— Ты нашёл другую, а твоя мать решила отобрать мою квартиру? — спросила я мужа, не веря в происходящее.
Игорь стоял в дверях нашей спальни, держа в руках какие-то документы. За его спиной маячила фигура свекрови — Людмилы Петровны, как она требовала себя называть. Даже после десяти лет брака. Будто я не заслужила права называть ее просто Людой.
— Света, ты не понимаешь, — начал он, но я его перебила:
— Я прекрасно понимаю. Твоя двадцатилетняя стажерка из офиса — это понимаю. Твои ночные «задержки на работе» — тоже понимаю. А вот это… — я ткнула пальцем в бумаги, — это как понимать?
Людмила Петровна выступила вперед, как генерал перед боем:
— Светочка, мы же семья. Игорек просто запутался. А ты… ты с этими своими коробками всю квартиру превратила в склад. Это не дом, это какая-то помойка!
Я оглянулась на свой «склад». Да, в углу гостиной стояли аккуратные стеллажи с товаром для Wildberries. Детская одежда, которую я закупаю уже два года. Да, коридор заставлен коробками — завтра приедет курьер за отправкой. И что? Эти коробки кормят нашу семью уже полтора года, пока Игорь «искал себя» между работами.
— Мам, не надо, — вяло попросил Игорь.
— Надо! — отрезала свекровь. — Светочка, родненькая, а давай так: ты переедешь к родителям на время, а мы с Игорьком разберемся. Квартира-то все равно на мое имя оформлена, когда покупали. Я как мать имею право…
— Какое право? — Я почувствовала, как внутри поднимается что-то горячее и злое. — Какое, блин, право?
— Ну, Светочка, не ругайся. Неприлично.
Неприлично. Мне неприлично ругаться в собственной квартире, которую я обставляла, в которой делала ремонт, в которой каждый день уборку. А им прилично — устраивать передел имущества, пока у меня за спиной разваливается брак.
— Слушай, — сказала я тихо, очень тихо. — Игорь, твоя мамочка в курсе, сколько я приношу в семейный бюджет?
— При чем тут это? — взвилась Людмила Петровна.
— А притом. За последний год я заработала на своих «коробочках» больше четырехсот тысяч чистой прибыли. Игорь за тот же год — сколько? Напомни мне, дорогой?
Игорь покраснел:
— Света, ну зачем ты…
— Сколько, спрашиваю?
— Сто двадцать тысяч, — буркнул он.
— Сто двадцать за год. Это десять тысяч в месяц, Людмила Петровна. А коммунальные у нас пятнадцать. Плюс продукты, плюс все остальное. Так кто здесь кого содержит?
Свекровь дернулась:
— Деньги — не главное в семье!
— А что главное? Терпеть измены? Улыбаться, когда муж приходит домой в час ночи с чужими духами на рубашке?
— Ты должна бороться за семью! — заорала она. — А не превращать дом в торговую точку!
И тут меня прорвало.
— Торговую точку? Серьезно? А знаешь что, Людмила Петровна, спасибо тебе за идею. Раз уж я содержу эту семью, раз моя торговля вас всех кормит, давай я расскажу тебе одну историю.
Я села на диван — на наш диван, который покупала сама, накопив с продаж. Игорь и свекровь переглянулись.
— Два года назад, помнишь, твой сынок пришел ко мне с горящими глазами? «Света, давай попробуем на маркетплейсах! Все деньги делают!» Я тогда работала в банке, стабильно, но скучно. А он мне: «Брось эту офисную каторгу, займемся бизнесом!»
— Ну и что? — Людмила Петровна скрестила руки.
— А то, что первые полгода мы вкладывали мои накопления. Полтора миллиона из моего депозита. Игорь изучал «систему», ездил на семинары, строил планы. А я разбиралась с поставщиками, сидела по ночам, упаковывала товар, изучала, что покупают, что не покупают.
