— Вот тебе и подарок на день рождения! — Марина смотрела на документ, который только что вручила ей свекровь Галина Петровна прямо за праздничным столом.
Договор дарения. На квартиру. Но не ей, а Андрею — её мужу. Точнее, теперь уже бывшему мужу, как выяснилось пять минут назад.
Гости притихли. Родственники переглядывались, не понимая, что происходит. Марина перечитывала строчки, надеясь, что она что-то неправильно поняла. Но нет — всё было предельно ясно. Квартира, в которой они с Андреем прожили семь лет, в которой она сделала ремонт на свои деньги, в которой родила и воспитывала их дочь Софию, теперь официально принадлежала только Андрею.
— Андрей, что это значит? — Марина подняла взгляд на мужа.
Он сидел рядом с матерью и избегал смотреть жене в глаза. На его лице читалось смущение, но не удивление. Он знал. Знал заранее.
— Марина, дорогая, — заговорила Галина Петровна своим привычным елейным голосом. — Это просто формальность. Квартира всегда была семейной собственностью Петровых. Я просто оформляю её на сына, как и полагается.
— Семейной собственностью? — Марина почувствовала, как кровь приливает к лицу. — Я семь лет живу в этой квартире! Я вложила в ремонт все свои накопления! У нас общий ребёнок!
— Ну что ты так волнуешься? — Галина Петровна улыбнулась, но в её глазах не было тепла. — Никто же тебя не выгоняет. Живите как жили.
Марина посмотрела на Андрея. Он молчал, разглядывая скатерть. Семь лет брака, и он не мог сказать ни слова в её защиту.
— Андрей, — она тронула его за руку. — Скажи что-нибудь.
— Мам права, — наконец выдавил он. — Это просто документы. Ничего не изменится.
Но Марина знала — всё уже изменилось. В этот момент, когда муж выбрал сторону матери, их брак закончился.
Она встала из-за стола, положила салфетку на тарелку с недоеденным праздничным салатом.
— Спасибо за чудесный подарок, Галина Петровна, — сказала она спокойно. — Теперь я точно знаю, что мне делать.
Марина вышла из-за стола и направилась в спальню. За спиной послышался шёпот гостей, кто-то пытался разрядить обстановку, предлагая тост. Но ей было всё равно. В голове крутилась только одна мысль — как она могла быть такой слепой все эти годы?
В спальне она достала телефон и набрала номер подруги Ксении — юриста по семейным делам.
— Ксюш, это я. Помнишь, ты говорила, что у меня могут быть проблемы с квартирой? Так вот, ты была права.
Пока Марина разговаривала, дверь приоткрылась. Андрей заглянул внутрь.
— Марин, ты чего? Гости же…
Она жестом показала ему замолчать и продолжила разговор.
— Да, завтра утром. Спасибо.
Положив трубку, она повернулась к мужу.
— Гости? Серьёзно? Меня сейчас волнуют гости?
— Ну что ты так остро реагируешь? — Андрей вошёл в комнату, прикрыв дверь. — Мама же объяснила — это формальность.
— Формальность? — Марина села на кровать. — Андрей, твоя мать только что лишила меня и нашу дочь права на жильё. И ты знал об этом!
— Никто никого не лишает…
— Не лишает? А если мы разведёмся? Что тогда? Я окажусь на улице с ребёнком?
Андрей замялся. Очевидно, этот вариант он не рассматривал. Или рассматривал, но не хотел признаваться.
— Мы не собираемся разводиться, — пробормотал он.
— После сегодняшнего я уже ни в чём не уверена, — Марина встала и подошла к шкафу. — Андрей, я семь лет терплю твою мать. Её постоянные визиты без предупреждения, её советы, как мне готовить, убирать, воспитывать ребёнка. Её вечное недовольство всем, что я делаю. Но это… Это последняя капля.
— Марин, давай поговорим спокойно…
— Спокойно? — она резко обернулась. — Твоя мать унизила меня перед всеми родственниками! Показала, что я здесь никто! И ты молчал!
— Она моя мать…
— А я твоя жена! Или уже нет?
