Алиса долго смотрела на свой новый дом. Шикарный, с высокими окнами, мраморными ступенями и ухоженным садом. Еще год назад она ютилась в крохотной квартирке, которую свекровь презрительно называла «конурой». А теперь… Теперь все было иначе.
Она провела пальцами по холодной поверхности входной двери, чувствуя, как под пальцами скользит полированный дуб. Ключ повернулся плавно, без скрипа.
— Ну вот и дом, — прошептала она себе.
Но насладиться моментом не удалось. Из-за спины раздался резкий голос:
— Ты нищита.
Алиса замерла. Она узнала этот голос даже без поворота головы. Галина Петровна. Ее свекровь.
Медленно обернувшись, она увидела ту же надменную ухмылку, те же холодные глаза, которые годами смотрели на нее свысока.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — Алиса нарочито вежливо произнесла каждое слово.
Свекровь стояла на тротуаре, сжав в руках потрепанную сумку. Ее взгляд скользнул по фасаду дома, по дорогому крыльцу, и губы искривились в гримасе.
— И что, наворовала? Или продалась кому? — язвительно бросила она.
Алиса почувствовала, как в груди закипает знакомая обида. Но теперь она была не той забитой невесткой, которой можно было плевать в лицо.
— Нет, просто научилась зарабатывать, — спокойно ответила она. — Вам что-то нужно?
— Как это «что-то»?! — Галина Петровна фыркнула. — Ты что, родню в дом не пустишь?
Алиса медленно перевела взгляд на сумку.
— Вы… надолго?
— А тебе какая разница? — свекровь уже делала шаг к крыльцу.
Алиса едва заметно сжала кулаки.
— Разница в том, что я вас не звала.
Галина Петровна замерла, будто не ожидая такого ответа.
— Ты что, забыла, кто я такая?!
— Нет, не забыла, — Алиса приоткрыла дверь шире, но не для того, чтобы впустить. — Вы — женщина, которая три года называла меня дармоедкой. Которая говорила, что я никогда не выберусь из нищеты.
— Так это правда была! — зашипела свекровь. — А теперь ты тут… в этом дворце… и даже родную мать мужа на порог не пускаешь!
Алиса глубоко вдохнула.
— Вы ошиблись дверью, Галина Петровна. Ваш сын живет в другом районе.
И прежде чем свекровь успела что-то выкрикнуть, дверь закрылась.
Тишина.
Алиса прислонилась к косяку, чувствуя, как дрожат руки. Она знала — это только начало.
Где-то за дверью раздался звонок. Потом стук. Поток оскорблений.
Но Алиса не открывала.
Впервые в жизни она могла себе это позволить.
Прошло три дня. Алиса уже начала думать, что свекровь отступила. Утро началось как обычно: кофе с видом на сад, тишина и ощущение, что жизнь наконец-то наладилась.
Она как раз допивала чашку, когда услышала громкий стук в дверь. Не звонок — именно стук, грубый и настойчивый.
Алиса нахмурилась. Никто из друзей не стал бы так ломиться.
Подойдя к двери, она заглянула в глазок — и сердце резко упало. На пороге стояла не только Галина Петровна. Рядом с ней толпились деверь Сергей с женой Леной и их двое детей. За спинами мелькали чемоданы.
— Открывай! Мы знаем, что ты дома! — раздался голос Сергея.
Алиса медленно выдохнула, собираясь с мыслями, затем повернула ключ.
Дверь еще не успела открыться полностью, как Лена уже просунула внутрь ногу, будто боясь, что передумают пускать.
— Ну наконец-то! Мы уже замерзли! — фыркнула она, протискиваясь в прихожую.
Дети тут же рванули внутрь, не снимая грязной обуви.
— Стоп! — резко сказала Алиса, перекрывая шум. — Вы вообще собрались тут делать?
Галина Петровна вошла последней, с видом полной хозяйки.
— Как что? Жить. Нам там квартиру затопили, ремонт делать. А ты тут одна в хоромах сидишь.
