— Что это было? — первой нарушила оглушительную тишину Лера, когда Артём, так и не найдя слов, нажал на отбой. Телефон упал на мягкий диван, но звук показался оглушительным.
— Я… я не знаю, — пробормотал он, растерянно глядя на жену. — Я ничего не понимаю. Она никогда так не говорила. Этот тон… словно она не просила, а…
— Требовала, — закончила за него Лера. — Словно мы ей должны. И заметил, она сказала «ты нам их достанешь», но смотрела при этом, я уверена, прямо на меня. Это было послание мне, Артём. После моего рассказа про налоговые вычеты она решила, что я финансовый гений, который прячет миллионы в чулке.
Артём провёл руками по волосам, взъерошив их. Лицо его было бледным и растерянным. Вечер превращался из просто кошмарного в сюрреалистический.
— Какая большая сумма? «Что случилось?» —он говорил скорее в пустоту, чем обращался к Лере. — Может, у отца проблемы со здоровьем? Какая-то срочная операция?
— Тогда она бы так и сказала, — возразила Лера, её мозг, в отличие от парализованного мозга мужа, уже начал лихорадочно работать, анализируя ситуацию. — Она бы рыдала в трубку, причитала, давила на жалость. Это её стиль. А здесь… здесь было что-то другое. Холодная ярость и… страх. Мне показалось, что она боится, Тём.
Телефон снова зазвонил. На экране опять высветилось «Мама». Артём вздрогнул, как от удара.
— Не бери, — сказала Лера. — Не сейчас. Мы не готовы. Нам нужно подумать.
Они сидели молча, пока телефон не умолк. Потом пришло сообщение: «Перезвони. Это касается квартиры».
— Квартиры? — Артём посмотрел на Леру широко раскрытыми глазами. — Что с квартирой? Они же её выплатили сто лет назад. Может, соседи затопили? Но при чём тут «большая сумма»?
— Так, спокойно, — Лера взяла его за руку. Её ладонь была прохладной и твёрдой. — Без паники. Сейчас мы поедем к ним.
— Что? Зачем? — испугался он. — После всего, что было…
— Именно поэтому, — твёрдо сказала Лера. — Сейчас она ждёт, что мы будем напуганы, что ты один перезвонишь, и она сможет надавить на тебя, манипулировать. А мы приедем вместе. Как команда. И спокойно, без эмоций, выслушаем, что произошло. Мы не будем ничего обещать. Просто соберём информацию. Понял? Мы — единый фронт.
В глазах Артёма промелькнуло восхищение. В этот момент его жена, которую ещё пару часов назад он уговаривал «быть милой», казалась ему генералом, разрабатывающим план сражения. Он почувствовал прилив сил и уверенности.
— Понял, — кивнул он. — Единый фронт.
Дорога обратно заняла пятнадцать минут, но Артёму показалось, что прошла целая вечность. Он снова и снова прокручивал в голове ледяной голос матери, пытаясь угадать, какая катастрофа могла за ним скрываться.
Дверь им открыл Михаил Семёнович. Вид у него был ужасный. Бледный, осунувшийся, он, казалось, постарел на десять лет за те несколько часов, что они не виделись. Праздничный костюм висел на нём мешком.
— Проходите, — тихо сказал он, даже не удивившись их появлению.
В гостиной царил разгром. Остатки ужина были сметены со стола в одну кучу, на полу валялась опрокинутая ваза с цветами. Виктория Андреевна сидела в кресле, ссутулившись, и смотрела в одну точку. От её царственной осанки не осталось и следа. Рядом, на краешке дивана, примостилась тётя Зоя, которая при виде вошедших испуганно ойкнула и начала что-то шептать на ухо сестре. Остальных гостей уже не было.
— Что случилось? — спросил Артём, обводя взглядом комнату.
Виктория Андреевна медленно подняла голову. Её глаза были красными от слёз, но взгляд — по-прежнему жёстким и злым.
— Что случилось? — прошипела она, и её злость была направлена на Леру. — Это ты во всём виновата!
— Я? — опешила Лера. — Простите, но каким образом?
