Лена стояла перед зеркалом в ванной, рассматривая свое отражение. Губы бледные, почти бесцветные. Она провела по ним пальцем — сухие, потрескавшие. Когда в последний раз она покупала себе что-то? Даже обычную губную помаду за двести рублей.
— Лен, ты там долго еще? — раздался голос мужа из коридора.
— Минутку.
Она плеснула холодной водой на лицо и вышла. Андрей сидел за кухонным столом с ноутбуком, калькулятором и стопкой бумаг.
— Садись. Нужно обсудить бюджет на следующий месяц.
Лена села напротив, инстинктивно сжав руки в замок. Эти разговоры всегда заканчивались одинаково.
— Твоя зарплата сорок восемь тысяч, моя шестьдесят две. Итого 110. Ипотека мамы — тридцать семь тысяч.
— Андрей, может…
— Не перебивай. Коммуналка — семь тысяч, продукты — пятнадцать, транспорт — четыре. Остается 47 тысяч, из которых мы решили откладывать на машину.
— На все остальное для нас двоих, — тихо сказала Лена.
— Ну да. А что не так?
Она молчала, глядя на свои руки. Ногти обстрижены коротко, без лака. Кожа шелушится — крем закончился месяц назад.
— Не так то, что я уже полгода хожу в одном свитере. Что у меня нет ни одной нормальной помады. Что я не могу купить себе даже крем для рук.
— Лена, ну серьезно? Из-за помады устраиваешь истерику?
— Это не истерика. Это просто… я устала чувствовать себя нищенкой в собственном доме.
Андрей закрыл ноутбук с резким щелчком.
— Нищенкой? Да ты понимаешь, что мы помогаем моей матери? Она всю жизнь горбатилась, а теперь не может платить за квартиру. И ты из-за какой-то косметики…
— Да твоя мать взяла ипотеку в шестьдесят лет! — голос Лены впервые за долгое время прозвучал громко. — Это она решила, что двухкомнатной хрущевки ей мало, и взяла кредит на трешку в новостройке!
— Она хотела как лучше…
— Она хотела пожить красиво за наш счет! А теперь мы двадцать лет будем платить за ее хотелки!
Андрей резко встал, стул скрипнул по полу.
— Не смей так говорить о моей матери. Она вырастила меня одна, работала на трех работах…
— И теперь я должна работать на трех работах, чтобы оплачивать ее прихоти?
— Никто тебя не заставляет. Хочешь — съезжай.
Тишина повисла между ними, тяжелая и липкая. Лена смотрела на мужа, которого любила четыре года назад, когда выходила замуж. Тогда он был другим — внимательным, заботливым. Или просто хорошо притворялся?
— Знаешь что, — сказала она, поднимаясь со стула, — я пойду прогуляюсь.
— Лена, не уходи. Давай нормально поговорим.
— Нормально? — она обернулась у двери. — Нормально это когда жена может купить себе губную помаду, не выпрашивая разрешения. Нормально это когда муж не считает каждый ее рубль. Нормально это когда семейный бюджет планируют вместе, а не ставят перед фактом.
Она хлопнула дверью и вышла на улицу. Октябрьский ветер был холодным, но свежим. Лена шла по знакомым дворам, мимо детской площадки, где когда-то мечтала гулять со своими детьми. Теперь эти мечты казались нереальными — на детей в их бюджете места не было.
Остановившись у магазина косметики, она долго смотрела на витрину. Яркие тюбики помад, блесков, кремов. Раньше она могла позволить себе зайти и купить что-то просто так, для настроения. Теперь каждая покупка сверх необходимого была предметом долгих объяснений и оправданий.
— Лена?
Она обернулась. Рядом стояла Катя, ее бывшая коллега.
— Привет, Кать.
— Ты как? Давно не виделись.
— Да все… по-разному.
Катя внимательно посмотрела на нее.
— Может, кофе попьем? Тут рядом хорошая кофейня открылась.
— Я не могу. У меня денег…
— За мой счет. Давай, расскажешь, как дела.
В кофейне было тепло и уютно. Катя заказала два капучино и круассаны.
— Что случилось? — спросила она, когда они сели за столик у окна.
Лена долго молчала, потом все выплеснулось само собой. Про ипотеку свекрови, про постоянные расчеты, про то, что она чувствует себя лишней в собственном доме.