Игорь попытался что-то сказать, но я подняла руку:
— Не перебивай. Первые три месяца мы были в минусе. Игорь впал в депрессию, сказал, что это «не его». Начал искать работу. А я осталась одна с коробками, с долгами перед поставщиками, с кредиткой, которую оформила под залог квартиры. ДА, ЛЮДМИЛА ПЕТРОВНА, ЭТОЙ КВАРТИРЫ!
Последние слова я выкрикнула. Свекровь отшатнулась.
— Я работала по шестнадцать часов в сутки. Фотографировала товар, писала описания, отвечала на отзывы, ездила на склады. А твой сын в это время «искал себя». Помнишь, как он три месяца учился на курсах IT? На мои деньги. А потом решил стать риэлтором? Тоже на мои.
— Но ведь он же помогал! — взвыла Людмила Петровна.
— Помогал? — Я засмеялась. — Да, помогал. Критиковал мой ассортимент. Говорил, что детская одежда — не перспективно, надо в технику идти. Два раза съездил со мной на склад и заявил, что это «не мужская работа». А потом устроился в эту контору, где познакомился с Аленкой.
Игорь дернулся:
— Ее зовут Алена.
— Мне плевать, как ее зовут! Мне важно другое. Пока ты строил глазки стажерке, я вытащила наш бизнес в плюс. Пока ты водил ее по кафешкам на мои деньги, я наладила поставки из Китая. Пока ты покупал ей подарки…
— Откуда ты знаешь про подарки?
— Золотой браслет за тридцать тысяч? Я же ведь нашу банковскую выписку вижу, дорогой. И духи «Шанель» за двенадцать тысяч тоже видела.
Повисла тишина. Людмила Петровна впервые за весь разговор растерялась.
— А теперь, — продолжила я, — вы решили, что квартира должна отойти… кому? Тебе, Людмила Петровна? Или сразу невесте?
— Я хочу, чтобы Игорек был счастлив, — пробормотала свекровь.
— За мой счет. Понятно. Ну тогда слушайте мое предложение.
Я встала и подошла к шкафу. Достала папку с документами — все мои справки о доходах, договоры с поставщиками, выписки со счетов.
— Вот. Два года работы. Два года, когда я поднимала семейный бюджет с нуля до полумиллиона оборота в месяц. Знаешь, что такое полмиллиона оборота, Людмила Петровна?
— Ну… много?
— Это значит, что через мои руки проходит товара на полмиллиона каждый месяц. Чистая прибыль — восемьдесят-сто тысяч. В месяц. При том, что твой сын получает двадцать пять тысяч и тратит на любовницу половину.
Игорь сжал кулаки:
— Света, хватит! Ты унижаешь меня перед матерью!
— Я? Унижаю? А кто меня унижал, когда говорил друзьям, что я «торгашка»? Кто стыдился моего бизнеса на корпоративах? Кто требовал убрать коробки, когда приходили твои родители?
— Но это же действительно некрасиво…
— Знаешь, что некрасиво? Жить на деньги жены и изменять ей. А коробки — это красиво. Это значит, что я работаю. Что я могу прокормить семью без чьей-то помощи.
Людмила Петровна неожиданно села на стул:
— А может, мы как-то договоримся? Светочка, ты же умная девочка…
— Договоримся? Хорошо. Слушайте мои условия.
Я открыла папку и достала последний документ:
— Это справка о моих доходах за последние два года. Официальных доходах — я плачу налоги как ИП. Здесь указано: один миллион двести тысяч за два года. А вот это, — я достала еще одну бумагу, — справка о доходах Игоря за тот же период. Двести сорок тысяч.
— И что ты хочешь этим сказать? — прошипела свекровь.
— Я хочу сказать, что по семейному кодексу при разводе имущество делится пропорционально вкладу каждого из супругов. А поскольку квартира покупалась в браке, причем в значительной степени на мои средства…
— Постой, — Игорь побледнел. — Ты о разводе?
— А ты о чем думал? Что я буду терпеть измены и еще отдам квартиру?
