— Ты не понимаешь! Они же мои родители! — Андрей резко взмахнул руками, едва не опрокинув чашку с недопитым кофе.
— А это моя квартира! — парировала Лида, скрестив руки на груди. — И я больше не позволю им хозяйничать здесь, когда меня нет. Хватит!
Она пододвинула к мужу связку ключей, новых, блестящих, еще не потускневших от времени и бесконечных прикосновений.
— Вот, держи. Старые больше не подойдут.
В их двухкомнатной квартире, находящейся в спальном районе Петербурга, витало напряжение, густое, как предгрозовой воздух. За окном моросил октябрьский дождь, размывая очертания многоэтажек. Неуютно, холодно, промозгло — и внутри, и снаружи.
— И когда ты успела это сделать? — Андрей повертел ключи в руках. Его широкие плечи поникли, словно на них разом опустился весь груз семейных проблем.
— Вчера, пока ты был на работе, — Лида отвернулась к окну, всматриваясь в серую пелену дождя. — Думаешь, приятно возвращаться домой и обнаруживать, что твои вещи переложены, твоя косметика перебрана, а в холодильнике лежит еда, которую ты не покупала?
— Мама просто хотела помочь…
— Помочь? — Лида резко повернулась, её светлые глаза вспыхнули. — Назвать домашние заготовки, которые я делала всё лето, «опасными для здоровья» и выбросить их — это помощь? Переставить мебель в моём кабинете, потому что «так лучше для осанки» — это помощь?
Их отношения с Ольгой Петровной не заладились с самого начала. Лида помнила первый визит к родителям Андрея как вчера, хотя прошло уже почти четыре года.
— Значит, дизайнер, — Ольга Петровна поджала тонкие губы, окидывая взглядом фигуру Лиды. — И сколько это… приносит?
— Достаточно, чтобы не зависеть от родителей, — ответила тогда Лида, чувствуя, как краснеют уши.
— Лидочка сама купила квартиру, — с гордостью сообщил Андрей, обнимая её за плечи.
— Да? — брови Ольги Петровны взлетели вверх. — А в каком районе, позволь поинтересоваться?
Когда Лида назвала район, на лице будущей свекрови отразилось снисходительное разочарование:
— Ну, это, конечно, не центр… Но для начала неплохо.
Отец Андрея, Виктор Сергеевич, молча кивнул, словно подтверждая вердикт жены. Весь вечер они рассказывали, как устроили жизнь своего единственного сына — от выбора школы до назначения на должность начальника отдела в строительной компании, где Виктор Сергеевич был заместителем директора.
Возвращаясь домой, Лида спросила Андрея:
— Они всегда так… опекают тебя?
— Они просто любят меня, — пожал плечами Андрей. — И хотят как лучше.
Она не стала спорить, решив дать отношениям шанс. В конце концов, никто не обещал, что со свекровью будет легко.
Свадьбу они сыграли через год. Лида хотела небольшое торжество для близких, но Ольга Петровна настояла на ресторане, ста двадцати гостях и свадебном платье «как у принцессы».
— Это же такой важный день, — говорила она, листая глянцевый каталог. — Андрюша у нас один, мы должны отметить достойно.
Свадьба превратилась в демонстрацию связей семьи Котовых. Лидины родители, школьные учителя из небольшого городка под Псковом, выглядели неловко среди городских чиновников, бизнесменов и врачей — друзей Ольги Петровны и Виктора Сергеевича.
— Вы посмотрите, какая очаровательная провинциальность, — услышала Лида шёпот одной из подруг свекрови, когда её мама, Тамара Ивановна, смущённо выбирала закуску из изысканного меню.
Ольга Петровна снисходительно улыбнулась:
— Что поделаешь, глубинка. Не всем же повезло с образованием и связями.
Лида тогда промолчала, хотя внутри всё клокотало. Она не хотела портить праздник сцен и скандалов. Вечером, сняв тяжёлое платье и смыв макияж, она пообещала себе, что никогда не позволит никому — даже родителям мужа — чувствовать себя чужой в собственной жизни.
