— Если вы назовёте его Павлом, я перепишу на вас дачу, — голос Тамары Павловны прозвучал тихо, но в тишине комнаты отозвался, как удар по стеклу.
Дина держала сына на руках, прикрыв его пелёнкой. Малыш уткнулся лицом в грудь, спокойно пил молоко, время от времени цепляя пальчиками край пелёнки. Свет из окна ложился полосой на диван, в воздухе плавал запах детского крема и чего-то тёплого, почти сладкого.
— Это будет память. Память о твоём отце, Илья, — добавила свекровь и посмотрела на сына. Тот стоял у окна, вытянувшись, будто хотел стать прозрачным.
Дина перевела взгляд на мужа. Он молчал.
— Мы подумаем, — осторожно сказала она, не меняя интонации.
Тамара Павловна кивнула.
— Только не тяните. У меня всё готово. Осталось только имя вписать.
Она встала, провела рукой по подлокотнику кресла и медленно вышла из комнаты.
На кухне было тесно. Дина мыла бутылочку, вода журчала в раковину. Илья стоял рядом, нарезал хлеб, складывал ломтики на тарелку. От него пахло табаком — он только что вернулся с балкона.
— Ты правда считаешь, что это нормально? — Дина повернулась к нему, стараясь говорить спокойно, но голос чуть дрогнул. — Просто взять и назвать сына так, как ей нужно, чтобы получить дачу?
— Это же всего лишь имя, — отозвался Илья, не поднимая глаз. — Паша — хорошее имя. Да и дом останется в семье…
Она вытерла руки о полотенце, задержалась взглядом на нём.
— Значит, тебе всё равно, как зовут твоего сына?
— Мне не всё равно, — он тяжело вздохнул, посмотрел в окно. — Я не хочу с ней ссориться. Она одна теперь. Ей тяжело.
— Мне тоже, — тихо сказала Дина, — только мне некому выдвигать условия.
Положив полотенце, она ушла в комнату, оставив Илью одного на кухне.
На следующий день вечером в коридоре раздался стук в дверь. Дина вышла, осторожно приоткрыла. На пороге стояла Тамара Павловна с коробкой в руках. — Здравствуйте, — тихо сказала она, стараясь улыбнуться.
Дина молча кивнула, впуская её. На крышке коробки маркером было выведено: «Павлуше».
Она поставила её на край стола, открыла, достала комбинезон, свёрток с пинетками, пару погремушек. Все вещи были новыми, тщательно подобранными. На внутренней стороне пелёнки — красной нитью: «Павлуша».
— Я заказала. Пусть у мальчика будет красивый старт, — сказала она, не глядя на Дину.
— Мы ещё не выбрали имя, — тихо ответила Дина, держа сына у груди.
Из ванной вышел Илья, полотенце перекинуто через плечо. — Привет, мам, — коротко сказал он, заметив мать у стола. Жена стояла рядом, недовольная, с прищуренными глазами.
— Что-то случилось? — спросил он, глядя на Дину.
Дина не сразу ответила, потом кивнула на коробку:
— Твоя мама принесла вещи с именем. Всё для Павлуши.
— Мам, ну не дави, ладно? Мы ещё ничего не решили.
Свекровь сжала губы, сложила всё обратно в коробку.
— Не давлю. Просто помогаю.
Она прошла в коридор, оставив коробку. Илья проводил её взглядом, потом скрылся в ванной, не сказав больше ни слова.
Ночью Дина сидела на краю кровати, покачивала сына, прижав к себе. Он хныкал, не просыпаясь. Рядом Илья лежал, уставившись в потолок.
— Возьми, — она осторожно передала ему ребёнка.
Он сел, взял малыша, неловко, будто боялся уронить. Молчал.
— Ты вообще за кого? — спросила она шёпотом. — За нас или за неё?
— Я просто не хочу скандалов. Если это всё, чего она хочет… имя…
— Нет, — перебила Дина. — Это не всё. Это только начало. Имя сегодня. Завтра она будет решать, как нам жить.
Илья покачал ребёнка, не поднимая глаз. Потом молча вернул его жене и лёг спиной к ней.
На следующий день поздно вечером, когда дом затих, Дина села у кроватки, достала с верхней полки книгу имён. Открыла на середине, медленно листала. Ногой отодвинула коробку «Павлуше» под комод.
