Зарплатный день
Надежда никогда не любила отчитываться. Но так сложилось, что за пятнадцать лет брака это стало привычкой, почти ритуалом. Каждый поход в магазин заканчивался подробным рассказом мужу о том, сколько и на что потратила.
— На рынке была, — говорила она, развешивая покупки. — Говядину взяла за семьсот. Ну и огурцы-помидоры — триста. Тысяча вышла.
Владимир морщился.
— Опять тысячу? Много, Надь.
И Надежда реально думала — да, права он. Можно же было курицу купить вместо говядины, подешевле. Или вообще без мяса обойтись денёк-другой. В следующий раз уже шла в магазин с чётким планом — сэкономить.
— Курицу сегодня взяла, — говорила она с гордостью. — Шестьсот пятьдесят всего. Экономлю.
Владимир кивал, но не хвалил. Просто принимал к сведению, что жена учится тратить меньше. А Надежда чувствовала удовлетворение — вот так и должна вести себя хорошая хозяйка. Уметь выкручиваться, экономить, находить выходы из любой ситуации.
Она работала продавцом в небольшом магазине текстиля. Зарплата маленькая — двадцать пять тысяч, но работа рядом с домом, хозяйка адекватная, с напарницей они дружны. Владимир трудился грузчиком на складе, получал чуть больше — тридцать тысяч. Жили скромно, но не бедствовали.
В квартире жили однокомнатной. Тесновато для троих — у них подрастал сын Максим, одиннадцать лет. Но накопить на покупку квартиры побольше пока не получалось — всё уходило на текущие расходы.
У Владимира была сестра Елена, многодетная мать. Трое детей, муж ушёл два года назад, живёт на пособия и редкие подработки. Владимир регулярно помогал ей деньгами — кому же ещё, если не брату.
— Ленке трудно, — говорил он. — Старший в школу, форму покупать надо. Поможем ведь?
— Конечно, — соглашалась Надежда. — Жалко их. Тяжелая ситуация.
Отдавали по две-три, а то пять тысячь в месяц. Для их бюджета сумма существенная, но Надежда не роптала. Считала правильным помогать тем, кому трудней.
А потом начала копить на стиральную машину. Их старая сломалась окончательно, а вручную стирать неудобно и долго. Откладывала по пятьсот рублей в месяц, иногда больше, если получалось сэкономить на продуктах.
— Уже давно коплю, — рассказывала подруге на работе. — Ещё столько же — и куплю наконец нормальную машинку.
— Молодец, — одобряла та. — Надо уметь на будущее думать. А я вообще копить не умею — трачу все до копеечки.
Но каждый раз, когда у Владимира не хватало денег на помощь сестре, он обращался к жене:
— Надь, выручи. До зарплаты туго. Дашь Ленке тысячи полторы?
И Надежда доставала отложенные деньги. Потом начинала копить заново.
— Понимающая ты, — говорил муж. — Другая бы орала.
— Да ладно. Как-нибудь обойдёмся. Мы же не животные — мы люди.
Она искренне считала себя хорошей женой. Умеет жертвовать личными интересами ради близких, не жадничает, не ругается, всегда поможет в трудную минуту.
За годы такой жизни выработалась устойчивая схема: Надежда экономит на всём, Владимир одобряет экономию, а сэкономленные деньги идут на помощь родственникам или неотложные нужды семьи. На себя тратить считалось излишеством.
— Помада кончилась, — говорила Надежда.
— А старая куда делась?
— Да закончилась же.
— Потерпи до зарплаты. Сэкономишь на продуктах — Выделишь себе на помаду. Сейчас расходов много.
И Надежда терпела. Донашивала старую обувь до дыр, красилась дешёвой косметикой, покупала себе одежду только в крайнем случае.
— Зачем мне модные тряпки? — говорила она подругам. — Главное, чтобы чисто и аккуратно было. Чтобы хлопок. А красота — она изнутри.
В глубине души, конечно, хотелось иногда побаловать себя. Купить красивое платье, хорошую косметику, сходить в салон красоты. Но тут же одёргивала себя — нельзя быть эгоисткой. Семья важнее личных капризов.
