Анна стояла у окна, наблюдая, как во двор заезжает знакомая синяя «Тойота». Сердце неприятно сжалось — Нина Петровна приехала без предупреждения, как обычно. В руках у свекрови были пакеты из продуктового магазина, что означало только одно: она планировала остаться надолго и, конечно же, будет указывать, как готовить.
«Только этого не хватало в субботу», — мысленно простонала Анна, отходя от окна. Она планировала провести выходные спокойно — почитать, посмотреть фильм, может быть, сходить в торговый центр с мужем. Но теперь все планы летели в тартарары.
Звонок в дверь прозвучал настойчиво, в три приёма. Анна не спешила открывать, надеясь, что Игорь сам выйдет из ванной. Но второй звонок был ещё более требовательным.
— Игорь, твоя мама приехала! — крикнула она в сторону ванной.
— Сейчас выйду! — донёсся голос мужа.
Анна нехотя направилась к двери. На пороге стояла Нина Петровна — женщина шестидесяти лет, с аккуратной холодной завивкой и пронзительными серыми глазами. На лице играла натянутая улыбка, которая никогда не доходила до глаз.
— Анечка! Как дела, дорогая? — свекровь протянула щёку для поцелуя, одновременно оценивающе оглядывая невестку с ног до головы.
— Здравствуйте, Нина Петровна, — Анна послушно чмокнула прохладную щёку, чувствуя лёгкий аромат старомодных духов «Красная Москва».
— Что-то ты бледненькая. Не больна? — свекровь прошла в квартиру, не дожидаясь приглашения. — И похудела. Игорёк небось плохо кормишь.
Первый укол. Анна мысленно начала отсчёт — обычно до десяти колкостей Нина Петровна добиралась в первые полчаса.
— Чувствую себя хорошо, спасибо, — сдержанно ответила Анна, принимая пакеты с продуктами.
— Ну и слава богу. А то смотрю на тебя — кожа да кости. Мужчины любят женщин с формами, — свекровь окинула фигуру невестки критическим взглядом.
Вторая колкость. Анна сжала зубы. За десять лет брака она так и не научилась парировать эти завуалированные оскорбления. Игорь всегда говорил, что мама «просто волнуется» и «желает добра».
— Мама! — появился наконец Игорь, ещё мокрый после душа, в халате. — Какой сюрприз! А почему не предупредила?
— А зачем предупреждать? Я что, чужая? — Нина Петровна расцвела в улыбке, обнимая сына. — Соскучилась по тебе, котёнок мой.
Анна поморщилась. «Котёнок» — так свекровь называла сорокалетнего мужчину при жене, словно специально подчёркивая, что он для неё всегда останется маленьким мальчиком.
— Проходи, мам, садись. Анна чай поставит, — Игорь повёл мать в гостиную.
«Анна поставит» — даже не спросил, хочет ли она. Просто констатировал факт, как данность.
На кухне Анна механически доставала чашки и нарезала покупной торт. За стеной слышались радостные голоса — Игорь что-то рассказывал, мать смеялась. «Как же они похожи», — думала Анна. — «Тот же эгоизм, та же уверенность, что весь мир должен им прислуживать».
— Анечка, а где печенье к чаю? — донёсся голос свекрови. — Я помню, ты всегда печёшь такое вкусное.
Анна замерла с чайником в руках. Она пекла печенье ровно один раз, два года назад, когда хотела произвести впечатление на свекровь. Получилось невкусно, Нина Петровна тогда съела половину печенья и весь вечер рассказывала, как надо «правильно» печь.
— Сегодня не пекла, — ответила Анна, входя в гостиную с подносом.
— Не пекла? — свекровь изобразила удивление. — А что же ты тогда делаешь дома? Игорёк на работе пропадает, а ты бы хоть домашним уютом его радовала.
Третья колкость. Анна поставила поднос на стол чуть резче, чем нужно.
— Я тоже работаю, Нина Петровна. Дизайнером в рекламном агентстве.
— Ах да, твоя работа, — свекровь махнула рукой. — Ну что это за работа — картинки рисовать. Игорёк-то серьёзным делом занимается, людей лечит.
Четвёртая. Анна почувствовала, как начинает закипать внутри. Её работа, которой она гордилась, в устах свекрови превращалась в детское баловство.
— Дизайн — это тоже серьёзная профессия, — попыталась защититься она.