— Но мама не требует…
— Не требует? — Я показала на документы, которые он принес. — А это что? Договор дарения? На имя твоей матери? Подписанный мной якобы добровольно?
Людмила Петровна вскочила:
— Это же семейное дело! Нечего выносить сор из избы!
— Семейное? А измена сына — это тоже семейное дело? Послушайте, у меня есть предложение получше.
Я взяла телефон и начала набирать номер:
— Алло, Марина? Это Света. Да, та самая, что продает детскую одежду. Слушай, у меня освобождается двухкомнатная квартира в центре. Да, можно под склад. Офис + склад + жилье. Договор на год, предоплата…
— Света, положи трубку! — заорал Игорь.
— Марина, перезвоню. — Я отключилась. — Что, дорогой? Нервничаешь?
— Ты не можешь сдать квартиру! Она не твоя!
— Не моя? А чья? Твоей мамочки, которая не вложила в нее ни копейки? Или твоя, когда ты за два года заработал меньше, чем я трачу на закупку товара за месяц?
Людмила Петровна вдруг заплакала:
— Светочка, ну зачем ты так? Мы же можем договориться…
— Можем. Вот мои условия: Игорь съезжает к любовнице или к маме — выбирайте сами. Квартира остается за мной — здесь мой бизнес, здесь моя жизнь. Развод по обоюдному согласию, раздел имущества по справедливости.
— А если я не согласен? — Игорь попытался выглядеть грозно.
— Тогда все то же самое, но через суд. И алименты с тебя в пользу общих детей, которых у нас, правда, нет, но зато есть кредиты, оформленные под залог этой квартиры на развитие нашего общего бизнеса. Который теперь мой.
— Ты не можешь так поступить с семьей! — взвыла свекровь.
— Семьей? А где была эта семья, когда я одна разгребала завалы нашего бизнеса? Где была семья, когда ваш сын водил любовницу по ресторанам на мои деньги?
Игорь вдруг сел на пол и заревел:
— Света, ну прости! Я больше не буду! Я с ней порву!
— Поздно, дорогой. Знаешь, что мне сказала твоя Аленка, когда я ей позвонила?
— Ты ей звонила?! — ахнула Людмила Петровна.
— Звонила. Представилась женой. Очень мило пообщались. Она мне рассказала, как ты обещал ей развестись со мной до Нового года. Как планировали свадьбу. Как ты говорил, что у нас с тобой нет денег, и она даже предложила помочь с арендой квартиры.
— Она врет! — заорал Игорь.
— Может быть. Но знаешь, что мне в ней понравилось? Она работает. В отличие от тебя. Она сама себя содержит. И она не претендует на чужую квартиру.
Людмила Петровна схватилась за сердце:
— У меня давление поднимается…
— Вызвать скорую? — ехидно поинтересовалась я.
— Не надо скорую, — буркнула она. — Но ты поступаешь неправильно, Светочка.
— Неправильно? А правильно — это отдать квартиру и съехать к родителям? Пока ваш сын устраивает личную жизнь на мои деньги?
— Игорек исправится!
— За десять лет брака — не исправился. Сомневаюсь, что сейчас начнет.
Я подошла к окну. На улице шел дождь, и мне вдруг стало смешно. Два года назад я боялась уволиться из банка. Думала — а вдруг не получится? А вдруг провалюсь? А вдруг буду сидеть без денег?
А сейчас я стою в собственной квартире, которую сама обеспечиваю, у меня есть бизнес, приносящий стабильный доход, и я не боюсь остаться одна.
— Людмила Петровна, — сказала я, не поворачиваясь. — А знаете, что самое смешное?
— Что? — прошипела она.
— Вы называли мой бизнес помойкой. А теперь ваш сын без работы. И единственное, что он умеет — это торговать на маркетплейсах. Потому что я его научила.
— И что?