— Не надо тут из себя невинность строить! — взвизгнула свекровь, вскакивая с кресла. — Это ты со своими деньгами, со своими вычетами! Накаркала! Всё говорила: «Деньги, деньги…» Вот и договорилась! Сглазила!
— Вика, прекрати, — устало произнёс Михаил Семёнович. — Лера здесь ни при чём.
— Не защищай её! — закричала Виктория Андреевна, поворачиваясь к мужу. — Это ты во всём виноват! Я же тебе говорила, что это рискованно! Но ты… «Попробуем, Вика, такой шанс бывает раз в жизни!» Попробовали! Доволен?!
Она закрыла лицо руками и зарыдала. Но это были не слёзы горя, а злые, истеричные рыдания человека, загнанного в угол.
— Так, — Лера сделала шаг вперёд, её голос прозвучал спокойно и властно, заставив всех замолчать. — Давайте по порядку. Без обвинений и истерик. Виктория Андреевна, Михаил Семёнович, что конкретно произошло?
Прошло несколько минут, прежде чем они, перебивая друг друга и путаясь в показаниях, смогли изложить суть проблемы. История была банальной и страшной одновременно.
Около полугода назад Виктории Андреевне на работе (она всё ещё подрабатывала в какой-то конторе, не в силах сидеть дома) её давняя приятельница, Тамара, рассказала про «удивительную инвестиционную компанию». Компания, по словам Тамары, занималась вложениями в «инновационные технологии» и обещала баснословные проценты — до двадцати процентов в месяц. Тамара сама «вложилась» и уже через месяц получила первую «прибыль», которую с гордостью продемонстрировала всей бухгалтерии.
Виктория Андреевна, несмотря на свой практицизм и житейскую мудрость, загорелась. Перспектива быстро и легко преумножить свои скромные накопления вскружила ей голову. Она видела себя владелицей новой дачи, путешественницей, щедрой бабушкой, которая дарит внукам дорогие подарки. Михаил Семёнович был против. Он, как человек старой закалки, не верил в лёгкие деньги и чувствовал подвох. Но Виктория Андреевна устроила ему такой скандал, обвинив в ретроградстве, трусости и нежелании «жить по-человечески», что он в конце концов сдался.
Они сняли со счёта все свои сбережения — около миллиона рублей, которые копили больше пятнадцати лет. Но этого Виктории Андреевне показалось мало. Аппетит приходит во время еды. «Менеджер» компании, вежливый молодой человек в дорогом костюме, объяснил ей, что чем больше сумма вложения, тем выше процент. И тогда она решилась на отчаянный шаг. Под залог их трёхкомнатной квартиры они взяли в какой-то микрофинансовой организации ещё два миллиона рублей. Подписали договор, не особо вчитываясь в мелкий шрифт. Главное, что деньги дали быстро, без лишних вопросов.
Первые три месяца всё шло как по маслу. Они исправно получали на карту свои «дивиденды», которые с лихвой покрывали платежи по займу. Виктория Андреевна чувствовала себя гениальным финансистом. Она уже распланировала, как через год они выкупят квартиру, купят новую машину и поедут в круиз по Средиземному морю. Она свысока поглядывала на своих знакомых, которые продолжали «вкалывать за копейки».
А месяц назад «дивиденды» перестали приходить. Телефон «менеджера» оказался выключен. Офис компании, который они посещали, был закрыт, а на двери висела табличка «Аренда». Тамара, которая и втянула их в эту авантюру, рыдала и говорила, что её саму обманули.
Но самый страшный удар ждал их сегодня, в день юбилея. Утром, пока Виктория Андреевна возилась с пирогами, пришло заказное письмо. В нём было уведомление от той самой микрофинансовой организации. В связи с просрочкой платежа (они не платили уже месяц, так как платить было нечем) организация, согласно договору, начинала процедуру взыскания залогового имущества. То есть их квартиры. Им давали две недели на полное погашение долга с учётом набежавших пеней и штрафов. Сумма была астрономической — два с половиной миллиона рублей.
— Мы останемся на улице, — закончил свой рассказ Михаил Семёнович, уронив голову на руки. — В моём возрасте… на улице. Позор какой.