— Конечно, конечно, — снисходительно согласилась Нина Петровна. — Только семья всё-таки важнее. Пора бы уже внуков подарить. Игорьку сорок, а детей нет.
Пятая колкость, и самая болезненная. Тема детей была запретной в доме — у них не получалось уже пять лет, врачи разводили руками. Но свекровь, конечно же, считала виноватой Анну.
— Мам, мы же договорились не обсуждать эту тему, — вмешался Игорь, но голос его звучал неубедительно.
— А что не обсуждать? Нормальная тема, — Нина Петровна пила чай, не сводя глаз с невестки. — Время-то идёт. Скоро поздно будет.
Анна встала и направилась к двери:
— Извините, мне нужно… в магазин сбегать.
Она выскочила из квартиры, даже не взяв сумку. На улице было прохладно, ветер трепал волосы. Анна прислонилась к стене подъезда и глубоко вздохнула.
«Каждый раз одно и то же», — думала она. — «Приезжает, отравляет мне жизнь своими намёками, а Игорь делает вид, что ничего не происходит».
Мобильный телефон завибрировал — сообщение от мужа: «Где ты? Мама спрашивает».
«Мама спрашивает» — не он волнуется, а мама. Анна выключила телефон и пошла по улице, не зная куда. Ей нужно было время, чтобы успокоиться и набраться сил для продолжения спектакля под названием «счастливая семья».
Анна вернулась домой через час, надеясь, что свекровь уже уехала. Но синяя «Тойота» по-прежнему стояла во дворе. Более того, из окна кухни доносились запахи готовящейся еды и голос Нины Петровны, дающей кому-то указания.
«Только не это», — мысленно взмолилась Анна, поднимаясь по лестнице. Хуже всего было, когда свекровь начинала хозяйничать на её кухне.
В квартире её встретил аромат жареного лука и недовольный взгляд мужа.
— Где ты пропадала? Мама волновалась, — Игорь стоял в прихожей со скрещенными руками.
— Прогулялась. Свежим воздухом подышала, — Анна сняла куртку, стараясь выглядеть спокойно.
— Неприлично так уходить, когда приходят гости.
— Гости? — Анна повернулась к мужу. — Твоя мать — гость в нашем доме?
— Ну… не гость, но всё равно нужно быть вежливой.
Анна прошла на кухню. Картина была предсказуемой: Нина Петровна стояла у плиты, помешивая что-то в сковороде, а по всей кухне были разбросаны овощные очистки и грязная посуда.
— А вот и ты! — свекровь обернулась с натянутой улыбкой. — Я решила борщ сварить. Игорёк так любит мой борщ.
— У нас есть еда, — сдержанно сказала Анна, оглядывая разгром.
— Есть-то есть, да не то, — Нина Петровна покачала головой. — Одни полуфабрикаты в холодильнике. Как же ты мужа кормишь?
Шестая колкость. Анна сжала кулаки. Полуфабрикаты были дорогими, качественными, купленными в хорошем магазине. Но для свекрови все равно — дрянь.
— Игорь не жалуется на мою готовку, — попыталась защититься Анна.
— Игорёк вежливый, не станет расстраивать жену, — свекровь добавила в борщ сметану. — Но я-то вижу, как он похудел. Раньше такой упитанный был.
— Он занимается спортом. Поэтому похудел.
— Спортом! — фыркнула Нина Петровна. — В его возрасте главное — хорошо питаться. А то жена морит голодом.
Седьмая. Анна почувствовала, как лицо начинает гореть от сдерживаемого гнева.
— Нина Петровна, может, не стоит…
— Что не стоит? Заботиться о сыне? — свекровь повернулась к невестке. — Я же не упрекаю. Просто говорю, как есть.
«Как есть» — любимая фраза свекрови, которой она прикрывала свои оскорбления. Анна видела, как та наслаждается её дискомфортом, как смакует каждое ядовитое слово.
— Мам, хватит, — вмешался Игорь, появляясь на кухне. — Анна хорошо готовит.
— Конечно, сынок, — Нина Петровна погладила Игоря по щеке. — Просто хочется, чтобы ты лучше выглядел.
Анна отвернулась к окну. «Почему он не может её остановить?» — терзалась она. — «Почему всегда защищает её, а не меня?»
— Анечка, а салат нарежешь? — попросила свекровь. — А то я тут с борщом вожусь.
