— Ничего себе у вас хоромы! Сюда можно брата с семьёй перевезти, — свекровь прошлась по гостиной, пальцы скользнули по подоконнику, будто проверяя, нет ли пыли.
Максим улыбнулся, довольный её одобрением. А у меня в груди сжалось. Это не комплимент. Это разведка.
— Мам, ну что ты, — засмеялся он, — тут же всего три комнаты.
— А у Сережи с Ольгой вообще однушка! — она махнула рукой, как будто это окончательный аргумент. — Да и ребёнку своему нужна нормальная жизнь.
Я впилась ногтями в ладони. Всё. Началось.
— Мы только переехали, — осторожно сказала я. — Ещё даже не всё распаковали.
Свекровь повернулась ко мне, глаза узкие, губы в улыбке, но взгляд холодный.
— Ну, пару месяцев — не страшно. Вы же не звери?
Максим промолчал.
Когда она ушла, я схватила его за руку на кухне.
— Ты что, серьёзно это обсуждал с ней?
Он отстранился, доставая пиво из холодильника.
— Ну, она просто так сказала…
— Нет, Макс, она не «просто так». Она уже всё решила.
Он открутил крышку, глотнул, потом вздохнул:
— Мама права. Мы же не сволочи?
Я замерла.
Дверь в прихожей скрипнула — свекровь «забыла» телефон.
— Ой, извините, — она хихикнула, забирая его с тумбы. — Вы, кажется, что-то важное обсуждали?
Максим потупил взгляд.
Я посмотрела на неё, потом на него.
И поняла: война уже началась. Просто я одна это пока осознаю.
Той ночью я ворочалась, прислушиваясь к ровному дыханию Максима. Он спал. Как всегда. Как будто ничего не произошло.
Я осторожно выскользнула из постели, прошла на кухню и налила стакан воды. Руки дрожали.
— Всё, хватит, — прошептала я себе. — Надо проверить.
Телефон Максима лежал на столе. Он никогда не ставил пароль.
Первое же сообщение в чате с матерью ударило по голове:
«Сережа уже договорился с арендодателем, выезжают через неделю. Алиса, конечно, заорёт, но ты ж мужчина, ты её успокоишь. Кровь дороже.»
Я закусила губу до боли.
— Успокою, значит…
Следом шли голосовые. Я приложила телефон к уху.
— Максим, ну ты же понимаешь, они в той конуре с ребёнком задыхаются! — голос свекрови сладкий, как сироп. — А у вас тут простора! Да и Ольга поможет Алисе по хозяйству…
Я выключила. Больше не могла.
Утром Максим застал меня за кофе с красными глазами.
— Ты чего? — он потянулся к кружке.
— Ты уже всё решил с ними, да? — голос мой был тихим и ровным.
Он замер.
— О чём ты?
— Не прикидывайся! — я швырнула телефон ему в грудь. — Твоя мама уже расписала, кто где будет спать!
Он покраснел, листая переписку.
— Это просто разговоры…
— Враньё! — я вскочила, стул с грохотом упал. — Ты знал! Ты всё время знал!
— Ну и что?! — он внезапно рявкнул, ударив кулаком по столу. — Это мой брат! Они в жопе!
Тишина.
Я медленно выдохнула.
— А я? Я для тебя кто?
Он не ответил.
За окном залаяла собака. Где-то далеко.
— Ты вообще представляешь, что значит «временно» для твоего брата? — прошептала я. — Это навсегда.
И вдруг вспомнила, как десять лет назад мои родители пустили «на недельку» дядю Витю. Он жил у нас три года. Пока папа не вынес его чемодан на лестничную клетку.
Максим отвернулся.
— Ты драматизируешь.
Я поняла: он уже сделал выбор. И это не я.
В коридоре зазвонил телефон.
— Алло? — Максим оживился. — Серёга? Да, да, конечно…
Я вышла на балкон. Холодный ветер бил в лицо.
Где-то внизу играли дети. Смеялись.
А у меня внутри что-то сломалось.