— На недельку всего, — добавил Сергей, уже ставя чемодан на паркет.
Алиса почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
— Вы хотя бы позвонить могли…
— А зачем? — перебила Лена. — Мы же семья, нам можно!
Ребенок (кажется, его звали Ваня) уже бегал по гостиной, тыкая пальцами в дорогие вазы.
— Ваня, осторожно! — Алиса невольно сделала шаг вперед, но было поздно.
Звон хрусталя разнесся по всему дому.
Наступила секундная тишина.
— Ой, — равнодушно сказал мальчик.
— Ничего страшного, — тут же отмахнулась Лена. — Дети есть дети.
Алиса сжала зубы.
— Эта ваза стоила больше, чем твоя месячная зарплата.
Лена покраснела, но тут же нахмурилась.
— Ну и что? Ты что, на ребенка теперь злиться будешь?
Галина Петровна тем временем уже осматривала дом, будто оценивая.
— Диван неудобный, — бросила она. — Надо другой купить.
Алиса почувствовала, как внутри закипает ярость.
— Вы серьезно думаете, что можете вот так просто прийти и…
— А что такого? — перебил Сергей. — Ты же не жадная?
Он уже развалился на диване и включил телевизор на полную громкость.
Алиса медленно оглядела эту картину: грязные следы на полу, разбитая ваза, чемоданы посреди зала.
Она вдруг поняла — это не «на недельку».
Это вторжение.
И если не остановить их сейчас, они никогда не уйдут.
— Ладно, — неожиданно спокойно сказала она. — Раз уж вы здесь…
Все обернулись на нее, ожидая уступки.
— …то платите за проживание.
Тишина.
— Что?! — Галина Петровна аж подпрыгнула.
— Аренда, коммуналка, еда, — Алиса медленно перечисляла. — Я не благотворительная организация.
— Ты издеваешься?! — закричал Сергей.
— Нет, — Алиса уже доставала телефон. — Я просто считаю деньги. Как вы меня когда-то учили.
Лена вдруг побледнела.
— Ты… ты нас ненавидишь!
Алиса улыбнулась.
— Нет. Я просто больше не нищита.
И прежде чем они успели что-то ответить, она развернулась и ушла на кухню, оставив их в шоке.
Она знала — это только начало войны.
Но теперь правила диктовала она.
Утро началось с громкого крика. Алиса проснулась от того, что кто-то орал на кухне. Она накинула халат и вышла из спальни, чувствуя, как в висках пульсирует раздражение.
На кухне царил хаос. Галина Петровна копошилась у плиты, громко ругаясь на то, что «все не так, как в нормальных домах». Лена сидела за столом и громко чавкала, размазывая варенье по скатерти, купленной Алисой во Флоренции. Дети бегали вокруг, оставляя липкие следы на только что вымытом полу.
— Доброе утро, — сухо сказала Алиса, останавливаясь в дверях.
— А, проснулась наша благодетельница! — фыркнула свекровь. — Кофеварка у тебя дурацкая, не разобраться. Сделай мне кофе.
Алиса медленно подошла к шкафу и достала чашку. Не ту, что стояла на виду, а свою любимую — тонкого фарфора с позолотой.
— Кофеварка простая, — спокойно сказала она, наливая кипяток в чашку. — Но если ты не умеешь ею пользоваться, могу показать. За отдельную плату.
Галина Петровна покраснела от злости.
— Ты совсем совесть потеряла? Родной матери мужа деньги за кофе считать!
— Бывшему мужу, — поправила Алиса. — И да, считаю. Вы же всегда говорили, что нужно уметь считать деньги.
Лена захихикала, но тут же замолчала под взглядом свекрови.
В этот момент в кухню ввалился Сергей, потный и небритый. Он сразу направился к холодильнику и начал рыться в нем, оставляя дверцу открытой.
— Где тут пиво? — буркнул он.
— В магазине, — ответила Алиса, закрывая холодильник перед его носом.
— Ты что, совсем оборзела? — Сергей нахмурился. — Я в своем доме пиво выпить не могу?
