Ольга всегда говорила, что тишина в доме — это либо счастье, либо катастрофа. Сегодня было второе. С порога она почувствовала, что воздух в квартире можно резать ножом и раскладывать по пакетикам.
В прихожей стояла свекровь, с той фирменной кислой улыбочкой, которую она обычно надевала, когда готовилась сказать что-то «по делу». На диване, насупившись, сидел Артём, уткнувшись в телефон, но уши у него явно работали на полную громкость. Алексей стоял у окна, как памятник мужскому терпению.
— Ну что, мама, начинаем концерт? — сказала Ольга, стягивая с себя куртку и кидая сумку на пуфик. — Или уже успели всё обсудить без меня?
— Ой, мы тут, знаешь, уже насмотрелись, — свекровь сложила руки на груди, словно собиралась их не только сложить, но и скрестить на шее кого-то. — Этот твой Артём… он тут в моей квартире…
— В нашей квартире, — поправила Ольга, медленно и с нажимом.
— Не перебивай старших, — резко отозвалась свекровь, бросив взгляд, будто метнула нож. — Так вот. Этот… мальчик позволил себе хамить.
— Ага, — Артём поднял глаза, — она меня назвала «чужим».
— Потому что ты и есть чужой, — с холодной гордостью произнесла свекровь.
— Мама! — Алексей развернулся. — Можно без этого?
— А чего «без этого»? — свекровь подняла брови. — Я говорю правду. Ты думаешь, мне приятно, что в моей квартире сидит ребёнок… из другой семьи?
— Из другой семьи?! — Ольга шагнула ближе, чувствуя, как в ней закипает злость. — Да это твой сын из другой семьи у меня в жизни поселился!
— Ну всё, началось, — Алексей потер виски. — Можно нормально поговорить?
— А это ты маме скажи, — Ольга ткнула пальцем в сторону свекрови. — Или опять будешь молчать, как в прошлый раз?
— Я молчу, чтобы не скандалить! — выкрикнул Алексей.
— Скандал — это когда люди спорят, — Ольга сложила руки на груди. — А когда ты молчишь, а твоя мама меня оскорбляет — это уже издевательство.
— О, издевательство! — саркастично протянула свекровь. — Ты ещё в прокуратуру пожалуйся.
— А может, и пожалуюсь, — не осталась в долгу Ольга. — У нас, между прочим, есть статья за оскорбления.
— Вот только не надо, — Алексей поднял руки. — Оль, успокойся. Мама, ты тоже.
— А что я? — свекровь уже повысила голос. — Я хочу, чтобы в моём доме был порядок.
— И что для тебя порядок? — с вызовом спросил Артём. — Чтобы я молча ел кашу и благодарил за то, что живу?
— Было бы неплохо, — с ухмылкой сказала свекровь.
— Ты серьёзно? — Ольга повернулась к Алексею. — Ты слышишь, как она разговаривает с моим сыном?
— Твоим сыном, — тут же подчеркнула свекровь. — Моим он никогда не будет.
— Спасибо, я тоже не стремлюсь, — Артём бросил телефон на диван. — И вообще, я лучше в подъезде буду сидеть, чем здесь.
— Никто в подъезде сидеть не будет, — Алексей шагнул к нему. — Ты извинись.
— Что?! — Ольга чуть не подавилась воздухом. — Это он должен извиниться?
— Да, — Алексей говорил жёстко. — Потому что он назвал маму ведьмой.
— Ну а что, неправда, что ли? — Артём пожал плечами.
— Вот и всё, — свекровь театрально вздохнула. — Я не буду в этом участвовать. Но если он останется здесь — я уйду.
— Отлично, — Ольга кивнула. — Дверь там.
— Оль, ты что творишь?! — Алексей схватил её за руку, крепко, до боли.
— Отпусти, — прошипела она. — Я сказала — дверь там.
— Ты мне ещё указывать будешь?! — он сжал сильнее.
— Алексей, я тебе сейчас локтем в нос дам, — холодно сказала она, вырываясь.
— Господи, семейка циркачей, — фыркнула свекровь. — Тут только клоунов не хватает.
— Мы уже нашли одного, — огрызнулся Артём. — Прямо напротив меня стоит.
— Хам! — взвизгнула свекровь. — Алексей, выбирай: я или они.
