Анна стояла посреди ещё пахнущей штукатуркой квартиры и чувствовала себя героиней какого-то бытового триллера. На полу лежали пачки ламината, в углу — свёрнутая плёнка от двери, которую она вчера наконец установила. Её собственная дверь. С замком, который щёлкает так, что прямо чувствуешь: вот, теперь точно никого лишнего.
— Мама, смотри, какая красота, — Анна кивнула на кухню, где пока вместо мебели стоял одинокий табурет.
— Красота-то красота, — мать поставила пакет с пирожками на подоконник, — только кухня у тебя сейчас как желудок у мужа в отпуске: голая и пустая.
Анна улыбнулась. У матери чувство юмора всегда было с намёком на укус.
— Мам, ну я же только переехала. Мне пока даже чайник некуда поставить.
— Ага. А как “мужика завести” — так место найдётся. — Мать прищурилась. — Кстати, кто это вчера у тебя тут ходил, с рулеткой мерил?
Анна замерла.
— Это Артём. Строитель. Помогает с ремонтом.
— Ага, строитель… — мать села на табурет и расправила платок. — Ты только помни: строители, они как кошки — если прижились, потом фиг выгонишь. И будут спать на твоём диване, есть твою колбасу и обещать “завтра доделать потолок”.
— Мам, ты драматизируешь. Он хороший.
— Все они “хорошие”, пока не начнут таскать у тебя деньги на “срочный цемент”.
Анна пожала плечами, но где-то внутри укол сомнения всё-таки появился. Артём был действительно обаятельный: высокий, чуть небритый, умел так улыбнуться, что казалось, будто ты — единственная женщина в городе. И ещё он в первый же день сказал:
— У тебя здесь будет тепло. Не только из-за батарей.
Ну кто так говорит? — думала тогда Анна, и сердце у неё почему-то стучало сильнее.
Артём появился вечером, прямо с работы — в потертых джинсах, с перфоратором в руках, как герой рекламы, только без монтажа.
— Привет, хозяйка, — сказал он, входя, — всё, я тут тебе сегодня такой потолок сделаю, что соседи сверху будут завидовать.
— Главное, чтобы они его не уронили, — Анна вздохнула. — Проходи, чай будешь?
— Буду. Но потом. Давай сначала делом займёмся.
Он работал быстро, а говорил — ещё быстрее. И всё время вставлял шутки.
— Вот этот угол, видишь? Тут явно жил какой-то любитель висеть вверх ногами. Всё криво. Исправим.
— Ты о предыдущих хозяевах или обо мне? — приподняла бровь Анна.
— Ну ты у нас прямая как уровень. А они, видимо, пили.
К вечеру кухня уже была зашпаклёвана, а настроение — лёгкое, как будто они с Артёмом знакомы сто лет. Он рассказывал про стройки, про то, как его напарник однажды перепутал цемент с сухим молоком, и получилась “паста для стен и желудка”. Анна смеялась до слёз.
Через неделю у них появился ритуал: он приходил, они работали, потом сидели на табурете с чаем и обсуждали жизнь. И где-то между “у тебя тут проводка хромает” и “я сегодня чуть в лифте не застрял” случилось то самое — он просто взял её руку и сказал:
— Знаешь, Анна, ты — как дом, в котором хочется остаться.
Она тогда подумала, что это самое красивое, что ей говорили за последние пять лет.
В субботу мать снова пришла “просто посмотреть, как идёт ремонт”. Увидев Артёма, она поджала губы.
— Здрасьте, — сказала она сухо. — А вы у нас, значит, главный по молотку?
— Можно и так, — Артём протянул руку, но мать, сделав вид, что не заметила, прошла мимо.
— Мама, — зашипела Анна, — ну что ты…
— А что я? — шёпотом ответила та. — Я просто наблюдаю. Интересно, кто кого быстрее обломает: он тебе стены или ты ему планы.
Артём сделал вид, что не слышит, но по тому, как он резче начал стучать молотком, было ясно — слышал.
Вечером, когда мать ушла, он сказал:
— Слушай, твоя мама — это отдельная служба безопасности. Она на меня смотрит, как на дырку в счёте за газ.