— Марк, — сказала она вслух.
Илья сидел на диване с телефоном.
— Всё-таки, может, стоит прислушаться к маме? Это же не конец света.
Дина подняла на него глаза. Голос — тихий, но твёрдый:
— Я не хочу, чтобы имя моего ребёнка зависело от шантажа. Я хочу выбрать его сама.
Он опустил телефон, провёл рукой по лицу.
— Ладно. Если ты уверена — так и назовём.
Она наклонилась над люлькой, погладила сына по лбу:
— Марк. Подходит.
Через три дня рано утром они поехали в ЗАГС оформлять свидетельство о рождении. Такси остановилось прямо у входа. Илья помогал нести сумку, Дина держала Марка, завернутого в одеяло. На крыльце их уже ждала Тамара Павловна — с букетом и аккуратно сложенной пелёнкой в руках.
Дина поздоровалась сдержанно, Илья кивнул матери. Внутри было прохладно, пахло бумагой и влажным полом с хлоркой. Дина сняла перчатки, крепче взяла сына. Илья был рядом, Тамара Павловна — чуть позади.
Секретарь, не поднимая глаз:
— Имя ребёнка?
Дина смотрит на Илью. Он еле заметно кивает.
— Марк, — говорит она.
Секретарь записывает.
Сзади слышно резкий вдох.
— Вы говорили — подумаете… — голос Тамары Павловны дрожит. — Вы обещали…
Дина не отвечает. Берёт бумаги, разворачивается. Проходит мимо, не оглядываясь.
Тамара остаётся. В её руках пелёнка с вышивкой «Павлуша». Она не двигается.
После поездки в ЗАГС Дина долго не могла найти себе место. Дома всё казалось чужим — даже привычные вещи. Марк спокойно спал в кроватке, в прихожей на полу стояла сумка с документами, которую никто не разбирал. Дина несколько раз подходила к окну, просто чтобы задержаться у занавески, и наконец пошла на кухню.
На кухне пахло свежим хлебом и чем-то едва уловимо сладким. Она осторожно разложила вещи на сушилке, последнюю пелёнку прикрыла полотенцем. В коридоре хлопнула входная дверь — Илья, вернувшись с магазина, поставил пакеты на пол, сбросил кроссовки и прошёл на кухню.
Несколько минут Дина молча занималась своими делами, потом задержалась у окна, почувствовав знакомое напряжение в плечах.
Спустя полчаса раздался звонок в дверь. Дина, вытирая руки о полотенце, пошла открывать. На пороге стояла Тамара Павловна — в руках большая коробка с аккуратной надписью «Павлуше».
— Здравствуйте, — тихо сказала свекровь, чуть улыбнувшись.
Дина молча кивнула и пропустила её в коридор. Тамара Павловна сняла обувь, аккуратно поставила коробку на пол, поправила шарф. В этот момент из кухни вышел Илья, остановился у порога, смотрел на мать и жену.
— Привет, мам, — сказал он сдержанно.
Тамара Павловна подхватила коробку и прошла в детскую. Медленно поставила её на комод, открыла крышку. Достала подушку с вышитой буквой «П», новый комбинезон, маленькую игрушку — всё аккуратно разложила на кроватке рядом с Марком.
Дина стояла у двери, скрестив руки на груди, взгляд строгий.
— Я это всё заранее заказала, — сказала свекровь, избегая взгляда прямо на Дину. — Хотела, чтобы у мальчика был красивый старт. Это память, Илья. Память о твоём деде.
Дина посмотрела на подушку, потом прямо на свекровь:
— Спасибо, но у нас уже всё есть, — тихо сказала Дина.
Тамара Павловна задержалась у кроватки, неуверенно погладила внучка по ручке, потом медленно начала складывать вещи обратно в коробку.
— Живите как хотите, — бросила она через плечо, выходя из комнаты. В прихожей долго надевала обувь, запах духов смешался с запахом детского мыла. Через минуту дверь за ней закрылась, в квартире снова стало тихо.
Илья стоял у стены, будто не знал, что делать дальше.
Дина взяла коробку, убрала на шкаф, вернулась к сыну.
Позже, когда всё немного улеглось, Дина меняла подгузник сыну. Илья зашёл, опёрся на косяк, смотрел, как она возится с Марком.
— Ты сама понимаешь, она не отстанет, — тихо произнёс он.
