— Я же говорила тебе не брать эту квартиру на первом этаже! — голос Тамары Ивановны ворвался в утреннюю тишину, как будильник, от которого хочется спрятаться под подушку. — Посмотри, какая сырость в углах! А шум с улицы? Ты же себе здоровье угробишь!
Марина застыла с кружкой кофе в руках. Третий день. Всего третий день свекровь жила в их квартире, а она уже чувствовала себя выжатым лимоном. Квартире, которую Марина купила на свои деньги ещё пять лет назад, до знакомства с Андреем. Квартире, где каждый сантиметр был продуман ею, обустроен с любовью.
— Тамара Ивановна, мне здесь комфортно, — мягко ответила Марина, делая глоток остывающего кофе. — И сырости никакой нет, это просто тень от шторы.
Свекровь покачала головой с таким видом, будто Марина была неразумным ребёнком, не понимающим очевидных вещей. Она прошла к окну, отдёрнула занавеску и начала внимательно осматривать подоконник.
— Андрюша в детстве часто болел, когда мы жили на первом этаже. Я его берегла, как могла. Витамины, закаливание… А теперь он опять в таких условиях!
Марина прикусила язык. Андрюше было тридцать четыре года, он работал программистом и последний раз болел год назад, когда подхватил лёгкую простуду. Но для Тамары Ивановны он навсегда остался хрупким мальчиком, требующим постоянной опеки.
История началась неделю назад. Тамара Ивановна позвонила с утра пораньше и радостно сообщила, что у неё в квартире начинается ремонт. Капитальный. С выносом мебели и сносом стен. И длиться он будет минимум месяц.
— Конечно, мама поживёт у нас, — сказал тогда Андрей, даже не взглянув на Марину. — Куда же ей ещё деваться?
Марина хотела предложить гостиницу, съёмную квартиру, даже дачу подруги, которая пустовала зимой. Но Андрей смотрел на неё с такой уверенностью в своей правоте, что все возражения застряли у неё в горле. И вот теперь их уютное гнёздышко превратилось в филиал квартиры Тамары Ивановны.
Свекровь переставила всю посуду в кухонных шкафах — теперь тарелки стояли там, где раньше были чашки, а кастрюли переехали в нижний ящик, потому что «так удобнее, поверь мне, дорогая». Она выбросила все специи Марины, заявив, что они просроченные (хотя срок годности был в полном порядке), и купила свои — «настоящие, с рынка, а не эта химия из пакетиков». Даже коврик в ванной был заменён на «более практичный», а любимый плед Марины исчез с дивана, потому что «собирает пыль и выглядит неопрятно».
— Мариночка, я блинчики напекла, — продолжала Тамара Ивановна, возвращаясь на кухню. — Андрюша их с детства обожает. С творогом и изюмом, как он любит. Ты же не против, что я хозяйничаю? Просто хочу вам помочь, вы же оба работаете.
Помощь. Это слово звучало как издевательство. Марина работала удалённо, переводчиком, и прекрасно справлялась с домашними делами. Но теперь она не могла даже спокойно сесть за компьютер — Тамара Ивановна постоянно заходила в её кабинет с вопросами, советами или просто «поболтать».
— Спасибо, я не голодная, — ответила Марина, хотя желудок предательски заурчал.
— Ну что ты, нужно хорошо питаться! Ты же такая худенькая, Андрюше нужна здоровая жена. Дети-то когда планируете? Мне уже шестьдесят два, хочется внуков понянчить, пока силы есть.
Этот вопрос был коронным номером Тамары Ивановны. Она задавала его минимум три раза в день, каждый раз с новыми вариациями. То намекала на биологические часы, то рассказывала о подруге, которая уже трижды бабушка, то печально вздыхала о том, как одиноко ей без внуков.
Андрей появился на кухне как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу матери. Он был уже одет в костюм, готовый к рабочему дню, и выглядел свежим и отдохнувшим. В отличие от Марины, которая не спала полночи, слушая, как свекровь ходит по квартире, что-то передвигает и переставляет.
— Мам, ну что ты опять, — мягко упрекнул он, обнимая мать. — Всему своё время. Правда, Марин?
Он поцеловал жену в щёку, но Марина почувствовала, что это был дежурный жест. Всё его внимание было сосредоточено на матери, которая уже накладывала ему гору блинчиков.
— Я просто волнуюсь за вас, — вздохнула Тамара Ивановна. — Время идёт, а вы всё откладываете. Может, проблемы какие? Есть хорошие врачи, я могу телефон дать…
— Мама! — Андрей покраснел. — Прекрати, пожалуйста. У нас всё в порядке.