В комнате повисла тишина. Даже холодильник, кажется, перестал жужжать. Алексей молчал, глядя в пол. Ольга смотрела на него, пытаясь угадать, в какую сторону он сделает шаг.
И он сделал. Не туда.
— Мама права, — тихо сказал он. — Извинись, Оль.
— Поняла, — Ольга кивнула, губы дрожали. — Артём, собирай вещи.
— Куда мы? — он поднялся.
— К людям, — сказала она и пошла в спальню за сумкой.
Через пятнадцать минут они уже стояли в подъезде, а за дверью остался муж, который выбрал не их.
Но Ольга уже знала: эта история ещё не закончена.
Светлана открыла дверь так, будто ждала курьера с бесплатной пиццей, а не подругу с ребёнком и чемоданом.
— О, а вот и мои беженцы, — она широко улыбнулась, забирая сумку у Ольги. — Ну заходите, у нас тут тепло, кормим, поим, не бьём.
— Мы ненадолго, — буркнула Ольга, проходя в квартиру. — Пока я не решу, куда дальше.
— Пока ты не решишь, как не вернуться обратно, — Света хмыкнула, направляясь на кухню. — Проходите, мальчики, у нас борщ на плите.
Артём снял кроссовки, с опаской заглянув в коридор.
— А у вас тут… тихо, — заметил он.
— У нас тут нет твоей бабушки по папиной линии, — ответила Света, — так что, да, тихо.
— Не моя она бабушка, — фыркнул Артём.
— Я знаю, — кивнула Света. — Но лучше называть её «высокая комиссия по нравственности». Всё-таки звучит солиднее.
Ольга села за стол, обхватив кружку с чаем. Глаза горели — не от обиды, а от злости.
— Свет, он даже не подумал нас защитить, — начала она, почти шёпотом. — Сказал, что мама права. Что Артём должен извиниться.
— Я всегда знала, что Алексей с интеллектом у него как с зарядкой на айфоне — вроде есть, а вроде и нет, — ответила Света. — Но чтоб до такой степени…
— Это ещё не всё, — Ольга вздохнула. — Я думаю, знаю, почему он так.
— Ну? — Света придвинула тарелку борща Артёму, тот уже ковырял ложкой, но с интересом прислушивался.
— Наследство, — выдохнула Ольга.
— В смысле? — Света нахмурилась.
— Мать ему сказала, что если он нас не «поставит на место», она перепишет квартиру на двоюродную племянницу из Мурманска. А он, видимо, не готов рисковать. Вот и всё.
Света присвистнула.
— То есть он ради хрущёвки готов терпеть, как его жена и пасынок живут под гнётом железной леди? Красавчик. Прямо кандидат на звание «Муж года». Только надо добавить сноску — в номинации «муж, который продал всех за квадратные метры».
— Да у него в глазах всё написано было, — сказала Ольга, глядя в чай. — Он выбрал квартиру. А я — сына.
— Логично, — вмешался Артём. — Квартиру можно продать. Сына — сложнее.
Ольга улыбнулась краем губ.
— Вот и вырос ты, — сказала она. — Уже шутишь как взрослый.
— Мам, я уже давно понял, что взрослые — это те же дети, только с ипотекой, — ответил он, хлебая борщ.
— А что дальше будешь делать? — спросила Света, облокотившись на стол.
— Не знаю, — призналась Ольга. — Но обратно я не вернусь. Даже если он придёт и на коленях… хотя, зная его, он просто принесёт торт и скажет «Давай не будем ругаться».
— Торты — это хорошо, — заметила Света. — Но для таких случаев лучше приносить нотариуса и подписанное заявление о разводе.
Ольга хмыкнула.
— Слушай, Свет, а ведь я же права: всё, что он делал эти годы, было… ради неё. Даже ремонт мы делали так, как она хотела. Помнишь, я хотела спальню в бежевых тонах? А она сказала, что «это цвет больницы». И мы сделали сиреневую.
— Ну да, и всё время ощущение, что ты в гостях у старушки, которая только что сварила тебе кисель, — кивнула Света. — И в этом киселе твоя свобода.
— Мам, — вдруг сказал Артём, — а если он придёт сюда?
— Сюда он не придёт, — уверенно ответила Света. — У меня иммунитет на дураков.