Первые два года брака они жили отдельно, в Лидиной квартире. Ольга Петровна регулярно намекала, что «молодым нужно помогать», и предлагала переехать к ним, в просторную четырёхкомнатную квартиру на Петроградской стороне.
— Зачем вам ютиться в этой конуре, когда у нас целая комната пустует? — говорила она, каждый раз подчёркивая скромные размеры их жилплощади.
— Спасибо, но нам и здесь хорошо, — твёрдо отвечала Лида.
— Вечно ты упрямишься, — вздыхала свекровь. — Андрюша, неужели тебе нравится каждый день добираться с окраины в центр?
Андрей, зажатый между двух огней, отшучивался:
— Зато столько подкастов успеваю послушать в дороге!
Всё изменилось, когда Ольга Петровна сломала ногу. Неудачное падение на даче, сложный перелом, долгое восстановление.
— Я не могу оставить маму одну, — сказал Андрей, когда Виктор Сергеевич уехал в двухнедельную командировку. — Папа просил присмотреть за ней.
— Конечно, — согласилась Лида. — Поживи у них, сколько нужно.
Две недели растянулись на месяц. Виктор Сергеевич вернулся, но Андрей продолжал ночевать у родителей.
— Папа не справляется с уходом, у него давление скачет, — объяснял он. — Я буквально ещё неделю, максимум две.
Лида навещала свекровь, приносила фрукты, свежую выпечку, сидела рядом с постелью, выслушивая бесконечные истории о том, как Андрюша в детстве болел, как она, Ольга Петровна, не спала ночами у его кроватки.
— Хороший сын вырастет — мать не бросит, — многозначительно заключала свекровь, поправляя безупречную укладку.
Для женщины с переломом она выглядела удивительно ухоженно.
Когда через три месяца Андрей наконец вернулся домой, он привёз с собой дубликаты ключей от их квартиры.
— Я отдал родителям, — как бы между прочим сообщил он. — На всякий случай. Мало ли что может случиться.
— Что, например? — напряглась Лида.
— Ну, мало ли… Вдруг пожар, или трубу прорвёт, или… — он замялся.
— Или твоя мама решит проверить, как мы тут живём без её присмотра? — закончила за него Лида.
— Перестань, она не такая, — нахмурился Андрей.
Лида не стала спорить. Возможно, она действительно слишком подозрительна. В конце концов, это же родители мужа, они имеют право беспокоиться.
Первый «сюрприз» ждал её через неделю. Вернувшись с работы раньше обычного из-за отменённой встречи, Лида обнаружила в квартире Ольгу Петровну. Свекровь методично перебирала вещи в шкафу спальни.
— Что вы делаете? — от неожиданности Лида даже не поздоровалась.
— Ах, Лидочка! — Ольга Петровна обернулась с безмятежной улыбкой. — А я тут решила помочь вам разобрать гардероб. Столько ненужных вещей! Эту кофточку, например, — она достала любимый Лидин свитер, связанный ещё бабушкой, — давно пора выбросить. Смотри, уже нитки торчат.
— Положите на место, — тихо, но твёрдо сказала Лида. — Это мои вещи.
— Да ладно тебе, не жадничай, — отмахнулась свекровь. — Я же как лучше хотела. Андрюша заслуживает видеть рядом с собой ухоженную женщину. А ты, прости, иногда выглядишь как… — она замялась, подбирая слово поделикатнее, — как будто одеваешься в комиссионке.
В тот вечер Лида впервые серьёзно поссорилась с Андреем.
— Ты не можешь запретить моей маме приходить к нам! — кричал он. — Она хотела как лучше!
— Она копалась в моих вещах! — не уступала Лида. — Представь, что я пришла бы к вам и начала выбрасывать то, что мне не нравится!
— Это другое, — упрямо мотал головой Андрей. — Она же мать, она волнуется.