— Нарежу, — процедила Анна сквозь зубы.
Она взялась за нож с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Режь, молчи, улыбайся — вот её роль в этом доме, когда приезжает Нина Петровна.
— Только помидоры не очень мелко, — продолжала руководить свекровь. — И огурцы без кожуры. Игорёк не любит кожуру.
Восьмая колкость — указания, как готовить в собственном доме. Анна резала овощи, представляя, что это не помидоры, а что-то другое.
— А лук в салат добавлять будешь? — не унималась Нина Петровна.
— Добавлю, — коротко ответила Анна.
— Только немного. И лучше белый, не красный. Красный горчит.
— Знаю, — Анна чувствовала, как челюсти начинают болеть от напряжения.
— И соли поменьше. Игорёк на диете.
— На какой диете? — удивилась Анна. Муж никогда не упоминал о диете.
— Я ему посоветовала, — гордо сообщила свекровь. — Для здоровья. В нашем возрасте нужно беречься.
«В нашем возрасте» — как будто сорок лет это глубокая старость. А главное — свекровь решила за мужа, что ему есть, не посоветовавшись с женой.
— Игорь, ты на диете? — спросила Анна у мужа.
— Ну… мама думает, это полезно для сердца, — неуверенно ответил он.
— И с каких пор твоя мать решает, что тебе есть?
Повисла неловкая тишина. Нина Петровна перестала помешивать борщ и пристально посмотрела на невестку.
— Я не решаю, — холодно сказала она. — Я даю советы. Основанные на материнской любви и жизненном опыте.
— Советы никто не просил, — вырвалось у Анны.
— Анна! — одёрнул её Игорь.
— Что «Анна»? Это моя кухня, мой муж, и я сама решу, что ему готовить!
Нина Петровна выпрямилась во весь рост:
— Молодая женщина, вы забываетесь. Игорь — мой сын, и я имею право беспокоиться о его здоровье.
— Беспокоиться можно. Но не вмешиваться в нашу семейную жизнь!
— Семейную жизнь? — свекровь презрительно усмехнулась. — Какую семейную жизнь? Детей нет, дома бардак, муж не накормлен…
— Мама, прекрати! — повысил голос Игорь.
Но было поздно. Анна взорвалась:
— Хватит! Надоело терпеть эти постоянные колкости! Каждый раз одно и то же!
— Какие колкости? — изобразила удивление Нина Петровна. — Я просто высказываю своё мнение.
— Своё ядовитое мнение! Которое никто не спрашивал!
Свекровь побледнела:
— Игорь, ты слышишь, как твоя жена со мной разговаривает?
— Анна, успокойся, — попросил муж. — Мама хотела как лучше.
— Хотела как лучше? — Анна не верила своим ушам. — Она меня унижает, а ты её защищаешь?
— Я никого не защищаю. Просто не нужно из мухи делать слона.
— Муха? Постоянные оскорбления — это муха?
Анна чувствовала, что вот-вот заплачет от бессилия и обиды. Десять лет она терпела, молчала, глотала унижения. И что получила взамен? Муж всё равно принимает сторону матери.
Анна выбежала из кухни, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла в буфете. В спальне она заперлась и села на кровать, обхватив голову руками. Сердце колотилось, руки дрожали от переполнявших эмоций.
«Десять лет!» — билась в голове мысль. — «Десять лет я терплю эту ненависть, прикрытую фальшивой заботой!»
За дверью слышались приглушённые голоса — Игорь что-то объяснял матери, та возмущённо отвечала. Анна различала отдельные слова: «невоспитанность», «неуважение», «я же для неё стараюсь».
«Стараешься!» — мысленно кричала Анна. — «Стараешься сделать мою жизнь невыносимой!»
Она вспомнила их первую встречу десять лет назад. Тогда Нина Петровна тоже улыбалась, была подчёркнуто вежливой. Но уже через полчаса начались «невинные» вопросы: откуда родом, кем работают родители, есть ли своя квартира. А потом, когда стало ясно, что Анна — обычная девушка из обычной семьи, отношение резко изменилось.
«Игорь мог найти и получше» — эту фразу свекровь произнесла, думая, что Анна не слышит. Но она слышала. И запомнила навсегда.
Стук в дверь прервал воспоминания.
— Ань, открой. Поговорим, — голос Игоря звучал устало.
— Не хочу разговаривать.