— В своем — можешь. А это мой дом, — Алиса сделала глоток кофе. — И правила устанавливаю я.
Тишина повисла тяжелым одеялом. Даже дети на секунду замолчали.
— Какие еще правила? — наконец спросила Лена.
Алиса поставила чашку и достала из кармана халата листок бумаги.
— Во-первых, на кухню — только в тапочках. Во-вторых, еду не раскидывать. В-третьих…
— Да ты что, устав пишешь?! — перебила Галина Петровна.
— Нет, — Алиса улыбнулась. — Я пишу счет. За испорченную скатерть — пять тысяч. За грязные полы — три. За мой потраченный утренний покой — десять.
Сергей фыркнул:
— И что, думаешь, мы будем платить?
— Нет, — Алиса сложила листок. — Я думаю, вы съедете. Добровольно. Или через полицию.
Галина Петровна вдруг резко встала, опрокинув стул.
— Ты забыла, кто в этом доме главный! Я мать твоего мужа!
— Бывшего, — снова поправила Алиса. — И главная здесь я. Потому что это мой дом. Мои правила. И мое терпение, которое заканчивается.
Она вышла из кухни, оставив их в шоке. За спиной раздался грохот — кто-то швырнул тарелку об пол. Алиса даже не обернулась.
В спальне она достала телефон и набрала номер юриста.
— Андрей, это Алиса. Да, они приехали. Нет, не уходят. Пора начинать план «Б».
Положив трубку, она подошла к окну. Солнце ярко светило, освещая ее прекрасный сад. Никто не отнимет у нее эту жизнь. Никто.
Три дня прошло с момента «переезда» родни. Алиса методично фиксировала каждый испорченный предмет, каждую царапину на паркете. Она вела учет, как бухгалтер перед налоговой проверкой.
Утро четвертого дня началось с того, что Ваня разбил еще одну вазу. На этот раз антикварную. Звон разлетевшегося хрусталя разбудил Алису раньше будильника.
Она накинула халат и вышла в гостиную. Картина была знакомая: осколки на полу, виновато-нахальный взгляд ребенка и его мать, делающая вид, что ничего не произошло.
— Сто двадцать тысяч рублей, — спокойно сказала Алиса, подбирая чудом уцелевшую этикетку с номером аукционного дома.
— Что?! — Лена подскочила с дивана.
— Сто двадцать тысяч. Это не просто ваза, это музейный экспонат. Хотите чек?
Галина Петровна, сидевшая в кресле, презрительно фыркнула:
— Да кому нужна твоя старая посудина!
Алиса не стала спорить. Она молча достала из кармана пачку бумаг и разложила их на кофейном столике.
— Это счета. За продукты, за коммунальные услуги, за поврежденное имущество. Итоговая сумма — двести восемьдесят три тысячи семьсот рублей.
В комнате повисла гробовая тишина. Даже дети замолчали.
— Ты… ты с ума сошла! — первым опомнился Сергей.
— Нет, — Алиса покачала головой. — Я просто практична. Вы же всегда говорили, что нужно быть практичной.
Она подошла к окну и раздвинула шторы. Яркий солнечный свет залил комнату, высвечивая пятна на мебели, крошки на ковре, отпечатки грязных пальцев на стеклянных поверхностях.
— У вас есть два варианта, — продолжала Алиса. — Либо вы оплачиваете счета и продолжаете жить здесь по моим правилам. Либо…
— Либо что? — перебила Галина Петровна.
— Либо вы съезжаете. Сегодня. Сейчас.
Лена вдруг завопила:
— Да как ты смеешь нас выгонять! Мы же семья!
— Семья? — Алиса медленно обвела взглядом комнату. — Семья не ведет себя как стая гиен. Семья не уничтожает чужое имущество. Семья уважает друг друга.
Она сделала паузу, давая словам проникнуть в сознание.
— Вы мне не семья. Вы — непрошенные гости. И я даю вам последний шанс уйти красиво.
