Ольга вернулась домой поздно. Девять вечера, в сумке — ноутбук, папки, какие-то смятые чеки. Сил хватило только на то, чтобы скинуть туфли прямо у порога и пройти на кухню. Там пахло жареным луком и… раздражением.
Валентина Сергеевна сидела за столом в халате с цветочками и стучала вилкой по тарелке. Максим, её сорокалетний «мальчик», зависал над телефоном, тыкаясь в экран, как будто от этого зависела мировая экономика.
— Ну наконец-то! — подняла голову свекровь. — Ты как будто на войне работаешь. Мы тут ужинаем уже вчетвером, а тебя всё нет.
— Вчетвером? — Ольга машинально поставила сумку на стул. — У нас кто-то ещё?
— Мы с Максимом и с долгами, — фыркнула Валентина Сергеевна. — Они как родственники: постоянно рядом.
Максим усмехнулся, не отрываясь от экрана. У него была привычка хихикать в неподходящий момент, будто ему вечно шестнадцать.
— Мам, ну ты как скажешь… — промямлил он.
Ольга закатила глаза. Она зарабатывала достаточно, чтобы тянуть двоих взрослых бездельников, но слышать намёки про долги было особенно мило. Зарплата уходила на ипотеку, коммуналку, еду, бензин, а у Максима — вечный «период поиска себя». Искал он себя уже три года, с тех пор как познакомились. Похоже, нашёл — на её зарплатной карте.
— Ты ужинай, Олечка, — вкрадчиво сказала свекровь, наливая ей борщ. — Ты у нас такая понимающая. Всегда впрягалась, всегда помогала. И сейчас поможешь, да?
— С чем? — Ольга насторожилась, хотя уже чувствовала подвох.
Валентина Сергеевна сложила руки на животе, как генерал, который готовит наступление.
— Нам с Максимкой надо съездить отдохнуть. Он устал, бедненький. Ты сама видишь — нервы, кризис, мужику отдых нужен. Ну а я — мать. Мне тоже положено. Турцию присмотрели, всё включено. Всего-то сто двадцать тысяч.
— У нас таких денег нет, — отрезала Ольга.
— Так возьми кредит, — легко предложила свекровь, будто речь шла о пакете молока. — Тебе дадут. Ты же у нас работаешь официально, стабильность, всё такое.
Ольга поставила ложку на стол. Её передёрнуло.
— Серьёзно? Кредит? На вас? Чтобы вы там пузо грели, пока я потом выплаты тянула?
— А ты что, жадная? — свекровь прищурилась. — Ты же семья. Я мать твоего мужа!
Максим наконец оторвал глаза от телефона.
— Оленька, ну чего ты сразу? Мамка права, надо бы вырваться куда-нибудь. У тебя же отпуск сгорит, ты всё равно работать будешь. А нам хоть смена обстановки.
Ольга посмотрела на мужа. Сорок лет. Сидит в трениках, с редеющей бородкой, просит у неё денег на «отдохнуть». Чёрт, ну неужели она правда так доживёт до пенсии — с двумя иждивенцами?
— Максим, а работать ты не пробовал? — тихо, но с нажимом спросила она.
— Я ищу! — сразу завёлся он. — Виктор Петрович обещал позвонить. Вот прям на днях. А пока… Ну что тебе, жалко?
— Жалко! — сорвалась Ольга. — Я тяну вас обоих! Счета, продукты, ипотека, бензин! А вы только просите. Постоянно! То «дай на проезд», то «на таблетки», то «на инструмент» какой-то виртуальный! Да сколько можно?!
Повисла тишина. Только старый холодильник гудел, как пьяный сосед.
Валентина Сергеевна прищурилась и ледяным тоном произнесла:
— Ты смотри, Максим. Вот так женщины и бросают семьи. Сегодня «жалко», а завтра — развод. Хочешь, чтобы сын твой без жены остался?
— Мам, ну ты чего… — пробормотал Максим, но в глазах мелькнула тревога.
Ольга почувствовала, как внутри закипает.
— Так вот ты на что давишь! Разводом, да? Думаешь, я испугаюсь? Думаешь, я побегу в банк оформлять кредит, чтобы вы там у бассейна с коктейлями сидели?!
— Ты обязана! — повысила голос свекровь. — Ты жена! А я мать!
— А я человек! — резко поднялась Ольга. — И хватит сидеть у меня на шее!
Она схватила сумку и вышла в прихожую. Дверь хлопнула так, что с полки упала фотография в рамке. На снимке — они втроём: она, Максим и свекровь. Все улыбаются. Фальшиво, как теперь казалось.
С той минуты игра в «понимающую невестку» закончилась.
Ольга вернулась домой только к полуночи. Она нарочно пошла пешком две остановки, чтобы остыть. В голове гудело: «Кредит! На отдых! Да они совсем…» — и дальше такой набор слов, который приличные дамы не произносят.
В квартире было темно. Максим лежал на диване с ноутбуком, светился экран. Валентина Сергеевна уже спала — её храп пробивался сквозь закрытую дверь комнаты.
— Ты где шлялась? — без приветствия спросил Максим, не отрываясь от ноутбука.
— А тебе какое дело? — Ольга кинула сумку на стул и пошла в ванну.
Она плеснула в лицо холодной воды, посмотрела на своё отражение: усталое лицо, круги под глазами. Ну да, «понимающая жена». Как же.
Вернулась на кухню, достала из холодильника кефир, налила себе в кружку. Максим зашёл следом, почесывая затылок.
— Слушай, ну ты вчера перегнула, — начал он, стараясь говорить мягко. — Мамка просто предложила.
