Юлия сидела на кухне, крутя в руках любимую кружку с надписью «Живу для пятницы». Ирония была в том, что теперь все дни недели у неё одинаковые. Точнее, одинаково странные. Полгода назад она вышла замуж. Свадьба была тихая, без танцев на столах и пьяных родственников, зато с букетом роз и фразой Романа: «Я твой надёжный тыл». Тогда Юля поверила. А сейчас? Сейчас этот «тыл» в ванной уже 40 минут, и по звукам из-за двери можно подумать, что он переслушивает все голосовые сообщения Вселенной.
Она нервно взглянула на дверь и громко сказала:
— Рома, ты там что, заново строишь водопровод? Или ищешь в раковине свою совесть? — крикнула с интонацией, в которой сарказм и тревога устроили вечеринку.
Дверь приоткрылась. Появилась голова мужа, мокрые волосы, довольная ухмылка.
— Привет, солнце! — сказал он так, как будто только что спас мир. — А ты чего такая… на взводе?
— На взводе? Я уже на орбите, Рома! Ты полчаса слушаешь кого-то, хихикаешь. Мне что думать? — Юля подалась вперёд, опершись о стол. — Или это я параноик, а твой «работе нужен я в любое время» — это про ночные сеансы в Telegram?
Роман закатил глаза и театрально вздохнул:
— Юль, началось… Ты всегда так, как только у женщины появляется кольцо на пальце, мозг начинает видеть шпионов. Я тебе доверяю, а ты мне нет. Это, между прочим, сигнал!
— Сигнал? Ага. Красный. Стоп машина. — Юля усмехнулась. — А может, ты просто перестал быть тем, за кого я выходила замуж?
Он шагнул к ней, обнял за плечи:
— Вот этого я не люблю. Ты драматизируешь. Мы же взрослые люди. У нас семья, Юль. Мы — команда.
Юля молчала, вдыхая запах его геля для душа. Приятно пахнет. Но вот это «мы — команда» почему-то звучало как «я — тренер, а ты запасной игрок».
Вечером к ним пришла Елена Петровна. Свекровь влетела в квартиру как ревизор без предупреждения, с пакетом мандаринов и выражением лица: «Сейчас наведём тут порядок».
— Ну что, молодожёны, живы? — бросила она с порога, осматривая квартиру Юли как потенциальный объект для перепланировки. — Ой, а где это у вас сервант? Всё пусто. Как-то… голо.
— Нам так удобно, мама, — сказал Роман, целуя её в щёку.
Юля натянула улыбку:
— Да, у нас минимализм. Тренд, знаете ли.
— Минимализм? — Елена Петровна вскинула брови. — Ага. Лень мы теперь модно называем. Юля, ты хоть готовишь ему? Или опять эти ваши… как их… смузи?
— Готовлю, Елена Петровна, — сдержанно ответила Юля. — Ромка сегодня борщ ел. Правда, без мяса. Он сказал, так полезнее.
— Без мяса? — свекровь округлила глаза. — Ох, сынок, и кого ж ты выбрал… Женщина должна кормить мужчину! А то смотри, найдётся та, что накормит. И не только борщом.
Роман прыснул в кулак. Юля заметила.
— Спасибо за совет, — сухо сказала она, чувствуя, как щеки заливает жар. — Обязательно запишу на стене, чтобы не забыть.
Елена Петровна тем временем уже оглядывалась по сторонам:
— А это что у вас? Кухня маленькая. Но ничего, потом можно будет стенку снести, объединить с комнатой. Квартира-то на тебя оформлена, да, Юль?
Вопрос прозвучал как удар кастрюлей по голове. Юля вздрогнула. Роман мгновенно вскинул глаза на мать. Лёгкий, почти невидимый кивок. Что это было?
— Да, на меня, — спокойно ответила Юля. — Я её купила ещё до брака.
Елена Петровна улыбнулась так, будто уже подписала какие-то бумаги:
— Молодец! А знаешь, Юль, я тут думала… Чтобы вам легче было жить, надо всё правильно оформить. Мало ли что. Перепишите на кого-то из семьи. На меня, например. Я надёжная.
— Оформить? — Юля рассмеялась, но смех получился злой. — Простите, а с чего вдруг?
— Ну как… Ты же теперь наша. Родня. Семья. Всё должно быть общее, чтобы без ссор. Это же для вашего же блага! — Елена Петровна говорила с таким видом, будто вручает премию «Лучшая идея года».
— Мама, не сейчас, — вмешался Роман, но его голос был… слишком мягким. Слишком «давай не при ней».
Юля посмотрела на него. Долго. И впервые за полгода почувствовала холодок между лопатками. Он не возразил. Он не сказал: «Мама, ты с ума сошла, это её квартира!» Нет. Он сказал: «Не сейчас».
— Знаете что? — Юля поднялась из-за стола. — Я устала. У меня завтра работа. Давайте оставим тему, которая в этой квартире никогда не поднимется. Понятно?