Сергей вдруг резко встал, опрокинув стул.
— Да пошла ты! Мы никуда не уйдем! Это наш дом!
— Нет, — Алиса достала из кармана документы. — Это мой дом. Вот свидетельство о собственности. Вот договор купли-продажи. Хотите проверить?
Галина Петровна вдруг изменилась в лице. Она поняла, что Алиса не блефует.
— Ты… ты не имеешь права…
— Имею, — Алиса подошла к входной двери и открыла ее. На пороге стояли два полицейских.
— Все в порядке, госпожа Соколова? — спросил старший.
— Нет, — Алиса покачала головой. — В моем доме находятся посторонние лица, которые отказываются добровольно его покинуть и наносят ущерб имуществу.
Полицейские вошли внутрь.
— Граждане, предъявите документы, — строго сказал один из них.
Алиса отошла в сторону, наблюдая, как родня мечется, как мыши в ловушке. Галина Петровна побледнела, Лена начала истерично рыдать, Сергей беспомощно озирался.
— Мы… мы же родственники! — взмолилась Галина Петровна.
— По закону это не дает вам права находиться в чужом доме против воли хозяина, — ответил полицейский.
Алиса молча наблюдала за разворачивающейся драмой. Она не чувствовала радости. Не чувствовала торжества. Только усталость и горечь.
— Я даю вам час, — тихо сказала она. — Соберите вещи и уходите. Иначе следующий разговор будет в участке.
Полицейские переглянулись и кивнули.
— Вы слышали хозяйку. У вас есть шестьдесят минут.
Когда дверь закрылась за полицией, в доме воцарилась тишина. Даже дети понимали — игра проиграна.
Галина Петровна последней сдала позиции.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела она, собирая свои вещи. — Кровь не водица.
— Да, — согласилась Алиса. — Но дом — это дом. И он мой.
Она стояла у окна, когда последний чемодан пересек порог ее дома. Дверь закрылась с тихим щелчком.
Война была выиграна. Но Алиса почему-то чувствовала себя не победительницей, а просто уставшей женщиной, которая наконец-то может побыть одна.
Тишина после их ухода длилась недолго. Уже через два часа раздался звонок в дверь. Алиса подошла к монитору видеодомофона и увидела Лену — одну, без мужа и детей, с красными от слез глазами.
— Мне нужно поговорить, — хрипло сказала она в камеру.
Алиса колебалось секунду, затем открыла. Лена ввалилась в прихожую, пахнущая дешевым алкоголем и дезодорантом.
— Они все обернули против меня! — она рухнула на табурет, не снимая куртки. — Эта старая ведьма Галина убедила Сергея, что это я во всем виновата!
Алиса молча поставила перед ней стакан воды. Лена схватила его дрожащими руками, расплескав половину.
— Мы теперь в какой-то дыре у его друзей. Дети плачут, Сергей орет… — ее голос сорвался. — А все из-за тебя!
— Из-за меня? — Алиса медленно подняла бровь.
— Ну да! Если бы ты не выгнала нас… — Лена вдруг осознала, что говорит, и замолчала.
Алиса села напротив, сложив руки на столе.
— Послушай, Лена. Ты действительно считаешь, что я должна была содержать вас всех? Позволять крушить мой дом? Унижаться перед Галиной?
Девушка опустила глаза.
— Но мы же семья…
— Какая семья издевается над своей же родней? — Алиса мягко, но настойчиво продолжала. — Ты помнишь, как они меня называли? «Дармоедка». «Нищита». А теперь, когда у меня есть деньги — вдруг я стала «родной»?
Лена начала тихо всхлипывать. Алиса не стала ее утешать.
— Галина Петровна тебя использует, — продолжила она. — Как использовала меня. Как использует Сергея. Ты для нее просто инструмент.
Лена резко подняла голову:
— А ты что, лучше? Ты же просто мстишь!
— Нет, — Алиса покачала головой. — Я устанавливаю границы. Разница огромная.
Она встала и подошла к окну. На улице начинался дождь.
