Двадцать лет совместной жизни. Круглая дата, как говорят. Я предложила отметить скромно — дома, с близкими.
— Какая скромность? — возмутился Николай. — Двадцать лет! Это серьёзно! Ресторан снимем, гостей позовём!
— А деньги откуда? У нас же бюджет напряжённый…
— Найдём! — махнул рукой. — На такое дело не жалко!
Деньги нашли. Точнее, нашла их я. Заняла у сестры, взяла подработку в выходные, продала золотые серьги — мамино наследство.
— Молодец, Светка! — одобрил Николай. — Умеешь, когда надо!
Умела когда надо. И когда не надо тоже. Двадцать лет умела.
Николай работал водителем в частной фирме. Зарплата нестабильная — то густо, то пусто. Я — в бухгалтерии районной администрации. Копейки, но постоянно.
— Мужик должен больше получать! — периодически возмущался муж. — А тут наоборот получается!
— Серёжа из соседнего подъезда меньше получает, — успокаивала я. — Зато семья дружная.
— Серёжа слабак! — отмахивался Николай. — Настоящий мужик не позволит жене больше зарабатывать!
— Но мы же семья… какая разница, кто больше?
— Есть разница! Принципиальная!
Принципы у Николая были странные. Зарабатывать больше меня — принцип. А помогать по дому — не принцип.
— Женские дела! — отвечал он на просьбы помочь. — У мужика другие обязанности!
Какие обязанности — непонятно. Диван продавить? Пиво пить? Телевизор смотреть?
— Колик, может, пылесос включишь? — просила я после работы. — У меня спина болит…
— Отдохну сначала. Целый день за рулём.
Отдыхал до вечера. А я убирала, готовила, стирала — тоже после целого дня на работе.
— У бабы энергии больше! — объяснял Николай. — Природа такая!
У природы был странный подход к справедливости.
Но я привыкла. Двадцать лет — солидный срок для привыкания.
К юбилею готовились месяц. Ресторан выбирали, меню обсуждали, гостей приглашали.
— Позовём всех! — решил Николай. — Родственников, соседей, коллег!
— А не много ли народу?
— Чем больше, тем лучше! Пусть видят — мы умеем жить!
Жить мы умели по-разному. Николай — широко, на публику. Я — экономно, про запас.
Список гостей получился внушительный. Сорок человек.
— Ресторан дорого берёт за такое количество, — посчитала я. — Может, всё-таки дома?
— Дома не солидно! — отрезал муж. — Двадцать лет не каждый день отмечают!
Солидность обошлась в полторы моих зарплаты.
День юбилея выдался тёплый, солнечный. Я с утра крутилась — в салон красоты, за цветами, за подарками гостям.
— Чего суетишься? — удивлялся Николай с дивана. — Всё ж уже организовано!
— Детали доделать надо. Мелочи.
— Какие ещё мелочи?
Мелочи — это букетики для дам, галстуки для мужчин, красивые салфетки, свечи на столы. Мелочи, которые создают атмосферу.
Николай в ресторан приехал свежий, отдохнувший, в новом костюме. Я — усталая, но довольная результатом.
— Красиво получилось! — одобрил он, оглядывая зал. — Молодец, жена!
Жена старалась. Два месяца планировала, экономила, организовывала.
Гости начали собираться к шести. Коллеги Николая с работы, мои девочки из бухгалтерии, соседи, родственники.
— Какая красота! — восхищались женщины. — Света, это ты всё придумала?
— Мы вместе, — скромно отвечала я.
— Да ладно! — рассмеялась моя сестра Наташа. — Коля же не способен такое организовать!
— Почему не способен? — обиделся Николай. — Я главный организатор!
— Конечно, конечно, — дипломатично согласилась сестра.
Ужин прошёл отлично. Вкусно, весело, душевно. Гости довольны, настроение праздничное.
— За молодых! — поднимал тосты тамада. — За двадцать счастливых лет!
— За любовь и верность!