— Ну пожалуйста. Мама расстроилась.
«Мама расстроилась!» — Анна чуть не зарычала. — «А то, что я расстроилась, не важно?»
— Пусть успокоится и уезжает, — сказала она через дверь.
— Она же не специально тебя обижала.
— Не специально? Игорь, ты слышал, что она говорила?
— Слышал. Но ты знаешь, какая она. Просто хочет всё контролировать.
— И это нормально?
— Нет, конечно. Но она же моя мать.
Анна открыла дверь. Игорь стоял с виноватым лицом, но в глазах читалась не поддержка, а раздражение — на неё, за испорченный день.
— Твоя мать меня ненавидит, — прямо сказала она.
— Не ненавидит. Просто… ей тяжело принять, что я женился.
— Тяжело принять? Мы десять лет женаты!
— Для неё я всегда буду ребёнком.
— А для меня ты кто? Тоже ребёнок, которого нужно защищать от злой жены?
Игорь вздохнул:
— Ань, давай не будем ссориться. Мама скоро уедет.
— А в следующие выходные снова приедет. И всё повторится.
— Не повторится. Я с ней поговорю.
— Ты уже сто раз «говорил». Толку ноль.
— На этот раз серьёзно поговорю.
Анна посмотрела на мужа и поняла — он не изменится. Для него удобнее уговорить жену терпеть, чем конфликтовать с матерью.
— Игорь, я больше не буду это терпеть, — тихо, но твёрдо сказала она.
— Что именно?
— Её присутствие в нашем доме. Её вмешательство в нашу жизнь. Её оскорбления.
— Это моя мать! Я не могу ей запретить приезжать!
— Можешь. Можешь сказать, что мы хотим побыть одни. Можешь встречаться с ней отдельно.
— А если она обидится?
— А если я обижусь?
Игорь растерянно молчал. Вопрос повис в воздухе, требуя ответа.
— Ты ставишь меня перед выбором, — наконец сказал он.
— Не я ставлю. Жизнь ставит. Десять лет ты выбираешь её. Может, пора выбрать меня?
— Но она же старая, одинокая…
— А я молодая и не одинокая? Значит, мои чувства не важны?
— Важны, но…
— Никаких «но»! — взорвалась Анна. — Либо ты мой муж, либо её сын! Двумя быть нельзя!
Из кухни донёсся голос Нины Петровны:
— Игорёк! Борщ готов!
Игорь метнулся взглядом между спальней и кухней. На лице читалась настоящая паника — его разрывали между двумя женщинами.
— Иду, мам! — крикнул он.
— Вот и ответ, — горько усмехнулась Анна. — Как она позвала — ты побежал.
— Ань, ну что ты хочешь? Оставить её одну?
— Хочу, чтобы ты вёл себя как мой муж, а не как её маленький мальчик.
— Я и веду себя как муж!
— Неправда. Мужья защищают жён от оскорблений. А ты защищаешь маму от моей «грубости».
Игорь покраснел:
— Она же не хотела тебя обидеть!
— Хотела! Каждое слово было рассчитано на то, чтобы меня унизить!
— Ты преувеличиваешь.
— Я десять лет «преувеличиваю»? Игорь, ты что, глухой?
— Игорёк, ты где? — снова позвала свекровь, и в голосе слышалось раздражение.
— Сейчас! — Игорь направился к двери. — Потом поговорим.
— Не потом. Сейчас! — Анна схватила его за рукав. — Сейчас ты должен выбрать.
— Между кем?
— Между нами. Либо ты остаёшься здесь и разговариваешь со мной. Либо бежишь к маме и ешь её борщ.
— Это глупо. Нельзя же оставить гостя.
— Гостя? Она не гость! Она оккупант!
— Ань, ты несправедлива…
— Несправедлива я? А справедливо то, что она превращает мою жизнь в ад?
Из кухни донёсся звон посуды и возмущённое бормотание. Нина Петровна явно была недовольна задержкой.
— Всё. Я иду к маме, — решительно сказал Игорь. — А ты приходи, когда успокоишься.
— Если ты сейчас уйдёшь, — тихо произнесла Анна, — то больше можешь не возвращаться.
Игорь замер в дверях. Он медленно обернулся:
— Что ты сказала?
— То, что слышал. Я устала быть третьей лишней в собственном браке.
— Ты угрожаешь мне?
