— Мам, а бабушка правда сильно больная?
Милена сжала губку крепче, мыльная пена протекла между пальцев. Артём не отрывался от тетради с примерами, карандаш замер над цифрами. На столе рядом с его учебниками лежали распечатки с ценами на санатории — Андрей принёс их вчера вечером, молча положил между солонкой и хлебницей.
— Болеет, — коротко ответила Милена, потерла тарелку до скрипа.
В гостиной Соня укладывала куклу спать, что-то тихо напевая. Пластиковая кроватка поскрипывала от её усердия. Милена поставила тарелку в сушилку и невольно взглянула на распечатки. «Санаторий ‘Жемчужина’ — 180 000 рублей, 21 день». Цифры казались нереальными.
Телефон зазвонил резко, заставив её вздрогнуть.
— Алло?
— Милочка, я всю ночь не спала, сердце колотится! — голос Лидии Афанасьевны дрожал от волнения. — Врач сказал — срочно нужен санаторий, иначе случится беда.
Милена присела на табуретку у окна, прижала трубку к уху плотнее. За стеклом моросил мелкий дождь.
— Мама, мы же вчера обсуждали… Эти санатории очень дорогие.
— Здоровье дороже железа, дочка! — в голосе матери появились стальные нотки.
Артём поднял голову от тетради, встревоженно посмотрел на маму. Милена отвернулась к окну, сжимая трубку.
— Мам, мы не отказываемся, просто нужно время подумать…
— Времени нет! Мне могут не дать место, если затянем.
— Но у нас таких денег сейчас нет.
— Найдёте, если захотите помочь больной матери.
Короткие гудки. Лидия Афанасьевна повесила трубку. Милена медленно положила телефон и снова посмотрела на распечатки. Сто восемьдесят тысяч. Три их зарплаты, если вообще ничего не тратить.
В восемь вечера хлопнула входная дверь. Андрей стряхивал капли с куртки, ключи от машины звякнули о полку. От него пахло бензином и освежителем воздуха — целый день возил пассажиров по городу.
— Мама звонила, — сказала Милена, ставя перед ним тарелку борща.
Андрей повесил куртку на спинку стула, сел за стол.
— И что?
— Она хочет, чтобы мы продали твою машину и купили ей путёвку за сто восемьдесят тысяч.
Ложка замерла в его руке. Андрей долго смотрел в тарелку, потом тихо спросил:
— А на чём я работать буду?
Вопрос повис в воздухе. Милена вытирала уже чистый стол, не зная, что ответить. В гостиной Соня тихо играла с куклами, Артём по-прежнему сидел над тетрадью, но карандаш в его руке не двигался.
На следующий день после обеда в дверь позвонили. Лидия Афанасьевна стояла на пороге с большим пакетом из аптеки — он шуршал от множества лекарственных коробочек.
— Проходи, мама, — Милена посторонилась.
Лидия Афанасьевна прошла в гостиную, тяжело опустилась в кресло. Достала из пакета валидол, таблетки от давления, сердечные капли.
— Вот, смотрите — сколько я пью, — расставляла пузырьки на журнальном столике. — А в санатории мне проведут полное обследование, минеральные ванны, кардиопроцедуры.
Соня подошла к бабушке, осторожно дотронулась до её руки:
— Бабуля, не болей.
— Ах, внученька моя, — Лидия Афанасьевна обняла девочку, но смотрела поверх её головы прямо на Милену. — Если бы знала бабушка, поможет ей кто-нибудь или нет…
Милена почувствовала, как сжимается что-то в груди.
За ужином повисла напряжённая тишина. Андрей молча ел борщ, не поднимая глаз от тарелки. Лидия Афанасьевна рассказывала детям про санаторий:
— А там есть парк с лебедями, и я буду вам оттуда открытки присылать. Представляете — каждый день лечебные процедуры, массаж, ванны…
Артём отложил ложку:
— Папа, а правда машину продадим?
Андрей наконец поднял глаза, встретился взглядом с женой.
— Посмотрим, — сказал он тихо.
Милена почувствовала, как желудок сжался в тугой узел.
Когда Лидия Афанасьевна ушла, а дети легли спать, Милена и Андрей остались одни на кухне. Он достал кошелёк, пересчитал купюры — зарплата за неделю.
— Без машины я не смогу возить пассажиров, — сказал он, не глядя на деньги. — Придётся искать другую работу, а где её найти в нашем городе?
Милена заваривала чай, руки дрожали, заварка просыпалась мимо чашки.
— Но если с мамой что-то случится…
Андрей встал, обнял её за плечи. Она прислонилась к нему, вдыхая знакомый запах его рубашки.
— Я понимаю, — прошептал он. — Просто не знаю, как нам быть.
Утром телефон зазвонил рано, разбудив всю семью. Милена нащупала трубку, не открывая глаз. Андрей ворочался рядом, из ванной доносился звук бреющейся электробритвы.
— Милочка, я сегодня к нотариусу иду, — голос Лидии Афанасьевны звучал холодно и решительно. — Если вы мне не поможете, завещаю квартиру многодетной семье Петровых с третьего этажа.