Елена Петровна сжала губы, но молчала. Роман тоже молчал. Только Юля слышала, как внутри неё что-то тихо треснуло.
Поздно ночью, лёжа спиной к Роману, она думала: А если всё это — игра? Если я просто очередная «наивная»? Она вспомнила его комплименты, подарки, то, как он умел слушать… И вопрос свекрови, который не вылетит из головы: «Квартира-то на тебя оформлена, да?».
Юля стиснула зубы. Она всегда считала себя умной. Осторожной. А вдруг ошиблась? Или… нет. Просто надо поговорить. Завтра. Спокойно. Без сцен.
Но почему-то внутри уже горело предчувствие беды.
Утро началось не с кофе. Утро началось с телефонного звонка. Точнее, с его вибрации. Юля открыла глаза, увидела экран — «Олег». Чужое имя. Не подруга, не коллега. Мужской голос.
Ага, вот и причина ночных концертов в ванной? — едко подумала она. Но взяла себя в руки. Поднялась, пошла на кухню, чтобы не звонить при муже, и поднесла трубку к уху:
— Алло?
— Э… Юля? — растерянный голос. — Это Рома? То есть… я его друг. Скажите, он дома?
— Дома, — холодно сказала она. — Спит.
— Ага. Ну… ладно. Передайте, что по объекту всё в силе. Как договаривались.
Гудки. Юля опустила телефон, уставилась в экран. По объекту? Что ещё за объект?
— Доброе утро, — Роман появился в проёме кухни как ни в чём не бывало, зевая и почесывая шею. — Что на завтрак?
— Сюрприз, — сухо ответила Юля. — Объект.
Он нахмурился:
— Чего?
— Говорю, сюрприз. Твой друг Олег звонил. Сказал: «По объекту всё в силе». Ну? Какой у нас объект? Квартира? Или я? — Юля вскинула на него взгляд, в котором плескалась злость.
Роман резко сменил выражение лица на спокойное:
— Юль, ты серьёзно? Это рабочие дела. Не лезь.
— Не лезь? — она усмехнулась. — Знаешь, кто ещё так говорил? Те, кто в итоге «влезли» в чужую жизнь по самые уши. Ты мне объясни: зачем твоя мать вчера спросила про мою квартиру?
Он закатил глаза:
— О господи, опять это. Юля, она старой закалки. У них там всё должно быть «в семье». Ну не принимай близко к сердцу.
— Да? А я что-то слышала: «переписать, чтобы без ссор». Знаешь, мне кажется, ваша семья понимает слово «доверие» очень творчески.
Роман встал ближе, глядя сверху вниз:
— Ты начинаешь меня бесить. Честно. Из мухи слона!
— Из мухи? Рома, это моя квартира! МОЯ. Я её покупала, пока ты по клубам шарахался. И теперь твоя мама предлагает оформить её на себя, а ты — молчишь! Почему?!
— Потому что я не хочу ругаться, — рявкнул он. — Думаешь, мне нужны твои метры? Мне нужна семья, Юля. Семья, где нет секретов, где всё общее. А ты сейчас ведёшь себя как…
— Как кто? Договори!
Он сжал кулаки, выдохнул, потом вдруг мягко улыбнулся:
— Как человек, который боится любить.
Юля замерла. Вот это поворот. Манипуляция номер один пошла в эфир.
— Боится любить? Ты серьёзно? — тихо спросила она, чувствуя, как в груди поднимается волна ярости. — Знаешь что, Рома? Любовь — это когда двое, а не когда ты, я и твоя мама с планом переписи.
Он сделал шаг к ней, взял за плечи:
— Успокойся. Мы же вместе. Разве не в этом смысл брака? У нас будет общий дом.
— Он уже есть, Рома. — Юля с силой высвободилась из его рук. — И этот дом — мой. И останется моим. Точка.
Он посмотрел на неё так, будто пытается прожечь взглядом дыру в стене. Потом процедил:
— Хорошо. Пока так.
Пока? Это «пока» прозвучало хуже любого ультиматума.
Днём Юля позвонила Лене, своей подруге:
— Срочно встречаемся. Кафе у парка.
Через час они сидели за столиком, и Юля тараторила, не останавливаясь:
— Лена, ты бы видела её глаза! Как будто уже ключи в кармане держит! И он молчит. МОЛЧИТ! А утром звонок — «объект»! Какой, к чёрту, объект?!
— Может, реально работа? — осторожно сказала Лена.
— Работа? Тогда почему у меня чувство, что объект — это я и мой квадратный метр счастья?
Лена отхлебнула кофе:
— Юль, а ты уверена, что хочешь за него держаться? Полгода всего прошло, а уже вот это всё…
— Я не хочу развод. — Юля сжала кружку. — Я просто хочу понять, кто он на самом деле.
— Ну, проверяй, — пожала плечами Лена. — Только помни: кто ищет — тот находит. Иногда — не то, что хотел.
Вечером Елена Петровна снова была у них. С пакетами. С фразами вроде:
— Юлечка, я тут подумала, давай шкаф переставим? У тебя всё неправильно стоит.