— Я ставлю ультиматум. Выбирай.
Игорь смотрел на жену, и в его глазах боролись растерянность, обида и злость. Анна видела, как он мучается, но не собиралась отступать. Слишком долго длилось это унижение.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Выбираю.
Он вышел из спальни. Анна услышала его шаги в сторону кухни, голос: «Мам, прости за задержку. Давай есть твой борщ».
Выбор был сделан. И это была не она.
Анна просидела в спальне два часа, слушая доносившиеся из кухни звуки семейного ужина. Смех свекрови, довольный голос Игоря, звон посуды — обычная картина счастливой семьи. Только семья была не её.
«Вот и всё», — думала она, глядя в окно на серый октябрьский вечер. — «Десять лет брака закончились выбором между борщом и женой. И борщ победил».
Около девяти вечера раздались шаги в коридоре, хлопанье дверей, голоса на лестничной площадке. Игорь провожал мать. Анна не шевелилась, продолжая сидеть на кровати.
Через полчаса муж вернулся. Он постучал в дверь спальни, но Анна не ответила. Тогда он осторожно вошёл.
— Мама уехала, — сообщил он, словно это должно было её обрадовать.
— Прекрасно, — сухо ответила Анна, не поворачивая головы.
— Она просила передать, что не хотела тебя обидеть.
— Конечно. Никогда не хочет.
Игорь сел на край кровати:
— Ань, давай не будем так. Ну поссорились и поссорились. Бывает.
— Это не ссора, Игорь. Это финал.
— Какой финал? О чём ты?
Анна наконец повернулась к мужу. В её глазах он увидел что-то новое — холодную решимость.
— О том, что я больше не буду жить в доме, где меня не уважают.
— Я тебя уважаю!
— Неправда. Уважающий муж не позволил бы матери оскорблять жену.
— Она тебя не оскорбляла!
— Не оскорбляла? — Анна встала с кровати. — «Кожа да кости», «дома бардак», «муж не накормлен» — это не оскорбления?
— Она просто… высказала мнение.
— А моё мнение тебя не интересует?
— Интересует, но ты же знаешь, какая мама. Зачем из-за ерунды конфликтовать?
— Ерунды? — голос Анны стал ледяным. — Моё достоинство — это ерунда?
— Да при чём тут достоинство? Мама переживает за меня, вот и лезет со советами.
— Переживает за тебя? А за меня кто переживает?
Игорь растерянно молчал. Ему было искренне непонятно, почему жена так болезненно реагирует на «безобидные» замечания матери.
— Слушай, — сказал он примирительно, — может, действительно стоит реже встречаться с мамой? Я ей скажу, что мы заняты…
— Не надо мне подачек, — отрезала Анна. — Либо ты ставишь чёткие границы, либо я ухожу.
— Какие границы?
— Запрещаешь ей вмешиваться в нашу жизнь. Говоришь, что моё мнение для тебя важнее её мнения. Защищаешь меня, когда она начинает свои колкости.
— Но она же мать! Нельзя так с ней.
— А со мной можно?
— С тобой что не так? Я же не обижаю тебя!
— Не защищаешь — уже обижаешь.
Игорь встал и прошёлся по комнате:
— Ань, ты ставишь меня в невозможное положение. Мама старая, одинокая. У неё только я остался.
— А у меня кто остался? Тоже только ты.
— Но ты молодая, сильная…
— И поэтому должна терпеть унижения?
— Какие унижения? Обычные мамины придирки!
Анна посмотрела на мужа и поняла — он никогда не поймёт. Для него мать — святая корова, которую нельзя трогать. А жена — та, которая должна приспосабливаться.
— Игорь, — сказала она тихо, — ответь честно. Кто для тебя важнее — я или твоя мать?
— Что за вопрос? Вы обе важны.
— Это не ответ. Если бы пришлось выбирать?
— Не придётся выбирать! Зачем выдумывать проблемы?
— Уже приходится. Сегодня ты выбрал. Когда я попросила тебя остаться и поговорить, ты ушёл к ней.
— Я не мог оставить маму одну!
— А меня мог.
— Это разные вещи…
— Чем разные?
Игорь замолчал, понимая, что загнал себя в тупик. Любой ответ будет неправильным.
— Ты знаешь что? — Анна открыла шкаф и достала чемодан. — Раз ты не можешь выбрать, я выберу сама.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь. Поживу у Кати, пока не найду квартиру.