Андрей опустил взгляд. В этом жесте было всё — и стыд, и понимание, что он неправ, и неспособность противостоять матери.
— Иди к гостям, — сказала Марина устало. — Скажи, что я плохо себя чувствую.
Андрей кивнул и вышел. Марина осталась одна. Она подошла к окну и посмотрела во двор. Там, на детской площадке, играли дети. Скоро там будет играть и София, когда подрастёт. Но будет ли это их двор? Или Галина Петровна решит, что им пора съехать?
Телефон завибрировал. Сообщение от Ксении: «Не переживай. Ремонт на твои деньги — это неотделимые улучшения. Есть все чеки? Будем бороться за твои права.»
Марина улыбнулась. Хорошо, что она всегда хранила все документы. Привычка, привитая отцом-бухгалтером. «Всегда сохраняй чеки, дочка. Никогда не знаешь, когда они пригодятся.»
Из гостиной доносились голоса. Галина Петровна что-то громко рассказывала, гости смеялись. Праздник продолжался, как будто ничего не произошло. Как будто она не разрушила только что жизнь невестки.
Марина достала из ящика папку с документами. Чеки на ремонт, договоры с рабочими, накладные на материалы. Всё было аккуратно подшито и разложено по датам. Три миллиона рублей. Именно столько она вложила в эту квартиру. Свои деньги, заработанные на двух работах, пока Андрей «искал себя» после увольнения.
Дверь снова открылась. На этот раз вошла Галина Петровна собственной персоной.
— Маринка, что ты тут сидишь? Гости уже расходятся.
— Хорошо, — Марина не повернулась к ней.
— Ты что, обиделась? — в голосе свекрови звучало удивление. — Из-за каких-то бумажек?
— Галина Петровна, — Марина наконец посмотрела на неё. — Зачем вы это сделали?
— Что сделала? Защитила интересы сына? Это мой долг как матери.
— Защитила от кого? От меня? От матери его ребёнка?
Галина Петровна поджала губы. Её лицо стало жёстким, и маска доброжелательности окончательно слетела.
— Знаешь, милочка, я с самого начала была против вашего брака. Андрюша мог найти девушку получше. Из хорошей семьи. С приданым.
— С приданым? — Марина не поверила своим ушам. — Какой век на дворе?
— Не прикидывайся дурочкой. Ты прекрасно понимаешь, о чём я. У тебя ничего не было. Ни квартиры, ни машины, ни связей. Только амбиции.
— И любовь к вашему сыну.
— Любовь! — Галина Петровна фыркнула. — Любовь не накормит, не оденет, не даст крышу над головой.
— Нет, но я работала. Я обеспечивала семью, когда Андрей полгода сидел без работы.
— Вот именно! Работала! Как ломовая лошадь! А жена должна создавать уют, заботиться о муже, а не пропадать на работе!
Марина встала. Она была ниже свекрови, но сейчас чувствовала себя выше.
— Галина Петровна, я не собираюсь больше это обсуждать. Вы сделали свой выбор. Теперь я сделаю свой.
— И что же ты сделаешь? — в голосе свекрови звучал вызов. — Уйдёшь? Куда? К маме в однушку? С ребёнком?
— Это мои проблемы.
— Да какие твои? София — внучка Петровых! Она останется здесь!
Марина почувствовала, как внутри всё похолодело. Вот оно. Истинное лицо Галины Петровны. Не просто квартиру забрать — ребёнка отнять.
— София — моя дочь. И она останется со мной.
— Посмотрим, что скажет суд. У нас есть жильё, стабильный доход. А у тебя?
— У меня есть любовь к дочери. И этого достаточно.
Галина Петровна усмехнулась и вышла, хлопнув дверью. Марина осталась стоять посреди комнаты. Война объявлена. И она не собиралась сдаваться.
Следующие дни прошли в странной атмосфере. Андрей делал вид, что ничего не произошло. Утром уходил на работу, вечером возвращался, играл с Софией. Но между ними повисла стена молчания. Марина отвечала односложно, выполняла домашние дела, но той теплоты, что была раньше, больше не существовало.
