Очередь там на годы. А ребенок когда родится? Через семь месяцев!
Я почувствовала неладное. Мама не просто так разговор завела.
– Мам, к чему ты ведешь?
– К тому, что твой домик в Сосновке продать надо. Деньги Витьке на квартиру дать.
Я опешила. Совсем. Словно меня ведром холодной воды окатили.
– Что… что ты сказала?
– Ну что ты как глухая! Домик продаем, Витьке помогаем. Он же твой брат, между прочим!
– Мам, ты… ты серьезно? – я встала, ноги подкашивались. – Это МОЙ дом! Я его сама покупала! На свои деньги! Пять лет копила!
– Подумаешь, дом! Развалюха в деревне! Ездишь туда от силы раз в месяц. А Витьке семью создавать надо. Он мужчина, ему жилье положено.
– Развалюха?! – я не поверила своим ушам. – Мам, я там каждые выходные! Огород развела, баню отремонтировала! Это мое место! Мой уголок!
– Уголок… – мама поморщилась. – В твоем возрасте пора о семье думать, а не по углам прятаться. Тебе уже тридцать два! А ты все в своей деревне копаешься.
Вот тут меня прорвало:
– А при чем тут мой возраст?! И вообще – какое твое дело, где я живу и что делаю?!
– Как это какое?! Я твоя мать! И я лучше знаю, что тебе нужно!
– Лучше знаешь… – я засмеялась, но смех получился какой-то истеричный. – Мам, ты вообще понимаешь, что говоришь? Я должна отдать свой дом брату? Просто так?
– Не просто так! Ему ребенка растить! А ты что – одна как перст! Тебе и комнаты хватит!
– Какой комнаты?! В какой комнате?!
– Ну… у меня поживешь пока. Или снимешь что-нибудь.
Я села обратно. Голова кружилась. Это был какой-то бред, сон дурной.
– Мам, ты слышишь себя? Я должна продать свой дом, отдать деньги Витьке, а сама остаться ни с чем?
– Да не ни с чем! Витька потом отдаст! Когда встанет на ноги!
– Когда встанет на ноги… – я покачала головой. – Мам, Витьке тридцать пять лет! Если он до сих пор не встал на ноги, то когда это случится?
– Не смей так о брате говорить! Он хороший мальчик!
– Хороший мальчик! – я вскочила опять. – Мам, он за всю жизнь ни одного дня нормально не работал! Перебивается случайными заработками! А теперь еще и жену беременную бросил на твою шею!
– Никого он не бросал! Машка сама решила пока у меня пожить!
– Ага, решила! Потому что деньги на съемное жилье тратить не хочется! Лучше к маме, на готовенькое!
Мама побагровела:
– Ты что себе позволяешь?! Это моя семья! Мой сын! И если надо помочь, я помогу!
– Помогай! Кто тебе запрещает? Продай свою квартиру! Отдай свои сбережения! Но не лезь к моему дому!
– Твоему дому… – мама встала, глаза сверкали. – А кто тебе на первоначальный взнос дал? А? Кто?
Я замерла. Да, мама тогда помогла. Дала двести тысяч на первый взнос. Но я же отдала! Через год отдала!
– Мам, я же вернула эти деньги! Полностью! С процентами даже!
– Вернула… Формально вернула. А по-человечески? Я же мать! Мне что, проценты нужны были?
– Так ты же сама сказала тогда – верни, когда сможешь! Я и вернула!
– Сказала… Думала, ты поймешь. Что это семейное дело. А ты как чужая – вот, получите, распишитесь!
Я схватилась за голову. Это было невозможно! Мама переписывала историю на ходу!
– Мам, ну хватит! Ты же помнишь, как было! Ты сама настояла, чтобы я вернула!
– Настояла… Проверяла я тебя! Думала, откажешься, скажешь – мам, это же семья! А ты…
– А я что? Я честно отработала каждую копейку! Брала подработки, экономила на всем! Год жила на одной гречке, чтобы вернуть!
– Вот именно! Год на гречке! А могла бы просто сказать спасибо и жить спокойно!
Я поняла, что схожу с ума. Логики в маминых словах не было никакой.
– Мам, давай по порядку. Ты хочешь, чтобы я продала дом?
– Да.
– И отдала деньги Витьке?
– Да.
– А сама осталась без жилья?
– У тебя есть комната в городе!
– Какая комната?! Я снимаю однушку! За двадцать тысяч в месяц!
– Ну и что? Зарплата у тебя хорошая.
– Мам, а если я не соглашусь?
Мама помолчала, потом сказала тихо, но очень четко:
– Тогда ты мне не дочь.
Вот тут я окончательно поняла, что разговор зашел в тупик. Мама включила тяжелую артиллерию – эмоциональный шантаж.
– Не дочь… – я присела на край стула. – За то, что не хочу отдавать свой дом?
– За то, что отказываешься помочь семье! За то, что думаешь только о себе!
