Документы на квартиру лежали прямо передо мной на столе, а свекровь Галина Петровна методично рвала их на мелкие кусочки, глядя мне прямо в глаза.
— Вот так я поступаю с твоими мечтами о самостоятельности, — произнесла она ледяным тоном. — В нашей семье невестка не имеет права на собственное имущество.
Я смотрела, как копии документов на квартиру, которую мне оставила в наследство бабушка, превращаются в конфетти. Хорошо, что оригиналы лежали в банковской ячейке. Но сам факт того, что свекровь залезла в мою сумку и нашла эти бумаги, заставил меня окаменеть от шока.
— Галина Петровна, это моё наследство, — я старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Вы не имеете права…
— Я имею все права! — она стукнула кулаком по столу. — Ты вышла замуж за моего Игоря, значит, всё твоё — теперь наше семейное. И решаю я, как главная женщина в этой семье.
Игорь сидел в углу комнаты, уткнувшись в телефон. Он делал вид, что не слышит нашего разговора, хотя я точно знала — каждое слово долетало до его ушей.
Всё началось три года назад, когда мы с Игорем поженились. Тогда я думала, что выхожу замуж за любящего, заботливого мужчину. На свадьбе Галина Петровна расплакалась от счастья, обнимала меня и называла любимой дочерью. Но стоило нам переступить порог их семейного дома после медового месяца, как маска доброй свекрови слетела.
— Маша, теперь ты часть нашей семьи, — сказала она тогда. — А в нашей семье есть правила. Первое и главное — невестка подчиняется свекрови во всём.
Я тогда рассмеялась, думая, что это шутка. Но Галина Петровна не шутила.
Сначала это были мелочи. Она критиковала мою готовку, мой стиль одежды, мою манеру говорить. Потом начала требовать, чтобы я отчитывалась о каждой потраченной копейке. Моя зарплата? Игорь забирал карточку и отдавал матери «на семейные нужды». Мои выходные? Проводила их, убираясь в доме свекрови и готовя на всю их огромную родню.
— Игорь, — я повернулась к мужу. — Скажи хоть что-нибудь! Твоя мать уничтожила документы на мою квартиру!
Он поднял глаза, и в них я увидела привычную пустоту.
— Мам, может, ты перегибаешь? — вяло произнёс он.
— Молчи! — рявкнула Галина Петровна. — Я лучше знаю, как воспитывать твою жену! Ты слишком мягкий, она села тебе на шею!
Села на шею? Я работала на двух работах, чтобы оплачивать кредит за машину Игоря. Я вставала в пять утра, чтобы приготовить завтрак всей его семье. Я отказалась от повышения, потому что Галина Петровна сказала, что негоже невестке зарабатывать больше мужа.
А теперь, когда моя любимая бабушка умерла и оставила мне небольшую квартиру на окраине города, свекровь решила, что и это должно принадлежать ей.
— Завтра мы идём к нотариусу, — заявила Галина Петровна. — Перепишешь квартиру на Игоря. А он потом переоформит на меня, для сохранности. Мало ли что — вдруг разведётесь, а имущество уплывёт.
Внутри меня что-то щёлкнуло. Три года унижений, три года молчания, три года попыток быть хорошей невесткой — всё это вдруг показалось мне абсурдным сном.
— Нет, — твёрдо сказала я.
Галина Петровна застыла с открытым ртом.
— Что значит «нет»?
— Это значит, что я не буду переписывать квартиру. Это память о моей бабушке, и я не позволю вам её отнять.
Свекровь побагровела. Она вскочила со стула и подошла ко мне вплотную.
— Ах ты, неблагодарная! Мы тебя в семью приняли, кормим, поим, а ты…
— Кормите и поите? — я тоже встала. — Я покупаю продукты на свою зарплату! Я готовлю! Я убираю! Что именно вы для меня делаете, кроме того, что отравляете мою жизнь?
Игорь наконец отложил телефон.
— Маша, не надо так с мамой…
— А как надо? — я повернулась к нему. — Молчать и терпеть? Как я делала три года? Сколько ещё? До самой старости?
— Старости ты в этом доме не увидишь! — взвизгнула Галина Петровна. — Собирай вещи и проваливай! Найдём Игорю нормальную жену, которая знает своё место!
Я посмотрела на мужа. Он сидел, опустив голову, и молчал.
— Игорь, это твоё решение? Ты выгоняешь меня?
Он пожал плечами.
— Мама лучше знает…
Эти три слова стали последней каплей. Я спокойно прошла в спальню и начала собирать вещи. Галина Петровна стояла в дверях и продолжала выкрикивать оскорбления.
— Да кому ты нужна! Готовить не умеешь, детей за три года не родила! Пустоцвет!
Я молча складывала одежду в чемодан. В голове была странная ясность. Будто туман, который окутывал меня три года, вдруг рассеялся.