Но Марина видела, как он бросил на неё быстрый оценивающий взгляд. Будто это она была виновата в том, что они пока не завели детей. Будто их общее решение подождать год-два вдруг стало её личной прихотью.
День тянулся как резина. Марина пыталась работать, но концентрация постоянно сбивалась. Тамара Ивановна включила телевизор на полную громкость — какое-то ток-шоу, где обсуждали семейные драмы. Потом начала пылесосить, хотя Марина убиралась вчера. Потом решила приготовить обед и гремела кастрюлями так, что было слышно даже через закрытую дверь кабинета.
К вечеру Марина чувствовала себя загнанным зверем. Она вышла на балкон, чтобы подышать свежим воздухом и успокоиться. Холодный февральский ветер обжигал лицо, но это было приятнее, чем удушающая атмосфера в квартире.
— Куришь? — голос Тамары Ивановны заставил её вздрогнуть.
— Нет, просто дышу воздухом.
— На холоде? Простудишься же. И потом будешь Андрюшу заражать. Иди в дом, я чай заварила.
Марина послушно вернулась в квартиру. Сопротивляться не было сил. Она села за стол, где уже были расставлены чашки и вазочка с печеньем. Тамара Ивановна села напротив и внимательно посмотрела на неё.
— Мариночка, я хочу с тобой поговорить по душам, — начала она, и Марина внутренне напряглась. — Я вижу, что Андрюша не совсем счастлив. Он похудел, осунулся. На работе задерживается. Может, дома ему некомфортно?
Марина не поверила своим ушам. Андрей не похудел ни на грамм, выглядел прекрасно, а на работе задерживался только последние три дня — с тех пор, как приехала его мать.
— Тамара Ивановна, у нас всё хорошо…
— Я просто хочу помочь, дорогая. Знаешь, мужчину нужно уметь удержать. Готовить вкусно, создавать уют, не пилить по мелочам. Я Андрюшу воспитывала одна после того, как муж ушёл, знаю, как трудно. Но я справилась, вырастила прекрасного сына. И хочу, чтобы он был счастлив.
В этот момент Марина поняла. Это была не просто навязчивая забота. Это была война. Тихая, подковёрная, но война. Тамара Ивановна метила в главнокомандующие их семьи, а Марину видела в лучшем случае рядовым, которым можно командовать.
Андрей вернулся поздно, когда Марина уже лежала в постели, уставившись в потолок. Он тихо разделся и лёг рядом.
— Спишь? — шёпотом спросил он.
— Нет.
— Мама сказала, вы сегодня разговаривали. Она волнуется за нас.
Марина повернулась к нему. В темноте она не видела его лица, только силуэт.
— Андрей, так больше не может продолжаться. Твоя мама… она захватывает нашу жизнь.
— Не преувеличивай. Она просто хочет помочь. И потом, это временно, пока ремонт.
— А ты уверен, что ремонт вообще есть? — вырвалось у Марины.
Андрей приподнялся на локте.
— Что за бред? Конечно, есть! Мама не стала бы врать.
— А позвонить в её квартиру и проверить?
— Марина, ты с ума сошла? Я не буду проверять родную мать!
Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Марина снова уставилась в потолок. В гостиной работал телевизор — Тамара Ивановна смотрела ночной сериал. И Марина знала, что завтра всё повторится. И послезавтра. И через неделю.
Утро началось с запаха горелого. Марина выскочила из спальни и обнаружила на кухне Тамару Ивановну, которая растерянно смотрела на сковородку с чем-то чёрным и дымящимся.
— Ой, Мариночка, прости! Я яичницу хотела приготовить, отвлеклась на минутку…
Кухня была в дыму. Марина открыла окно, выключила плиту, выбросила сгоревшую еду. Тамара Ивановна всё это время причитала и оправдывалась, но Марина видела в её глазах странный блеск. Будто она была довольна произведённым эффектом.
— Ничего страшного, — устало сказала Марина. — Бывает.
— Ты такая понимающая! Андрюше повезло. Хотя, знаешь, его бывшая, Леночка, та вообще готовить не умела. Зато какая красавица была! И из хорошей семьи, родители — врачи.
Марина замерла. Андрей никогда не рассказывал ей о Леночке. Он вообще говорил, что серьёзных отношений у него до неё не было.
— Они три года вместе были, — продолжала Тамара Ивановна, будто не замечая реакции Марины. — Я думала, поженятся. Но что-то не сложилось. Хотя она до сих пор звонит иногда, интересуется, как Андрюша. Недавно вот звонила, спрашивала, не женился ли он.
