Вечер выдался спокойным. Я стояла у плиты, помешивая овощное рагу, а Артём, мой муж, развалился на диване и смотрел футбол. Всё как обычно. Ничто не предвещало беды.
— Ужин почти готов, — сказала я, накрывая на стол.
Он что-то буркнул в ответ, даже не оторвав взгляд от телевизора. Я привыкла. После семи лет брака страсти поутихли, но я не жаловалась — у нас была стабильность, общий быт, планы на будущее.
Пока я раскладывала салат, он вдруг выключил телевизор. В комнате повисла тишина.
— Нам нужно поговорить, — произнёс Артём неожиданно твёрдым тоном.
Я обернулась, встревоженная. Его лицо было напряжённым, в глазах — холодный расчёт.
— О чём? — спросила я, откладывая ложку.
— Оля в беде. Ей срочно нужны деньги.
Меня будто ударило током. Оля — его младшая сестра, вечная «жертва обстоятельств». Сколько раз она уже «спасалась» за наш счёт?
— Сколько на этот раз? — спросила я, стараясь сохранить спокойствие.
— Триста тысяч.
Я замерла. Это были почти все наши накопления.
— Ты шутишь? — прошептала я.
— Нет. Либо ты снимаешь деньги и мы помогаем Оле, либо собираешь чемоданы и проваливаешь.
Его слова повисли в воздухе, как нож, воткнутый в спину. Я не верила своим ушам. Это был ультиматум.
— Ты… серьёзно? — голос дрогнул.
— Абсолютно.
Он смотрел на меня без тени сомнения. Будто не он только что предложил мне выбирать между нашими общими деньгами и нашим браком.
Я медленно опустилась на стул. В голове пульсировала одна мысль:
«Всё. Это конец».
Я сидела за кухонным столом, сжимая в руках чашку с остывшим чаем. Артём ушёл в зал, хлопнув дверью. Его ультиматум всё ещё звенел у меня в ушах.
300 тысяч. Наши деньги. Наша подушка безопасности.
Я закрыла глаза, и передо мной всплыли воспоминания.
Год назад. Мы с Артёмом только что вернулись из отпуска. Звонок в дверь — на пороге стоит Оля, заплаканная.
— Меня обманули! — всхлипывала она, заламывая руки. — Вложила деньги в этот дурацкий франчайзинг, а они оказались мошенниками!
— Сколько потеряла? — спросил Артём, хмурясь.
— Двести тысяч…
Я тогда едва сдержала возмущение. Откуда у неё такие деньги? Она же вечно меняла работы, жила то у подруг, то у родителей.
— Мы поможем, — сказал Артём, даже не глядя в мою сторону.
— Артём, — осторожно начала я, — у нас самих кредит за квартиру…
— Это моя сестра! — резко оборвал он. — Неужели ты хочешь, чтобы она на улице оказалась?
В тот раз мы отдали ей половину наших сбережений — пятьдесят тысяч. Оля клятвенно обещала вернуть, как только устроится на новую работу.
Прошёл год. Ни копейки.
Ещё раньше. Три года назад. Оля в слезах:
— Меня выгоняют съёмной квартиры! Хозяин продаёт жильё!
Артём, не раздумывая:
— Поживёт у нас.
И она жила. Полгода. Не платила за еду, не помогала по дому. Когда я намекнула, что пора бы искать своё жильё, Артём взорвался:
— Ты что, совсем без сердца? Ей же тяжело!
Оля съехала только после того, как нашла нового парня, готового её содержать.
Я открыла глаза. Кухня снова была передо мной. Пустая чашка. Тишина.
Из зала доносились звуки футбола — Артём снова включил телевизор. Будто ничего не произошло. Будто он не поставил под угрозу наш брак.
Я медленно поднялась и подошла к окну. За стеклом шёл дождь. Капли стекали по стеклу, как слёзы.
Когда всё пошло не так?
В голове всплыл наш разговор после той истории с франчайзингом.
— Почему ты всегда ставишь её интересы выше наших? — спросила я тогда.
— Ты просто завидуешь! — крикнул он в ответ. — Она одна, ей тяжело! А у нас всё есть!
У нас действительно было всё. До сегодняшнего дня.
Я повернулась и посмотрела в сторону зала.
Теперь мне нужно решить. Деньги или достоинство.
