Августовское утро выдалось душным — такое, когда даже лёгкая ночная рубашка липнет к телу, а от малейшего движения выступает пот.
В квартире дочери Веры пахло детской смесью и влажными салфетками, мокрыми подгузниками и тем особым запахом усталости, который появляется в доме с годовалым ребёнком.
Ксения сидела на низком пуфике у детской кроватки, покачивая внука Артёмку. Малыш сопел носиком, изредка всхлипывая во сне — видимо, ему снились какие-то младенческие сны.
Три месяца назад Ксения перенесла операцию на позвоночнике. Долгие годы она терпела боль в пояснице, списывая её на возраст и нелёгкую работу на заводе. Но когда дошло до того, что не могла даже встать с кровати, пришлось лечь под нож.
Операция прошла успешно, но врач настоятельно рекомендовал не оставаться одной в период реабилитации. И дочь, не раздумывая, забрала мать к себе.
— Мам, не волнуйся из-за дома, — говорила Вера, готовя завтрак на крошечной кухне двушки. — Всё под замком, соседи присматривают. Осенью поправишься — вернёшься. А пока живи здесь спокойно. Ты нам точно не помешаешь.
Дом достался Ксении от покойного мужа Виктора. Небольшой, но очень даже добротный: три комнаты, печка с изразцами, которую Виктор сам сложил, колодец во дворе с железным журавлём, покрашенным в синий цвет, но был и водопровод.
На участке росли вишни, яблоки, груши — старые, раскидистые, летом дававшие столько плодов, что приходилось раздавать соседям. Забор покосился в нескольких местах, калитка скрипела, но дом был крепкий, с толстыми брёвнами и надёжной крышей.
После смерти Виктора Ксения там почти не жила. Тяжело одной в доме, где каждый угол напоминал о муже. Да и работа в городе. Но продавать дом не хотелось. Слишком много воспоминаний: как они с Виктором сажали сад, как ремонтировали крышу, как по вечерам сидели на веранде с чаем и говорили обо всем.
Лидия Ивановна, свекровь, часто намекала на нерациональность такого подхода:
— Зачем добру пропадать, Ксюша? Дом стоит, никому не нужен. Могла бы хоть на лето сдавать. Дачники нынче денег хороших дают. Москвичи за свежий воздух любые деньги отдадут.
Свекровь вообще была женщиной практичной и расчетливой до мозга костей. Ей было семьдесят два года, но выглядела она на все восемьдесят — сухонькая, с вечно недовольным лицом и манерой говорить так, будто все вокруг тупые, а она одна понимает, как надо жить.
После смерти сына стала ещё более придирчивой, словно искала виноватых в том, что жизнь сложилась не так, как она запланировала.
Ксения каждый раз отмахивалась от предложений о сдаче дома. Ей не нравилась мысль о чужих людях в том месте, где она была счастлива с мужем. К тому же вся эта бумажная волокита — договоры аренды, расписки, оформление документов — казалась непосильной. Она была простой женщиной, а не риелтором.
— Не готова я к этому, Лидия Ивановна. Может быть, когда-нибудь позже. Пока пусть просто стоит.
Свекровь каждый раз кисло улыбалась и меняла тему, но Ксения чувствовала, что та не отступится.
А потом свекровь и вовсе перестала заезжать в гости — сказала, что простудилась и лучше пока не контактировать, чтобы не заразить внука. Ксения даже обрадовалась: меньше упрёков по поводу «неправильной» жизни и советов, как ей следует себя вести.
Утром двадцать третьего августа позвонила соседка по дому — Зинаида Петровна. Женщина была из тех, кто знает про всех всё и считает своим долгом держать соседей в курсе происходящего. Голос у неё был встревоженный и немного виноватый, как у человека, который не знает, стоит ли говорить неприятные новости:
— Ксюша, дорогая, а ты в доме кого-то поселила? Я вчера весь вечер думала — звонить тебе или нет. Но сегодня решила всё-таки спросить.
Ксения почувствовала, как что-то неприятно ёкнуло в груди.
— Какие люди, Зина? О чём ты говоришь?
— Да я сама до конца не понимаю! Вчера вечером дым на участке валил — густой такой, значит, кто-то явно костер жег. А сегодня с утра машина во дворе стоит, иномарка какая-то. Люди расхаживают. Мужчина с женщиной, ещё двое детей. Шашлыки на твоём участке жарят, покрывала на верёвке развесили.