— А ты опять будешь молчать? — Дина повернулась, не скрывая усталости.
— Я не хочу ссориться, — отрезал Илья, — и не хочу, чтобы ты втягивала меня во всё это.
— Я не втягиваю. Я просто хочу, чтобы ты был со мной, а не между.
Илья опустил глаза, пошёл в зал, где его тут же поглотил телефон.
На следующий Дина развешивала детские вещи на балконе. Внизу во дворе послышался голос Тамары Павловны перемежался с рассказами соседке — «Назвали-то Марком… А я ведь хотела, чтобы…» Дина застыла, услышав своё имя, но не стала ничего говорить — лишь закрыла окно, чтобы не слышать.
Через пару дней свекровь снова появилась у их двери. Дина открыла сдержанно, Илья стоял позади, скрестив руки на груди.
— Я не прощаю, — резко бросила Тамара Павловна, — и вычёркиваю вас из завещания!
Голос её был громче обычного — как будто нарочно, чтобы услышал весь подъезд.
Дина вышла в коридор и остановилась рядом с Ильёй.
— Мы — семья, и у нас своя жизнь, — твёрдо сказала она. — Своё имя, свои решения. Мы не обязаны подстраиваться под чужие ожидания.
Тамара Павловна метнула взгляд на Илью, но он только отвёл глаза, опустив голову.
— Не забывайте, в чьей квартире вы живёте. Мы с отцом оставили её вам без раздумий, — злобно бросила она. — Я хотела по-хорошему, но вы меня сами оттолкнули. Никакой дачи вы не получите, бабушку вычеркнули — неблагодарные! — и с этими словами вышла, громко хлопнув дверью.
Вечером Илья нервно ходил по комнате, то садился, то вставал. Дина сидела в детской, гладила Марка по спине.
— Ты могла бы и помягче, — произнёс Илья с порога.
— А ты мог бы быть со мной рядом, а не в тени, — ответила она, даже не поднимая головы.
Он сел на край дивана, взялся за голову.
— Я не понимаю, кто я в этой семье.
Дина долго молчала, только вытирала слёзы с лица сына. В окне темнело, и тишина в квартире была непривычно глухой.
Несколько дней прошли в вязкой тишине. Марк спал, посапывая в кроватке, Дина стирала и развешивала на верёвке крошечные бодики, гладила пелёнки, молча готовила еду. Илья уходил утром и возвращался вечером, словно гость в собственном доме.
Вечером на кухонном столе загудел телефон. Дина вытерла руки, посмотрела на экран. Сообщение: «Тамара Павловна официально переписала дачу на племянницу. Не ждите ничего.»
Она убрала телефон в нижний ящик буфета. В дверях кухни появился Илья.
— Ну вот. Всё. Она ушла, — сказал он глухо.
Дина, не оборачиваясь:
— Ты тоже.
Он замер, потом тихо:
— Можно я всё же останусь?
Вечером он зашёл на кухню, поставил чайник. Дина укладывала Марка. Вернувшись, увидела его за столом — он складывал сухие пелёнки в ровную стопку.
— Я всё обдумал, — произнёс он, не глядя на неё. — Молчал, потому что боялся. Да и мать жалко было. А надо было — сказать. Тебе спасибо. Ты не прогнулась.
Дина взяла из его рук пелёнку, посмотрела прямо:
— Я не спорила. Я защищала. Просто у нас — разный «нас».
— Хочу, чтобы снова было общее, — ответил он.
На следующий день в поликлинике пахло хлоркой и детским кремом. Дина держала Марка, он тянулся к цветным плакатам на стенах. Илья стоял за спиной, держа сумку.
Медсестра, заглянув в карточку, улыбнулась:
— Хорошее имя Марк. Редко кто сейчас так называет.
Дина кивнула. Илья положил руку ей на плечо.
— Мы родители. Только мы.
Она снова кивнула. Впервые за долгое время — спокойно.
Вечером на балконе Дина развешивала детские вещи. Ветер качал верёвки. Внизу медленно прошла Тамара Павловна, не поднимая глаз. Дина отвела взгляд.
Илья подошёл, протянул прищепку:
— Что дальше?
Дина повесила последний бодик, прикрыла его краем пелёнки от солнца.
— Дальше — жить. Без условий.
Тихо добавила:
— Когда не надо выбирать между собой и спокойствием.