— О чём? Что твоя жена носит вещи не из бутиков?
Они помирились, конечно. Андрей пообещал поговорить с матерью, объяснить, что нельзя приходить без предупреждения и тем более трогать чужие вещи.
Через месяц Лида вернулась домой и обнаружила, что вся кухонная утварь переставлена, а на плите стоит кастрюля с борщом.
— Я знаю, что ты поздно возвращаешься, вот и решила побаловать вас домашним обедом, — сообщила по телефону Ольга Петровна. — Андрюша так любит мой борщ!
В следующий раз свекровь «случайно» выбросила коллекцию старых виниловых пластинок, которые Лида собирала годами, объяснив это тем, что «они только пыль собирают, а у Андрюши аллергия». Никакой аллергии у мужа не было, и Лида это прекрасно знала.
Потом был случай с передвинутой мебелью в гостиной («так светлее, солнышко лучше попадает»), с выброшенными домашними заготовками («от сахара только вес набирается, а Андрюше нужно следить за фигурой»), с испорченным рабочим проектом («я просто хотела протереть пыль с твоего компьютера, а эти файлы выглядели ненужными»).
Каждый раз Лида жаловалась мужу, каждый раз он обещал поговорить с матерью, и каждый раз всё повторялось снова.
— Я устала, Андрей, — Лида смотрела на мужа покрасневшими от недосыпа глазами. — Я работаю как проклятая, чтобы закончить этот проект в срок, а прихожу домой и обнаруживаю, что кто-то копался в моих файлах и удалил часть эскизов. Знаешь, сколько времени мне пришлось потратить, чтобы восстановить их?
— Мама не хотела вредить, — привычно начал Андрей.
— Она не хотела или не смогла? — перебила Лида. — Есть разница между «не хотел ударить» и «ударил, но не хотел».
Андрей вздохнул, потирая переносицу:
— Может, нам стоит съехать отсюда? Купить квартиру в другом районе, начать с чистого листа?
Лида посмотрела на него как на сумасшедшего:
— Ты предлагаешь мне продать квартиру, которую я покупала на свои деньги, только потому, что твоя мать не уважает мои границы?
— Не только поэтому, — Андрей опустил глаза. — Просто мы могли бы найти жильё побольше, поближе к центру…
— Поближе к твоим родителям, ты хочешь сказать?
— Лида, ну зачем ты так…
— Знаешь что? — она встала, решительно сжав кулаки. — Я никуда не поеду. Это моя квартира, я её заработала, и я здесь останусь. А твои родители больше не получат сюда доступ. Точка.
На следующий день Лида вызвала мастера и заменила замки. Андрей узнал об этом, только когда попытался открыть дверь старым ключом и не смог.
— Ты с ума сошла? — возмутился он, когда Лида открыла ему. — А если бы меня не было дома?
— Я бы открыла, — пожала плечами она. — Это же наш дом, Андрей. Наш, а не твоих родителей.
Он не разговаривал с ней весь вечер, демонстративно молчал за ужином и лёг спать на диване в гостиной. Утром, уходя на работу, бросил:
— Мама приглашает нас на ужин в субботу. Сказала, что хочет помириться.
Лида кивнула. Может, действительно стоило всё обсудить и расставить точки над «i». В конце концов, им жить вместе, и постоянные конфликты никому не нужны.
В субботу они приехали к Котовым. Ольга Петровна встретила их в любимом шёлковом платье цвета бургундского вина, с идеальной укладкой и свежим маникюром.
— Проходите, дорогие, — пропела она, целуя сына в щёку. — Я тут такой ужин приготовила — пальчики оближете!
За столом, накрытым белоснежной скатертью, уже сидел Виктор Сергеевич и ещё одна пара — дядя Андрея с женой.
— Решила устроить небольшой семейный праздник, — объяснила Ольга Петровна, усаживая их. — Всё-таки семья — это самое главное в жизни, правда, Лидочка?
Лида натянуто улыбнулась. Что-то в тоне свекрови настораживало её.