— Не обижайся, — улыбнулась Анна. — Она у меня осторожная.
— Осторожная? Она мне только что намекнула, что если я что-то испорчу, то меня можно замуровать в твоей кладовке.
Анна рассмеялась.
— Ну, ты же строитель…
Он тоже улыбнулся, но в глазах мелькнуло что-то жёсткое.
— Не переживай, я здесь надолго.
В ту ночь Анна впервые поймала себя на том, что ей страшно радоваться. Слишком всё хорошо шло. Слишком быстро. Слишком легко. Она вспомнила слова матери про “прижившихся строителей” и попыталась отогнать их… но в груди уже поселилось странное, неприятное чувство. Как будто кто-то в её новой, ещё пустой квартире, уже начал тайком переставлять мебель.
Прошло три месяца с момента, как Артём окончательно «осел» в квартире Анны. Формально — он приходил «на пару дней помочь», по факту — его вещи заняли половину её шкафа, а ботинки стояли у входа так уверенно, как будто им положен паспорт и прописка.
Анна не возражала. Пока. Ей казалось, что это — новое начало.
Пока однажды вечером он не пришёл с предложением:
— Слушай, а давай деньги с аренды твоей старой квартиры будем переводить мне. Так удобнее — у меня же карта привязана к оплате материалов, бензин, всё такое.
Анна застыла.
— А почему тебе? У меня своя карта есть.
— Ну… чтоб не путаться. Мы же на машину копим, помнишь? — он улыбнулся. — А так всё в одном месте.
— В одном месте, — повторила она, глядя на него. — И у кого ключ от этого места?
— У нас. — Он слегка коснулся её руки. — Мы же семья.
Мы же семья. Эти слова в его устах звучали одновременно тепло и… как-то слишком категорично, будто это не аргумент, а печать, которой прикрывают все вопросы.
На следующий день пришла мать. Как всегда, с продуктами и готовностью проверить, «не съели ли тебя ещё заживо».
— Ну что, дочка, как твой строитель? Уже машину купили на твои деньги или ещё собирают? — мать поставила на стол банки с солёными огурцами.
— Мам, хватит, — Анна закатила глаза. — Мы вместе собираем.
— Вместе — это когда два человека складывают в банку. А когда один складывает, а второй вынимает — это называется по-другому.
Анна вздохнула.
— Ты просто его не любишь.
— Я люблю тебя. И мой опыт подсказывает, что в этой истории романтика закончится, как только у него появится доступ к твоему счёту.
Они уже собирались перейти на другую тему, но в этот момент в квартиру вошёл Артём — в руках два пакета с продуктами.
— О, тёща! — бодро сказал он. — Я тут мясо взял, сделаем шашлычки на балконе.
— Балкон у нас не мангал, — сухо ответила мать. — И вообще, в доме запах гари — это к пожару.
Артём усмехнулся, поставил пакеты и шёпотом сказал Анне:
— У тебя мама — это как пожарная инспекция. Пришла, понюхала, вынесла вердикт.
Вечером, когда мать ушла, они сели ужинать. Анна заметила, что Артём как-то нервно проверяет телефон.
— Всё нормально?
— Да… просто сестра написала. Там проблема, надо помочь деньгами.
Анна насторожилась.
— А мы же вроде копим…
— Ну, это временно. Мы потом вернём.
— Мы? — подняла бровь Анна. — Это как? Мы помогаем твоей сестре — это “мы”, а возвращать — это “она”?
— Анна, ну ты чего… Это семья.
— Да, я поняла. У тебя их, похоже, две. Одна — с тобой живёт, вторая — ждёт перевод.
Он отодвинул тарелку.
— Ты как-то странно реагируешь.
— А я должна радоваться, что деньги, которые мы “копим на машину”, едут к твоей сестре?
— Да это копейки!
— Артём, — Анна посмотрела ему прямо в глаза, — я пять лет откладывала, чтобы купить эту квартиру без кредитов. Я знаю цену каждой “копейке”.
Он замолчал. Но в его взгляде появилось раздражение. Такое, что, если бы оно было гвоздём, то уже пробило бы её стол.