— Я могу тебе помочь, — неожиданно сказала Алиса. — Но при одном условии.
Лена насторожилась:
— Каком?
— Ты должна перестать быть их марионеткой. Решить сама — с кем ты. С ними или с собой.
Лена замерла. В ее глазах боролись страх и надежда.
— А что… что ты предложишь?
Алиса открыла ящик стола и достала конверт.
— Вот билеты в Сочи. На месяц. Для тебя и детей. Деньги на первое время. Квартира там есть.
Лена осторожно потрогала конверт, будто боясь, что он исчезнет.
— А Сергей?
— Сергей сделал свой выбор, — холодно ответила Алиса. — Как и ты сейчас делаешь свой.
Дождь за окном усилился. Капли стучали по стеклу, как секундная стрелка, отсчитывающая время на принятие решения.
Лена вдруг резко встала, схватив конверт.
— Я… я должна подумать.
— Конечно, — кивнула Алиса. — Но помни — поезд уходит завтра в восемь утра.
Когда дверь закрылась за Леной, Алиса вздохнула. Она не была уверена, что тот выбор, который сделает Лена, будет правильным. Но впервые за долгие годы дала ей возможность выбирать самой.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от юриста: «Иск подан. Готовьте документы».
Война продолжалась. Но теперь у Алисы появился неожиданный союзник. Или так ей только казалось.
Ровно в 7:30 утра Алиса стояла у окна с чашкой кофе, наблюдая за пустынной улицей. Дождь закончился, но асфальт еще блестел от влаги. Она взглянула на часы — до отправления поезда оставалось полчаса.
Внезапно в поле зрения появилась знакомая фигура. Лена тащила два огромных чемодана, ведя за руки детей. Они быстро прошли к остановке такси, даже не оглянувшись. Алиса едва заметно улыбнулась.
Звонок телефона прервал её наблюдения. Незнакомый номер.
— Алло?
— Это что за цирк ты устроила?! — в трубке гремел голос Сергея. — Где моя жена?!
Алиса спокойно поправила складку на шторах.
— Я не нянька твоей жены. Может, она наконец решила пожить своей жизнью?
— Ты… ты её подкупила! — завопил он. — Я тебя в суд затащу!
— Уже опоздал, — холодно ответила Алиса. — Твой иск уже лежит у судьи. Кстати, спасибо за идею.
Она положила трубку, не дожидаясь ответа. На кухне зазвонил домофон. На экране — взъерошенная Галина Петровна.
— Открывай! Срочно! — кричала она в камеру.
Алиса нажала кнопку:
— У меня гости принимаются с 14 до 16. По предварительной записи.
— Ты сволочь! — свекровь лягнула дверь. — Верни Лену обратно! Она мать моих внуков!
— Интересно, — задумчиво сказала Алиса, — а когда я была женой твоего сына, ты тоже так переживала за семейные узы?
Она отключила домофон. Через окно видела, как Галина Петровна в ярости трясет кулаками, потом вдруг садится на лавочку и достает телефон. Вероятно, звонит сыну.
Алиса взяла со стола толстую папку. В ней — копии всех счетов, фотографии испорченного имущества, даже аудиозаписи оскорблений. Всё было готово к суду.
Но главный козырь она приберегала на потом. В сейфе лежала расписка, которую когда-то, в голодные времена, вынудили подписать её — о якобы «долге» перед семьей мужа. Теперь этот документ мог стать оружием против них самих.
Телефон снова зазвонил. На этот раз — юрист.
— Алиса, они подали встречный иск. Требуют признать дом совместной собственностью. Основание — ваше пребывание в браке.
Она рассмеялась:
— Смешно. Дом куплен через три года после развода.
— Они утверждают, что деньги копились ещё в браке.
— Пусть попробуют доказать, — Алиса погладила обложку папки. — У меня есть кое-что поинтереснее.
Она подошла к окну. Галина Петровна всё ещё сидела на лавочке, что-то яростно доказывая по телефону. Алиса вдруг пожалела её — старую, злую, оставшуюся один на один со своей жадностью.