Лера молчала, переваривая услышанное. Классическая финансовая пирамида. Жадность, помноженная на финансовую безграмотность. И всё это приправлено чудовищным легкомыслием.
— Почему вы нам раньше не сказали? — спросил Артём, его голос дрожал. — Когда только начались проблемы?
— А что говорить? — огрызнулась Виктория Андреевна, вытирая слёзы. — Что мы, старые дураки, повелись на обещания мошенников? Я до последнего надеялась, что это какая-то ошибка, что они просто переехали в другой офис. Я не хотела… позориться. Особенно перед ней, — она кивнула на Леру. — Она бы нас точно на смех подняла.
Лера вздохнула. Даже в такой ситуации свекровь видела в ней врага.
— Я бы не подняла вас на смех, Виктория Андреевна, — тихо сказала она. — Я бы посоветовала вам немедленно бежать в полицию и писать заявление.
— В полицию? — усмехнулась тётя Зоя, которая до этого молчала, боясь попасть под горячую руку сестры. — Да кто их там искать будет! У них поди всё схвачено.
— Возможно, — согласилась Лера. — Но заявление писать необходимо. Во-первых, это фиксирует факт мошенничества. Во-вторых, если таких заявлений будет много, есть шанс, что делом займутся всерьёз. Это преступление, предусмотренное статьёй 159 Уголовного кодекса Российской Федерации — «Мошенничество». Особенно в крупном размере, совершённое группой лиц. И то, что они скрылись, только усугубляет их вину.
Она говорила так спокойно и уверенно, что все невольно на неё посмотрели.
— Но это не вернёт нам деньги, — убито сказал Михаил Семёнович.
— С вероятностью в девяносто девять процентов — не вернёт, — честно ответила Лера. — Обычно такие фирмы-однодневки регистрируются на подставных лиц, а деньги выводятся на заграничные счета. Но бороться всё равно нужно. Нельзя опускать руки и позволять преступникам оставаться безнаказанными.
Она помолчала, а потом посмотрела прямо на свёкра.
— Но сейчас главная проблема — не пирамида. Главная проблема — это микрофинансовая организация и квартира. Договор у вас на руках?
Михаил Семёнович дрожащей рукой протянул ей несколько листов, исписанных мелким шрифтом. Лера начала внимательно их читать, Артём заглядывал ей через плечо.
— Боже мой, — прошептал он через пару минут. — Какие проценты… Да это же грабёж!
— Это законно, к сожалению, — сказала Лера, не отрываясь от чтения. — Деятельность МФО регулируется Центробанком, но проценты у них действительно драконовские. Для этого они и созданы — выдавать быстрые деньги тем, кому отказали в банке. И риски свои они закладывают в ставку. Так… вот оно. Пункт 4.5. «В случае просрочки платежа более чем на 30 дней, займодавец имеет право в одностороннем внесудебном порядке обратить взыскание на предмет залога…»
— Что это значит? — спросил Михаил Семёнович.
— Это значит, что им даже в суд идти не надо, — тяжело вздохнула Лера. — Они просто придут с бумагами к нотариусу, сделают исполнительную надпись и передадут документы приставам. И приставы вас выселят. Всё по закону. Вы сами подписали этот пункт.
В комнате повисла мёртвая тишина. Виктория Андреевна медленно опустилась обратно в кресло. Вся её спесь, вся её самоуверенность исчезли. Перед ними сидела раздавленная, напуганная пожилая женщина.
И в этот момент Лере стало её невыносимо жаль. Не генерала в юбке, который третировал её несколько часов назад, а именно эту несчастную женщину, которая в погоне за мечтой потеряла всё.
— Есть только один выход, — сказала Лера, поднимая глаза от договора. — Нужно срочно гасить долг. Всю сумму. Два с половиной миллиона.
— Где мы их возьмём? — простонал Михаил Семёнович. — У нас ничего не осталось.
Виктория Андреевна подняла на Леру глаза. В них больше не было злости, только отчаянная, унизительная мольба. Та самая мольба, которую Лера почувствовала в её голосе по телефону.
— Лера, — прошептала свекровь. — Лерочка… ты же… ты же умная. Ты всё знаешь про деньги. Помоги.
