Я ещё даже не успела снять куртку, как из кухни раздалось:
— Как нет денег? — голос свекрови был не просто громкий, он резал, как нож. — А как же мы будем гасить кредиты? Мы на тебя надеялись!
Я замерла в прихожей, сжимая пакет с хлебом и молоком. Сумка с работы тянула плечо, а голова гудела от целого дня на ногах.
— Я… зарплату задержали, — тихо сказала я, пытаясь не смотреть ей в глаза.
— Задержали? — она хмыкнула и вытерла руки о полотенце. — Конечно. И ты, как честная, сразу побежала мне рассказать, а деньги, небось, уже спустила.
— Мама, перестаньте, — вмешался муж, сидевший за столом с телефоном. — Она же сказала, задержали. Тут никто не виноват.
— Ах, никто? — свекровь повернулась к нему. — Ты хоть понимаешь, что из-за неё мы можем потерять квартиру? Я на свою пенсию эти кредиты не потяну!
Я сжала пальцы в кулак. Опять — «из-за неё». Всегда я. И кредиты, которые они брали на ремонт своей дачи, и покупки в рассрочку, и даже та злополучная посудомойка, которой я вообще не пользовалась.
— Мама, хватит, — муж снова попытался её остановить.
— Не хватит! — она стукнула кулаком по столу. — Ты молчишь, а я должна думать, как теперь платить!
— Мы разберёмся, — я выдохнула, понимая, что слова звучат пусто. — Через неделю придут деньги.
— Через неделю? — она усмехнулась так, что у меня похолодело в груди. — А банк подождёт, да? Им же всё равно, что у вас «задержали».
Я почувствовала, как щёки заливает жар. Хотелось бросить пакет прямо на пол и уйти. Но уйти было некуда — это их квартира.
В кухне повисла тишина. Только старые часы на стене громко тикали, будто отсчитывая секунды до следующего взрыва.
— Ну что ж, — наконец сказала свекровь, зловеще спокойно. — Раз на тебя надеяться нельзя, будем искать другие варианты. Но запомни, — она подошла ко мне вплотную, — мы всё равно свои деньги получим.
Я почувствовала её запах — смесь дешёвых духов и чего-то кислого, от чего хотелось отвернуться. Но я стояла. Потому что знала: если отступлю сейчас, она сочтёт это поражением.
Вечером, уже в комнате, я долго смотрела в потолок. В груди жгло, в голове крутились её слова. И, как ни странно, было страшно не за кредиты, а за то, что впереди у нас ещё много таких разговоров.
Утро началось с того, что в дверь постучали. Не звонок, а именно стук — резкий, нервный. Я ещё не успела налить себе чай, как свекровь уже метнулась в прихожую и распахнула дверь.
— О, Петрович, — её голос тут же стал сладким, почти нежным. — Проходи, проходи.
В проёме показался сосед сверху, тот самый, что всегда жалуется на шум и капающий кран. Но сегодня он пришёл по делу — передавать «ценную информацию».
— Слышал, у тебя там с кредитами заминка? — он окинул меня взглядом, в котором было больше любопытства, чем сочувствия. — Есть один знакомый, может помочь. Ну… быстро оформить, без всяких справок.
Я поняла, куда он клонит, и уже открыла рот, чтобы сказать «нет», но свекровь меня опередила.
— Вот! — она повернулась ко мне. — Видишь, люди предлагают помощь. А ты всё тянешь резину.
— Мама, я не буду брать ещё один кредит, — сказала я, стараясь держать голос ровным.
— Да кто тебя спрашивает? — её тон изменился, и сладость мгновенно исчезла. — Тут речь идёт о нашей семье, а ты опять думаешь только о себе.
— О себе?! — я чуть не выронила кружку. — Это вы брали кредиты на ремонт дачи, а теперь я должна влезать ещё глубже, чтобы вам помочь?
— Ах, так? — она прищурилась. — Значит, ты считаешь, что нам помогать не надо?
Муж в этот момент зашёл на кухню, зевая. Вид у него был такой, будто он не слышал половину разговора.
— Что тут опять? — спросил он, глядя на меня.
— Тут то, что твоя мать хочет, чтобы я влезла в ещё один кредит, — я встретила его взгляд.
— Ну… может, это временно, — пробормотал он, почесав затылок.
— Временно? — я почувствовала, как у меня перехватывает дыхание. — Ты серьёзно?
Свекровь, довольная его реакцией, села за стол и сложила руки, как победитель на соревнованиях.
— Видишь, он понимает. А ты всё упираешься.
— Понимает? — я посмотрела на мужа. — Или просто боится с вами спорить?
Он отвёл взгляд и ушёл обратно в комнату, бормоча что-то вроде «не сейчас».