На следующее утро я проснулась от громкого стука в дверь. Часы показывали восемь утра, а Артём уже стоял в прихожей и впускал гостей. Сквозь сонный туман я узнала голоса — его мать Галина Ивановна и сама виновница торжества, Оля.
Я накинула халат и вышла в коридор. В гостиной уже сидели все трое, на столе стоял свежезаваренный чай. Артём избегал моего взгляда.
— О, спящая красавица проснулась! — ехидно заметила свекровь, разглядывая мой растрёпанный вид. — Мы уж думали, тебя на работе сегодня нет.
— Мне никто не сказал, что у нас будут гости, — ответила я, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
— Это не гости, — резко вступил Артём. — Это семейный совет. Садись.
Я медленно опустилась на край стула. Оля сидела, развалившись в кресле, с довольной ухмылкой. На ней были новые джинсы, которые я узнала — неделю назад они висели в моем каталоге с ценником в 15 тысяч.
— Ну что, — начала Галина Ивановна, — я слышала, у нас тут некоторые не хотят помогать родной кровиночке?
Мои пальцы вцепились в край стола.
— Речь идёт о трёхстах тысячах, — тихо сказала я. — Это почти все наши сбережения.
— Ой, какие мы бережливые! — фыркнула Оля. — У тебя же хорошая зарплата, скоро новые накопите. А мне сейчас реально тяжело!
— В чём проблема на этот раз? — спросила я, глядя ей прямо в глаза.
Оля заерзала. Артём резко встал.
— Хватит! — рявкнул он. — Мы собрались не для допроса! Решение уже принято — деньги будут выделены.
— «Мы»? — переспросила я. — Ты уже всё решил без меня?
Галина Ивановна встала и подошла ко мне вплотную. Я почувствовала запах её дешёвого парфюма.
— Доченька, — сладким голосом сказала она, — ты же семья. Надо помогать родным. Или ты жадина?
— Я не жадина, — ответила я, чувствуя, как дрожит голос. — Я реалист. В прошлый раз деньги нам так и не вернули.
— Вот именно! — вскрикнула Оля. — Потому что мне было тяжело! Ты что, не понимаешь?
Артём подошёл ко мне и опустил руку мне на плечо. Его пальцы впились в кожу.
— Последний шанс, — прошептал он. — Ты с нами или против нас?
В комнате повисла тишина. Я посмотрела на их лица — свекровь с презрительной усмешкой, Оля с вызовом, Артём с холодной решимостью.
— А если я скажу «нет»? — спросила я.
Рука на моём плече сжалась сильнее.
— Тогда мы с тобой разводимся, — чётко произнёс он.
Оля не смогла сдержать торжествующую ухмылку. В этот момент я всё поняла. Это была не просьба о помощи. Это был передел власти в нашей семье.
Три дня я жила как в тумане. Артём перестал со мной разговаривать, только бросал короткие фразы:
— Решила?
— Когда переведёшь деньги?
— Долго ты ещё будешь дуться?
Я молчала. Каждую ночь я ворочалась под одеялом, прислушиваясь к его ровному дыханию и думая о том, как всё дошло до этого. На работе коллеги спрашивали, не заболела ли я — так я осунулась за эти дни.
В пятницу утром, пока Артём был в душе, я решила проверить наш общий счёт через мобильное приложение. Пальцы дрожали, когда я вводила пароль.
Экран замер, затем появились цифры. Я зажмурилась, потом снова посмотрела. И почувствовала, как земля уходит из-под ног.
С нашего счёта пропали 150 тысяч рублей. Перевод был сделан вчера вечером, когда я засиделась на работе.
Я бросила телефон на кровать и схватилась за тумбочку, чтобы не упасть. В ушах стучало: «Он украл. Он взял без спроса. Он…»
Из ванной вышел Артём, натягивая футболку. Увидев моё лицо, он остановился.
— Что случилось?
— Ты… ты взял деньги, — прошептала я. — Без моего согласия.
Он не стал отрицать. Напротив, его лицо расплылось в самодовольной ухмылке.
— Это не твои личные деньги, а наши общие. Я имею полное право.
— Но мы же не договорились! — голос мой сорвался на крик. — Ты просто украл!
Артём резко шагнул ко мне, сжав кулаки.
— Хватит истерик! Оле нужно было срочно внести платёж за квартиру. Ты ведёшь себя как эгоистичная стерва!