— За семейное счастье!
Я чувствовала себя героиней вечера. Все хвалили организацию, восхищались оформлением, благодарили за прекрасный праздник.
— Светочка, ты волшебница! — говорила мамина подруга. — Такой праздник устроила!
— Хозяюшка золотая! — добавлял сосед. — Коле повезло с женой!
Коле повезло. А повезло ли мне с Колей — вопрос спорный.
К десерту Николай заметно подвыпил. Лицо красное, взгляд мутный, речь нечёткая.
— Коля, может, притормозишь? — тихо предложила я. — Гости же смотрят…
— Какие гости?! — громко возмутился он. — Это мой праздник! Захочу — буду пить!
— Конечно, твой. Просто не переборщи.
— Не указывай мне! — повысил голос Николай.
Соседи за столом переглянулись. Неловко стало.
— Коленька, — дипломатично вмешалась его мама. — А давайте речь произнесём? Про семейную жизнь?
— Какую семейную жизнь?! — рявкнул сын. — Про какую жизнь?!
— Ну… про счастливую…
— Счастливую?! — Николай встал, качаясь. — Да какое тут счастье!
Зал притих. Все смотрели на именинника.
— Коля, сядь, — попросила я. — Гости же…
## **ПРОДОЛЖЕНИЕ:**
— А, гости! — усмехнулся он. — Гости думают, у нас всё хорошо! Думают, счастливая семья!
— Коля, пожалуйста… — умоляла я.
— Пожалуйста! — передразнил он. — Всегда пожалуйста! Двадцать лет — пожалуйста!
Гости сидели, как на иголках. Кто-то смотрел в тарелки, кто-то на часы.
— Знаете, дорогие гости, — продолжил Николай, покачиваясь, — какая у меня жена? Прекрасная жена! Замечательная!
— Коленька, может, хватит? — прошептала его мама.
— Не хватит! — заорал он. — Люди должны знать правду! Какая она прекрасная!
— Николай, прекрати, — строго сказала моя сестра Наташа. — Ты пьяный.
— Пьяный?! А кто меня довёл?! — взревел муж. — Кто двадцать лет мозги выносит?!
Мне хотелось провалиться сквозь землю. Сорок человек смотрели на наш семейный позор.
— Коля, сядь, пожалуйста, — тихо попросила я. — Поговорим дома…
— Дома?! — рассмеялся он. — А дома что? Дома та же песня! Пилит, пилит, пилит!
— Я тебя не пилю…
— Не пилишь?! — заорал Николай. — «Коля, помоги»! «Коля, сделай»! «Коля, заработай»! Это не пилёжка?!
— Я просто прошу помочь…
— Просишь! — передразнил он. — А сама что? Сама-то что умеешь?
— Коленька, — попыталась утихомирить сына мать. — Света же хорошая жена…
— Хорошая?! — взвился Николай. — Да она… она… — он запнулся, подыскивая слова.
— Что я? — спросила я, чувствуя, как сердце колотится.
— Ты не жена! — выпалил он. — А обуза! Вот что ты!
Зал замер. Даже официанты перестали звенеть посудой.
— Обуза! — повторил Николай, видя эффект. — Двадцать лет на шее висит! Как гиря!
— Коля… — прошептала я.
— «Коля, Коля»! — передразнил он. — Надоело! Все мужики нормально живут, а я с обузой мучаюсь!
Слёзы подступили к глазам. Перед всеми людьми, на нашем юбилее…
— Николай! — резко встала Наташа. — Ты совсем обнаглел!
— А тебя кто спрашивал? — огрызнулся он. — Тоже мне, защитничка!
— Защищать есть кого! Света на тебя всю жизнь горбатится!
— Горбатится?! — заорал Николай. — Да я её содержу! Кормлю! Одеваю!
— Сам-то что зарабатываешь? — не выдержала сестра. — Светкина зарплата больше!
— Потому что я ей позволяю работать! — взревел муж. — А захочу — дома сидеть заставлю!