— Предложила?! — Ольга едва не подавилась. — Это называется «шантаж». «Оформи кредит, а то я разведу тебя с сыном». Это что вообще?
— Ну она вспылила… — развёл руками Максим. — Ты ж её знаешь.
— Знаю. И тебя знаю. Ты взрослый мужик или мальчик на побегушках у мамы? — Ольга поставила кружку так, что кефир брызнул на стол. — Сколько лет ты будешь искать работу? Три? Пять? До пенсии?
Максим нахмурился.
— Ты думаешь, я не стараюсь? Думаешь, легко сейчас? Везде связи, везде молодых берут. А я что, хуже других?
— Ты хуже тем, что даже не пытаешься! — перебила Ольга. — Я тяну всё на себе, а ты сидишь в трениках и ждёшь, пока мама тебя с ложечки кормить будет!
Максим сжал кулаки. Голос дрогнул:
— Не смей так со мной разговаривать.
— А как с тобой разговаривать? — Ольга тоже повысила голос. — Ты паразитируешь! Вы оба! Я устала, понимаешь? Устала!
Он шагнул к ней, схватил за руку.
— Тише! Мама проснётся.
Ольга дёрнулась, вырвала руку.
— Да плевать, пусть слышит! Может, наконец до неё дойдёт, что я не банкомат!
В этот момент дверь в комнату распахнулась. На пороге появилась Валентина Сергеевна в халате, с растрёпанными волосами и перекошенным лицом.
— Ты с ума сошла?! — взвизгнула она. — В нашем доме такие слова говорить! Да без меня вы бы под забором сидели!
— В нашем доме? — Ольга вскинула брови. — А ипотеку кто платит, напомните?
— Да что ты за человек такой?! — Валентина Сергеевна схватилась за сердце. — Мужа позоришь, мать его оскорбляешь! Как ты могла?!
— Могла и буду! — рявкнула Ольга. — Хватит! Всё!
Она кинулась в спальню, стала срывать с вешалки вещи, метать в чемодан. Максим пошёл за ней, хватал её за руки, пытался остановить.
— Оленька, да не кипятись! Ну подумаешь, кредит… Разберёмся, всё решим! — лепетал он, таская обратно её блузки.
— Отвали! — она толкнула его так, что он ударился плечом о дверь. — Всё решилось. Я ухожу.
Чемодан захлопнулся. Ольга надела куртку, сунула ноги в кроссовки.
— Да ты никуда не денешься! — взвизгнула Валентина Сергеевна, перекрывая коридор. — Я мать! Ты жену моему сыну не заменишь!
Ольга посмотрела на неё так, что та невольно попятилась.
— Я не собираюсь никого заменять. Я просто хочу жить без вашего цирка.
И, протиснувшись мимо, вышла на лестничную площадку.
Максим выскочил следом, босиком, с растерянными глазами.
— Оля! Подожди! Ну не уходи так!
Она остановилась на ступеньках, чемодан в руке, сердце колотится. Внутри всё рвалось: злость, обида, страх.
— Максим, — сказала она глухо. — Или ты завтра идёшь работать. По-настоящему. Или считай, что мы развелись.
И пошла вниз, не оборачиваясь.
Ольга неделю жила у родителей. Те не задавали лишних вопросов, только тихо радовались, что дочка наконец-то «спросила с мужика», а не молча тащит всё сама. Но внутри у неё всё равно было тяжело: обида с горечью перемешивались с сомнением.
В один из вечеров позвонил Максим. Голос был странный — не наглый и не жалобный, а какой-то потерянный.
— Оля… Я устроился, — сказал он. — На стройку к Виктору Петровичу. Сегодня первый день. Устал, руки гудят. Но я понял, что ты права.
Ольга молчала. Хотелось поверить. Но слишком уж много раз она слышала «обещаю».
Через два дня Максим приехал к её родителям. В пальто, с цветами. Щёки обветренные, на руках мозоли — впервые за годы. Сел напротив и выдохнул:
— Мамке сказал, что больше денег у тебя просить не будет. Вообще. Если ещё раз сунется — дверь ей закрою. Я понял: мы или семья, или клоунада. Хватит.
Он говорил тихо, но твёрдо. И впервые за много лет у Ольги не было ощущения, что перед ней большой ребёнок.
— А кредит на отдых? — усмехнулась она.
— Пусть сама оформляет. — Максим криво улыбнулся. — Мне бы ипотеку закрыть.
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла Валентина Сергеевна — вся на нервах, с сумкой, с глазами в пол-лица.
— Оля, ты разрушила мою семью! — заголосила она. — Сын отвернулся от матери! Ты его околдовала!
— Мам, хватит, — перебил Максим, и в его голосе звучала сталь. — Я взрослый. И семья у меня здесь.
Свекровь вскинулась, хотела вцепиться в рукав сына, но он отстранился. И это было словно удар молнии — для неё, для Ольги, для всех.
— Всё, мама, — сказал он твёрдо. — Мы сами.
Ольга смотрела на мужа и впервые за долгое время чувствовала не злость, не отчаяние — а лёгкость. Как будто груз, давивший ей на плечи годами, наконец-то свалился.
Через полгода они сидели в маленьком кафе в Мюнхене. За окном шёл снег, в руках у Максима была кружка горячего шоколада, он смущённо улыбался. Ольга достала телефон, щёлкнула фото.
И подумала: «А ведь правильно я тогда сказала: хватит сидеть у меня на шее. Иногда одно „нет“ переворачивает всю жизнь».