Но это чувство длилось ровно до того момента, как в телефон пришло сообщение от Лены: «Спасибо. Мы сели в поезд. Галина узнала про мои накопления и хотела отобрать».
Алиса кивнула самой себе. Война продолжалась, но битва за Лену и детей была выиграна. Оставалось дождаться суда, где она предъявит свои козыри.
Она взглянула на часы — 8:15. Поезд уже ушёл. Где-то там, за горизонтом, начиналась новая жизнь для Лены и детей. А здесь, в этом доме, Алиса наконец могла спокойно выпить остывший кофе.
Суд назначили на утро понедельника. Алиса тщательно готовилась — отглаженный костюм, папка с документами, даже макияж, подчеркивающий ее деловой образ. Она стояла перед зеркалом, проверяя последние детали, когда в доме внезапно погас свет.
— Что за… — она потянулась к телефону, но в этот момент со стороны кухни раздался громкий хлопок.
Сердце бешено заколотилось. Алиса осторожно подошла к дверному проему и заглянула в коридор. В полумраке виднелась распахнутая дверь в кухню, откуда доносилось шарканье ног.
— Здесь никого нет, — прошептал чей-то голос. Сергея.
— Ищи бумаги, — прошипела в ответ Галина Петровна. — Должна быть расписка или что-то подобное.
Алиса затаила дыхание. Они решились на взлом. Это меняло все. Медленно, стараясь не издавать ни звука, она достала телефон и активировала запись.
— Мам, может, хватит? — раздался голос Сергея. — Это же уголовка…
— Заткнись! — резко оборвала его свекровь. — Если мы не найдем чем ее прижать, завтра в суде останемся ни с чем!
Шаги приближались к гостиной. Алиса знала — у нее есть секунды на принятие решения. Она глубоко вдохнула и резко включила свет.
— Искать что-то конкретное или просто все перевернуть? — громко спросила она.
Галина Петровна ахнула, роняя пачку бумаг, которые держала в руках. Сергей замер как вкопанный у книжного шкафа.
— Ты… ты должна была быть в суде! — выдохнула свекровь.
— Изменила планы, — Алиса показала телефон с включенной записью. — И, кажется, не зря.
Сергей сделал шаг вперед:
— Дай телефон.
— Попробуй отнять, — она отступила к стене, где висела тревожная кнопка. — Только учти — сигнал уже идет на пульт охраны.
Галина Петровна вдруг изменилась в лице. Из злой и уверенной она превратилась в испуганную старуху.
— Алиса… мы просто… — ее голос дрожал. — Мы не хотели…
— Врешь, — холодно оборвала ее Алиса. — Вы хотели именно этого. Вломиться, украсть, подделать документы. Как в старые добрые времена.
На улице зазвучала сирена. Сергей метнулся к окну.
— Мам, это полиция!
Галина Петровна вдруг рухнула на колени:
— Прости! Мы уйдем! Мы больше никогда!..
Алиса смотрела на нее без жалости:
— Слишком поздно. Вы перешли черту.
Дверь распахнулась с грохотом. Первым вошел участковый, за ним — двое сотрудников охраны.
— Всё в порядке? — спросил участковый, оглядывая разгромленную комнату.
— Нет, — Алиса протянула ему телефон. — Здесь произошла попытка кражи со взломом. И у меня есть запись.
Галина Петровна завыла:
— Мы же родственники! Это недоразумение!
Участковый взглянул на Алису:
— Ваши действия?
Она медленно выдохнула:
— Я хочу написать заявление. По всей строгости закона.
Лицо Сергея стало серым. Он понял — это конец. Галина Петровна продолжала стоять на коленях, но теперь в ее глазах читалась только ненависть.
— Ты счастлива? — прошипела она. — Добилась своего?
Алиса поправила прядь волос:
— Нет. Но я добилась справедливости.