— Коленька, — тихо сказала его мама. — Что ты говоришь? Людям же стыдно…
— Мне стыдно! — заорал сын. — За такую жену стыдно! Ни красавица, ни умница! Серая мышь!
Тут не выдержал сосед дядя Витя:
— Ты, Колька, совсем озверел? Жену при людях унижаешь?
— А что такого? — огрызнулся Николай. — Правду говорю! Обуза она и есть!
— Правда у тебя своеобразная, — встал мой коллега Борис Иванович. — Света лучший работник в нашем отделе. А ты кто?
— Я мужик! — заорал Николай. — А она — никто! Без меня она никто!
— Хватит! — не выдержала я и встала. — Хватит, Николай!
— А! Заговорила! — усмехнулся муж. — Наконец-то характер показала!
— Показываю. Двадцать лет молчала, а теперь показываю.
— И что покажешь? — насмешливо спросил он.
Я посмотрела на гостей. Сорок человек смотрели на меня с сочувствием и поддержкой.
— Покажу, кто здесь обуза, — спокойно сказала я.
— Ты? — рассмеялся Николай. — Да ты без меня и дня не протянешь!
— Проверим, — ответила я и сняла обручальное кольцо.
Зал ахнул.
— Что ты делаешь?! — отрезвел муж.
— То, что должна была сделать давно, — положила кольцо на стол. — Освобождаюсь от обузы.
— Какой обузы?
— От тебя. Ты сам сказал — я обуза. Значит, ты тоже.
— Света! — заорал Николай. — Ты что, с ума сошла?!
— Наоборот. Впервые за двадцать лет в своём уме.
— Но это же юбилей! Наша годовщина!
— Была годовщина. Теперь день освобождения.
— Люди же смотрят!
— Пусть смотрят. Пусть видят, что бывает, когда унижаешь жену при всех.
Гости зашевелились. Кто-то одобрительно кивал, кто-то шептался.
— Света, ты не можешь так! — взмолился Николай. — Я же пьяный был! Сболтнул лишнее!
— Пьяный не лишнее болтает. Пьяный правду говорит.
— Какую правду?
— Что ты меня не уважаешь. Что считаешь обузой. Что устал от меня.
— Я не то имел в виду!
— То. Именно то.
— Наташа! — обратился он к моей сестре. — Ты же умная! Объясни ей!
— Объяснять нечего, — холодно ответила Наташа. — Сам себе приговор подписал.
— Борис Иванович! — кинулся он к моему коллеге. — Вы же мужчина! Поймите!
— Понимаю, — кивнул Борис Иванович. — Понимаю, что Света права.
— Мам! — взмолился Николай к матери. — Скажи что-нибудь!
— Что сказать, сынок? — грустно ответила она. — Сам же при всех жену опозорил.
Николай растерялся. Поддержки не нашлось ни у кого.
— Света, — попробовал он другой тон. — Ну давай… как взрослые люди… обсудим дома…
— Дома нам обсуждать нечего.
— Как нечего? Двадцать лет жизни!
— Двадцать лет я была обузой. Теперь не буду.
— Но куда ты пойдёшь?
— К сестре, — ответила за меня Наташа. — Света, собирай вещи. Сегодня же.
— А квартира? — растерялся Николай. — А имущество?
— Квартира на мне оформлена, — спокойно ответила я. — Я её покупала. На свою зарплату.
— Как на свою?! Мы же вместе копили!
— Ты пиво покупал. А я копила.
— Но я же муж! Имею право!
— Имел. До того, как назвал меня обузой при сорока свидетелях.
Гости начали расходиться. Праздник явно закончился.
— Света, если нужна помощь — звони, — сказал дядя Витя, пожимая руку.
— Держись, подруга, — обняла коллега. — Ты молодец.
— Правильное решение, — одобрил Борис Иванович. — Давно пора было.
Остались только близкие родственники.
— Николай, — строго сказала его мама. — Что ты наделал?