На третий день позвонила Ксения.
— Марин, я изучила документы. У тебя хорошие шансы. Неотделимые улучшения на три миллиона — это серьёзный аргумент. Плюс вы в браке, есть общий ребёнок. Даже если квартира оформлена на мужа, ты имеешь право на компенсацию.
— А если мы разведёмся?
— Тогда можем требовать выдела доли. Не половину квартиры, конечно, но существенную часть. Особенно учитывая интересы ребёнка.
— Понятно. Ксюш, а можно как-то… защититься? Чтобы меня не выгнали прямо сейчас?
— Пока вы в браке, выгнать не могут. Это ваше совместное место жительства. А дальше… Марин, тебе нужно решить, что ты хочешь. Бороться за брак или за свои права?
Марина посмотрела на спящую в кроватке Софию. Девочка мирно посапывала, обняв любимого зайца. Ради неё стоило бороться. Но за что именно?
Вечером Андрей пришёл раньше обычного. Марина готовила ужин, когда он вошёл на кухню.
— Нам нужно поговорить, — сказал он.
— Наконец-то, — Марина выключила плиту и села за стол. — Слушаю.
— Мама… Она считает, что ты неправильно реагируешь.
— Неправильно реагирую? — Марина не поверила своим ушам. — Андрей, твоя мать фактически выставила меня из квартиры!
— Никто тебя не выставляет…
— Пока. Пока не выставляет. Но что будет завтра? Что если ей не понравится, как я воспитываю Софию? Или как готовлю борщ? Она просто скажет — вон отсюда?
Андрей молчал, разглядывая свои руки.
— Андрей, ответь честно. Ты знал, что она собирается это сделать?
— Я… Она сказала за неделю до этого.
— За неделю! И ты молчал!
— Я думал, она передумает. Или скажет тебе по-другому. Не при всех.
— То есть проблема в том, что она сделала это при гостях? Не в самом поступке?
— Марин, пойми. Это её квартира. Она имеет право…
— Стоп, — Марина подняла руку. — Это ЕЁ квартира? Не наша, не семейная, а ЕЁ?
— Ну… Формально да. Она же купила её.
— Десять лет назад! До нашего брака! И мы семь лет делали её нашим домом! Я вложила в неё душу, деньги, время!
— Я понимаю, но…
— Нет, не понимаешь. Если бы понимал, не молчал бы, когда твоя мать унижала меня.
Андрей встал, прошёлся по кухне. Видно было, что ему тяжело. Но Марине было тяжелее.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил он наконец.
— Хочу, чтобы ты был моим мужем. Защитником. Опорой. А не маменькиным сынком.
— Я не маменькин сынок!
— Нет? Тогда почему ты позволяешь ей так со мной обращаться?
— Она моя мать!
— А я твоя жена! Мать твоего ребёнка! Разве это ничего не значит?
Андрей снова сел за стол, взял Марину за руку.
— Значит. Конечно, значит. Но мама… Она одна меня вырастила. Дала образование. Помогла встать на ноги.
— И теперь ты всю жизнь должен ей подчиняться?
— Не подчиняться, но… уважать её мнение.
— А моё мнение? Его уважать не обязательно?
Андрей отпустил её руку. В его глазах читалась растерянность. Он был между двух огней и не знал, что делать.
— Марин, давай найдём компромисс. Поговорю с мамой, попрошу её…
— Что попросишь? Разрешить мне жить в квартире, которую я семь лет считала своим домом? Спасибо, не надо.
Она встала и пошла к выходу. У двери обернулась.
— Андрей, у тебя есть выбор. Либо ты муж и отец, либо сын своей мамы. Решай.
В детской София проснулась и заплакала. Марина взяла её на руки, прижала к себе.
— Всё хорошо, малышка. Мама рядом. Мама всегда будет рядом.
София успокоилась, уткнулась носиком в мамину шею. Марина качала её, думая о будущем. Что бы ни решил Андрей, она справится. Ради дочери справится.
Через час в дверь позвонили. Марина открыла — на пороге стояла Галина Петровна с большой сумкой.