Ужин начался вполне мирно. Ольга Петровна подливала вино, подкладывала угощения, расспрашивала Андрея о работе. Лиде казалось, что она демонстративно игнорирует её, но, возможно, это были всего лишь фантазии.
После десерта Ольга Петровна постучала вилкой по бокалу, привлекая внимание:
— У меня для вас новость, — торжественно объявила она. — Мы с Виктором решили помочь вам с жильём.
Лида напряглась, почувствовав подвох.
— Мы купили для вас квартиру! — радостно воскликнула свекровь. — Трёхкомнатную, на Васильевском острове, в новом доме. Всего десять минут пешком от нас!
Повисла пауза. Андрей растерянно смотрел то на мать, то на жену.
— Это… неожиданно, — выдавил он наконец.
— Неожиданно? — воскликнула Ольга Петровна. — Да ты же сам говорил, что вам тесно в этой конуре на окраине! Что Лидочка только обрадуется, если вы переедете!
Лида медленно повернулась к мужу:
— Ты это говорил?
Андрей покраснел:
— Я… мы обсуждали возможность переезда, но я не просил…
— Конечно, не просил! — подхватила Ольга Петровна. — Мы сами решили сделать вам подарок. Чтобы вы жили как люди, а не ютились в двушке в спальном районе.
— Спасибо, — холодно произнесла Лида, — но мы не можем принять такой дорогой подарок.
— Что значит не можете? — искренне удивилась свекровь. — Андрей, скажи ей!
Все взгляды устремились на Андрея. Он сидел, опустив голову, и молчал.
— Дело в том, — продолжила Ольга Петровна, — что договор уже подписан. На ваши имена, между прочим. Можете въезжать хоть завтра!
— Мы не переедем, — твёрдо сказала Лида. — Мы останемся в нашей квартире.
— В твоей, ты хочешь сказать? — прищурилась свекровь. — В той, куда ты не пускаешь родителей собственного мужа? Где меняешь замки, как в крепости?
— Мама, — предостерегающе начал Андрей, но Ольга Петровна уже завелась:
— Ты думаешь, я не понимаю, что происходит? Ты пытаешься отдалить Андрюшу от семьи, настроить его против нас! Мы всю жизнь для него старались, а ты…
— А я что? — тихо спросила Лида. — Что именно я сделала?
— Ты манипулируешь им! — воскликнула свекровь. — Используешь его доброту, чтобы добиться своего! Кто ты такая, чтобы указывать моему сыну, с кем ему общаться?
— Я его жена, — так же тихо ответила Лида. — И я никогда не запрещала ему видеться с вами. Я лишь прошу уважать наше личное пространство.
— Личное пространство! — фыркнула Ольга Петровна. — Модные словечки! В семье не должно быть никаких границ, семья — это единое целое!
— Вы так считаете, я — иначе, — Лида поднялась из-за стола. — Спасибо за ужин, но нам пора.
— Сядь! — приказала свекровь. — Мы ещё не закончили! Андрей, скажи ей!
Все снова посмотрели на Андрея. Он наконец поднял голову, и Лида с удивлением увидела в его глазах решимость.
— Мама, — тихо, но твёрдо сказал он, — Лида права. Вы слишком часто вмешиваетесь в нашу жизнь. И мы действительно не переедем в эту квартиру.
Ольга Петровна побледнела:
— Что ты такое говоришь? Мы же для вас старались! Чтобы вам лучше было!
— Нам хорошо там, где мы есть, — ответил Андрей, вставая и беря Лиду за руку. — И я согласен с женой: наш дом — это наша крепость. Мы сами решаем, кого и когда приглашать.
Они ушли под гробовое молчание семейства Котовых. Спускаясь по лестнице, Лида крепко сжимала руку мужа:
— Спасибо.
Андрей неловко улыбнулся:
— Прости, что не поддержал тебя раньше. Мне казалось, что ты преувеличиваешь, что мама действительно хочет как лучше…
— А теперь?