— Ничего особенного! — огрызнулся сын. — Правду сказал!
— Какую правду? Света — золотая жена! Двадцать лет тебя терпит!
— Терпит?! — взвился он. — Я её терплю!
— Больше не придётся терпеть, — сказала я, собирая сумочку.
— Куда ты идёшь?! — заорал Николай.
— Домой. К сестре.
— А завтра?
— Завтра на работу. Как всегда.
— А я?
— А ты свободен. От обузы.
Через неделю подала на развод. Николай сначала не верил:
— Образумься! Это же глупость! Из-за пьяных слов разводиться!
— Не из-за слов. Из-за отношения.
— Какого отношения?
— Ты двадцать лет считал меня обузой. Просто не говорил вслух.
— Не считал!
— Считал. И показал это всем.
Развод прошёл быстро. Имущество не делили — почти всё было оформлено на меня.
— Как же так?! — возмущался Николай в суде. — Квартира, машина, дача!
— Квартиру я покупала, — объяснила судье. — Вот документы. Моя зарплата, мой кредит.
— А муж что делал?
— Тратил заработанное на личные нужды.
— На какие нужды?
— Пиво, сигареты, рыбалка с друзьями.
Судья внимательно изучила документы:
— Действительно, все крупные покупки оформлены на истицу и оплачены с её счетов.
— Но я же муж был! — заорал Николай. — Имею право на половину!
— Право имеет тот, кто вкладывал. А вы, судя по документам, только тратили.
Николаю досталась только его половина мебели и личные вещи.
— Куда мне теперь деваться? — плакал он. — Где жить?
— У мамы поживи, — посоветовала его мать. — Пока не встанешь на ноги.
— В сорок лет к маме возвращаться? — ужаснулся он.
— Надо было думать раньше.
Месяца через два встретила его на улице. Осунувшийся, потерявший вес, в мятой одежде.
— Света! — обрадовался он. — Как дела? Хорошо выглядишь!
Выглядела я действительно хорошо. Без постоянного стресса и унижений лицо разгладилось, появился блеск в глазах.
— Дела отлично, — ответила я.
— А у меня… — он замялся. — У меня не очень…
— Что случилось?
— С работы выгнали. Начальник сказал — не хочу видеть мужика, который жену публично унижает.
— Понятно.
— А новую работу не могу найти. Репутация испорчена.
— Это как?
— Да наш юбилей… все теперь знают… говорят — неадекватный…
— А где живёшь?
— У мамы. Она, конечно, помогает, но… — он замялся. — Тяжело в сорок лет на шее у родителей висеть…
— Тяжело быть обузой, — согласилась я.
Он вздрогнул:
— При чём здесь обуза?
— При том, что теперь ты живёшь на маминой шее. Как гиря.
— Это временно!
— Конечно временно. Как только найдёшь работу и жильё.
— Да кто меня теперь возьмёт? Все знают…
— Знают, что ты жену унижал. И не хотят иметь дела с таким человеком.
— Но я же исправлюсь!
— Поздно исправляться. Характер не изменишь.
— Света, а может… может, мы ещё попробуем? — жалобно попросил он.
— Что попробуем?
— Ну… помириться… вернуться…
— Зачем?
— Мне тяжело одному… я понял, что без тебя никто…
— Понял, что без меня ты действительно никто.
— Да! Понял! Извини меня!
— Извинить могу. А вернуться — нет.
— Почему?
— Потому что у меня теперь другая жизнь. Без обузы.
Год спустя узнала новости от его мамы:
— Коля совсем опустился. Работает грузчиком за копейки. Пьёт каждый день.
— А личная жизнь?
— Какая личная жизнь? Кому такой нужен? Все в нашем районе знают, что он с женой сделал.
— Жалко его?
— Жалко. Но сам виноват. Хорошую жену потерял.
А у меня как раз хорошие новости появились. На работе повысили — стала главным бухгалтером.