Артём посмотрел на жену. Он ждал её решения. Вся его семья, вся их дальнейшая жизнь зависела сейчас от слова этой женщины, которую его мать ещё сегодня утром считала пустым местом.
Лера молчала. В её голове проносились картины сегодняшнего вечера: унизительные вопросы, шпильки, намёки, откровенные оскорбления. Злость и обида снова поднялись в душе. Она имела полное право встать и сказать: «Это ваши проблемы. Вы сами их создали. Расхлёбывайте». И никто бы её не осудил.
Но потом она посмотрела на Михаила Семёновича, на его седое, измученное лицо, на дрожащие руки. Она вспомнила, как он по-отечески обнял её на пороге, как шепнул: «Ты у нас самая лучшая». Он не заслужил этого. Он не заслужил в старости остаться на улице из-за глупости своей жены.
И она посмотрела на Артёма. На своего мужа. Это были его родители. Его боль. И если она сейчас отвернётся, она предаст не только их, но и его. Их семью. Их «единый фронт».
— Хорошо, — твёрдо сказала она. — Мы поможем.
Виктория Андреевна всхлипнула и потянулась к её руке, но Лера мягко отстранилась.
— Но у нас есть условия, — продолжила она так же твёрдо.
Все замерли.
— У нас с Артёмом нет двух с половиной миллионов свободных денег. У нас есть ипотека, кредит на машину. У нас есть накопления, но их не хватит. Единственный способ быстро получить такую сумму — взять кредит в банке. И банк даст такой кредит только нам, молодым, работающим, с хорошей кредитной историей. Вам его никто не даст.
Она перевела дух.
— Мы возьмём этот кредит. На себя. Но, — она подняла руку, пресекая готовые сорваться с губ свекрови слова благодарности, — мы не подарим вам эти деньги. Это будет ваш долг. Мы оформим всё юридически грамотно, через нотариуса, как договор займа между нами и вами. И вы будете его выплачивать. Каждый месяц, с ваших пенсий. Сколько сможете. Столько, сколько потребуется. Хоть десять лет, хоть двадцать.
— Но… у нас почти ничего не останется на жизнь, — пролепетала Виктория Андреевна.
— Да, — кивнула Лера. — Не останется. Вы будете жить очень скромно. Так же, как будем жить мы, выплачивая проценты банку за ваш кредит. Вы будете учиться считать каждую копейку. Вы будете учиться жить по средствам. Это будет ваш урок. Цена вашей ошибки.
Она помолчала и добавила, глядя прямо в глаза свекрови:
— И второе условие. С этого дня вы никогда, ни при каких обстоятельствах, не вмешиваетесь в нашу с Артёмом жизнь. Вы не учите меня готовить, гладить рубашки и рожать детей. Вы не критикуете мою работу, моих друзей, мой образ жизни. Мы — отдельная семья. Вы можете приходить к нам в гости, мы будем приезжать к вам. Но только как гости. С уважением и без непрошеных советов. Если вы нарушите это условие хотя бы раз, мы оставляем за собой право потребовать немедленного возврата всей суммы долга. Через суд.
В комнате снова стало тихо. Тётя Зоя смотрела на Леру с ужасом и восхищением. Михаил Семёнович медленно поднял голову и посмотрел на невестку. В его глазах стояли слёзы, но это были слёзы благодарности.
Артём подошёл и встал рядом с женой, положив ей руку на плечо.
— Это наши общие условия, — твёрдо сказал он, глядя на родителей. — Мы сделаем всё, чтобы спасти квартиру. Но жить мы будем по-новому. По нашим правилам. Вы согласны?
Виктория Андреевна смотрела то на сына, то на невестку. В её глазах боролись гордыня и страх. Она понимала, что эта хрупкая, на первый взгляд, девушка только что спасла её от полного краха, но при этом поставила на колени. Она лишила её главного оружия — власти над сыном, права голоса в его семье. Но альтернативой была улица.
Она медленно, с трудом, кивнула.
— Согласны, — прошептал за неё Михаил Семёнович.