Милена села на край кровати, окончательно проснувшись. В коридоре затопали детские ноги — Соня побежала в туалет.
— Мама, не говори так…
— А что мне остаётся? Родная дочь не хочет помочь больной матери. Зато Петровы — у них четверо детей, они меня навещают, интересуются здоровьем.
Звук бритвы в ванной резко оборвался. Андрей прислушивался.
— Мам, мы же не отказываемся, просто ищем возможности…
— Какие возможности? Машину продать — и все дела! А ездить на автобусах, как все нормальные люди!
— Но это его работа…
— Найдёт другую. А моё здоровье не найдёшь, если потеряю.
Короткие гудки. Милена опустила телефон на колени, посмотрела на закрытую дверь ванной. Оттуда не доносилось ни звука.
На работе день тянулся медленно. Милена пробивала товары машинально, улыбалась покупателям через силу. К обеду подошла Галя, коллега с соседней кассы.
— Что такая грустная? — спросила она, разматывая бутерброд. — Муж опять задерживается?
Милена рассказала про ситуацию с матерью, про угрозы и требования продать машину. Галя слушала, кивала, жевала.
— Слушай, а может, в обычный санаторий отправить? — сказала она наконец. — У меня свекровь в область ездила, там тысяч сорок стоило, а эффект тот же. Сердце в порядок привела, давление нормализовала.
Милена замерла, чек застрял в кассовом аппарате.
— Сорок тысяч?
— Ну да. Там врачи нормальные, процедуры те же самые. Просто не такие понты, как в этих дорогих местах.
Вечером Милена искала в интернете санатории в области. Андрей вернулся уставший, молча поужинал, сел рядом за компьютер. Дети играли в гостиной, изредка заглядывали к родителям.
— Смотри, — Милена показала на экран ноутбука. — Вот этот за сорок пять тысяч, отзывы хорошие, лечение такое же.
Андрей пробежал глазами по описанию, фотографиям номеров.
— Кардиология есть?
— Есть. И ванны минеральные, и физиотерапия. — Милена кликнула на вкладку с отзывами. — Смотри, что люди пишут. «Очень помогло», «врачи внимательные», «лечение эффективное».
Андрей достал калькулятор с полки, начал считать.
— У нас накоплено тридцать, ещё пятнадцать за месяц наберём, если урезать расходы.
Соня забралась к папе на колени, уткнулась в его плечо.
— Пап, а что вы считаете?
— Деньги для бабушки, солнышко.
— А машину продавать не будем?
Андрей обнял дочку крепче.
— Не будем.
Милена набрала номер матери, включила громкую связь. Гудки тянулись долго.
— Мама, мы нашли хороший санаторий, — сказала она, когда Лидия Афанасьевна наконец ответила. — Дешевле, но лечение там такое же качественное.
Долгая пауза. Слышно было, как по телевизору идут новости.
— Это не тот уровень, Милочка. Мне врач именно «Жемчужину» посоветовал. Там европейский стандарт.
— Но мам, у нас просто нет таких денег. А тут тоже есть кардиолог, и процедуры те же…
— Я в какую-то деревенскую больничку не поеду! — голос Лидии Афанасьевны стал резким. — Мне семьдесят лет, у меня сердце больное, мне нужен настоящий сервис!
Андрей потёр лоб, Соня испугалась громкого голоса и прижалась к отцу ещё теснее.
— Найдёте деньги, если захотите. А если не хотите — так и скажите прямо.
— Мам…
Гудки в трубке. Лидия Афанасьевна повесила телефон. Милена закрыла ноутбук, села рядом с мужем. Соня посмотрела на родителей испуганными глазами.
— Мама, а почему бабушка сердится?
Милена погладила дочку по волосам.
— Бабушка боится, что недорогое лечение ей не поможет.
— А дорогое поможет?
— Не знаю, солнышко.
Андрей встал, взял Соню на руки.
— Идём спать читать сказку. А мама пока подумает, как нам быть.
Когда дети легли спать, Милена сидела на кухне с чашкой остывшего чая. Листок с расчётами лежал перед ней. Сорок пять тысяч против ста восьмидесяти. Разумный компромисс против эмоционального шантажа. Но мать не хотела слушать.
На следующий день, когда Милена только успела заварить утренний кофе, в дверь позвонили. Резко, настойчиво. Она открыла — на пороге стояла Лидия Афанасьевна с красным лицом, тяжело дышала.
— Мама, что случилось?
— Всё, дочка, хватит с меня! — бросила она и прошла в квартиру, не снимая пальто. — Машину продавайте немедленно!
Андрей вышел из спальни в домашних штанах, растрёпанный.
— Лидия Афанасьевна, мы же обсуждали…
— Обсуждали! — она повернулась к нему, глаза горели. — Неужели эта железка дороже моего здоровья? Я могу завтра умереть, а вы о деньгах думаете!
Из детской комнаты выглянули Соня и Артём, испуганные громкими голосами. Соня прижалась к дверному косяку.