Владимир такую жертвенность воспринимал как должное. Он искренне считал, что правильная жена должна экономить и отчитываться за каждый рубль. А если она ещё и готова поделиться с его нуждающимися родственниками — вообще идеал.
— Жена у меня золотая, — хвастался он. — Никогда не жадничает. И готовит хорошо. Их ничего целый стол накроет!
Надежда слышала такие отзывы и гордилась. Значит, всё правильно делает, раз муж довольный.
Двадцать пятого числа был зарплатный день. Надежда получила свои двадцать пять тысяч, как обычно. Пришла домой в хорошем настроении — наконец-то можно будет купить продукты на неделю вперёд, заплатить за коммунальные услуги, отложить немного на стиральную машину.
Владимир встретил её на пороге с озабоченным видом.
— Надь, дело такое, — начал он. — Ленка звонила. У Кати куртки нет, холодно уже. Девочка мёрзнет.
Катя — дочь Елены, тринадцать лет.
— И что ты предлагаешь? — спросила Надежда.
— Ну, поможем. У нас один ребёнок, у неё трое. Справимся же мы как-нибудь, а ей трудно.
— Сколько стоит?
— Тысяч пять-шесть. Может, семь.
Надежда быстро прикинула в уме. Семь тысяч — это почти треть зарплаты. Но девочке действительно нужна тёплая одежда.
— Хорошо, — согласилась она. — Только ты переведи ей с своей карты. А я тебе дам наличными.
— Да у меня пока ноль на карте, — развёл руками Владимир. — До аванса полная тишина. Ты лучше сама переведи прямо со своей карты. Проще будет.
Надежда кивнула. Действительно, какая разница — его деньги или её, семейный бюджет всё равно общий.
Но тут в голове что-то странно щёлкнуло. Она вдруг отчётливо представила себе ситуацию со стороны: муж распоряжается её зарплатой, даже не спросив согласия. Решил такой, красивый, с сестричкой на пару, и ждёт исполнения.
— А ты когда соглашался — ты обо мне подумал? — неожиданно для самой себя спросила она.
— О тебе? — не понял Владимир.
— Ну да. Когда решал, что мои деньги пойдут Катьке на куртку, ты думал о том, что у меня может быть другие планы на зарплату?
— Надь, о чём ты? Какие планы? Мы же всегда помогаем. Сумма, конечно большая, но кроме нас некому помочь.
— Всегда помогаем? — переспросила Надежда. — Это кто всегда помогает? Я помогаю. А ты что делаешь?
— Как что? Я же предложил…
— Предложил потратить мою зарплату. Очень щедро с твоей стороны.
Владимир растерялся. Такого тона от жены он не слышал никогда.
— Надя, ты что, против помочь племяннице? Ребёнок же мёрзнет!
— Я не против помочь. Но помогать должен тот, кто предлагает. Ты сказал — ты и отдавай. Вот с твоей карты и переводи.
— Так у меня же денег нет!
— А почему это моя проблема? Значит я учись экономить, откладывать, копить, а ты живешь себе как и жил! Ты молодец — семью обеспечил, а то,что мне на эти семь тысяч придется урезаться и выкручиваться целый месяц — это нормально, это я плохо значит экономлю, если нам до зарплаты денег не ватает! Так получается?!
Повисла напряжённая тишина. Владимир не знал, что ответить. А Надежда чувствовала, как внутри поднимается что-то новое, незнакомое. Не злость, не обида — скорее решимость.
— Я пойду в магазин, — сказала она спокойно.
— За курткой? — обрадовался муж. — Ну и хорошо. А про зарплату мы потом решим.
— Не за курткой.
Надежда взяла сумку и вышла из дома. На улице было прохладно, но не холодно. Октябрь только начинался.
Сначала зашла в обувной магазин. Давно присматривала красивые кроссовки — белые с розовыми вставками. Стоили четыре тысячи, но выглядели дорого. Она еще с прошлого сезона на них заглядывалась.
— Можно примерить тридцать седьмой размер? — спросила у продавца.