— А теперь я понимаю, что она просто не умеет отпускать. И что я слишком долго позволял ей управлять моей жизнью.
Они вышли на улицу. Моросил мелкий дождь, но им было всё равно. Впервые за долгое время Лида чувствовала, что они с Андреем по-настоящему вместе.
Последствия того вечера не заставили себя ждать. Ольга Петровна объявила сыну бойкот и перестала отвечать на его звонки. Виктор Сергеевич, напротив, неожиданно встал на сторону молодых.
— Знаешь, сынок, — сказал он при встрече, — твоя мать всегда была… энергичной женщиной. Иногда даже слишком. Может, ей и правда стоит научиться уважать чужие границы.
Это было неожиданно. Всю жизнь Виктор Сергеевич поддерживал жену во всех её начинаниях, никогда не перечил ей. А тут вдруг такое откровение.
— Ты не сердишься на нас? — осторожно спросил Андрей.
— За что? — пожал плечами отец. — За то, что вы хотите жить своей жизнью? Это нормально. Я, может, и не показывал этого, но я всегда гордился тем, какой ты самостоятельный. А Лида… Лида молодец. Характер у неё крепкий.
Он помолчал, а потом добавил:
— Знаешь, когда я встретил твою маму, она тоже была такой — решительной, бескомпромиссной. Возможно, поэтому я в неё и влюбился.
Ольга Петровна выдержала неделю. А потом начала звонить Андрею — сначала редко, затем по нескольку раз в день. Он отвечал через раз, разговоры были короткими и натянутыми.
— Сынок, нам нужно поговорить, — просила она. — Не по телефону. Приезжай, пожалуйста.
Андрей колебался, но в конце концов согласился встретиться с матерью — в кафе, на нейтральной территории.
— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спросила Лида, когда он собирался.
— Нет, — покачал головой Андрей. — Мне кажется, нам нужно поговорить наедине. Это мои отношения с мамой, и я должен сам с ними разобраться.
Лида кивнула, хотя внутренний голос подсказывал, что ничем хорошим эта встреча не закончится.
Андрей вернулся поздно вечером, с потухшим взглядом и сжатыми губами.
— Что случилось? — спросила Лида, убирая в сторону ноутбук.
Он тяжело опустился в кресло:
— Она сказала, что я должен выбрать. Или семья, или ты.
— Что?
— Она считает, что ты настроила меня против них, — устало произнёс Андрей. — Что ты манипулируешь мной, используешь меня.
— И что ты ответил?
— Что это неправда. Что ты просто защищаешь свой дом, и я тебя понимаю.
Он помолчал, глядя в пол:
— Тогда она заплакала. Сказала, что я предал её, что она отдала мне всю свою жизнь, а я выбрал какую-то… — он запнулся.
— Какую-то что? — тихо спросила Лида.
— Неважно, — поморщился Андрей. — Просто грубое слово. А потом она сказала, что если я не образумлюсь, они отберут ту квартиру обратно и лишат меня наследства.
Лида ошеломлённо уставилась на мужа:
— Они серьёзно?
— Не знаю, — он пожал плечами. — Мама была в истерике. Может, просто сгоряча сказала.
Но квартиру действительно забрали. Через неделю Андрей получил официальное письмо от нотариуса о том, что дарственная аннулирована.
Ольга Петровна перестала звонить сыну. Зато начала звонить Лиде.
— Я знаю, что ты слушаешь, — говорила она в автоответчик, когда Лида не брала трубку. — Ты разрушила нашу семью. Ты украла у меня сына. Ты думаешь, он будет счастлив с тобой? Без нас? Без нашей поддержки?
Лида стирала сообщения, не дослушивая до конца, но они продолжали поступать — с разных номеров, когда она блокировала предыдущие.
— Может, стоит подать заявление в полицию? — предложил Андрей, когда очередное сообщение заставило Лиду побледнеть. — Это уже похоже на преследование.