— Ань, не нужно так кардинально! Можно же договориться!
— Десять лет я пыталась договориться. Хватит.
Игорь схватил её за руку:
— Подожди! Давай ещё раз поговорим!
— О чём говорить? Ты же сам сказал — мама важнее.
— Я такого не говорил!
— Сказал действиями. Сегодня и сотни раз до этого.
Анна складывала вещи в чемодан, стараясь не смотреть на мужа. Если посмотрит — может сдаться. А сдаваться больше нельзя.
— Ань, ну не уходи! Что я маме скажу?
— Вот именно, — она наконец подняла на него глаза. — Твоя первая мысль — что сказать маме. А не как меня удержать.
— Я же пытаюсь удержать!
— Неубедительно. Раз в день, когда приходится выбирать.
— Хорошо! Хорошо, я выбираю тебя! Ты важнее!
— Поздно, Игорь. Слова ничего не значат. Нужны были поступки.
Анна закрыла чемодан и направилась к двери. В груди всё сжималось от боли, но отступать было некуда.
— Если ты сейчас уйдёшь, — сказал Игорь, — то всё. Конец.
— Конец уже был. Сегодня, когда ты выбрал её борщ вместо разговора со мной.
— Я же не знал, что это так важно!
— Не знал? — Анна обернулась в дверях. — Десять лет я тебе объясняла. Но ты не слушал.
— Слушал! Просто думал, вы наконец поладите.
— Мы никогда не поладим. Потому что она меня ненавидит, а ты это поощряешь.
— Не поощряю! Просто не хочу конфликтов!
— Знаешь, в чём твоя проблема, Игорь? Ты думаешь, что можно всю жизнь сидеть на двух стульях. Но рано или поздно приходится вставать.
С этими словами она вышла из спальни. Игорь остался один, глядя на пустой шкаф и не веря, что всё происходит по-настоящему.
Прошло две недели. Анна жила у подруги Кати, каждый день ходила на работу и делала вид, что всё нормально. Коллеги, заметив её подавленное состояние, деликатно не расспрашивали. Только Катя знала правду и периодически пыталась уговорить вернуться домой.
— Может, он изменился за это время? — говорила она, наливая вечерний чай. — Может, понял наконец?
— Сомневаюсь, — Анна устало потирала виски. — Игорь звонил только три раза. И то первый вопрос был не «как дела», а «когда вернёшься».
— Ну так мужики не умеют выражать чувства.
— Умеют. Просто не ко мне.
Телефон завибрировал — сообщение от мужа: «Мама спрашивает, почему ты не отвечаешь на звонки. Что ей сказать?»
Анна показала экран подруге:
— Видишь? Опять мама. Не «я переживаю», не «вернись, пожалуйста». Мама спрашивает.
— Может, он просто не знает, как к тебе подступиться?
— Катя, он знает меня десять лет. Если до сих пор не знает, как подступиться — это диагноз.
В субботу утром Анна пошла в их общую квартиру за вещами. Договорились с Игорем, что его не будет — уехал к маме на дачу. «Конечно, к маме», — горько усмехнулась Анна.
Квартира встретила её беспорядком и запахом несвежего белья. На кухне высилась гора грязной посуды, в спальне валялись носки и рубашки. Игорь явно не справлялся с бытом без неё.
«И пусть не справляется», — подумала Анна, собирая свои книги. — «Может, тогда поймёт, сколько я делала».
Она уже заканчивала сборы, когда услышала звук ключей в замке. Сердце екнуло — Игорь вернулся раньше времени. Или…
На пороге стояла Нина Петровна с пакетами продуктов в руках. Увидев Анну, она на секунду растерялась, но быстро взяла себя в руки.
— А, Анечка. Игорёк сказал, что ты… в командировке.
— Не в командировке, — сухо ответила Анна. — Съехала от вас.
— Съехала? — свекровь изобразила удивление. — Зачем же?
— Вы прекрасно знаете зачем.
Нина Петровна прошла в квартиру, поставила пакеты и повернулась к невестке:
— Знаю, что ты устроила сыну истерику. Из-за ерунды.
— Ерунды? — Анна почувствовала, как внутри снова поднимается гнев. — Ваши постоянные оскорбления — это ерунда?
— Какие оскорбления? Я всегда была с тобой вежлива.