Это был удар ниже пояса. Марина понимала, что свекровь бьёт наверняка, в самое больное место — в женскую неуверенность, в страх быть недостаточно хорошей.
— Я на работу, — сухо сказала Марина и ушла в кабинет.
Но работать она не могла. Мысли крутились вокруг таинственной Лены, которая была красавицей из хорошей семьи и до сих пор интересовалась Андреем. Марина понимала, что это манипуляция, но червячок сомнения уже начал свою разрушительную работу.
К обеду она не выдержала и позвонила Андрею.
— Кто такая Лена? — спросила она без предисловий.
— Какая Лена? — удивился он.
— Твоя бывшая. С которой ты три года встречался.
Пауза.
— Мама рассказала? Слушай, это было давно, ещё в университете. Мы расстались много лет назад. Причём тут это вообще?
— Причём, что она до сих пор звонит твоей матери и интересуется тобой!
— Марин, ты серьёзно? Ну звонит раз в год поздравить маму с праздником, они хорошо общались. Это же не преступление.
— То есть ты не видишь проблемы в том, что твоя мать рассказывает мне о твоей бывшей?
— Я вижу проблему в том, что ты из мухи слона раздуваешь! Мама просто болтает, а ты воспринимаешь всё в штыки. Может, тебе успокоительное попить?
Он отключился. Марина сидела с телефоном в руках и чувствовала, как внутри поднимается волна ярости. Успокоительное. Он предложил ей попить успокоительное, вместо того чтобы поговорить с матерью.
Вечером произошёл взрыв. Марина вернулась из кабинета и обнаружила, что её ноутбук исчез с рабочего стола. Она нашла его в гостиной — Тамара Ивановна смотрела на нём какой-то сериал.
— Я думала, ты закончила работать, — невинно сказала свекровь. — А мой планшет что-то барахлит.
— Это мой рабочий компьютер! — Марина еле сдерживалась, чтобы не закричать. — Там важные файлы, переводы! Вы не имели права его брать!
— Ой, Мариночка, что ты так нервничаешь? Я же ничего не удалила. Просто сериал посмотрела. Андрюша всегда мне свой компьютер даёт.
— Это не Андрюшин компьютер! Это мой! В моём доме! Который вы захватили, как оккупант!
Слова вырвались сами. Тамара Ивановна вздрогнула, её глаза наполнились слезами.
— Как ты можешь так говорить? Я же… я же старалась… помогала…
В этот момент вернулся Андрей. Он увидел мать в слезах и жену с пылающим от гнева лицом, и его выбор был предсказуем.
— Что здесь происходит? Марина, что ты наговорила маме?
— Я сказала правду! Что она ведёт себя в нашем доме как хозяйка! Что она…
— Достаточно! — рявкнул Андрей. — Мама, не плачь. Марина, извинись немедленно!
— Я не буду извиняться за правду!
— Тогда иди и подумай о своём поведении!
Марина не поверила своим ушам. Он отправлял её подумать о поведении, как нашкодившего ребёнка. В её собственном доме.
— Знаешь что, Андрей? — голос Марины стал ледяным. — Ты прав. Мне нужно подумать. О многом.
Она развернулась и ушла в спальню. За спиной она слышала, как Андрей утешает мать, как та всхлипывает и говорит, что, наверное, ей лучше уехать, и как он уговаривает её остаться.
Ночью Марина не спала. Она лежала на самом краю кровати и думала. О том, как за три дня её жизнь превратилась в филиал жизни Тамары Ивановны. О том, как легко Андрей выбрал сторону матери. О том, что ремонт может длиться не месяц, а два, три, полгода. Или вообще не закончиться.
К утру решение созрело. Она встала раньше всех, приняла душ, оделась в свой лучший костюм. Когда Андрей проснулся, она уже сидела на кухне с чашкой кофе.
— Ты рано встала, — удивился он.
— Нам нужно поговорить.
Он сел напротив, потирая глаза.
— Марин, давай не будем ссориться. Мама правда переживает. Может, ты извинишься, и забудем эту историю?
— Нет, Андрей. Я не буду извиняться. И твоя мама должна уехать. Сегодня.
Он уставился на неё, как будто она говорила на иностранном языке.
— Ты шутишь?
— Я абсолютно серьёзна. Либо она уезжает, либо уезжаешь ты. Вместе с ней. Это моя квартира, купленная на мои деньги до нашего брака. И я больше не потерплю в ней незваных гостей.
— Незваных… Марина, это моя мать!
— А я твоя жена. Но ты, похоже, об этом забыл.
В этот момент на кухню вошла Тамара Ивановна. Она была в халате, волосы собраны в пучок, лицо без косметики выглядело усталым и постаревшим.