— А то, что если он хочет содержать новую семью, ему придется заниматься тем же самым. Коробки, склады, упаковка. Той самой «помойкой», которую вы так презираете.
Игорь поднял голову:
— Света, я найду другую работу…
— Конечно найдешь. IT-специалистом? Риэлтором? Менеджером по продажам? Как в прошлый раз? Сколько ты продержался — три месяца?
— Ну… рынок сложный…
— Рынок всегда сложный. Но на сложном рынке выживают те, кто работает. А не те, кто ищет легкие пути.
Людмила Петровна вдруг встала:
— Все, Игорь, пошли. Тут нечего больше обсуждать.
— Мам…
— Пошли, сказала! Светка с жиру бесится. Поживет одна — сама прибежит прощения просить.
Я обернулась:
— Не прибегу, Людмила Петровна. Знаете почему?
— Почему?
— Потому что я наконец поняла разницу между зависимостью и партнерством. Зависимость — это когда ты боишься остаться один и готов терпеть что угодно. А партнерство — это когда вы друг другу нужны, друг друга уважаете и друг друга поддерживаете.
— Мы тебя поддерживали!
— Чем? Тем, что стыдились моего заработка? Тем, что требовали убрать коробки, когда приходили гости? Тем, что ваш сын тратил мои деньги на любовницу?
Игорь поднялся с пола:
— Света, дай мне шанс…
— Дам. Собирай вещи — вот твой шанс. Начни жизнь сначала. С чистого листа. Может, научишься ценить то, что имеешь.
— А если… а если у меня не получится одному?
— Получится. Ты же умный, образованный. Просто привык, что кто-то решает твои проблемы. Сначала мама, потом я. Пора учиться самостоятельности.
Людмила Петровна сгребла документы со стола:
— Ну и живи тут одна со своими коробками! Посмотрим, как запоешь, когда состаришься!
— А вы знаете, что самое интересное? — сказала я. — Мой бизнес растет. В следующем году планирую открыть собственный бренд. Детская одежда под моей торговой маркой. А через год — может быть, и франшизу запущу.
— И что?
— А то, что к тому времени, как я постарею, у меня будет что оставить детям. Если они у меня будут. А если не будет детей — будет фонд помощи женщинам, которые хотят начать свое дело.
— Дети… — Игорь вдруг побледнел. — А мы же планировали…
— Мы планировали многое. Но планы имеют смысл только тогда, когда все участники их выполняют.
Через полчаса они ушли. Игорь унес два чемодана и пообещал приехать за остальными вещами завтра. Людмила Петровна напоследок сказала, что я «пожалею о своем эгоизме».
Я осталась одна в квартире. Посмотрела на свои стеллажи с товаром, на коробки в коридоре, на компьютер, где открыты таблицы с аналитикой продаж.
И знаете что? Мне не было ни грустно, ни страшно.
Я открыла ноутбук и зашла в личный кабинет на Wildberries. Сегодня продали детских комбинезонов на сорок три тысячи рублей. Прибыль — тринадцать тысяч. За один день.
Завтра приедет курьер за новой партией. Послезавтра — поставка из Китая. А в понедельник у меня встреча с дизайнером — обсуждаем создание собственных лекал для новой коллекции.
Жизнь продолжается. Моя жизнь. И она мне нравится.
Эпилог
Прошло полгода. Игорь действительно попытался найти «серьезную» работу, но через два месяца вернулся к торговле на маркетплейсах. Только теперь он снимает комнату в коммунальной квартире и сам таскает коробки на склад.
Людмила Петровна иногда звонит и интересуется, не передумала ли я. Я отвечаю вежливо: нет, не передумала.
А еще у меня теперь есть помощница — Марина, та самая, которой я звонила при Игоре. Она развелась год назад и тоже начала торговать детской одеждой. Мы объединили усилия, и теперь наш оборот — почти два миллиона в месяц.
Знаете, чему я научилась за эти полгода? Не каждый конфликт нужно решать компромиссом. Иногда нужно просто выбрать себя.