Я отступила назад, натыкаясь на кровать. В голове крутилась одна мысль: «Он не просто предал меня — он украл у нас обоих».
— Я подаю на развод, — сказала я тихо, но чётко.
Артём засмеялся. Этот смех резанул по нервам.
— Ну да, конечно. И куда ты пойдёшь? У тебя же никого нет. Родители в другом городе, друзья все заняты. Ты неделю не продержишься одна.
Он повернулся и вышел из спальни, хлопнув дверью. Я услышала, как он набирает чей-то номер:
— Алло, мам? Да, всё нормально…
Да, часть денег уже перевёл… Нет, не передумала… Да ладно, образумится…
Я медленно опустилась на кровать. Телефон рядом показывал экран перевода. Дата, время, сумма. Доказательство предательства.
Тогда я впервые за три дня заплакала. Но слёзы были не от отчаяния — от ярости. Я вытерла лицо и открыла контакты. Первый номер в списке — моя подруга-юрист Катя.
— Алло, Кать? Это серьёзно. Мне нужна твоя помощь…
Встреча с Катей состоялась в маленьком кафе возле её офиса. Я пришла на двадцать минут раньше и теперь нервно теребила салфетку, наблюдая, как дождь стучит по оконному стеклу.
— Наташ, ты вся дрожишь! — Катя сразу схватила меня за руки, едва заняв место напротив. — Рассказывай всё по порядку.
Я выпила большой глоток горячего чая и начала рассказывать. Про ультиматум, про украденные деньги, про угрозы. Катя слушала, не перебивая, но её брови всё выше поднимались ко лбу.
— Так, стоп, — она резко отодвинула чашку. — Он действительно снял деньги с общего счёта без твоего ведома?
Я молча кивнула, доставая телефон. Распечатка банковской операции светилась на экране. Катя внимательно изучила её, потом резко выдохнула:
— Это же классическое финансовое насилие. И у нас есть доказательство.
— Что мне делать? — спросила я, чувствуя, как подступают слёзы.
Катя вдруг улыбнулась. Такая улыбка была у неё только перед сложными судебными процессами.
— Во-первых, срочно снять оставшиеся деньги и перевести на отдельный счёт. Прямо сейчас. Во-вторых, собрать вещи. В-третьих… — она наклонилась ближе, — ты готова действительно уйти?
Я посмотрела в окно. По тротуару шла молодая пара. Девушка смеялась, прижимаясь к парню, а он пытался укрыть её от дождя своим зонтом. Когда-то и мы с Артёмом были такими…
— Готова, — твёрдо сказала я.
Вернувшись домой под вечер, я сразу поняла — что-то не так. В прихожей горел свет, хотя Артём должен был быть на работе до восьми.
— Это ты так быстро? — раздался его голос из гостиной.
Я замерла в дверях. Он сидел на диване, а рядом… рядом сидела Оля. На моём месте. В моих домашних тапочках.
— Мы тебя ждём, — сказал Артём. — Оля принесла документы на квартиру. Нужно подписать договор займа.
Оля самодовольно улыбнулась и протянула мне бумаги. Я машинально взяла их. Договор. Сумма — 300 тысяч рублей. Срок возврата — «по возможности».
— Я не буду этого подписывать, — сказала я, бросая бумаги на стол.
Артём резко встал:
— Хватит упрямиться! Ты что, не понимаешь, что портишь отношения в семье?
— Какая семья? — голос мой дрогнул. — Семья не шантажирует и не ворует!
Оля фыркнула:
— Ой, какая драматичная! Артём, ну скажи ей уже, что если не подпишет, то…
— Заткнись! — неожиданно крикнул я. Оля откинулась на спинку дивана, глаза округлились. — Это мой дом. Мои деньги. И мой муж. Хотя… — я посмотрела на Артёма, — не уверена насчёт последнего.
Артём побледнел:
— Ты переходишь все границы.
— Нет, это вы перешли их, — я повернулась и пошла в спальню.
За спиной раздались шаги. Артём схватил меня за руку:
— Куда ты?
— Собирать чемоданы. Разве не ты сам предложил этот вариант?
Его пальцы впились мне в запястье больно, но я не подала вида. Оля зашевелилась сзади:
— Артём, может хватит? Пусть уходит, если не хочет быть частью семьи.