— Я всё слышала, — тихо сказала она. — Не надо ссориться из-за меня. Я уеду.
Андрей вскочил.
— Мама, никуда ты не поедешь! Марина, ты совсем обалдела? Выгонять мать на улицу?
— У твоей матери есть квартира, где идёт ремонт. Кстати, давай позвоним прорабу и узнаем, как продвигаются работы?
Марина достала телефон. Тамара Ивановна побледнела.
— Не надо никому звонить, — быстро сказала она. — Я… я действительно поеду домой.
— Мама, но ремонт же…
— Ремонт можно пережить, — она смотрела на Марину с плохо скрываемой ненавистью. — Я не хочу быть обузой.
Следующий час прошёл в сборах. Тамара Ивановна демонстративно всхлипывала, складывая вещи. Андрей метался между ней и Мариной, пытаясь то уговорить мать остаться, то убедить жену передумать.
— Если ты сейчас её отпустишь, я этого не прощу, — шипел он на Марину.
— А я не прощу, если она останется, — спокойно ответила она.
Когда Тамара Ивановна с чемоданом стояла у двери, она повернулась к Марине.
— Ты пожалеешь об этом, девочка. Андрюша — мой сын, и он всегда будет на моей стороне.
— Посмотрим, — ответила Марина.
Дверь закрылась. Андрей стоял посреди прихожей, сжав кулаки.
— Ты довольна? Ты выгнала мою мать!
— Я вернула себе свой дом. И если тебе это не нравится, дверь открыта.
Он смотрел на неё долгим взглядом. Потом пошёл в спальню и начал собирать вещи. Марина не двинулась с места. Она стояла и смотрела, как он швыряет одежду в спортивную сумку.
— Ты делаешь огромную ошибку, — сказал он, уже стоя с сумкой у двери.
— Возможно. Но это моя ошибка, в моём доме, в моей жизни.
Он ушёл, хлопнув дверью. Марина медленно прошла по квартире. Всё было не на своих местах — следы трёхдневной оккупации. Она начала методично возвращать вещи туда, где они должны были быть. Тарелки — в верхний шкаф. Чашки — в средний. Специи — на свою полку. Любимый плед — на диван.
К вечеру квартира снова стала её домом. Марина сидела на балконе, кутаясь в плед, и пила вино. Телефон молчал. Она знала, что Андрей у матери, что они сейчас обсуждают, какая она ужасная жена. И ей было всё равно.
Прошла неделя. Андрей не звонил и не писал. Марина работала, встречалась с подругами, ходила в спортзал. Жизнь потихоньку возвращалась в привычную колею.
А потом раздался звонок в дверь. Марина открыла. На пороге стоял Андрей. Похудевший, небритый, с покрасневшими глазами.
— Можно войти? — тихо спросил он.
Она отступила в сторону. Он прошёл в гостиную, сел на диван.
— Ремонта не было, — сказал он глухо. — Мама призналась. Она просто хотела пожить с нами, присмотреть за мной. Контролировать нашу жизнь.
Марина молчала.
— Я прожил у неё неделю и чуть не сошёл с ума. Она будила меня в шесть утра, чтобы я позавтракал «правильно». Проверяла мои карманы. Названивала на работу, чтобы узнать, там ли я. Рассказывала, какая Лена была хорошая и как глупо я поступил, что не женился на ней.
Он поднял на Марину покрасневшие глаза.
— Прости меня. Я был слепым идиотом. Я выбрал её, а не тебя, и это было худшее решение в моей жизни.
— И что теперь? — спросила Марина.
— Я не знаю. Я понимаю, если ты не захочешь меня простить. Но я прошу дать мне шанс. Я поговорил с мамой. Установил границы. Сказал, что если она хочет общаться со мной, то должна уважать мою жену и наш дом.
— А если она не согласится?
— Тогда мы будем видеться раз в месяц в кафе. Но в наш дом она войдёт только с твоего разрешения.
Марина смотрела на него долгим взглядом. Она видела, что он искренен. Что эта неделя многому его научила. Но доверие было подорвано, и восстановить его будет непросто.
— Я подумаю, — сказала она. — Иди домой, Андрей. К своей маме. Я позвоню, когда приму решение.
Он кивнул и встал. У двери обернулся.
— Я люблю тебя, Марин. И буду ждать столько, сколько потребуется.
Дверь закрылась. Марина осталась одна в своей квартире. В своём доме. В своей крепости, которую она защитила. И впервые за две недели она улыбнулась. Что бы она ни решила, она знала — больше никто и никогда не превратит её в гостью в собственной жизни.