— Я принесла вещи для Софии, — сказала она, проходя мимо Марины. — Купила ей новое платье.
— Галина Петровна, София спит.
— Ничего, посмотрю на внучку.
Свекровь прошла в детскую. Марина последовала за ней, чувствуя, как внутри нарастает напряжение.
Галина Петровна склонилась над кроваткой, поправила одеяло.
— Красавица. Вся в Петровых.
— Она похожа на меня, — сказала Марина.
— Где же? — свекровь обернулась. — Нос — Андрюшин, глаза — мои, даже ушки — от нашей семьи.
Марина промолчала. Спорить было бессмысленно.
— Знаешь, — продолжила Галина Петровна, — я думала о нашем разговоре. И решила. Если ты хочешь остаться в этой квартире, придётся соблюдать правила.
— Какие правила?
— Мои правила. Это мой дом, и здесь будет так, как я скажу. Уборка по моему графику, готовка по моим рецептам, воспитание Софии по моим принципам.
— Вы шутите?
— Я никогда не шучу о важных вещах. Либо по-моему, либо никак.
Марина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Последняя ниточка надежды.
— Галина Петровна, выйдите из детской. София спит.
— Это моя внучка…
— Выйдите, пожалуйста.
Свекровь фыркнула, но вышла. В коридоре она повернулась к Марине.
— Подумай о моём предложении. У тебя есть время до конца недели.
— Мне не нужно время. Ответ — нет.
— Тогда собирай вещи.
— С какой стати? Я жена вашего сына. Имею право жить здесь.
— Посмотрим, — Галина Петровна улыбнулась холодной улыбкой и вышла.
Марина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце колотилось как бешеное. Что теперь? Что делать?
Телефон завибрировал. Сообщение от Андрея: «Мама сказала, что заходила. О чём вы говорили?»
Марина не ответила. Пусть мама расскажет. Если он до сих пор не понял, что происходит, слова тут не помогут.
Вечером Андрей вернулся домой взвинченный. Марина видела по его лицу — был разговор с матерью.
— Ты отказалась от компромисса? — спросил он с порога.
— Какого компромисса? Стать рабыней твоей матери?
— Она просто хочет порядка в доме…
— Она хочет власти, Андрей. Полной власти надо мной и Софией.
— Ты преувеличиваешь.
— Я? Она сказала, что я должна готовить по её рецептам! Воспитывать дочь по её правилам!
— Ну и что? У неё есть опыт…
Марина не выдержала. Схватила папку с документами и бросила на стол перед мужем.
— Вот! Три миллиона! Я вложила в эту квартиру три миллиона! И теперь твоя мать хочет, чтобы я ещё и прислуживала ей за право жить в собственном доме!
Андрей открыл папку, пролистал чеки. Его лицо вытянулось.
— Три миллиона? Откуда у тебя столько?
— Работала. Копила. Брала подработки, пока ты «искал себя».
— Я не знал…
— Потому что не интересовался. Тебя устраивало, что в доме есть еда, чистота, уют. А откуда это берётся — неважно.
Андрей сел, держа папку в руках.
— Марин, я… Я не знал, что ты столько вложила.
— А если бы знал? Что-то изменилось бы?
Он молчал. И в этом молчании был ответ.
— Понятно, — Марина забрала папку. — Завтра я иду к юристу. Буду требовать компенсацию.
— Марин, подожди. Не надо так. Мы же семья.
— Семья? — она повернулась к нему. — Семья — это когда поддерживают друг друга. А не когда предают.
— Я не предавал…
— Предал, Андрей. В тот момент, когда промолчал за праздничным столом.
Она ушла в спальню, оставив мужа одного. Андрей долго сидел на кухне, потом позвонил матери. Марина слышала обрывки разговора — он пытался что-то объяснить, просил подождать, дать время. Но судя по тону, Галина Петровна была непреклонна.
Ночью Марина не спала. Лежала, глядя в потолок, и думала. Семь лет. Семь лет она строила семью, дом, отношения. И всё рухнуло за один вечер. Нет, не за вечер. Оно рушилось постепенно, с каждым визитом свекрови, с каждым молчанием Андрея, с каждой уступкой. Просто она не хотела этого видеть.