Он отпустил мою руку. В его глазах я увидела то, чего не замечала раньше — слабость. Он боялся. Боялся остаться один, боялся потерять контроль, боялся… её.
— Хорошо, — сказал он тихо. — Уходи. Но деньги уже не верну.
Я вошла в спальню и закрыла дверь. Руки дрожали, когда я доставала чемодан из шкафа. Через дверь доносились приглушённые голоса:
— Пусть уходит…
— Мама права…
— Всё равно не потянешь ипотеку одна…
Я открыла ноутбук и быстро перевела оставшиеся деньги на новый счёт. Затем начала складывать вещи. Самые необходимые. Фотографии родителей. Документы.
Когда я выкатила чемодан в коридор, они оба замолчали. Артём стоял у окна, отвернувшись. Оля сидела, скрестив ноги, с выражением торжества на лице.
— Ключи, — сказала я, кладя связку на тумбочку.
Артём резко обернулся:
— Ты серьёзно? После семи лет?
Я посмотрела на него, потом на Олю, потом снова на него:
— Да. После всего этого — совершенно серьёзно.
Дверь захлопнулась за мной с таким звуком, будто захлопнулась целая жизнь. Я шла по лестнице, и с каждым шагом грусть уступала место странному облегчению.
В кармане зазвонил телефон. Катя. Я ответила:
— Всё. Я ушла.
— Держись, — сказала она. — Завтра начинаем войну.
Я вышла на улицу. Дождь закончился. В мокрых лужах отражались фонари. Где-то там, на пятом этаже, в нашем — теперь уже его — окне мелькнула тень. Но я не обернулась.
Первая ночь в съёмной квартире Кати оказалась невыносимой. Я ворочалась на незнакомом диване, прислушиваясь к странным ночным звукам нового дома. В пять утра я окончательно сдалась и включила телефон.
42 пропущенных звонка. 23 сообщения. Все от Артёма. Я открыла последнее:
«Ты пожалеешь об этом. Верни деньги, иначе я тебя уничтожу.»
Холодок пробежал по спине. Я потянулась за стаканом воды, когда телефон снова загорелся. Незнакомый номер.
— Алло? — голос мой звучал хрипло от недосыпа.
— Ну наконец-то! — пронзительный голос свекрови резанул по ушам. — Что за безобразие, а? Бросила мужа, украла деньги!
Я села на кровать, стиснув телефон:
— Галина Ивановна, доброе утро вам тоже. Какие деньги я украла?
— Не прикидывайся дурочкой! Артём рассказал, что ты вычистила все сбережения! Как ты могла? Он же в кредитах по уши!
Меня передёрнуло от её лжи. Я глубоко вдохнула:
— Во-первых, я сняла только половину наших общих денег — ровно столько же, сколько ваш сын украл у меня вчера. Во-вторых…
— Врешь! — она перебила меня. — Оля говорит, что ты забрала все! И ещё квартиру хочешь отобрать! Мы тебя в суд затаскаем!
Я закрыла глаза. Так вот как они решили играть.
— Галина Ивановна, передайте своему сыну, что все разговоры теперь только через моего адвоката. И… — я сделала паузу, — скажите Оле, что её новые джинсы ей не идут.
Я положила трубку и сразу же набрала Катю. Она ответила сонным голосом:
— Ты знаешь, который час?
— Они уже начали, — прошептала я. — Артём обвиняет меня в краже денег. Его мать только что звонила, угрожала судом.
Раздались шорохи, будто Катя резко села в кровати.
— Прекрасно. Пусть угрожают. У нас есть распечатки всех переводов. Сегодня же подаём заявление о разделе имущества и возврате твоей половины денег.
Я посмотрела на часы. Было без пятнадцати шесть.
— Кать, а что если… — я заколебалась, — что если просто забыть? Оставить им эти деньги и начать всё с нуля?
Катя засмеялась — резко, без веселья:
— Ты шутишь? После всего, что они сделали? Нет, подруга, мы пойдём до конца. Они ещё пожалеют, что связались с тобой.
В девять утра мы сидели в кабинете Катиного начальника, Сергея Петровича, ведущего семейного адвоката города. Он внимательно изучал мои документы, изредка покряхтывая.
— Итак, — он отложил бумаги, — у нас железный случай. Переводы с общего счёта без вашего согласия, угрозы, доказанный сговор с родственниками.