Ольга рассмеялась, но смех быстро оборвался.
— Свет, а если он решит, что квартира важнее нас, и подаст на развод… Я не знаю, как всё это…
— Так ты уже сама решила, — перебила её подруга. — Ты выбрала себя и сына. Всё. Остальное — технические детали.
Ольга посмотрела в окно. Зима в городе была серой и злой, как свекровь на утреннем совете. И в этот момент в дверь раздался звонок.
— Вот и он, — пробормотала Света, поднимаясь.
— Не открывай, — сказала Ольга.
— Поздно, — Света приоткрыла дверь… и в проёме появился Алексей. С портфелем. И тем самым выражением лица, которое Ольга ненавидела — смесь вины и самоуверенности.
— Нам надо поговорить, — сказал он.
Ольга сидела за столом, держа кружку с чаем, но чай уже остыл, а руки дрожали. Света стояла рядом, сложив руки на груди, словно собиралась сдерживать драку, если что. Артём сел на край дивана, прикидывая, успеет ли он, если что, схватить рюкзак и выскочить.
Алексей вошёл без приглашения. Ну да, он же муж, значит, у него по умолчанию абонемент на любой порог.
— Оль, — начал он, — я понимаю, что вчера всё было… неправильно. Мы все перегнули.
— «Мы» — это кто? — Ольга смотрела прямо в глаза, не мигая. — Ты, я и твоя мама? Или ты и твоя мама, а мы с Артёмом для массовки?
— Я не хочу ссориться, — он сел напротив, положив портфель на пол. — Просто… ну, понимаешь… мама в возрасте, ей тяжело…
— Ей тяжело жить, зная, что у нас есть своё мнение? — резко перебила она.
— Нет, — он вздохнул, — просто она переживает за будущее. Квартира — это же…
— О, пошло, — тихо сказала Света. — «Квартира — это же…» — и дальше по тексту.
— Квартира — это твой шантаж, Лёша, — сказала Ольга. — И знаешь что? Можешь её забрать. Хоть обои с пола сними, хоть ванну продай. Нам не нужно твоё наследство. Нам нужно уважение.
— Да я… — он замялся. — Оль, я просто не хочу, чтобы мы жили вразнос.
— Мы уже живём вразнос, — вмешался Артём. — И это не я начал.
— Мальчик, ты вообще помолчи, — Алексей обернулся к нему.
— Не смей с ним так разговаривать, — Ольга встала. — Я не дам в обиду своего сына. И если ты пришёл сюда, чтобы в очередной раз попросить нас извиниться перед твоей мамочкой, можешь разворачиваться и уходить.
— Ты думаешь, я ради квартиры… — он попытался улыбнуться, но получилось криво. — Ладно, думаю. Но всё же…
— Ты не думаешь, Лёша. Ты считаешь, — перебила она. — Считаешь метры, деньги, кто кому что должен. А я считаю дни, которые трачу на то, чтобы терпеть твой вечный выбор в её пользу.
Света прислонилась к стене, явно наслаждаясь спектаклем.
— Может, вы… — начал он.
— Нет, Лёша, — твёрдо сказала Ольга. — Никаких «вы». Есть я и мой сын. И есть ты со своей мамой и её наследством. Всё.
— Так просто? — он прищурился.
— Так просто, — она кивнула. — Мы подадим на развод. Я не хочу, чтобы Артём рос в доме, где его называют чужим. И где отец молчит, потому что боится лишиться квадратных метров.
— Ты… пожалеешь, — сказал он тихо.
— Уже пожалела, что вышла за тебя, — ответила она, не повышая голоса.
Алексей встал, поднял портфель. Постоял пару секунд. Словно хотел что-то добавить. Но не нашёл слов. И ушёл.
Света глубоко вздохнула.
— Ну что, — сказала она, — поздравляю. Ты снова свободная женщина. И у тебя есть я, борщ и запас валерьянки.
— И я, — добавил Артём.
Ольга улыбнулась, но глаза оставались серьёзными.
— И мы теперь начнём жить заново, — сказала она. — Без его квартиры. Без его матери. Без него.
Света подняла кружку чая.
— За новую жизнь, где единственная бабушка — это та, что печёт пироги, а не строит козни.
— За новую жизнь, — повторила Ольга.
В тот момент она поняла: точка поставлена. И она жирная.