Когда полицейские увели их, дом наполнился непривычной тишиной. Алиса подошла к окну. У подъезда толпились соседи, обсуждая происшествие. Где-то там, в отделении, оформляли протокол на ее бывших родственников.
Она взглянула на часы — 10:30. Суд, конечно, пришлось перенести. Но теперь у нее было неоспоримое преимущество. И, наконец, полная уверенность в своей правоте.
Телефон вибрировал — сообщение от Лены: «Мы устроились. Дети в порядке. Спасибо». Алиса улыбнулась. Возможно, не все было потеряно. Возможно, где-то там, в этой исковерканной семье, оставались люди, заслуживающие второго шанса.
Суд состоялся через две недели. За это время многое изменилось. Галину Петровну и Сергея отпустили под подписку о невыезде, но их репутация была разрушена. Новость о попытке взлома разлетелась по всему району, и теперь даже старые друзья свекрови отворачивались от нее.
Алиса стояла у здания суда, поправляя воротник пальто. Рядом с ней был ее адвокат — спокойный, уверенный мужчина с толстой папкой документов.
— Готовы? — спросил он.
— Да, — ответила она, не отрывая взгляда от входа.
Там, у ступеней, стояли Сергей и Галина Петровна. Они выглядели постаревшими, ссутулившимися. Увидев Алису, свекровь сжала губы, но не стала ничего говорить. Сергей же отвернулся — ему было стыдно.
Судья зачитал иск: требования родни признать дом «совместно нажитым имуществом» и разделить его пополам. Затем слово дали адвокату Алисы.
— Ваша честь, — он положил на стол документы, — дом был приобретен моей доверительницей через три года после развода. Никаких вложений со стороны ответчиков не было. Более того — у меня есть доказательства, что они не только не помогали, но и сознательно вредили ей.
Он передал судье расписку, которую когда-то вынудили подписать Алису, а затем — фотографии испорченного имущества и запись их последнего «визита».
Судья просмотрел материалы, затем взглянул на Галину Петровну:
— У вас есть что сказать в свое оправдание?
Свекровь вскочила, трясясь от злости:
— Она нас обманывает! Это наш дом! Мы имеем право!
— На что именно? — холодно спросил судья.
Галина Петровна замялась. Сергей опустил голову.
Через час судья огласил решение:
— Иск отклонен. Дом остается в собственности истицы. Более того — учитывая противоправные действия ответчиков, суд обязывает их возместить ущерб, нанесенный имуществу.
Галина Петровна побледнела.
— Это… это беззаконие!
— Нет, — сказал судья. — Это справедливость.
Алиса вышла из здания, вдыхая свежий воздух. Битва была окончена. Она победила.
— Что теперь? — спросил адвокат.
— Теперь я продаю этот дом, — ответила она.
— Правда?
— Да. Он слишком пропитан их злобой. Мне нужен новый дом. Новая жизнь.
Она достала телефон и набрала номер Лены. Та ответила почти сразу.
— Все хорошо? — спросила Алиса.
— Да, — в голосе Лены слышалась улыбка. — Дети привыкают. Я устроилась на работу.
— Хорошо. Если что — звони.
Она положила трубку. Ветер трепал ее волосы, но на душе было спокойно.
Перед отъездом Алиса зашла в кафе. Там, за угловым столиком, сидела Галина Петровна. Одна.
Они встретились взглядами.
— Довольна? — прошипела свекровь.
— Нет, — честно ответила Алиса. — Но я свободна.
Галина Петровна хотела что-то сказать, но передумала. Она опустила глаза.
Алиса вышла из кафе, не оглядываясь.
Эпилог.
Через месяц Алиса переехала в другой город. В ее новом доме не было ни одного воспоминания о прошлом.
Иногда ей звонила Лена, рассказывала о детях. Сергей пытался связаться, но Алиса не отвечала.
Однажды утром она получила сообщение от бывшего соседа:
«Галина Петровна попала в больницу. Сергей запил. Дом их продали за долги.»
Алиса отложила телефон.
Она больше не была «нищитой».
Но главное — она больше не была жертвой.