— Не надо, — покачала головой она. — Это твоя мать, что бы ни происходило. Я не хочу усугублять конфликт.
Они договорились сменить номера телефонов. На новые контакты Андрей отправил сообщение отцу, и тот — удивительно — ответил. Они встретились, и Виктор Сергеевич рассказал, что дома творится настоящий ад.
— Мать твоя на стенку лезет, — признался он, выглядя измождённым. — Говорит, ты бросил нас ради этой… твоей жены. Что она тебя приворожила или запугала.
— Папа, ты же понимаешь, что это бред? — нахмурился Андрей.
Виктор Сергеевич вздохнул:
— Понимаю. Но я живу с твоей матерью тридцать пять лет. Я знаю, какой она может быть, когда что-то идёт не по её плану.
Он помолчал, а потом добавил:
— Сынок, может, вы зря упрямитесь? Взяли бы ту квартиру, переехали. Она бы успокоилась.
— И продолжала бы приходить к нам без спроса? Копаться в наших вещах? — покачал головой Андрей. — Нет, пап. Это не решение.
Виктор Сергеевич понимающе кивнул:
— Я так и думал, что ты откажешься. Ты молодец, сын. Гордость берёт, когда смотрю на тебя. Только… будь осторожен. Мать на тормозах не спустит.
Он оказался прав. Через месяц Андрея вызвал директор компании и сообщил, что вынужден его уволить.
— Поверь, мне очень жаль, — сказал он, разводя руками. — Ты отличный работник. Но твой отец — мой заместитель, и если я пойду против него…
— Значит, это его решение? — уточнил Андрей. — Не мамино?
Директор замялся:
— Скажем так, он передал пожелание твоей матери. А я не могу его не учесть.
Вечером Андрей сидел на кухне, угрюмо глядя в окно. Лида молча поставила перед ним чашку с горячим чаем.
— Они выживают меня из города, — сказал он, не оборачиваясь. — Мама обзванивает всех знакомых, рассказывает, какая ты… — он махнул рукой. — В общем, у меня не будет работы в Петербурге, это очевидно. Слишком много связей у родителей.
— И что будем делать? — спросила Лида.
Андрей повернулся, и она увидела, что его глаза блестят от слёз:
— Я не знаю. Я так устал от этой войны, Лида. Может, нам действительно стоит переехать? В другой город, подальше от всего этого?
Лида села рядом, взяла его за руку:
— Переезд — это побег. Разве ты хочешь всю жизнь бегать от своей матери?
— Нет, — вздохнул он. — Но я не знаю, как с ней бороться. Она сильнее.
— Она не сильнее, — возразила Лида. — Она просто привыкла, что все уступают ей. Что ты уступаешь.
Несколько дней они обсуждали варианты. Продать квартиру и уехать? Остаться и продолжать сопротивляться? Сдаться и принять условия Ольги Петровны?
— Я не могу больше так, — признался Андрей после очередного отказа в приёме на работу. — Мне кажется, у меня нервный срыв начинается.
Он действительно выглядел неважно — осунулся, побледнел, стал дёрганым и раздражительным.
— Знаешь что? — решительно сказала Лида. — Нам нужен перерыв. От всего этого.
— Что ты имеешь в виду?
— Поехали на месяц в Турцию, — предложила она. — У меня есть сбережения. Отдохнём, соберёмся с мыслями, решим, что делать дальше. Здесь мы только изводим друг друга.
К её удивлению, Андрей согласился почти сразу:
— Да, пожалуй, ты права. Нам нужно сменить обстановку.
Они улетели через неделю, оставив квартиру на попечение подруги Лиды. Турция встретила их солнцем, морем и долгожданным спокойствием. Впервые за долгое время они могли просто быть вместе, без оглядки на семейные проблемы.
На третий день отдыха Андрей вдруг сказал:
— Я думаю, нам стоит переехать в Москву.
— Почему именно туда? — удивилась Лида.