Он достал чистый бланк:
— Подаём иск о разделе совместно нажитого имущества и взыскании половины незаконно снятых сумм. Плюс — он улыбнулся, — моральный ущерб.
Я широко раскрыла глаза:
— Моральный ущерб?
— Конечно! — Катя похлопала меня по плечу. — Ты же не спала ночь, нервничала. Это стресс, это переживания. Пусть заплатят.
Сергей Петрович протянул мне ручку:
— Подписывайте. Через две недели будет первое заседание.
Я подписала, чувствуя, как дрожит рука. Это было страшно. Но ещё страшнее было представить, что будет, когда Артём получит повестку.
Мои ожидания оправдались уже вечером. Я как раз разогревала ужин, когда в дверь Катиной квартиры раздался резкий стук.
— Открой! Я знаю, ты там! — голос Артёма звучал хрипло, будто он кричал уже долго.
Катя схватила меня за руку:
— Не открывай. Пусть остынет.
— Наташка! — он теперь бил кулаком в дверь. — Ты что, серьёзно подала в суд? После всего, что я для тебя сделал?
Я не выдержала и подошла к двери:
— Артём, уходи. Все вопросы теперь через моего адвоката.
Наступила тишина. Потом раздался глухой удар — будто он пнул дверь.
— Ты пожалеешь! — он говорил так, словно сквозь зубы. — У меня тоже есть связи. Я тебя уничтожу!
Его шаги затихли внизу по лестнице. Я медленно сползла по стене на пол. Катя села рядом, обняв меня за плечи.
— Ничего, — прошептала она. — Это последние судороги. Он уже проиграл, просто ещё не понял этого.
Я кивнула, глядя в стену. Где-то там, в прежней жизни, мой муж — нет, уже бывший муж — возможно, сидел сейчас с Олей и его матерью, строя планы мести.
Но теперь у меня был свой план. И в нём не было места для них.
Зал суда оказался меньше, чем я представляла. Какие-то потрёпанные скамьи, потертый ковер и запах пыли. Я сидела рядом с Катей, сжимая в руках папку с документами. Напротив — Артём со своим адвокатом, каким-то помятым мужчиной в неглаженом костюме.
— Не волнуйся, — Катя положила руку мне на колено. — У них нет шансов.
Я кивнула, но взгляд всё равно цеплялся за Артёма. Он похудел за эти две недели. Воротник рубашки болтался на худой шее. Когда он заметил мой взгляд, его глаза вспыхнули ненавистью, но тут же отвел взгляд.
— Дело о разделе совместно нажитого имущества супругов Ивановых, — объявил судья. — Приступаем.
Адвокат Артёма первым поднялся:
— Ваша честь, мой клиент просит учесть, что истица незаконно присвоила семейные сбережения и…
— Неправда! — не выдержала я, но Катя одернула меня за рукав.
Судья строго посмотрел в мою сторону:
— Гражданка Иванова, вы будете соблюдать порядок или я удалю вас из зала?
Я сглотнула и откинулась на спинку скамьи. Катя спокойно встала:
— Ваша честь, мы готовы предоставить доказательства всех переводов. Вот выписки со счетов, где чётко видно, что ответчик первым снял 150 тысяч рублей без ведома жены.
Она разложила перед судьей распечатки. Артём нервно заёрзал на месте.
— Кроме того, — продолжала Катя, — у нас есть аудиозаписи угроз со стороны ответчика и его родственников.
В зале повисла тишина. Артём побледнел как полотно.
— Какие ещё аудиозаписи? — прошептал он.
Катя достала телефон и включила запись. Из динамика раздался голос Артёма: «Ты пожалеешь об этом. Верни деньги, иначе я тебя уничтожу.»
— Это подделка! — закричал Артём, вскакивая со скамьи.
— Сидеть! — рявкнул судья. — Следующее нарушение — и вы покинете зал.
Адвокат Артёма что-то быстро записывал в блокнот, потом встал:
— Ваша честь, прошу учесть, что мой клиент брал деньги для помощи больной сестре…
— Какая больная сестра? — не выдержала я снова. — Вот её инстаграм, где она вчера выложила фото с отдыха в Сочи!
Я протянула судье распечатанные страницы. Судья долго их рассматривал, потом снял очки и устало протёр глаза.