Через пару недель тревожные звоночки стали громче. Анна случайно увидела в его телефоне уведомление о переводе на имя какой-то Ольги Викторовны. Сумма была немаленькая.
— Это кто? — спросила она, стараясь говорить спокойно.
— Мама.
— Мама… — Анна сделала паузу. — А почему деньги с моей квартиры уходят твоей маме?
— Потому что ей надо. И вообще, мы же не считаем, кто сколько вносит.
— А давай начнём считать, — сказала она тихо. — Пока я не в минусе, а ты — в плюсе.
Артём встал из-за стола.
— Ну ясно… Ты та, кто всё меряет деньгами.
— Нет. Я та, кто хочет знать, куда исчезает её труд.
Он подошёл к двери спальни и бросил через плечо:
— Знаешь, в браке без доверия жить невозможно.
— Знаю. Именно поэтому у меня был запасной замок, — сказала она, глядя на его спину.
Той ночью Анна не спала. В голове крутились слова матери, его фраза про “мы же семья” и картинка: её деньги уходят туда, где она даже не была в гостях. Было чувство, что в этой квартире кто-то открыл кран, и всё, что она строила, медленно утекает.
И внутри зародилось то самое — холодное, твёрдое, как ключ в кармане. Решение, которое пока она не произносила вслух.
Анна сидела на кухне и пила чай, когда в дверь влетел Артём. Даже не позвонил — у него уже был свой ключ.
— Привет, хозяйка, — сказал он и, не снимая куртки, бросил на стол пакет с какими-то квитанциями.
— Что это?
— Оплата долгов мамы. Я всё покрыл, можешь не переживать.
Она медленно поставила кружку.
— И чем ты покрыл? Не моими ли деньгами?
Он вздохнул, как человек, которому объясняют очевидное.
— Ну да. Мы же договаривались — в семье всё общее.
— В семье, где муж с женой решают вместе. А не в той, где муж молча открывает чужой кошелёк.
— Господи, Анна, ну это смешно! — он усмехнулся. — Ты что, ревнуешь меня к моей матери?
— Я ревную тебя к своим же деньгам, Артём! — голос сорвался. — Которые я копила годами!
Он резко поднял руку, будто хотел что-то сказать, но вместо слов в кухне повисла тишина. Только тикали часы.
— Ты… просто не понимаешь, как важно помогать родным, — наконец сказал он, и голос у него стал жёстким.
— Родным? — Анна прищурилась. — А я кто тебе? Или я тут просто “банкомат с бесплатным ремонтом”?
Артём отодвинул стул.
— Ты сейчас перегибаешь.
— Нет, — она встала. — Я сейчас выпрямляю. Потому что хватит.
Он шагнул к ней.
— Анна, давай без истерик. Мы всё решим.
— Да, решим, — она полезла в карман халата и достала ключи. — Вот твой.
Он уставился на неё, будто она вручила ему повестку в суд.
— Ты что, выгоняешь меня?
— Я выгоняю из своей жизни того, кто меня обманул.
— Анна… — он попытался взять её за руку, но она отдёрнула.
— Не смей. Это моя квартира. Я её купила. Я её ремонтировала. Я её защищу, если придётся.
Он медленно взял ключ, положил на стол и сказал тихо:
— Ты ещё пожалеешь.
— Может быть, — она подняла подбородок, — но точно не о том, что сегодня сделала.
Он ушёл, громко хлопнув дверью.
Через полчаса пришла мать.
— Ну? — спросила она, увидев пустую прихожую.
— Ушёл. С ключом.
— С каким?
Анна улыбнулась.
— С тем, который не подходит к замку.
Мать подняла брови.
— Ты поменяла замок?
— Сегодня утром. Чисто так… интуиция.
Они сели за стол. Мать достала пирожки, а Анна впервые за долгие месяцы почувствовала, что в квартире тихо. Настояще тихо. Не потому что кто-то ушёл, а потому что наконец закрылась дверь, которая давно должна была быть закрыта.
И в этой тишине, за кружкой горячего чая, она поняла: она свободна. И больше никогда не отдаст ключ от своей жизни тому, кто не умеет его беречь.