Юля стояла у стола, стискивая зубы.
— Елена Петровна, у меня всё стоит там, где я хочу.
— Ну, знаешь, я же не чужая. Я хочу, чтобы у вас было уютно! — улыбнулась свекровь.
— Правда? Тогда знаете, что сделает уютно? Если вы не будете обсуждать мою квартиру.
— Юля, — строго сказал Роман. — Не начинай.
Она повернулась к нему:
— Не начинаю. Продолжаю. Рома, либо ты ставишь границу… — спохватилась. — Тьфу, рамку! Либо я сама.
— Ты мне угрожаешь? — он шагнул ближе.
— Нет. Я предупреждаю. — Юля подняла подбородок. — Здесь мои правила.
Елена Петровна фыркнула:
— Какие мы гордые. Посмотрим, что скажешь, когда Роман решит, что ему нужна настоящая семья.
Юля резко повернулась:
— А сейчас какая? Фальшивая? Или просто без нотариуса?
Тишина. Только тик-так часов. Потом Роман схватил Юлю за руку:
— Пошли на кухню.
Дверь захлопнулась. Он шепнул сквозь зубы:
— Ещё раз так — и я уйду.
— Дорога свободна, — прошипела она.
Он смотрел в её глаза ещё секунду, потом вышел, хлопнув дверью.
Юля осталась одна. И вдруг поняла: Это не брак. Это рейдерский захват с элементами романтики.
Юля стояла у окна и смотрела на двор. Снизу доносились голоса детей, лай собаки, запах чьей-то жареной картошки. Какая же нормальная жизнь у людей, а у меня — сериал на выживание, подумала она, глотая комок в горле.
Телефон завибрировал. Сообщение от Лены:
«Ну что, выяснила, что за объект?»
Юля быстро набрала: «Пока нет. Но сегодня будет финал».
И финал не заставил себя ждать. Дверь хлопнула — Роман вернулся. С ним — Елена Петровна. Оба с лицами, полными решимости. Вот оно, шоу начинается, пронеслось в голове у Юли.
— Юль, мы поговорить хотим, — начал Роман, снимая куртку.
— Ну, наконец-то, — Юля повернулась, сложив руки на груди. — Я тоже.
Елена Петровна села на диван, выпрямившись, как на допросе, и сказала с тем голосом, от которого у Юли всегда сжимался желудок:
— Мы с Ромочкой решили, что так дальше нельзя. Вы семья. А у семьи всё общее. Квартира должна быть оформлена на близкого человека. На меня.
Юля засмеялась. Не сдержалась — громко, с истеричными нотками:
— Господи, да вы с ума сошли! Это вы вдвоём придумали? Вы что, коллективный мозг?
Роман шагнул к ней:
— Перестань, Юля! Я серьёзно. Ты же понимаешь, это формальность.
— Формальность? — Юля подняла брови. — Продажа квартиры — формальность? Или может, следующая «формальность» — я выйду из квартиры с чемоданом и пойду на вокзал?
Он сжал губы, но продолжил:
— Если ты меня любишь…
— НЕ НАДО! — выкрикнула Юля, и голос сорвался. — Хватит про любовь! Любовь у тебя где-то между маминым советом и твоей алчностью!
Елена Петровна встала, руки в боки:
— Девочка, поосторожнее! Это я сына растила, пока ты себе шмотки покупала!
— А теперь решили на старости лет отжать себе квартиру? — парировала Юля. — Я знала, что вы не подарок, Елена Петровна, но не думала, что с инструкцией по рейдерскому захвату!
Роман резко схватил её за руку:
— Замолчи!
Юля дёрнулась, вырвалась, ударила ладонью по его груди:
— Не трогай меня! Это МОЙ дом! Понял? Мой! Я одна его заработала!
Тишина на секунду повисла, как перед грозой. Потом Юля медленно достала из кармана телефон:
— А теперь, внимание, номер два. Я записывала всё. Твои мамины советы. Твои «формальности». Запись уже в облаке. И знаешь что? Завтра эта «формальность» будет в сети. А я подам на развод.
Роман побледнел. Елена Петровна охнула:
— Ты… ты не посмеешь!
— Ой, посмею. — Юля холодно усмехнулась. — И знаешь почему? Потому что я люблю только одного человека в этой комнате. Себя.
Она открыла дверь и показала рукой:
— На выход. Оба.
Роман стоял, сжав кулаки, но ничего не сказал. Только метнул на неё взгляд, полный злости и чего-то похожего на страх.
Елена Петровна что-то шептала про «неблагодарную», но Юля уже не слушала.
Когда дверь хлопнула за ними, Юля опустилась на диван. Сердце колотилось, но внутри было удивительно спокойно. Да, я осталась одна. Но осталась с собой. И с квартирой.
Она взяла телефон и написала Лене:
«Финал. Я выиграла. Теперь я — не крепость на песке. Теперь я — крепость из бетона».