Утром Марина проснулась с чёткой уверенностью — нужно действовать. Она собрала Софию, позавтракала и отправилась к Ксении в офис.
— Ну что, решилась? — спросила подруга, усаживая её в кресло.
— Да. Хочу получить то, что мне причитается.
— Правильно. Давай документы.
Следующие два часа они разбирали бумаги, составляли исковое заявление, обсуждали стратегию. Ксения была профессионалом своего дела, и Марина чувствовала — всё получится.
— Главное, — сказала Ксения, — не поддавайся на эмоциональный шантаж. Будут давить — и муж, и свекровь. Стой на своём.
— Не поддамся, — Марина взяла Софию на руки. — У меня есть ради кого бороться.
Когда она вернулась домой, там её ждал сюрприз. В гостиной сидели Андрей, Галина Петровна и незнакомый мужчина в костюме.
— А вот и она, — сказала свекровь. — Марина, это наш семейный юрист, Виктор Павлович.
— Добрый день, — мужчина встал, протянул руку.
Марина не ответила на рукопожатие.
— Что происходит?
— Мы хотим решить вопрос мирно, — сказал Андрей. — Без судов.
— Мирно? — Марина села, держа Софию на руках. — Слушаю.
Виктор Павлович откашлялся и начал:
— Галина Петровна и Андрей Сергеевич готовы предложить вам компенсацию за неотделимые улучшения. Миллион рублей.
— Миллион? — Марина не поверила своим ушам. — Я вложила три!
— Но вы же жили здесь семь лет, — вмешалась Галина Петровна. — Считайте это арендой.
— Арендой? В собственной семье?
— Ну какая же собственная? — свекровь усмехнулась. — Квартира моя, теперь Андрюшина. А вы… Так, временная жиличка.
Марина встала. София, почувствовав напряжение матери, заплакала.
— Знаете что? Увидимся в суде.
Она пошла в детскую, но Галина Петровна преградила дорогу.
— Подумай о ребёнке. Суды, скандалы — это травма для девочки.
— Отойдите.
— Мы можем забрать Софию, — свекровь понизила голос. — У нас есть всё — жильё, деньги, связи. А у тебя?
— У меня есть права матери. И любовь к дочери.
— Любовь! Опять эта любовь! На любовь кашу не сваришь!
— Отойдите, или я вызову полицию.
Галина Петровна отступила, но её взгляд обещал войну.
В детской Марина успокоила Софию, уложила в кроватку. Потом достала телефон и набрала номер матери.
— Мам, можно мы с Софией поживём у тебя какое-то время?
— Конечно, доченька. Что случилось?
— Потом расскажу. Мы приедем вечером.
Марина начала собирать вещи. Свои, Софии. Только самое необходимое. Остальное потом, когда всё решится.
Андрей зашёл, когда она складывала детские вещи в сумку.
— Ты что, уходишь?
— Временно. Пока не решится вопрос с квартирой.
— Марин, не надо так. Давай поговорим спокойно.
— О чём говорить? Твоя мать ясно дала понять — я здесь чужая.
— Она погорячилась…
— Погорячилась? Андрей, она угрожает отнять у меня ребёнка!
— Она не отнимет. Я не позволю.
Марина остановилась, посмотрела на мужа.
— Не позволишь? Как ты не позволил ей унизить меня? Как не позволил лишить меня дома?
Андрей опустил голову. Ответить было нечего.
— Я устала, Андрей. Устала бороться с твоей матерью за тебя. Если ты не можешь сделать выбор, я сделаю его за тебя.
— Что это значит?
— Это значит, что я подаю на развод. И на раздел имущества.
— Марин…
— Всё. Разговор окончен.
Она взяла сумки, подняла Софию и вышла из квартиры. Андрей не пытался её остановить. Только стоял в дверях детской и смотрел, как уходит его семья.
На улице Марина поймала такси. Устроившись на заднем сиденье с дочкой на руках, она посмотрела на дом, который семь лет считала своим. Теперь это был просто дом. Чужой.