Я осталась на кухне с ней и Петровичем, который всё это время молча наблюдал за сценой, словно смотрел сериал.
— Подумай, девочка, — сказал он на прощание. — Жизнь короткая, а долги — долгие.
Когда дверь за ним закрылась, я поняла, что осталась в осаде. И самое неприятное было то, что мой собственный муж, похоже, выбрал сторону противника.
Вечером, когда я уже собиралась мыть посуду, в дверь снова постучали. На этот раз тихо, будто кто-то не хотел, чтобы слышали соседи.
Свекровь, услышав звук, оживилась, как кошка, заметившая мышь. Она вытерла руки о фартук и бросила на меня быстрый взгляд.
— Иди открой, — сказала она. — Это, наверное, Люся.
Я открыла дверь — и правда, на пороге стояла женщина лет сорока пяти. Я её видела пару раз на лестничной клетке. Она была в ярком халате с цветами и с такой приторной улыбкой, что хотелось прикрыть глаза.
— Ой, здравствуйте, — протянула она, заглядывая мне за спину. — Можно к вам?
Не успела я ответить, как свекровь уже тянула её в кухню.
— Люся, заходи, дорогая. Ты как раз вовремя.
— Ну, я на минутку, — улыбнулась та, снимая тапочки прямо у входа. — Слыхала, у вас тут неприятности…
Я сжала губы. Вот так, значит, новости расходятся.
— Да какие там неприятности, — махнула рукой свекровь. — Просто девочка у нас… ну, мягко скажем, безответственная.
— Ах ты ж, — Люся театрально приложила руку к груди и посмотрела на меня так, будто я только что призналась в убийстве. — Да как же так? Молодая, здоровая, работать может… А вы, наверное, всё на её зарплату рассчитывали?
— Конечно, — подтвердила свекровь. — Мы же семья, а она…
— Я, между прочим, — перебила я, — никому ничего не обещала. И я не обязана…
— Ой, ну что вы, — Люся перебила меня мягким, но таким фальшивым тоном, что мне захотелось уйти в комнату. — Никто же не говорит «обязана». Просто семья — это когда вместе. Помогать надо.
Я заметила, как она бросила на свекровь быстрый взгляд, и поняла: они давно в сговоре. И, похоже, Люся пришла не просто на «минутку».
— Знаете, — продолжила она, — у меня есть знакомый, он такие дела быстро решает. Даже если денег нет. Главное — не затягивать.
— Вот! — оживилась свекровь. — Я тебе говорила, что нельзя ждать.
— Ещё кредит? — я посмотрела на них обеих. — Вы серьёзно?
— Не будь упрямой, — Люся улыбнулась так, будто говорила ребёнку, отказывающемуся надеть шапку. — Это же на время.
— На время? — я усмехнулась. — Я таких «на время» уже по горло хлебнула.
Они переглянулись. Взгляд был быстрым, но я его заметила.
Через десять минут Люся уже сидела за нашим столом с чашкой чая, рассказывая «советы из жизни» и то и дело вставляя истории про то, как люди теряли всё, потому что вовремя не оформили «помощь».
Я поняла, что они просто давят на меня со всех сторон. И что этот визит — часть плана.
Когда Люся ушла, свекровь только бросила:
— Подумай. И долго не думай.
А я поняла, что думать надо не о кредите, а о том, как выжить в этой квартире. После визита Люси весь вечер прошёл в тягостной тишине. Свекровь демонстративно хлопала дверцами шкафчиков, муж сидел в телефоне, словно его всё это не касалось.
Я попыталась уйти в комнату, но даже за закрытой дверью слышала, как они в кухне вполголоса обсуждают:
— Если она не согласится, придётся действовать иначе, — сказала свекровь.
— Мама, ну не надо так… — тихо ответил муж, но в его голосе не было уверенности.
Я сделала вид, что не слышу.
Ближе к полуночи, когда дом наконец стих, я лежала в темноте, уставившись в потолок. Тишина была обманчивая. В голове крутились все их слова: «безответственная», «на время», «нельзя ждать».
С каждым разом мне становилось всё яснее: это не случайность и не внезапная беда. Это их привычная схема. Они берут — кто-то другой платит.
Я вспомнила, как год назад мы уже гасили один их кредит. Тогда я тоже думала, что это «последний раз». И вот — снова.
— Не спишь? — тихо спросил муж, заходя в комнату.
— А ты как думаешь? — я повернулась к нему.
Он сел на край кровати, не глядя в глаза.
— Ты же понимаешь, что мама просто переживает…
— Переживает? — я горько усмехнулась. — Переживать — это когда поддерживают. А не загоняют в ещё большую яму.
— Ну… она не умеет по-другому, — сказал он, словно оправдывая её.
— А ты умеешь? — спросила я.
Он промолчал.