— Вежлива? — Анна не поверила своим ушам. — Вы называете вежливостью свои колкости про мою готовку, внешность, отсутствие детей?
— Это не колкости, а забота, — надменно ответила свекровь. — Я же хочу, чтобы Игорёк был счастлив.
— С кем угодно, только не со мной?
Нина Петровна помолчала, явно взвешивая слова. Потом вздохнула:
— Хочешь честно? Да, я считаю, что Игорь мог найти лучше.
Наконец-то правда. Анна даже испытала облегчение — больше не нужно было гадать и сомневаться.
— Лучше кого?
— Лучше тебя. Умнее, красивее, из хорошей семьи.
— И что во мне такого плохого?
— Ты обычная. Серая. Никаких талантов, никаких достижений. Просто девочка из простой семьи.
Каждое слово било как пощёчина, но Анна стояла и слушала. Ей нужно было услышать это — всё, что свекровь думала о ней эти десять лет.
— И поэтому вы решили сделать мою жизнь невыносимой?
— Я не делала твою жизнь невыносимой, — свекровь пожала плечами. — Просто не притворялась, что ты мне нравишься.
— А Игорь знает о ваших истинных чувствах?
— Игорь знает, что я хочу для него лучшего.
— Значит, все эти годы вы играли двойную игру? При нём — заботливая свекровь, без него — откровенная враждебность?
— Я всегда говорила то, что думаю.
— Неправда. При Игоре вы изображали доброжелательность.
Нина Петровна усмехнулась:
— А ты изображала, что любишь сына. Хотя использовала его как дойную корову.
— Что? — Анна не поверила услышанному.
— Думаешь, я не вижу? Работаешь копейки, живёшь на его деньги. Квартира его, машина его, отпуск на его средства.
— Я веду дом! Готовлю, убираю, стираю!
— За это платят домработницам. А ты ещё и права качаешь.
Анна почувствовала, как щёки горят от унижения. Оказывается, свекровь считала её не просто неподходящей невесткой, а ещё и нахлебницей.
— Вы… вы невыносимая женщина, — выдавила она.
— А ты слабая, — спокойно ответила Нина Петровна. — Десять лет терпела то, что тебе не нравилось. Настоящая женщина давно бы поставила меня на место.
— Ставила! Но Игорь всегда вас защищал!
— Потому что понимал — я права. Ты ему не пара.
— Тогда почему он на мне женился?
— Жалел. Ты так старалась ему понравиться, так нуждалась в защите… У Игорька доброе сердце.
— Жалел? — Анна почувствовала, как мир рушится окончательно. — Он женился из жалости?
— Из жалости и привычки. Встречались три года, неудобно было бросать.
— Вы лжёте.
— Зачем мне лгать? Ты же уже ушла. Игорь свободен, может найти нормальную жену.
Анна опустилась на диван. Если свекровь говорит правду, то все эти годы она жила в иллюзии. Муж женился не по любви, а по инерции и жалости.
— Даже если это правда, — тихо сказала она, — он мог полюбить меня потом. За эти десять лет.
— Мог, — согласилась Нина Петровна. — Но не полюбил. Иначе защищал бы от меня.
— Почему вы мне это говорите?
— Чтобы больше не возвращалась. Чтобы не мучила ни себя, ни его.
Анна встала и взяла свои вещи. Разговор закончен. Больше им не о чём говорить.
— Знаете что? — сказала она, направляясь к двери. — Возможно, вы и правы. Возможно, я действительно ему не пара.
— Наконец-то здравый смысл.
— Но знаете, в чём вы точно не правы?
— В чём же?
— Я не слабая. Слабая терпела бы ваши издевательства до конца жизни. А я ухожу.
— Куда же ты пойдёшь? На твою зарплату долго не протянешь.
— Протяну. Работать умею, в отличие от вашего драгоценного сыночка, который без мамы и жены жить не может.
Анна вышла из квартиры, оставив свекровь с открытым ртом. На лестнице её догнал голос Нины Петровны:
— И не думай возвращаться! Игорь найдёт лучше!
— Найдёт, — крикнула в ответ Анна. — А я найду того, кто не даст матери помыкать женой!
Дверь хлопнула. Десять лет унижений остались позади. Впереди была неизвестность, но она больше не пугала. Потому что хуже, чем притворяться, что твоя мать мне не противна, уже ничего быть не могло.