В голове у Ксении зашумело. Она судорожно перебирала варианты: может быть, кто-то из знакомых попросил у Веры ключи? Но дочь ничего такого не говорила. А ключи от дома лежали в тумбочке в спальне — она их ещё недавно видела, когда искала запасные от квартиры.
— Зина, а они какие-то документы показывали? Или просто говорят?
— Я спросила — а где хозяйка, что с ней? А они отвечают — в городе лежит, лечится после операции. Мол, разрешила им через знакомую снять дом на лето. Даже имя твоё правильно назвали — Ксения Викторовна.
Ксения повесила трубку дрожащими руками. В квартире было тихо — Вера отвезла Артёмку на плановый осмотр к педиатру. И хорошо, что дочери нет дома. Сейчас главное — разобраться в ситуации, не пугая её раньше времени.
Она подошла к тумбочке, выдвинула верхний ящик. Ключи от дома лежали на своём месте — связка из трёх ключей на кольце с брелоком в виде домика, который когда-то подарил Виктор. Значит, у незваных гостей либо дубликаты, либо они как-то иначе попали в дом.
Ксения набрала номер Лидии Ивановны. Долгие гудки, потом недовольный, сонный голос:
— Алло? Ксения? А, это ты. Что это вдруг? Что случилось?
— Лидия Ивановна, вы случайно не знаете, кто в моём доме живёт?
Пауза. Слишком длинная для невинного удивления. Ксения слышала, как свекровь дышит в трубку, видимо, соображая, что ответить.
— А что такое? Кто-то, что ли, забрался?
— Соседка звонила. Говорит — семья с детьми. Шашлыки жарят, как дома себя чувствуют. Утверждают, что с хозяйкой договорились на месяц.
Ещё одна пауза. Потом Лидия Ивановна тяжело вздохнула — театрально, с таким надрывом, как будто её застали за чем-то неприличным, но она готова объяснить свои благородные мотивы:
— Ах, Ксюша… Я хотела тебе сюрприз сделать. Ты же болеешь, лежишь, денег на лечение нужно. А дом стоит пустой. Вот я и подумала — почему же это добру пропадать?
— Что значит — подумала? — Ксения почувствовала, как в груди начинает закипать что-то горячее и злое.
— Ну… есть у меня знакомый, Борис Семёнович. Он людям дачи подбирает на лето. Занимается этим, можно сказать, профессионально. Хорошие люди к нему обращаются, порядочные, интеллигентные. Я ему и говорю — есть домик свободный, хозяйка болеет, может, на месячишко кому сдать? Деньги неплохие дают, десять тысяч за месяц. По нынешним временам это хорошо.
У Ксении потемнело в глазах. Она опустилась на стул, чувствуя, как ноги стали ватными.
— Вы сдали мой дом? Без моего разрешения?
— Ксюша, ну что ты такое говоришь! Я же для тебя старалась! Думала, обрадуешься. Деньги лишними не бывают, особенно когда лечишься. А дом всё равно пустой стоял.
— А документы? Договор аренды? Как вы это оформили? — Ксения старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
Снова пауза. На этот раз Лидия Ивановна говорила тише, почти шёпотом:
— Ну… Борис Семёнович сказал, что для оформления нужна доверенность от хозяйки. Или расписка какая-нибудь. Я и написала… от твоего имени. Думала, ты потом спасибо скажешь, когда деньги получишь.
Ксения почувствовала, как внутри всё сжимается в тугой узел. Не от боли — от ярости. Холодной, чистой ярости, которой она не испытывала уже много лет.
— Вы подделали мою подпись?
— Да что ты такое говоришь! Подделала… Звучит как преступление какое-то. Я же не для себя это делала! Для тебя старалась! А люди попались хорошие, семейные. Не напьются, не набуянят. Дом в порядке оставят.
— Где эти люди взяли ключи от дома?
— А… ну… у Бориса Семёновича есть ключи от многих домов в посёлке. Хозяева ему доверяют. Наверное, у него запасные были. Или слесаря вызывал, замок поменять.