В темноте его силуэт казался чужим. Я вдруг поняла, что, если бы меня не было, он бы продолжал жить по их правилам. И это пугало больше, чем сами кредиты.
После его ухода я ещё долго лежала без сна. Сердце колотилось, как будто я только что бежала.
В какой-то момент я даже встала, подошла к окну и посмотрела на тёмный двор.
Холодный воздух из щели между рамами ударил в лицо. Я глубоко вдохнула.
Мысли крутились одна за другой. И среди них появилась одна, самая страшная:
— А что, если выбраться отсюда можно только уйдя насовсем?
Я вернулась в кровать, но сон так и не пришёл.
На следующий день я вышла в магазин пораньше, пока свекровь ещё спала. Хотелось хотя бы на полчаса выдохнуть и не слышать её голос.
Возле подъезда меня перехватила соседка с первого этажа — тётя Галя.
Она держала в руках сетку с яблоками и сразу же посмотрела на меня так, будто знала всё, что у нас происходит.
— Здравствуй, милая, — протянула она, поправляя платок. — Слыхала, у вас там проблемы…
Я почувствовала, как внутри всё сжалось.
— У нас всё нормально, — ответила я сухо.
— Да ладно тебе, — она махнула рукой. — Я же вижу, что ты устала. А усталость — это когда человек один тянет всё на себе.
Мы пошли вместе по двору, и она заговорщицким тоном продолжила:
— Я ж не лезу, но мне твоя свекровь кое-что рассказала… Мол, ты отказываешься помочь.
— Помочь — это одно, — я остановилась, глядя на неё. — А влезть в новые долги — совсем другое.
— Ну, знаешь, — тётя Галя покачала головой. — В жизни всякое бывает. Сегодня ты им помогла, завтра тебе помогут.
— Вы правда в это верите? — спросила я.
— Конечно, — она оживилась. — Вот у моей племянницы муж тоже не хотел брать кредит, а потом взяли — и через год всё отдали. И семья сохранилась, и вещи купили.
— И что с ними сейчас? — я прищурилась.
— Ну… — тётя Галя замялась, — они развелись. Но это не из-за кредита.
Я чуть не рассмеялась, но сдержалась.
— Галь, я не хочу повторять чужие ошибки.
Она вздохнула, словно я была непослушным ребёнком, и выдала:
— Иногда, девочка, надо быть гибче. Семью надо держать. Если муж просит — сделай. Потом отблагодарит.
Я уже хотела уйти, но она добавила:
— А то ведь всякое бывает… Живёшь-живёшь, а потом раз — и он с другой.
Слова ударили неожиданно. Я поняла, что это не просто разговор, а аккуратный вброс сомнений. Она знала, куда давить.
Вернувшись домой, я застала свекровь на кухне. Она сидела с чашкой кофе и делала вид, что удивлена моему приходу.
— Ну что, — спросила она, — как тётя Галя? Дала пару дельных советов?
Я молча поставила пакет с продуктами на стол. Внутри всё кипело.
Вечером муж вернулся с работы позже обычного. Я сидела в комнате с ноутбуком, но вместо работы просто щёлкала мышкой по пустым страницам.
Он зашёл, снял куртку и, не включая свет, присел на край кровати.
— Слушай… — начал он, — я поговорил с мамой.
— И? — я даже не подняла головы.
— Она права в одном, — он говорил тихо, будто боялся, что нас кто-то подслушает. — Мы должны решить этот вопрос быстрее.
— То есть взять ещё один кредит? — я подняла на него взгляд.
— Я не сказал «взять», — он отвёл глаза. — Но если это единственный выход…
— Единственный для кого? Для нас или для вашей семьи? — в моём голосе зазвенел металл.
— Не надо так, — он нахмурился. — Это и твоя семья тоже.
— Моя семья — это мы с тобой. А не твои бесконечные «долги» за чьи-то капризы.
Он резко поднялся и прошёлся по комнате.
— Ты всё воспринимаешь как нападение. А мама просто…
— Просто влезла в нашу жизнь по самое горло, — перебила я. — И ты это позволяешь.
— Я позволяю? — он обернулся ко мне. — А ты что предлагаешь? Чтобы мы оставили её одну с проблемами?
— Да, — ответила я, глядя прямо в глаза. — Потому что это её проблемы.
Муж сжал губы и вышел из комнаты.
Дверь закрылась чуть громче, чем нужно.
Я осталась одна. В груди жгло, в ушах стоял шум. Я уже собиралась встать и пойти на кухню за водой, как услышала приглушённые голоса.
Они были в соседней комнате — муж и свекровь. Я подошла к двери и прислонилась ухом.
— Она упрямая, — говорил он. — Но я попробую ещё. Может, уговорю.
— Уговоришь, — уверенно сказала свекровь. — Ты же муж, а она женщина. Женщина без мужа никуда.