Прошло полгода. Эти шесть месяцев были тяжёлыми для всех. Лере и Артёму пришлось затянуть пояса. Они отказались от отпуска, от походов в рестораны, от крупных покупок. Каждый месяц значительная часть их бюджета уходила на погашение кредита.
Родители Артёма тоже жили очень скромно. Виктория Андреевна, к удивлению, всех, нашла в себе силы не раскисать. Она устроилась на вторую работу — консьержкой в соседнем доме. Она, которая всю жизнь гордилась своим инженерным дипломом и статусом, теперь сидела в маленькой каморке и мыла полы в подъезде. Но она ни разу не пожаловалась. Каждый месяц они с Михаилом Семёновичем приносили Лере и Артёму деньги — всю свою пенсию и её зарплату, оставляя себе лишь на самое необходимое.
Отношения между Лерой и свекровью изменились. Они не стали подругами. Но из них ушла враждебность. Виктория Андреевна больше не отпускала шпилек и не давала советов. Она смотрела на невестку с новым, непривычным уважением. Иногда она звонила ей и спрашивала, как правильно заполнить какую-нибудь квитанцию или что означает тот или иной пункт в договоре. И Лера спокойно, без тени злорадства, всё ей объясняла.
Однажды, когда Лера с Артёмом приехали к родителям, чтобы помочь им наклеить обои в коридоре (они решили сделать косметический ремонт своими силами, чтобы сэкономить), произошёл трогательный момент. Они сидели на кухне, уставшие, пили чай со старыми сушками.
— Спасибо, — вдруг тихо сказала Виктория Андреевна, глядя в свою чашку. — Вам обоим. За всё.
Михаил Семёнович подошёл к Лере, которая сидела ближе всех к нему, и положил свою тёплую, морщинистую руку на её плечо.
— Ты нас не просто спасла, дочка, — сказал он. — Ты нас встряхнула. Заставила посмотреть на жизнь по-другому. И на себя. Я… я всю жизнь жену свою боялся. Любил, но боялся. А в тот вечер я увидел, как ты за свою семью стоишь, и мне стало стыдно. За свою трусость. Больше не боюсь.
Он посмотрел на жену, и в его взгляде была нежность, которую Лера никогда раньше не видела.
— Мы справимся, Вика. Вместе.
Виктория Андреевна подняла на него глаза, и по её щеке скатилась слеза. Первая настоящая, горькая и светлая слеза.
В тот вечер, уезжая от родителей, Лера чувствовала не злорадство победителя, а тихую, светлую грусть и спокойствие. Они заплатили огромную цену, но, кажется, их семья наконец-то нашла правильный путь. Путь уважения, поддержки и честности.
Что касается остальных родственников, то их судьбы тоже сложились по-разному. Тётя Зоя ещё долго судачила за спиной у Леры, называя её «хитрой бестией, которая закабалила стариков». Но когда у её собственного сына начались проблемы с законом, она, поплакав, всё равно позвонила Лере — спросить совета.
А Катя, двоюродная сестра Артёма, наоборот, была в восторге от поступка Леры. Она говорила, что Лера — её кумир. Вдохновлённая её примером, она записалась на курсы повышения квалификации, нашла более высокооплачиваемую работу и наконец-то съехала от своей вечно недовольной матери, тёти Зои, сняв для себя и сына небольшую, но свою собственную квартиру. Она говорила, что впервые в жизни почувствовала себя сильной и независимой.
Дело о финансовой пирамиде, конечно же, заглохло. Мошенников так и не нашли. Но это уже было неважно. Главное было в другом.
Однажды воскресным утром Лера и Артём сидели на своей кухне и завтракали. За окном светило солнце. В их жизни снова наступила стабильность. Они всё ещё выплачивали кредит, но это уже не казалось таким страшным. Они были вместе, они были сильными.
— Знаешь, о чём я подумала? — сказала Лера, помешивая ложечкой в чашке с кофе.
— О чём? — улыбнулся Артём.
— Твоя мама так мечтала о внуках… Может, пора?
Артём посмотрел на неё, и его глаза засветились счастьем. Он ничего не ответил, просто подошёл, крепко обнял её и поцеловал. И в этом молчаливом объятии было больше слов, чем в любом самом пылком признании.