— Света, — сказала директор. — Вы так изменились! Увереннее стали, решительнее.
— Личные проблемы решились.
— И видно! Теперь вы как будто расправили крылья.
Действительно расправила. Без постоянных унижений и упрёков появились силы на развитие.
Записалась на курсы повышения квалификации, выучила компьютерные программы, освоила налоговое планирование.
— Вы специалист экстра-класса! — хвалили на курсах. — Таких редко встретишь!
Через полтора года познакомилась с Сергеем. Инженер, интеллигентный, воспитанный.
— А что с первым мужем случилось? — деликатно поинтересовался он.
— Считал меня обузой. При всех так и сказал.
— Странно. Вы же замечательная женщина.
— Он так не считал.
— Его потеря.
— Теперь я так думаю.
— А сомневались?
— Двадцать лет сомневалась. Думала — может, действительно плохая жена.
— Что вас разубедило?
— То, как он без меня жить стал. Вот тогда и поняла — кто из нас был обузой.
***
Николая видела последний раз три года назад. Шёл по улице пьяный, грязный, опустившийся.
— Мама, кто это? — спросила дочка. У нас с Сергеем родилась малышка два года назад.
— Никто особенный, солнышко, — ответила я. — Просто прохожий.
— А почему он такой грустный?
— Потому что когда-то сделал очень плохую вещь.
— Какую?
— Обидел хорошую женщину. При всех людях.
— А что с ним случилось?
— Остался один. Без семьи, без работы, без друзей.
— А почему?
— Потому что люди не любят тех, кто обижает слабых.
Николай нас не заметил. Брёл по своим делам, сгорбившийся, постаревший на десять лет.
Дома рассказала Сергею:
— Встретила бывшего мужа. Жалкий вид.
— Жалко его?
— Нет. Он сам выбрал такую жизнь.
— Когда выбрал?
— Когда назвал меня обузой при сорока свидетелях.
— И что получил?
— То, что заслужил. Стал обузой сам.
— А ты что получила?
— Свободу. И счастье.
На днях его мама звонила:
— Света, Коленька совсем плох. В больнице лежит, печень больная.
— Лечится?
— Пытается. Но поздно уже, врачи говорят.
— Жалко, конечно.
— Он про тебя часто вспоминает. Говорит — дура был, хорошую жену потерял.
— Потерял, — согласилась я. — Но дело не в том, что потерял. А в том, как потерял.
— Как?
— Унизил при всех людях. Назвал обузой на нашем юбилее. Показал своё истинное лицо.
— Он же не хотел…
— Хотел. Просто думал, что я стерплю. Как двадцать лет терпела.
— А ты не стерпела.
— Не стерпела. И правильно сделала.
— Может, навестишь его? В больнице?
— Зачем?
— Попрощаться. Он же умирает.
— Мы уже попрощались. Три года назад на юбилее.
— Но тогда по-плохому…
— Тогда он показал, кто он есть. А я показала, кто я есть.
— И кто вы есть?
— Он — слабый человек, который унижает близких, чтобы почувствовать себя сильным. А я — сильная женщина, которая не позволяет себя унижать.
Через неделю мне сообщили — Николай умер. Печень не выдержала.
На похороны не пошла. Незачем.
— Правильно, — сказал Сергей. — Ты ему при жизни ничем не обязана была.
— А после смерти тем более.
— Не жалеешь?
— Человека жалко. Но выбор он сделал сам.
— Когда?
— Когда заорал «не жена, а обуза» при всех гостях. Тогда и выбрал свою судьбу.
Вечером, укладывая дочку спать, думала о том юбилее.
Николай хотел показать, какой он главный в семье.
Показал. Показал, что он слабак, который самоутверждается за счёт унижения жены.
А я показала, что умею постоять за себя.
И кто из нас оказался обузой — видно по нашим судьбам.
Он стал никем и умер в одиночестве.
А я стала счастливой женой и матерью.
Показали мы друг другу в тот вечер всё.