Я почувствовала, как по спине прошёл холодок.
Слова были сказаны не вслух мне, но я их запомню надолго.
Я отошла от двери, села на кровать и поняла: теперь всё стало ещё хуже. Они — вместе. А я — одна.
Утром я проснулась от звука громких голосов на кухне.
Сначала решила, что опять соседи ругаются, но, прислушавшись, поняла — это у нас.
— Она просто не понимает, — говорила свекровь. — Надо жёстче.
— Мама, я стараюсь, — отвечал муж, устало. — Но если буду давить, она вообще взбесится.
— А ты и должен давить, — отрезала она. — Мужчина в семье — главный.
Эти слова окончательно подняли меня с кровати. Я вышла на кухню, не заботясь о том, как выгляжу.
— Ну что, решили, как будете меня «давить»? — спросила я, глядя то на одного, то на другую.
Свекровь даже не моргнула.
— Мы разговаривали о том, что ты ведёшь себя безответственно.
— Безответственно? — я подошла ближе. — Безответственно — это брать кредиты на ненужные покупки и потом валить всё на других.
— Осторожнее с тоном, — свекровь прищурилась. — Я тебя приютила, накормила…
— Приютили? — я рассмеялась. — Вы приютили своего сына и его жену, а потом сделали из них кошелёк.
— Как тебе не стыдно, — тихо сказал муж. — Это моя мать.
— А мне стыдно за тебя, — я повернулась к нему. — Ты даже не пытаешься встать на мою сторону.
— Потому что ты не права, — он повысил голос. — Мы семья, и надо помогать.
— Семья — это когда все друг за друга, а не один за всех, — перебила я. — Сколько раз я вам помогала? Сколько раз отдавала последнюю копейку? И что? Это стало нормой.
Свекровь стукнула кулаком по столу.
— Да, стало! Потому что ты моложе, сильнее, зарабатываешь!
— А вы — взрослые люди, которые могут отвечать за свои решения, — я почувствовала, что голос дрожит, но остановиться уже не могла. — Но вам удобнее, чтобы за всё платила я.
Муж подошёл ближе, пытаясь что-то сказать, но я подняла руку.
— Не надо. Я всё поняла. У вас с мамой одна команда.
— Ты ведёшь себя как враг, — свекровь покачала головой.
— Нет, — я посмотрела на неё. — Я просто перестаю быть вашей жертвой.
На кухне повисла тишина. Только часы тикали на стене.
Муж стоял, сжав кулаки, свекровь смотрела с презрением.
Я развернулась и ушла в комнату, захлопнув за собой дверь.
И в этот момент впервые за всё время почувствовала, что готова уйти из этой квартиры. И, возможно, из этой семьи.
Весь день после утреннего скандала мы практически не разговаривали.
Свекровь демонстративно молчала, хлопая посудой и передвигая стулья так, чтобы я обязательно это слышала. Муж ушёл куда-то после обеда, не сказав, когда вернётся.
Я собрала в комнате сумку с вещами. Сначала просто сложила туда пару футболок и джинсы «на случай», потом добавила документы и немного наличных.
В голове вертелось: «Если уйду, всё изменится. Если останусь — всё останется».
Ближе к вечеру муж вернулся. Я услышала, как он зашёл в кухню, и через пару минут его голос.
— Нам надо поговорить.
Я вышла, держа руки в карманах, чтобы он не видел, как они дрожат.
— Я думал, — начал он, — и… может, мы просто перетерпим? Мама всё равно не вечная.
— Ты серьёзно? — я смотрела на него, пытаясь понять, шутит ли он. — Перетерпим ещё пару лет? Или десяток? А потом ты будешь вести себя точно так же?
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — он сделал шаг ко мне.
— А я не хочу жить в постоянных долгах и под контролем твоей матери, — ответила я.
Свекровь, как по команде, вышла из своей комнаты.
— Я не мешаю? — спросила она с таким видом, будто её присутствие здесь — святое право.
— Мешаете, — сказала я. — Но это ведь вас никогда не останавливало.
— Ну, раз так… — она пожала плечами. — Значит, у нас всё ясно.
Муж посмотрел то на неё, то на меня. И я поняла, что он не сделает выбор. Не сейчас. Возможно, никогда.
Я взяла сумку.
— Я уеду к подруге.
— И что дальше? — спросила свекровь.
— Дальше — посмотрим, — я прошла мимо неё, не оборачиваясь.
В подъезде было тихо. Я спустилась на первый этаж, вышла на улицу и вдохнула холодный воздух.
Впереди был пустой вечер и неизвестное завтра.
Я шла и думала: может, я ещё вернусь. А может, и нет.
Но впервые за долгое время у меня было чувство, что решение теперь зависит только от меня.