— И квартиру свою можешь забыть! — продолжала беситься свекровь. — Мы с Игорем завтра пойдём в суд! Докажем, что ты недостойна наследства! Что бабка твоя была не в своём уме!
Я застегнула чемодан и повернулась к ней.
— Попробуйте. Моя бабушка была в здравом уме до последнего дня. У меня есть все медицинские документы. И кстати, Галина Петровна, вы только что при свидетеле — вашем сыне — признались в намерении незаконно завладеть моим имуществом. Это статья.
Она на секунду растерялась, но быстро взяла себя в руки.
— Ничего ты не докажешь! Игорь подтвердит, что ты сама хотела подарить квартиру семье!
Я посмотрела на мужа. Он по-прежнему не поднимал глаз.
— Игорь не будет лгать в суде. Правда, Игорь? Ты же не станешь преступником ради маминых амбиций?
Он дёрнулся, будто его ударили током.
— Я… я не знаю… Мама, может, правда не стоит…
— Заткнись! — рявкнула на него Галина Петровна, и он тут же замолчал.
Я вышла из спальни с чемоданом. У двери обернулась.
— Знаете, Галина Петровна, мне вас жаль. Вы так боитесь потерять контроль над сыном, что превратили его в безвольную куклу. Но куклы не умеют любить. Прощайте.
Квартира бабушки встретила меня тишиной и запахом её любимых духов. Небольшая однокомнатная квартира на пятом этаже хрущёвки казалась мне дворцом после трёх лет жизни в доме свекрови.
Я села на старенький диван и впервые за долгое время расплакалась. Не от горя — от облегчения. Наконец-то я была свободна.
На следующий день позвонила мама.
— Машенька, что случилось? Мне Игорь звонил, сказал, что ты ушла.
— Мам, я больше не могла, — я рассказала ей всё.
Мама долго молчала, потом вздохнула.
— Я догадывалась, что там что-то не так. Но ты всегда говорила, что всё хорошо.
— Не хотела тебя расстраивать. Думала, справлюсь, привыкну.
— К унижениям нельзя привыкать, доченька. Хорошо, что ты ушла. Переезжай к нам с папой.
— Спасибо, мам, но у меня есть бабушкина квартира. Я приведу её в порядок и буду жить там.
Через неделю позвонил Игорь.
— Маша, давай встретимся. Нам нужно поговорить.
— Мама требует, чтобы я подал на развод, — сказал он без предисловий.
— И что тебя останавливает?
Он поднял на меня глаза, и я впервые за долгое время увидела в них что-то живое.
— То, что я люблю тебя.
Я покачала головой.
— Нет, Игорь. Ты любишь идею меня. Удобной, послушной жены. Но я больше такой не буду.
— Я могу измениться! Мы снимем отдельную квартиру, будем жить вдвоём…
— А твоя мама? Она согласится отпустить тебя?
Он опустил глаза.
— Я поговорю с ней.
— Игорь, тебе тридцать два года. Если ты до сих пор не можешь принимать решения без мамы, то уже не сможешь никогда.
— Это не так! Просто… она же моя мать. Она столько для меня сделала. Отец нас бросил, когда мне было пять. Она одна меня растила.
Я сочувственно кивнула.
— Я понимаю. Но это не даёт ей права контролировать твою взрослую жизнь. И уж точно не даёт права унижать твою жену.
— Она не хотела тебя обидеть. Просто у неё такой характер.
— Игорь, она порвала документы на мою квартиру. Это не характер, это преступление.
Он вздрогнул.
— Она сказала, что ты сама их выбросила.
Я горько усмехнулась.
— И ты поверил?
— Я… я не знаю, что думать.
— Тогда я скажу тебе, что думаю я. Мы разводимся. Это лучшее решение для обоих.
Игорь схватил меня за руку.
— Маша, пожалуйста! Дай мне ещё один шанс! Я докажу, что могу быть настоящим мужем!
Я высвободила руку.
— Игорь, ты хороший человек. Но ты слабый. И пока ты не научишься быть сильным, ты не сможешь никого защитить. Даже себя.
Я встала и пошла к выходу. Он крикнул мне вслед:
— Я не подпишу развод!
Я обернулась.
— Подпишешь. Потому что мама велит. Она не потерпит в семье непокорную невестку.
И я оказалась права. Через две недели Галина Петровна сама притащила Игоря в ЗАГС. Она хотела поскорее избавиться от «позора семьи».
— Надеюсь, ты довольна, — прошипела она, пока мы ждали своей очереди. — Разрушила семью!
— Семью разрушили вы, Галина Петровна. Своим деспотизмом и жестокостью.
— Я всего лишь хотела, чтобы в доме был порядок!
— Порядок и тирания — разные вещи.
Она хотела ещё что-то сказать, но тут нас вызвали. Процедура развода прошла быстро. Игорь всё время смотрел в пол.