Дверной звонок прозвучал как сирена тревоги. Я ещё не успела переодеться – всё утро провела, бессмысленно перекладывая вещи в шкафу, будто могла подготовиться к этому вторжению.
Максим бросился открывать.
— Сережа! Заходите!
На пороге стояли они. Брат – копия мужа, только грубее, в мятом свитере. Его жена Ольга – худая, с тугой высокой причёской и острым взглядом. И между ними…
— Это же наш Сашенька! — Максим радостно потрепал мальчика по голове.
Ребёнок лет пяти жался к матери, не решаясь переступить порог.
— Ну что стоите? Проходите! — Максим буквально втащил их в квартиру.
Ольга сразу начала осматриваться.
— Уютно, — сказала она, но её глаза вычислительно скользили по квадратным метрам.
— Спасибо, — я скрепила зубы в улыбке.
— А где наша комната? — вдруг спросил Сашка.
Тишина повисла тяжёлым одеялом.
— Саш! — фальшиво засмеялась Ольга, но тут же добавила: — Хотя да, интересно, где мы разместимся?
Максим закашлял.
— Ну, мы думали…
— Гостиная превращается в спальню, — перебила Ольга. — Диван раскладной, верно? А детскую мы, конечно, займём – Саше нужна своя территория.
Я почувствовала, как по спине побежали мурашки.
— Подожди… детскую?
— Ну да, — Ольга удивлённо подняла брови. — Там же идеально – игрушки, стол для занятий…
— Это мой кабинет, — я сказала слишком резко.
Сергей хмыкнул:
— Кабинет? Ты что, президент?
Максим нервно потер лоб.
— Может, чаю сначала?
Но Ольга уже шла по коридору, распахивая двери:
— А здесь ванная… Ой, а гардеробная! Максим, ты говорил, тут нет лишнего места!
Я не выдержала:
— Вы что, уже переезжаете?
Сергей нахмурился:
— Ну, мы же договорились…
— Никто ни о чём не договаривался!
Максим схватил меня за локоть:
— Алиса, давай на кухню…
Но Ольга вдруг улыбнулась и ласково сказала:
— А мы уже детскую тут обдумываем. Можно, конечно, стенку передвинуть, чтобы больше места…
В глазах потемнело.
Я рванулась в прихожую, схватила первую попавшуюся куртку и ключи.
— Алиса! — крикнул Максим.
Дверь захлопнулась за мной с таким грохотом, что сработала сигнализация в соседней машине.
Я бежала, не разбирая пути. Куда угодно. Только бы не слышать, как чужие люди делят мою жизнь.
Я пришла в себя только у фонтана в парке. Ладони дрожали, в висках стучало. Телефон разрывался от звонков – Максим, свекровь, снова Максим… Выключила.
На скамейке рядом старик кормил голубей.
— Дерьмо, а не жизнь, — вдруг сказал он, глядя куда-то мимо меня.
— Что?
— Голуби. Гадят везде, но если не кормить – сдохнут.
Я засмеялась. Истерично, до слёз.
— Похоже на мою ситуацию…
Старик хмыкнул и швырнул всю булку птицам.
— Значит, режь. Или смирись.
Телефон снова загорелся. Незнакомый номер.
— Алло?
— Алиса, это Ольга. — Голос сладкий, как сироп от кашля. — Ты куда сбежала? Мы переживаем!
Я стиснула телефон.
— Ольга, вы с мужем уже купили здесь мебель или пока только мысленно расставили?
Пауза. Потом фальшивый смешок:
— Ой, ну ты что! Мы просто…
— Всё. Хватит.
Я повесила.
Ноги сами понесли меня к дому свекрови. Лифт не работал – поднималась по ступенькам, как на эшафот.
Дверь открылась сразу, будто она ждала.
— О-о, невестка! — свекровь в цветастом халате сделала шаг назад. — Ты вся дрожишь…
— Вы обещали им мою квартиру.
Она прикрыла дверь, чтобы не слышали соседи:
— Ну и что? Семья должна помогать семье.