— Господа, — сказал он наконец, — я вижу, что ситуация предельно ясна. Ответчик действительно незаконно распорядился совместными средствами. Какие у вас предложения по разделу имущества?
Катя быстро встала:
— Ваша честь, мы просим взыскать с ответчика половину незаконно снятой суммы — 75 тысяч рублей. Также просим сохранить за истицей право на её долю в квартире, которая была куплена в браке.
Адвокат Артёма что-то прошептал ему на ухо. Артём вдруг поднял голову, и я увидела в его глазах что-то новое — страх.
— Ваша честь, — его голос дрожал, — я… я не смогу выплатить эти деньги. У меня кредиты, я…
Судья постучал ручкой по столу:
— Мистер Иванов, вам следовало думать об этом раньше. Решение суда: иск удовлетворён. Ответчик обязан выплатить истице 75 тысяч рублей в течение месяца. Квартира остаётся в совместной собственности до её дальнейшего раздела.
Артём упал на скамью, как подкошенный. Его адвокат что-то сердито шептал ему в ухо. Я вдруг почувствовала странное облегчение. Всё было кончено.
Когда мы выходили из здания суда, на крыльце нас ждала неожиданная картина — Оля в ярко-розовом платье и с огромными солнцезащитными очками. Увидев нас, она сняла очки и язвительно улыбнулась:
— Ну что, довольна? Развалила семью из-за денег?
Я остановилась и посмотрела ей прямо в глаза:
— Оля, ты знаешь, что самое смешное? Теперь твой брат тебе ничего не должен. Ни копейки. И знаешь, что он сделает первым делом, когда поймёт это?
Оля замерла.
Я не стала продолжать, просто улыбнулась и пошла к машине, где меня ждала Катя.
— Что это было? — спросила она, заводи мотор.
— Прощание, — ответила я, глядя в окно, где Оля что-то кричала появившемуся Артёму.
Машина тронулась, и я впервые за долгое время по-настоящему улыбнулась. Впереди была новая жизнь. Без вранья. Без предательства. Без токсичных родственников.
Катя включила радио. Играла какая-то весёлая мелодия.
— Куда теперь? — спросила она.
— Вперёд, — ответила я. — Просто вперёд.
Прошло три месяца. Я сидела в уютном кафе в центре города, попивая латте и проверяя почту. На экране телефона красовалось письмо от агентства недвижимости: «Ваша доля в квартире продана. Деньги переведены на ваш счет».
— Опоздала на пять минут, прости! — Катя плюхнулась на стул напротив, слегка запыхавшись. — Ну что, как ощущения?
Я улыбнулась и показала ей телефон:
— Только что пришло подтверждение. Я официально свободна от всего, что связывало меня с ним.
Катя заказала капучино и вытащила из сумки конверт:
— Держи. Это тебе.
Я открыла конверт. Внутри лежали ключи.
— От чего это? — удивленно спросила я.
— От твоей новой квартиры. Ну, пока что арендованной, конечно. Но зато твоей.
Я перевернула ключи в руках. Они были холодными и тяжелыми, но в груди suddenly стало тепло.
— Спасибо, — прошептала я.
— Не за что. Кстати, как Артём?
Я пожала плечами:
— Не знаю. Не общаемся. Но Оля, кажется, уехала к какому-то новому парню в другой город.
Катя фыркнула:
— Ну конечно. Как только деньги закончились, так сразу и испарилась.
Мы замолчали, наслаждаясь тишиной и вкусом кофе. За окном шел мелкий дождь, люди спешили по своим делам, и мир, казалось, жил своей обычной жизнью.
— А знаешь, что самое смешное? — вдруг сказала я.
— Что?
— Он звонил мне вчера.
Катя подняла бровь:
— Серьёзно? И что сказал?
Я улыбнулась:
— Попросил в долг.
Катя закатила глаза и рассмеялась:
— Ну конечно.
Я отпила последний глоток латте и отодвинула чашку.
— И знаешь, что я ему ответила?
— Что?
— Ничего. Я просто положила трубку.
Катя ухмыльнулась:
— Идеально.
Я взяла ключи и встала из-за стола.
— Пойдём? Я хочу посмотреть на свою новую жизнь.
Мы вышли на улицу. Дождь уже закончился, и сквозь тучи пробивалось солнце. Я сделала глубокий вдох и шагнула вперед.