– Я думаю только о себе? – голос мой сорвался. – Мам, я каждый месяц тебе деньги даю! На лекарства, на продукты! Я Витьке уже три раза долги закрывала! Я Машке на свадьбу платье покупала! Это я думаю только о себе?
– Подумаешь, помогла немного! А тут серьезная ситуация! Ребенок на подходе!
– Немного… – я засмеялась горько. – Мам, я за последние пять лет на вашу семью больше потратила, чем на себя!
– Нашу семью! Не вашу – нашу! Ты что, отказываешься от родных?
– Не отказываюсь! Но и жертвовать всем ради Витькиных прихотей не собираюсь!
– Прихотей! – мама всплеснула руками. – Жилье для ребенка – это прихоть?
– А почему я должна обеспечивать Витькиного ребенка жильем? Он что, сам не может?
– Не может! Денег нет!
– А почему нет? Может, потому что всю жизнь надеялся, что мама с сестрой выручат?
Мама побледнела:
– Ты… ты жестокая стала, Лена. Черствая.
– Я реалистка стала, мам. Понимаешь разницу?
– Понимаю. Понимаю, что дочь мою подменили. Была добрая девочка, а стала… эгоистка.
Вот тут меня прорвало окончательно:
– Эгоистка?! Мам, ты вообще соображаешь, что несешь?! Я всю жизнь всем помогаю! Всю жизнь на последнем месте стою! Витька в институт не поступил – я от своего отказалась, пошла работать, семью содержать! Витька женился – я свадьбу оплачивала! Витька работу потерял – я его долги закрывала! А теперь что? Теперь я должна дом отдать?
– Должна! Потому что ты сестра! Потому что семья!
– А он что должен? Витька-то что должен?
– Он… он мужчина! Ему тяжелее!
– Тяжелее?! Ему тяжелее?! – я не верила своим ушам. – Мам, мне тоже нелегко! Я тоже устаю! Я тоже хочу жить нормально!
– Ты живешь нормально! У тебя работа, зарплата…
– У меня нет ничего своего! Понимаешь? Ничего! Только этот дом! Единственное место, где я могу быть собой!
– Место… – мама поморщилась. – Лена, тебе пора взрослеть. Семья важнее всяких мест.
– Взрослеть… – я встала, пошла к окну. – Мам, а ты знаешь, что я там делаю? В своем доме?
– Ну… огород копаешь. Цветочки сажаешь.
– Я пишу, мам. Я книгу пишу. Уже почти закончила.
Мама удивилась:
– Какую книгу?
– Роман. О нашей семье. О том, как младший сын всю жизнь сидит на шее у родных. А все вокруг считают это нормальным.
Мама побледнела:
– Ты что, про нас пишешь?
– Про нас. Про то, как одного ребенка всю жизнь балуют, а второго используют как дойную корову.
– Лена!
– Что «Лена»? Правда глаза колет?
Мама села, помолчала. Потом тихо сказала:
– Значит, не поможешь?
– Помогу. Но не так, как ты хочешь.
– А как?
– Найду Витьке работу. Нормальную, постоянную. Помогу с документами на ипотеку. Даже поручителем стану, если надо.
– А дом?
– Дом остается мне.
Мама встала, лицо каменное:
– Тогда нам не о чем говорить.
– Мам…
– Я серьезно, Лена. Если откажешься помочь брату в такой ситуации – считай, что дочери у меня нет.
Она пошла к двери, остановилась:
– Подумай. У тебя есть неделя.
Дверь хлопнула. Я осталась одна на кухне, борщ давно остыл.
Телефон зазвонил через час. Витька.
– Лен, мать сказала, ты не хочешь помочь?
– Витя, я готова помочь. Но не так.
– Как не так? Нам квартира нужна! Срочно!
– Ипотеку оформи. Я поручителем стану.
– Да какая ипотека! Мне банк и десяти тысяч не даст! Справки нужны, стаж…
– Так устройся на работу нормально!
– Легко сказать… А пока что? Машка рожать будет в однушке?
– Витя, а почему это моя проблема?
Тишина. Потом:
– Понятно. Значит, чужие мы тебе стали.
И он тоже повесил трубку.
Я сидела на кухне до вечера. Думала. Вспоминала.
Как в детстве Витьке все прощали, а с меня спрашивали по полной. Как я в шестнадцать лет пошла работать, чтобы помочь семье. Как отказалась от института ради Витькиного «светлого будущего».
А он даже до третьего курса не дотянул – бросил, сказал «не мое».
А потом были бесконечные «подработки», которые заканчивались ничем. Витька то грузчиком устроится на неделю, то курьером на месяц. А потом снова сидел дома, объясняя, что «не сложилось» или «начальник козел».
Помню, как он первый раз женился. Мама тогда тоже ко мне пришла:
– Лен, свадьбу надо справить. Нормальную свадьбу. А то что люди скажут?
И я опять лезла в долги, опять экономила на всем. Витькина первая жена продержалась полтора года – надоело, видимо, жить с маменькиным сынком.