Кроссовки сели идеально. В зеркале Надежда увидела себя с другой стороны — не замученную домохозяйку, а женщину, которая может позволить себе красивые вещи.
— Беру, — сказала она решительно.
Потом зашла в косметический магазин. Купила хороший тональный крем за две тысячи и помаду известной марки за тысячу двести. Раньше такие траты казались бы ей безумием.
По дороге домой остановилась возле мастерской бытовых услуг.
— Можете завтра установить стиральную машину? — спросила она.
— Конечно. Вызов и работа — полторы тысячи.
— Договорились. Утром приедете?
— Без проблем.
Домой Надежда вернулась с пакетами и лёгким сердцем. Владимир смотрел телевизор, вид у него был озадаченный.
— Где была? — спросил он. — Долго что-то.
— По магазинам. — Надежда выложила покупки. — Кроссовки купила, косметику. И мастера завтра вызвала — машинку поставить.
— Какую машинку?
— Стиральную. Которая в кладовке стоит.
— А… — Владимир посмотрел на кроссовки. — Ну Ленке переведи сразу, она уже спрашивает?
— Ты обо мне не думал, когда всё это решал? Вот и я решила. Думать только о себе.
— Но Катька мёрзнет…
— Тогда найди деньги сам. Или в долг возьми. Я не банкомат для твоих порывов.
Владимир молчал. Впервые за пятнадцать лет брака жена сказала ему «нет». И что самое странное — он не мог найти убедительных возражений.
Действительно, почему всегда Надежда должна жертвовать своими планами ради его родственников? Почему он может тратить её зарплату, а сам не может найти денег на помощь сестре?
— Надь, — попытался он, — мы же всегда друг другу помогали…
— Это я тебе помогала. А ты мне — никогда.
— А чего ты хочешь? Скажи.
— Поздно. Пятнадцать лет можно было спрашивать. Теперь сама решаю. Устала — просто устала жертвовать собой.
Вечером пришёл Максим из школы. Увидел мамины покупки, обрадовался.
— Мам, классные кроссовки!
— Спасибо.
— Я контрольную по математике плохо написал, придется переписывать. А папа чего грустный?
— У папы тоже проблемы с математикой.
Владимир бросил на жену тяжёлый взгляд, но промолчал.
На следующий день Елена прислала сообщение: «Володя, где обещанные деньги? Ты же обещал».
Владимир показал сообщение жене.
— Что отвечать?
— Правду. Что денег у тебя нет, а чужими распоряжаться больше не можешь.
— Обидится.
— Пусть.
— А если не будет общаться?
— Узнаем, что важнее — семья или деньги.
Владимир долго мялся, но в итоге написал сестре честно: «Денег сейчас нет. Помочь не смогу».
Елена ответила быстро: «Да ладно, у Надьки же зарплата была! Я знаю! Что ты мелочишься?»
— Видишь? — показала Надежда переписку. — Она не сомневается, что может моими деньгами распоряжаться. Интересно, откуда уверенность?
Владимир покраснел.
— Прости. Не думал…
— Вот именно. Не думал.
Прошла неделя. Владимир получил аванс и перевёл Елене три тысячи на куртку. Не семь, как планировалось, но хоть что-то.
— Мало, — написала та в ответ. — На нормальную куртку не хватит.
— Больше нет, — ответил брат.
— А Надька что, не может детям помочь что ли? Раньше всегда помогала.
— Надька сказала, что больше не обязана всех содержать. И меня в том числе.
После этого Елена несколько дней не выходила на связь, потом прислала холодное сообщение: «Понятно. Богатыми стали — бедных родственников забыли.»
— Не расстраивайся, — сказала Надежда мужу. — Если она хочет общаться только ради денег, значит, и терять особо нечего.
— Но она же семья…
— Семья — это те, кто любит тебя не за то, что ты деньги даёшь, а просто за то, что ты есть и помогаешь, чем можешь.
Надежда больше не рассказывала мужу о каждой покупке в магазине. Просто покупала то, что считала нужным, и не спрашивала разрешения.