— Мам, ну послушай же! — Милена попыталась взять мать за руку. — Мы готовы заплатить за лечение, только в другом санатории.
— Я не поеду в какую-то дешёвку! — Лидия Афанасьевна отдёрнула руку. — Мне семьдесят лет, у меня сердце больное, мне нужен нормальный уход!
Она схватилась за грудь, тяжело опустилась на стул в прихожей.
— А в этих деревенских санаториях что — шарлатаны работают? Я что, последние годы жизни должна в убогих условиях доживать?
Андрей молча надел куртку, взял ключи с полки.
— Андрей, ты куда? — спросила Милена.
— На воздух, — он не посмотрел ни на неё, ни на Лидию Афанасьевну. — Надоело.
Дверь хлопнула. Дети окончательно спрятались в комнату. Лидия Афанасьевна сидела на стуле, держась за сердце, но глаза у неё были сухие и злые.
— Вот видишь, до чего ты мужа довела? — сказала она Милене. — Из-за твоего эгоизма семья разваливается.
Милена почувствовала, как что-то внутри оборвалось.
— Моего эгоизма? Мам, мы предлагаем тебе лечение! Нормальное, качественное лечение! Просто не за безумные деньги!
— Не кричи на больную мать.
— Я не кричу! Я пытаюсь объяснить! — Милена села напротив матери. — Мы потратим последние деньги, залезем в долги, но тебя вылечим. Почему этого недостаточно?
Лидия Афанасьевна встала, пошла к выходу.
— Значит, твоё последнее слово — нет?
— Последнее слово — сорок пять тысяч на лечение. Это всё, что мы можем.
Мать ушла, не попрощавшись.
Артём вышел из комнаты, подошёл к маме.
— Мам, а почему бабушка так кричала?
Милена обняла сына дрожащими руками. Соня стояла у двери, большие глаза полные слёз.
— Бабушка очень боится болеть, поэтому и сердится.
— А папа из-за этого ушёл?
— Папа просто расстроился, скоро вернётся.
Андрей вернулся к обеду, молчаливый. Дети осторожно заглядывали ему в глаза, но он только гладил их по головам и ничего не говорил.
Вечером Милена поехала к матери с новыми распечатками. Лидия Афанасьевна открыла дверь в халате, бледная.
— Что ещё?
— Мама, давай спокойно поговорим.
Она прошла в знакомую кухню, разложила на столе фотографии номеров, отзывы пациентов, описания процедур.
— Смотри — такой же врач-кардиолог, такие же ванны, та же физиотерапия.
Лидия Афанасьевна садилась листать бумаги устало, без прежнего пыла.
— И массаж есть?
— Есть. И диетическое питание, и прогулки в парке.
— А персонал там… квалифицированный?
— Мам, посмотри отзывы. Люди пишут, что очень довольны.
Лидия Афанасьевна читала медленно, водя пальцем по строчкам. Милена молча ждала.
— Может, ты и права… — сказала мать наконец тихо. — Прости, что накричала утром. И на Андрея накричала.
— Мам, мы тебя очень любим. И хотим, чтобы ты была здорова.
— Знаю. Я просто… испугалась. Возраст, понимаешь. Кажется, что если не самое дорогое, то не поможет.
Милена взяла мать за руку.
— Поможет. Главное — это врачи и твоё желание выздороветь.
Через неделю вся семья стояла на автовокзале. Лидия Афанасьевна в новом пальто держала сумку с лекарствами, путёвка лежала в кармане.
— Спасибо, дочка, — она крепко обняла Милену. — Прости, что устроила скандал.
— Мам, главное — поправляйтесь.
Андрей подошёл попрощаться. Лидия Афанасьевна неловко потрепала его по плечу.
— И ты прости, Андрей. За то, что про машину…
— Ничего, Лидия Афанасьевна. Главное — ваше здоровье.
Соня протянула бабушке нарисованный ею рисунок — дом, солнце и три фигурки под подписью «Ждём тебя».
— Бабуля, не болей больше.
Автобус тронулся. Лидия Афанасьевна махала из окна, пока не скрылась за поворотом. Милена почувствовала облегчение в груди — не злорадное, а мирное.
Через неделю позвонила мать.
— Милочка, здесь хорошо. Давление нормализовалось, с врачами занимаемся.
— Мам, я рада. Как процедуры?
— Помогают. А знаешь… может, я зря капризничала. Лечение везде одинаковое, если врачи хорошие.
За окном кухни Андрей мыл машину, дети помогали ему с мыльной пеной. Соня смеялась, когда брызги попадали ей на нос.
— А дети как? — спросила Лидия Афанасьевна.
— Хорошо. Вчера спрашивали, когда ты вернёшься.
— Передай им, что бабушка их очень любит. И что скоро буду здоровая и буду с ними пироги печь.
Милена улыбнулась, глядя в окно. Артём старательно тёр бампер тряпкой, а Андрей показывал ему, как правильно отжимать губку.
— Обязательно передам, мам.