— А что говорит твоя свекровь? Она знает, какой ценой вы оплачиваете ее кредит?
— Конечно, знает. Но для нее это естественно. Сын должен помогать матери.
— Сын, может, и должен. А жена сына?
— По ее мнению, я просто приложение к Андрею. Бесплатное приложение, которое еще и доплачивает за привилегию находиться рядом.
Катя покачала головой.
— Лен, а ты понимаешь, что это ненормально? Что здоровые отношения выглядят по-другому?
— Понимаю. Но что делать? Развод? Начинать все сначала в тридцать два года?
— А что сейчас? Это жизнь? Ты последний раз когда улыбалась просто так?
Лена задумалась. Действительно, когда? Месяц назад? Два? А может, и больше.
— Знаешь, — продолжала Катя, — я тоже была в похожей ситуации. Мой бывший муж тратил деньги на свои хобби, а мне говорил, что крем за 500 рублей — это роскошь.
— И что ты сделала?
— Ушла. Было страшно, было тяжело. Но знаешь что? Сейчас я покупаю себе крем за две тысячи и не чувствую вины. Потому что это мои деньги, моя жизнь.
— А если он изменится? Если мы поговорим…
— Лен, люди меняются только тогда, когда сами этого хотят. А твой Андрей доволен существующим положением дел. Зачем ему что-то менять?
Они просидели в кофейне еще час. Когда Лена вернулась домой, Андрей смотрел телевизор.
— Где была? — спросил он, не поднимая глаз.
— Гуляла. Встретила Катю.
— А, эту стерву, которая бросила мужа.
— Эту женщину, которая выбрала себя.
Андрей наконец посмотрел на нее.
— О чем вы говорили?
— О жизни. О том, что такое нормальная семья.
— И к какому выводу пришли?
— К тому, что я устала, Андрей. Очень устала.
Он выключил телевизор и повернулся к ней всем корпусом.
— Лена, я понимаю, что тебе тяжело. Но пойми и ты меня — мама одна, у нее нет никого, кроме меня.
— А у тебя есть кто-то, кроме мамы?
— Что ты имеешь в виду?
— У тебя есть жена. Которая тоже нуждается в поддержке, заботе, внимании. Которая хочет чувствовать себя важной, а не обузой.
Андрей встал и подошел к окну.
— Я думал, ты понимаешь…
— Я четыре года понимала. Четыре года жертвовала своими потребностями ради потребностей твоей матери. Четыре года чувствовала себя виноватой за каждый потраченный на себя рубль.
— Но ведь это не навсегда…
— Двадцать лет, Андрей. Двадцать лет ипотеки. Мне сейчас тридцать два, значит, свободной я стану в пятьдесят два. Если доживу до этого момента в браке с тобой.
Он обернулся, в его глазах мелькнуло что-то похожее на страх.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что устала быть невидимкой в собственной семье. Устала оправдываться за желание выглядеть как женщина, а не как бедная родственница.
— Лена, ну что ты утрируешь…
— Утрирую? — она подошла к зеркалу в прихожей. — Посмотри на меня. Что ты видишь?
Андрей посмотрел и отвел глаза.
— Я вижу свою жену.
— А я вижу уставшую женщину в застиранной кофте, с облезшими губами и руками домработницы. И знаешь что? Мне не нравится то, что я вижу.
Она прошла в спальню, достала из шкафа сумку и стала складывать в нее вещи.
— Ты что делаешь?
— Собираюсь. Мне нужно время подумать.
— Лена, не делай глупостей…
— Глупость — это четыре года терпеть унижения и называть это любовью.
Андрей сел на кровать, обхватив голову руками.
— Я не хотел… Я думал, мы справимся…
— Мы бы справились, если бы были командой. Но я чувствую себя наемной работницей, которая еще и доплачивает за возможность работать.
— Что я должен сделать? Бросить мать?
— Ты должен расставить приоритеты. И если в этом выборе я оказываюсь на последнем месте, значит, мне здесь не место.
Лена застегнула сумку и повернулась к мужу.
— Я буду у Кати. Когда решишь, что для тебя важнее — мама или семья, позвони.
— А если я не смогу выбрать?
— Значит, ты уже выбрал.
Она вышла из квартиры, тихо закрыв за собой дверь. На улице было совсем темно, горели фонари. Лена достала телефон и набрала номер Кати.