— Куда едем? — спросил таксист.
Марина назвала адрес матери. Домой. В настоящий дом, где её любят и ждут.
Прошёл месяц. Марина с Софией жили у матери. Было тесно в двухкомнатной квартире, но спокойно. Никто не врывался без предупреждения, не указывал, как жить, не унижал.
Развод шёл полным ходом. Андрей сначала пытался отговорить, потом смирился. Галина Петровна, напротив, развернула военные действия. Угрожала, шантажировала, даже пыталась настроить Софию против матери во время редких встреч. Но Марина стояла твёрдо.
Ксения оказалась права — суд признал право Марины на компенсацию за неотделимые улучшения. Не три миллиона, но два с половиной. Плюс алименты на Софию.
— Это победа, — сказала Ксения после заседания. — Редко удаётся отсудить такую сумму.
— Спасибо, — Марина обняла подругу. — Без тебя я бы не справилась.
На выходе из суда её ждал Андрей. Похудевший, осунувшийся. Последний месяц дался ему нелегко.
— Марин, можно поговорить?
— О чём?
— Я… Я понял, что был неправ. Мама перегнула палку.
— Только сейчас понял?
— Я всегда это знал. Просто… Не мог ей противостоять. Она же одна меня вырастила…
— Андрей, это не оправдание. Ты взрослый мужчина. Должен был защитить семью.
— Я знаю. Прости.
Марина посмотрела на бывшего мужа. Когда-то она любила этого человека. Может, до сих пор любит. Но жить с ним больше не может.
— Я тебя прощаю, Андрей. Но вернуться не могу.
— А София?
— София будет видеться с отцом. Если ты сможешь приезжать без мамы.
— Смогу. Мы… Мы с мамой поругались. Я переехал.
Марина удивилась. Неужели Андрей всё-таки нашёл в себе силы?
— Куда переехал?
— Снимаю квартиру. Мама… Она сказала, что я предатель. Что выбрал чужую женщину вместо родной матери.
— Я уже не твоя женщина, Андрей.
— Знаю. Но для неё это неважно. Главное, что я посмел ей перечить.
Они стояли у здания суда, и мимо проходили люди. Каждый со своей историей, своей болью.
— Андрей, у тебя есть шанс начать новую жизнь. Без мамы, без меня. Свою.
— А ты? Что будешь делать?
— Жить. Растить Софию. Работать. На компенсацию куплю квартиру. Небольшую, но свою.
— Марин… Может, попробуем ещё раз? Без мамы?
Она покачала головой.
— Нет, Андрей. Слишком много воды утекло. Слишком много боли.
Он кивнул, понимая. Развернулся и пошёл прочь. Марина смотрела ему вслед и думала — может, когда-нибудь он найдёт женщину, за которую сможет бороться. Но это будет не она.
Вечером, укладывая Софию спать в маленькой комнате у мамы, Марина рассказывала сказку про принцессу, которая жила в красивом замке, но была несчастна. И однажды принцесса решила уйти из замка и построить свой маленький домик. И стала счастливой.
— Мама, а мы построим домик? — спросила София.
— Обязательно, малышка. Наш собственный домик.
София уснула с улыбкой. Марина поцеловала её в лобик и вышла на кухню. Мама заваривала чай.
— Ну как, успокоилась? — спросила мама.
— Да. Всё позади.
— И Галина эта… Больше не беспокоит?
— После суда притихла. Думаю, поняла, что со мной шутки плохи.
Мама налила чай, села напротив.
— Знаешь, доченька, я горжусь тобой. Не каждая решится уйти, начать с нуля.
— У меня не было выбора, мам. Либо уйти, либо потерять себя.
— Правильно. Себя терять нельзя. Ни ради мужа, ни ради кого.
Они пили чай, и Марина думала о будущем. Будет трудно, но она справится. У неё есть работа, есть дочь, есть мама. А квартира… Квартира будет. Маленькая, скромная, но своя. Где не будет места унижениям и предательству. Только любовь и счастье.