— Это не помощь. Это захват.
Свекровь вдруг изменилась в лице:
— Да как ты смеешь! Мой сын эту квартиру оплачивал!
— Мы покупали её вместе.
— На его деньги!
Я задохнулась от ярости:
— Вы всю жизнь решаете за него! Он боится вам слово поперёк сказать!
Телефон в кармане завибрировал. Максим. Опять.
Свекровь выхватила его у меня из рук и нажала громкую связь:
— Сынок, твоя жена тут истерит!
— Алиса, ты где?! — его голос резанул по нервам. — Ты опозорила меня перед семьёй!
Свекровь торжествующе улыбалась.
Я вырвала телефон:
— Поздравляю, Макс. Теперь ты официально мамин мальчик.
Выключила. Отдала. Развернулась к выходу.
— Куда ты? — зашипела свекровь.
— Упаковывать чемоданы.
— Дура! — она вдруг схватила меня за рукав. — Ты его потеряешь!
Я посмотрела ей прямо в глаза:
— Он уже потерян. На лестничной площадке хлопнула дверь.
Я не обернулась.
Где-то внизу залаяла собака. Так же, как утром.
Будто жизнь повторяла: беги. Пока не поздно.
Квартира встретила меня громкой тишиной. Максим сидел за кухонным столом, перед ним — бутылка и наполовину опустошенный стакан. Он поднял на меня красные глаза.
— Где ты шлялась?
Я прошла мимо, не отвечая. В спальне достала с верхней полки большую дорожную сумку.
— Ты серьезно? — он появился в дверях, перекошенное лицо выдавало смесь злости и паники.
— Абсолютно. — Я открыла шкаф и начала складывать вещи. — Они уже переехали?
— Нет… То есть да, но…
— Но что? — я резко обернулась. — Они просто привезли пару чемоданов? Или уже разобрали мою гардеробную?
Он нервно провел рукой по лицу.
— Алиса, давай поговорим как взрослые люди. Они в отчаянном положении!
— И я теперь в отчаянном положении.
В дверь позвонили. Три коротких, наглых звонка. Мы оба замерли.
— Не открывай, — прошептала я.
Но он уже шел к двери. Я услышала оживленные голоса — Сергей, Ольга, писклявый голос их ребенка. Потом тяжелые шаги в коридоре.
— Мы привезли первые коробки! — Ольга появилась в дверях спальни с победоносной улыбкой. Увидев мою сумку, она замерла. — Ой, мы что-то не вовремя?
— Идеально вовремя, — я захлопнула чемодан. — Можешь сразу выбирать, с какой стороны кровати будешь спать.
Максим вбежал в комнату:
— Прекрати! Они просто переночуют, пока…
— Врешь! — я крикнула так громко, что даже Ольга отпрянула. — Ты все уже решил без меня! Твоя мать решила! Они уже решили! — я ткнула пальцем в сторону гостиной, где Сергей уже ставил коробки на мой диван.
В дверях спальни появился Сашка, их сын. Он держал моего плюшевого мишку — подарок от мамы на тридцатилетие.
— Мам, это моё теперь? — он потянул игрушку к Ольге.
Я не выдержала. В три шага оказалась рядом, выхватила мишку:
— Нет! Это не твоё! Ничего здесь твоего нет!
Ребенок расплакался. Ольга бросилась ко мне:
— Да ты совсем охренела! Ребенка пугать!
Сергей ворвался в комнату, толкая Максима:
— Ты ей слова сказать не можешь? Да я бы свою…
— ВСЕ ЗАТКНИТЕСЬ! — Максим ударил кулаком по шкафу. Все замолчали. Даже ребенок. — Алиса… — он тяжело дышал. — Они остаются. Точка.
Я посмотрела на него, на его брата с раздувающимися ноздрями, на Ольгу, которая уже успокаивала сына. На моего мишку, валяющегося на полу.
— Хорошо, — сказала я тихо. — Тогда выбор простой. Или они… — я посмотрела на незваных гостей. — Или я.