Ксения поняла: свекровь врёт. Плохо, неуклюже, путается в показаниях. Значит, ключи она взяла сама — наверняка ещё тогда, когда приезжала «проведать» после операции. И теперь играет роль заботливой родственницы, которая хотела как лучше.
— Лидия Ивановна, отменяйте всё. Немедленно. Сейчас же звоните этому Борису и говорите — сдачи не будет. Людей выселяйте.
— Ой, Ксюша, да что ты! Люди уже деньги заплатили, планы на отпуск строили. Дети из города приехали, свежим воздухом дышать. Нехорошо получается, некрасиво.
— А подделка документов — красиво получается?
— Ну зачем ты так резко говоришь! Мы же родственники! Я думала помочь, от чистого сердца…
Ксения положила трубку, не дослушав. Сколько раз она слышала это «мы же семья» от свекрови! Когда та рылась в её шкафах сразу после похорон мужа, якобы помогая разобрать вещи. И всегда — под соусом родственной заботы и участия.
Через час приехала Вера с ребёнком. Увидев лицо матери, сразу встревожилась:
— Мам, что случилось? Ты такая бледная.
Ксения коротко объяснила ситуацию. Дочь сначала не поверила, потом побледнела:
— Мам, но это же… это настоящее преступление! Подделка документов, мошенничество!
— Знаю. Поэтому едем туда прямо сейчас. Нужно разобраться на месте, при свидетелях. Машину можем взять?
— Конечно. Сейчас Артёмку к Лене отвезу на пару часов, и поехали.
Дорога заняла сорок минут. Ксения молчала всю дорогу, обдумывая план действий. Главное — не устраивать истерику и скандал. Действовать спокойно, но жёстко. При свидетелях объяснить ситуацию и потребовать немедленного освобождения дома.
Когда они подъехали к участку, Ксения увидела именно ту картину, которую описывала соседка. Во дворе стояла незнакомая машина — серебристая иномарка с московскими номерами. На верёвке, натянутой между яблонями, развешано детские покрывала. У забора дымился мангал, на котором явно недавно жарили шашлыки. Полная картина домашнего быта, как будто эти люди здесь уже не первый год живут.
Из дома вышла женщина лет сорока, в ярком цветастом сарафане. Волосы у неё были аккуратно уложены, лицо загорелое — видно, что отдыхает уже не первый день. Увидев Ксению, она улыбнулась приветливо и даже радостно:
— Здравствуйте! Вы, наверное, хозяйка? Ксения Викторовна? Лидия Ивановна столько хорошего рассказывала! Как ваше самочувствие? Как операция прошла?
— Здравствуйте, — ровно ответила Ксения. — Да, меня зовут Ксения Викторовна. И это действительно мой дом.
— Конечно, конечно! Мы очень благодарны, что разрешили нам здесь пожить. Дом просто замечательный, детям очень нравится. Такая тишина, такой воздух! Мы люди аккуратные, за порядком следим, не беспокойтесь.
К калитке подошёл мужчина — высокий, в очках, явно интеллигентный человек. За ним выбежали двое детей — мальчик лет восьми и девочка лет десяти. Обычная московская семья на летнем отдыхе. Ксении стало почти жалко их — ведь они действительно не виноваты в махинациях свекрови.
— Извините, — сказала она, стараясь говорить мягко, но твёрдо. — Но сдачи дома не будет. Я никому не давала разрешения его сдавать.
Женщина растерялась, улыбка исчезла с лица:
— Как не давали? Но у нас же есть документ! Лидия Ивановна показывала доверенность, написанную от вашего имени…
— Этот документ составлен без моего ведома. Лидия Ивановна не имела права его писать. Я об этом ничего не знала.
Мужчина нахмурился, в голосе появились недовольные нотки:
— Минуточку! Мы заплатили деньги! Десять тысяч рублей! И всё на основании официального документа — доверенности! Копии вашего паспорта, в конце концов.
— Понимаю ваше возмущение. Но доверенность поддельная. Я лежу после операции, нахожусь на лечении… — Ксения решила не вдаваться в подробности, чтобы не усложнять ситуацию. — Деньги вам, конечно, вернут. А дом, к сожалению, придётся освободить.
Женщина всплеснула руками:
— Но мы же уже обустроились! Продукты на неделю купили, экскурсии запланировали! Дети так ждали этой поездки!