— Там больше возможностей для работы. И мои родители не смогут дотянуться до каждой компании, как в Питере.
Лида задумалась:
— А как же моя квартира?
— Мы можем её сдать, — предложил Андрей. — Или продать и купить что-то в Москве.
— Сдать, — решила Лида. — Я не хочу продавать то, что заработала сама. Это мой запасной аэродром.
Андрей поморщился, но спорить не стал.
Они вернулись в Петербург отдохнувшие и полные решимости начать новую жизнь. Лида вошла в квартиру первой и замерла на пороге:
— Что за…
Вся квартира была перевёрнута вверх дном. Вещи разбросаны, мебель сдвинута, на стенах — странные надписи.
— Нас ограбили? — ахнул Андрей, оглядываясь.
Лида подошла к стене, вгляделась в надпись, сделанную помадой:
«Забирай своего сыночка и проваливай».
— Не ограбили, — тихо сказала она. — Это твоя мать.
Андрей побледнел:
— Не может быть. Она бы не…
— Она, — оборвала его Лида. — Кто ещё это мог сделать? У кого ещё есть ключи?
— Мы же сменили замки, — растерянно пробормотал он.
— Значит, она наняла кого-то. Или твой отец помог.
Они вызвали полицию, написали заявление. Полицейские осмотрели квартиру, сфотографировали надписи, пообещали разобраться. Но Лида знала, что ничего не докажут — слишком хорошо Ольга Петровна всё продумала.
Ночевать в разгромленной квартире было невозможно. Они сняли номер в гостинице неподалёку.
— Я поговорю с ней, — решительно сказал Андрей, когда они легли спать. — Это уже слишком.
— Нет, — покачала головой Лида. — Не надо. Мы просто уедем, как и планировали. В Москву. Подальше от всего этого.
Он долго молчал, глядя в потолок, а потом произнёс:
— Знаешь, я всегда думал, что у меня идеальная семья. Любящие родители, которые всегда поддержат, помогут, направят. А оказалось, что их любовь — это клетка. И попытка её открыть приводит… к этому.
Лида легла рядом, обняла его:
— Мы справимся. Вместе.
— Да, — кивнул он. — Вместе.
Москва встретила их проливным дождём и пробками. Съёмная квартира оказалась меньше, чем на фотографиях, зато в центре, рядом с метро. Работу они искали одновременно — Андрей устроился в строительную компанию, Лида нашла место в дизайн-студии.
Постепенно жизнь начала налаживаться. Они редко говорили о Петербурге и о семье Андрея, словно это была закрытая тема, запретная территория.
Однажды вечером, когда они ужинали на маленькой кухне, Андрей вдруг сказал:
— Отец звонил сегодня.
Лида замерла с вилкой в руке:
— И что он хотел?
— Сказал, что мама заболела. Сердце. Врачи говорят, на нервной почве.
— И что ты ответил?
— Ничего, — Андрей отложил приборы. — Просто выслушал и сказал, что мне пора идти. Знаешь, я даже не почувствовал… ничего. Ни жалости, ни беспокойства. Как будто речь шла о чужом человеке.
Лида взяла его за руку:
— Это нормально. После всего, что произошло.
— Наверное, — кивнул он. — Просто странно. Всю жизнь я был «маменькиным сынком», а теперь…
Он не закончил фразу, но Лида поняла. Теперь он был сам по себе. Впервые в жизни.
Они не вернулись в Петербург. Не позвонили родителям Андрея. Не поехали проведать заболевшую Ольгу Петровну.
Они просто жили своей жизнью — в чужом городе, среди чужих людей, с воспоминаниями, которые постепенно тускнели, отдалялись, становились всё менее важными.
И только иногда, просыпаясь среди ночи, Лида думала о том, что борьба за свободу — это всегда потеря. Что-то приходится оставлять позади, чтобы двигаться вперёд.
Но вместе с тем она понимала, что некоторые двери должны быть закрыты. И некоторые замки должны оставаться сменёнными. Навсегда.