— Не будь дурой, — фыркнул Сергей.
Максим молчал. Секунду. Две. Пять…
Я подняла сумку и пошла к выходу. В дверях обернулась:
— Поздравляю, Макс. Теперь у тебя есть настоящая семья.
Ольга что-то крикнула мне вдогонку. Сергей матерился. Максим стоял как вкопанный.
Я хлопнула дверью так, что сработала сигнализация в машине под окнами.
Лифт ехал мучительно медленно. На первом этаже я увидела свекровь — она явно спешила на «праздник новоселья». Наши взгляды встретились.
— Ну что, — я сказала, проходя мимо. — Теперь у тебя есть всё, что ты хотела.
Она открыла рот, чтобы ответить, но лифт уже закрылся.
Я вышла на улицу. Шел дождь. Совсем как в день, когда мы с Максимом переезжали в эту квартиру. Только тогда мы бежали под дождем, смеясь, держась за руки…
Теперь я была одна. С одной сумкой. И с одним четким пониманием — назад дороги нет.
Дождь хлестал по окнам квартиры подруги. Катя молча налила мне коньяку в большую кружку с надписью «Лучшей подруге».
— Пей.
Я выпила залпом. Огонь разлился по груди, но внутри оставалась ледяная пустота.
Телефон снова завибрировал. Максим. Двенадцатый пропущенный за час.
— Выключи или выбрось, — Катя забрала аппарат и швырнула его на диван. — Рассказывай.
Но я не могла говорить. В горле стоял ком.
Вместо меня заговорил телефон — пришло сообщение. Катя взглянула:
— Пишет: «Вернись. Давай обсудим».
Я засмеялась. Горько, почти истерично.
— Обсудим что? Как они будут жить в моей квартире? Как Ольга уже переставляет мои вещи?
Катя налила еще.
— Ты уверена в своем решении?
Я посмотрела на свою сумку — единственное, что успела схватить.
— Он сделал выбор.
В этот момент экран телефона снова вспыхнул. На этот раз сообщение от свекрови:
«Ты разрушаешь семью. Позорница».
Катя фыркнула:
— О, главная ведьма включилась!
Я потянулась за телефоном, но вдруг он зазвонил. Незнакомый номер.
— Алло?
— Алиса, это Ольга, — в трубке звучал сладкий голос. — Ты забыла кое-что…
— Что?
— Свидетельство на квартиру. Оно же нужно для прописки Сашеньки.
Меня затрясло.
— Ты… ты серьезно?
— Ну конечно! — Ольга засмеялась. — Максим уже согласен, но документы-то на тебе…
Я разорвала трубку.
Катя смотрела на меня широкими глазами:
— Что, блять, только что произошло?
Я не ответила. Вместо этого открыла облачное хранилище. Прокрутила до видео с камеры в прихожей — я поставила ее месяц назад, после кражи посылок.
На экране было видно, как Ольга и Сергей несут коробки. Как их сын бегает по квартире с моими вещами.
И Максим.
Мой Максим.
Который просто стоит у окна и пьет пиво.
Катя обняла меня за плечи:
— Ты не вернешься, да?
Я выключила видео.
— Нет.
За окном дождь усиливался. Где-то там, в нашей — нет, теперь уже его — квартире, чужие люди обустраивали свою жизнь.
А я сидела на чужом диване, с чужой кружкой в руках, и понимала: все кончено.
Телефон снова зазвонил. На этот раз — мама.
Я глубоко вдохнула и нажала «Ответить».
— Привет, мам…
Голос в трубке был мягким и теплым:
— Дочка, ты где? Я уже волнуюсь…
И вот тогда я разревелась. По-настоящему. Впервые за весь этот кошмарный день.
Катя забрала телефон:
— Алло, тётя Лена? Мы у меня. Всё нормально. Ну… относительно нормально.
Я слышала, как мама что-то говорит. Что-то хорошее. Что-то родное.
А потом Катя вдруг резко встала:
— Что?!