— Очень сожалею о происходящем. Но это недоразумение, которое нужно срочно исправить. — Ксения достала телефон. — Сейчас позвоню Лидии Ивановне при вас, пусть сама объяснит ситуацию.
Набрала номер свекрови. Та ответила не сразу, голос был напряжённый:
— Да? Ксения?
— Лидия Ивановна, я стою у своего дома. Здесь находятся люди, которые думают, что снимают у меня дом на лето. Объясните им, пожалуйста, что сдачи не будет. Бумага написана без меня. Деньги вам нужно будет вернуть.
Повисла долгая тишина. Было слышно, как свекровь тяжело дышит в трубку.
— Ксюша, ну что ты творишь! Люди же планировали отдых! Дети приехали!
— Отменяй всё, — твёрдо сказала Ксения и отключилась.
Мужчина мрачно покачал головой:
— Ну и дела… А ведь казалось, что всё серьёзно и законно. Лидия Ивановна такая солидная женщина, убедительная. Мы даже не усомнились.
— Извините ещё раз, — искренне сказала Ксения. — Оставьте, пожалуйста, свои контакты — телефон, имя. Если будут какие-то проблемы с возвратом денег — обращайтесь ко мне напрямую. Я проконтролирую ситуацию.
Семья начала собираться. Дети хныкали и капризничали — им очень нравился дом с просторным двором, нравились качели, которые когда-то сделал для соседских детей ещё Виктор. Ксения смотрела, как они складывают вещи в сумки, и чувствовала неприятную вину.
Но не перед этими людьми — они пострадали случайно. Вину перед собой. За то, что так долго позволяла свекрови лезть в её жизнь, принимать решения за неё.
Когда машина скрылась за поворотом, Ксения медленно обошла дом. Ничего не пропало, ничего не сломано. Наоборот — даже полили огород, который она забросила перед операцией. В доме был порядок, постели заправлены. Хорошие, порядочные люди попались. Жаль, что пострадали из-за свекровинных интриг.
На веранде стоял букет полевых цветов в банке — видимо, дети нарвали на лугу. Ксения не стала его выбрасывать.
Вечером, уже дома у дочери, она позвонила Лидии Ивановне. Та сразу же перешла в наступление:
— Ну и зачем ты их выгнала? Что за глупости! Я же уже Борису Семёновичу деньги за комиссию отдала! Теперь сама разбирайся с возвратом!
— Лидия Ивановна, — спокойно и отчётливо произнесла Ксения. — Запомните раз и навсегда. Это не «пустует». Это моё. И любые действия с моей собственностью — только со мной и только с моего согласия. Ясно?
— Да что ты мне лекции читаешь!
— Больше не надо помогать. Никогда и ни в чём. И верните ключи от дома.
— Какие ключи? — голос стал фальшиво-удивлённым. — У меня нет никаких ключей от твоего дома!
— Верните ключи, — спокойно повторила Ксения. — Иначе завтра же поменяю все замки и подам заявление в полицию. За подделку документов и самоуправство.
Свекровь что-то буркнула себе под нос и швырнула трубку.
На следующий день Ксения поехала и поменяла замки на доме. Старый слесарь дядя Вася, который ещё при Викторе менял сантехнику, покачал головой:
— Нехорошо получилось, Ксения Викторовна. Родственники должны друг другу помогать, а не подставлять.
После этого она разместила объявление в интернете: «Сдаю дом на лето. Только собственник. Никаких посредников и агентств». В объявлении подробно описала дом, участок, указала честную цену.
Дом сняла молодая пара с восьмилетним сыном — врачи из Москвы. Приличные, интеллигентные люди. Заплатили пятнадцать тысяч рублей за месяц — на пять больше, чем «набивала» свекровь с Борисом Семёновичем. Договор составили по всем правилам, с печатями и подписями.
Арендаторы оказались замечательными — аккуратными, бережливыми. Когда срок аренды закончился, они попросили продлить ещё на месяц. А в сентябре прислали благодарственное письмо и фотографии — как мальчик ловит рыбу в соседнем пруду.
Ключи Лидия Ивановна так и не вернула — продолжала делать вид, что никаких ключей у неё нет и никогда не было. Ксения больше не настаивала. Главное — замки поменяны, дом под контролем.
А в октябре, когда спина окончательно пришла в норму, Ксения переехала обратно в свой дом.