Потом была вторая попытка устроить ему жизнь. Мама даже квартиру хотела на него переписать. Хорошо, я тогда остановила – сказала, что съеду тогда к папе в Волгоград. Мама испугалась, отступила.
А теперь вот третья попытка. Машка. Двадцать четыре года, беременная, наивная. Думает, наверное, что Витька возьмется за ум, станет настоящим мужем и отцом.
Я встала, включила чайник. Руки дрожали.
Этот дом… Я так долго к нему шла. Так мечтала о своем уголке, где никто не будет командовать, не будет требовать, не будет говорить, что я должна.
Нашла его случайно. Ехала к подруге в соседнюю деревню, увидела табличку «Продается». Дом был в ужасном состоянии – крыша протекала, печка развалилась, огород зарос бурьяном.
Но что-то в нем меня зацепило. Может, старые яблони во дворе. Или вид на речку. А может, просто понимание – это мое.
Продавала старушка, переезжала к дочери в город. Просила триста тысяч, я сбила до двухсот пятидесяти. И поняла, что таких денег у меня нет.
Тогда и пришлось к маме идти. Просить взаймы.
– Конечно, доченька, – сказала мама тогда. – Только верни, когда сможешь. Мне самой деньги нужны.
Я работала как проклятая. Основная работа, подработки по вечерам, по выходным. Училась класть плитку, красить стены, чинить сантехнику. За год дом стал неузнаваемым.
А еще через полгода отдала маме долг. До копейки. С процентами, как она просила.
И все эти годы каждые выходные ездила в Сосновку. Огород развела, баню восстановила, террасу пристроила. Покупала мебель, технику, книги.
А главное – там я писала. В городской квартире не получалось – постоянно что-то отвлекало. А там, в тишине, под шум речки и пение птиц, слова сами шли на бумагу.
Роман и правда почти готов. О семье, где одного ребенка холят и лелеют, а второго используют как бесплатную рабочую силу. И все считают это правильным, потому что «семья важнее всего».
Телефон снова зазвонил. Машка.
– Лена, можно с тобой поговорить?
– Конечно. Приезжай.
Машка приехала через час. Бледная, расстроенная. Живот уже заметно округлился.
– Лен, я не знаю, что делать…
– Садись, чай будешь?
– Буду. – Она села за стол, потерла виски. – Витя сказал, что ты не хочешь помочь с квартирой.
– Я готова помочь. Но не так, как требует мама.
– А как?
– Найти Вите работу. Помочь с ипотекой. Поручителем стать.
Машка помолчала:
– Лен, а он… он вообще работать-то хочет?
Я посмотрела на нее внимательно:
– А ты как думаешь?
– Не знаю… – она опустила глаза. – Мы уже полгода вместе живем. Он каждое утро говорит – пойду резюме разнесу, поищу что-нибудь. А сам до обеда спит, потом с друзьями встречается…
– Маш, а ты понимаешь, на что идешь?
– Что ты имеешь в виду?
– Витя за всю жизнь ни разу всерьез не работал. Мама его всегда выручала. А теперь хочет переложить эту ответственность на меня.
Машка заплакала:
– Я думала, с ребенком он изменится…
– Маш, мужчины не меняются от того, что становятся отцами. Они меняются от того, что берут ответственность на себя. А Витя привык, что за него всегда кто-то ответственность несет.
– Но что мне делать? Я же беременная! И люблю его!
– Ставь условия. Четко. Или он находит работу в течение месяца и начинает содержать семью, или…
– Или что?
– Или рожаешь и растишь ребенка сама. Поверь, это лучше, чем жить с великовозрастным младенцем.
Машка вытерла слезы:
– А квартира?
– Какая квартира? На какие деньги? Машенька, ты живешь в иллюзиях. У Вити денег нет. У мамы денег на квартиру тоже нет. А у меня есть дом, который я сама купила и обустроила. И отдавать его я не собираюсь.
– Но Витина мама сказала…
– Витина мама много чего говорит. Но решаю я сама. Это моя собственность, моя жизнь.
Машка ушла расстроенная. А я села и написала маме смс: «Моего дома никто не получит. Если хочешь помочь сыну – продай свою квартиру. Или научи его работать.»
Ответ пришел через пять минут: «Тогда дочери у меня нет.»
Я выключила телефон и поехала в Сосновку. Мой дом встретил меня тишиной и покоем. Я села на террасе с чашкой чая и открыла ноутбук.
Последняя глава романа писалась сама собой. О том, как главная героиня наконец сказала «нет» и перестала быть жертвой семейного вампиризма.
А утром мне позвонила незнакомая женщина:
– Лена Витальевна? Меня зовут Анна Сергеевна, я редактор издательства «Новое слово». Ваша подруга Ира давала мне читать отрывки из вашего романа. Не могли бы вы прислать полный текст?
Я улыбнулась, глядя на речку:
– Конечно. Я как раз вчера точку поставила.
Жизнь продолжалась. Своя, настоящая жизнь.