— Что случилось? — я вытерла слезы.
Катя закрыла трубку рукой:
— Твоя свекровь только что позвонила твоей маме. Сказала, что ты сошла с ума и выгнала бедных родственников на улицу.
Я медленно поднялась.
Внутри что-то щелкнуло.
— Всё. Хватит.
Я взяла телефон:
— Мам, я всё объясню. Но сейчас мне нужно кое-что сделать.
Повесила. Повернулась к Кате:
— У тебя есть большой пакет для мусора?
Она ухмыльнулась:
— А какой именно мусор мы собираемся утилизировать?
Я уже набирала номер Максима:
— Весь.
Он ответил сразу, голос хриплый:
— Алиса?
— Я приеду за своими вещами. Завтра. В 10 утра.
— Но…
— И Макс… Пусть их не будет. Никого. Иначе я приведу участкового.
Я повесила.
Катя подняла бокал:
— Ну что, поздравляю с новым этапом?
Я чокнулась с ней.
— Спасибо.
За окном дождь стих.
Впервые за долгое время я почувствовала — становится легче.
Но самое трудное было еще впереди.
Утро встретило меня бледным солнцем. Я стояла у подъезда нашей — нет, теперь уже его — квартиры, сжимая в руках ключи, которые почему-то еще не поменяли.
Лифт поднимался мучительно медленно. На каждом этаже сердце бешено колотилось — вдруг они там? Вдруг Ольга снова будет смотреть на меня этими хищными глазами, а Сашка побежит по моим вещам?
Но когда дверь открылась, квартира встретила меня гробовой тишиной.
Пусто.
Только запах чужих духов и следы грязной обуви на паркете.
Я прошла в спальню. Кровать была заправлена по-военному, как никогда не делала я. На тумбочке — фото нас с Максимом, перевернутое лицом вниз.
— Вот и всё… — прошептала я, начиная складывать одежду в чемодан.
Вдруг скрипнула дверь. Я резко обернулась.
— Макс…
Он стоял в дверях, бледный, с трясущимися руками.
— Они ушли. Времено.
Я продолжила собирать вещи, не глядя на него:
— Поздно.
— Алиса… — он сделал шаг вперед. — Я был слепой.
Я резко выпрямилась:
— Нет, ты не был слепым. Ты просто смотрел в другую сторону.
Он опустился на кровать, сгорбившись:
— Мама всегда… Она всегда решала за меня. Сначала где учиться, потом где работать…
— А теперь — с кем жить? — я захлопнула чемодан. — Поздравляю, ты идеальный сын.
Вдруг он схватил меня за руку:
— Я их выгнал! Понимаешь? Вчера вечером… когда ты ушла… я увидел, как Ольга перекладывает твои украшения.
Я замерла.
— И что?
— Я… я впервые в жизни накричал на мать, — он говорил, задыхаясь. — Сказал, что если они не уйдут, я сам съеду.
Солнечный луч упал на его лицо — я увидела следы слез. Настоящих. Впервые за все годы.
Я медленно высвободила руку:
— И где они теперь?
— В маминой квартире. Временно, — он горько усмехнулся этому слову.
Я вздохнула и пошла к выходу, волоча чемодан. В дверях обернулась:
— Знаешь, в чем разница между нами? Я боролась за нас. А ты — только когда потерял.
Он не стал спорить.
Лифт снова казался бесконечно медленным. Когда двери закрывались, я услышала его хриплый шепот:
— Прости…
На улице я вдруг поняла, что не знаю, куда идти. К Кате? К маме? Искать новую квартиру?
Телефон завибрировал. СМС от риелтора:
«Алиса, нашли вариант по вашим критериям. Вид на парк, отдельный кабинет. Когда посмотрим?»
Я набрала ответ:
«Сегодня. Чем раньше, тем лучше».
Потом открыла галерею и удалила последнее наше фото с Максимом. Тот, что было на тумбочке.
Дверь подъезда за моей спиной захлопнулась.
Навсегда.