Выходя из ЗАГСа, я в последний раз взглянула на бывшего мужа и его мать. Они стояли рядом — властная женщина и сломленный мужчина. Мне стало жаль Игоря. Он так и не смог вырваться из материнских объятий.
Прошёл год. Я сделала ремонт в бабушкиной квартире, нашла новую работу с хорошей зарплатой. Жизнь наладилась.
Однажды я встретила в супермаркете Игоря. Он сильно изменился — похудел, осунулся, в глазах была какая-то обречённость.
— Привет, — сказал он. — Как ты?
— Хорошо. А ты?
Он криво усмехнулся.
— Мама нашла мне новую невесту. Послушную девочку из деревни. Свадьба через месяц.
— Поздравляю.
— Не стоит. Она… она совсем юная. Восемнадцать только исполнилось. Мама говорит, такую легче воспитать.
Мне стало не по себе.
— Игорь, это же…
— Знаю, — он перебил. — Но что я могу сделать? Мама пригрозила, что если я откажусь, она выпишет меня из квартиры. А идти мне некуда.
— Ты можешь снять жильё. Найти работу получше.
Он покачал головой.
— Мама не разрешает. Говорит, что я должен быть рядом с ней. Она болеет.
— Она манипулирует тобой.
— Возможно. Но она всё-таки моя мать.
Мы попрощались, и я долго смотрела ему вслед. Игорь так и остался в плену у своей матери. А я была свободна.
Ещё через полгода я узнала от общих знакомых, что свадьба Игоря не состоялась. Девушка сбежала за день до церемонии, оставив записку, что не хочет становиться рабыней.
Галина Петровна после этого слегла с сердечным приступом. Не серьёзным, но достаточным, чтобы окончательно привязать Игоря к дому.
А я встретила Андрея. Взрослого, самостоятельного мужчину, который любил свою мать, но жил отдельно. Который мог принимать решения сам. Который защищал меня, а не прятался за мамину юбку.
Когда Андрей сделал мне предложение, я долго сомневалась. Страх повторить прошлые ошибки был силён.
— Я хочу познакомить тебя с мамой, — сказал он однажды.
Я напряглась.
— И что она обо мне думает?
— Не знаю. Но это не важно. Важно, что думаю я. А я думаю, что люблю тебя и хочу быть с тобой. Мама это примет, потому что уважает мой выбор.
И его мама действительно приняла. Интеллигентная женщина, врач на пенсии, она встретила меня тепло, но без навязчивости.
— Андрюша много о вас рассказывал, — сказала она. — Я рада, что он встретил человека, который делает его счастливым.
— А если бы я его не делала счастливым?
Она улыбнулась.
— Тогда бы он вас не привёл. Мой сын взрослый человек, он сам знает, что ему нужно.
Это было так непривычно — нормальные, здоровые отношения. Без манипуляций, без контроля, без унижений.
Мы поженились через год. Скромная свадьба, только близкие. Галина Петровна прислала Игоря с «поздравлениями» — ядовитым письмом, где желала мне «познать истинное горе предательства».
Я выбросила письмо в мусорку и больше о нём не вспоминала.
Сейчас прошло уже три года с того дня, как я ушла из дома Галины Петровны. У нас с Андреем растёт дочка. Его мама обожает внучку, но никогда не навязывается с советами и помощью. Приезжает только когда мы зовём, и всегда спрашивает, удобно ли нам.
Иногда я думаю об Игоре. Говорят, он так и живёт с матерью. Ему уже тридцать шесть, но он всё ещё «мамин сыночек». Галина Петровна состарилась, но не смягчилась. По-прежнему ищет сыну невесту, но теперь уже никто не соглашается связывать с ними свою жизнь. Слухи в маленьком городе распространяются быстро.
А бабушкина квартира? Я сдаю её хорошей семье с маленьким ребёнком. Они платят символическую сумму, но бережно относятся к жилью. Бабушка бы одобрила — она всегда говорила, что дом должен быть наполнен детским смехом.
Недавно моя дочка спросила:
— Мама, а почему бабушка Таня не живёт с нами? Вот у Кати из садика бабушка дома живёт.
— Потому что у бабушки Тани свой дом, солнышко. И это хорошо. У каждого должно быть своё пространство.
— А когда я вырасту, я тоже буду жить отдельно?
— Конечно. Ты вырастешь, найдёшь свою любовь, создашь свою семью.
— А ты не будешь грустить?
Я обняла её.
— Немножко буду. Но больше буду радоваться, что ты стала взрослой и самостоятельной.
Андрей, слушавший наш разговор, подошёл и обнял нас обеих.
— А я буду скучать по обеим моим девочкам. Но это не значит, что я буду вас удерживать.
Я посмотрела на мужа с благодарностью. После всего пережитого я наконец обрела то, что искала — семью, где есть любовь и уважение, но нет места манипуляциям и контролю.
Свобода — это не одиночество. Свобода — это возможность выбирать. И я выбрала быть счастливой.