— Катя, это я. Можно к тебе на пару дней?
— Конечно. Что случилось?
— Я ушла.
— Молодец. Добирайся, встречу.
Идя к метро, Лена остановилась у того же магазина косметики. Теперь он был закрыт, но витрина все еще светилась. Она посмотрела на свое отражение в стекле — усталое, грустное, но почему-то более живое, чем было утром.
Завтра она купит себе губную помаду. Яркую, красивую. Просто потому, что захочет. И не будет ни перед кем оправдываться.
Через неделю Андрей позвонил.
— Лена, давай встретимся.
— Хорошо.
Они сидели в той же кофейне, где она встречалась с Катей. Андрей выглядел усталым.
— Я много думал, — начал он. — Говорил с мамой.
— И?
— Она согласилась продать квартиру. Купить что-то попроще, без кредита.
Лена молча помешала кофе.
— Это все?
— Как все? Разве это не то, чего ты хотела?
— Андрей, дело не только в ипотеке. Дело в том, как ты со мной обращаешься. Как принимаешь решения. Как относишься к моим потребностям.
— Я изменюсь.
— Почему я должна тебе верить?
Он протянул руку через стол и коснулся ее пальцев.
— Потому что я понял — без тебя я не хочу жить.
Лена посмотрела на его руку. Ухоженную, с коротко стрижеными ногтями. А потом на свою — с новым маникюром, который она сделала вчера.
— Мне нужно время.
— Сколько?
— Не знаю. Может, месяц, может, полгода. Я должна понять, могу ли я тебе доверять.
— А как я докажу, что изменился?
— Начни с малого. Реши вопрос с квартирой матери. Найди работу получше — у тебя есть образование и опыт. И главное — научись спрашивать мое мнение, прежде чем принимать решения, которые касаются нас обоих.
Андрей кивнул.
— Я попробую.
— Не попробуешь — сделаешь. Или не сделаешь. Попытки меня больше не интересуют.
Они расстались у входа в кофейню. Лена шла домой — к Кате — и чувствовала странную легкость. Впервые за долгое время будущее не казалось предопределенным. Оно было открытым, полным возможностей.
В сумочке лежала новая помада — ярко-красная, дорогая. Купленная просто так, для радости. И это было начало.
Месяц спустя Андрей снова позвонил.
— Мама продала квартиру. Купила однушку в том же районе, без кредита. И я нашел новую работу — зарплата на пятнадцать тысяч больше.
— Поздравляю.
— Лена, вернись. Пожалуйста.
— Увидимся завтра. В том же месте.
На этот раз Андрей выглядел по-другому. Более собранным, что ли. И взгляд стал прямее.
— Я понял, что был не прав, — сказал он сразу, без предисловий. — Понял, что относился к тебе как к должнику, а не как к жене.
— И что теперь?
— Теперь я хочу все начать заново. Честно, по-справедливому.
Лена достала из сумки листок бумаги.
— Что это?
— Список. Того, что должно измениться, если мы решим попробовать еще раз.
Андрей взял листок, пробежал глазами.
— Общий счет, с которого каждый может тратить на личные нужды без отчета… Совместные решения по крупным тратам… Равные карманные деньги…
— Это основы здоровых отношений. То, что должно было быть с самого начала.
— Хорошо. Согласен.
— Подумай еще раз. Это не игра, Андрей. Если ты снова начнешь контролировать каждый мой рубль, я уйду окончательно.
— Я понял. Я согласен.
Лена сложила листок обратно в сумку.
— Тогда попробуем. Но я пока остаюсь у Кати. Посмотрим, как ты будешь выполнять договоренности.
— Справедливо.
Еще через месяц Лена вернулась домой. Андрей выполнял обещания — скрупулезно, иногда даже через силу, но выполнял. Они открыли общий счет, разделили обязанности и расходы.
И впервые за долгое время Лена снова почувствовала себя женщиной, а не функцией по зарабатыванию денег.
Вечером, готовясь ко сну, она смотрела на себя в зеркало. Губы ярко-красные, ухоженные. Кожа увлажненная, мягкая. Волосы подстриженные у хорошего парикмахера.
— Красивая, — сказал Андрей, подходя сзади.
— Да, — ответила она, не отводя взгляда от отражения. — Красивая.
И это было правдой. Наконец-то правдой.
