«Ты и твой больной сын — обуза!» — заявил муж и выставил нас за дверь. А через год он приполз ко мне копать огород за еду.
***
«Ты что, собралась всю мою жизнь пустить на это нищее прозябание?» — прошипел Виктор, и его красивое лицо исказилось от злости. Ольга вздрогнула, отступая на шаг. Всего год назад она смотрела на это лицо с обожанием. А сейчас — с ужасом. Год назад их с Витей жизнь была похожа на глянцевую картинку: успешный бизнесмен, красавица-жена, обожаемый сын Тимур. А потом случилась та авария. Виктор летел по загородной трассе, опаздывая на важную встречу, и не вписался в поворот. Он отделался парой царапин. А Тимур, сидевший сзади, получил тяжелейшую травму позвоночника.
«Витя, о чем ты говоришь? Это же наш сын! Врачи в центре говорят, что у него есть шанс! Понимаешь, шанс снова пойти!» — голос Ольги дрожал. Она показала ему брошюру элитного реабилитационного центра. Лечение стоило баснословных денег, но первые результаты уже были — Тимур начал чувствовать ноги.
«Шанс? Оля, открой глаза! — Виктор вырвал у нее из рук глянцевый буклет и скомкал его. — Какие шансы? Нам уже полгода вешают лапшу на уши, а я вливаю в это деньги, как в черную дыру! Я бизнес строил не для того, чтобы спустить все на бесполезные процедуры! Есть государственные клиники, есть бесплатные программы!»
«Бесплатные? — у Ольги перехватило дыхание. — Витя, ты знаешь, что это значит. Это значит поставить на Тиме крест! Там его просто положат на кровать, и он будет лежать до конца своих дней! Этого ты хочешь для собственного сына?»
«Я хочу нормально жить! — заорал он, и Тимур в соседней комнате испуганно вскрикнул. Виктор понизил голос до ядовитого шепота. — Я хочу ходить в рестораны, ездить в отпуск, а не вот это вот все! Я не подписывался на роль сиделки при инвалиде. Я молод, я хочу жить! А из-за твоего упрямства мы скоро пойдем по миру. Бизнес и так трещит по швам».
Ольга смотрела на него, и внутри все леденело. Это говорил не ее муж. Это был чужой, жестокий человек. «Я не откажусь от лечения. Я не предам нашего сына», — твердо сказала она.
«Ах, так? — Виктор зло усмехнулся. — Ну что ж. Я тебя предупредил. Даю тебе неделю. Либо ты переводишь Тимура в обычную больницу, и мы прекращаем эту денежную пытку, либо…» Он не договорил, но его взгляд был страшнее любых слов. «Либо ты очень сильно пожалеешь. Неделя, Оля. Подумай о своем будущем. Если оно у тебя, конечно, будет». Он развернулся и вышел из квартиры, хлопнув дверью так, что зазвенела посуда в шкафу. Ольга рухнула на диван и беззвучно заплакала. Она не знала, что его угроза была не просто словами. Это был приговор.
***
Неделя прошла в ледяном молчании. Виктор ночевал дома, но вел себя так, будто Ольги и Тимура не существовало. Он демонстративно говорил по телефону о встречах, о планах на выходные, ни разу не упомянув семью. Ольга, как могла, делала вид, что ничего не происходит. Она до последнего верила, что он одумается, что это просто нервный срыв. Какая же она была наивная.
В пятницу вечером она вернулась из реабилитационного центра, где провела весь день с сыном. Усталая, но с робкой надеждой — Тимур сегодня смог пошевелить пальцами на ноге. Она открыла дверь квартиры и замерла. Прямо в прихожей стояли два больших чемодана и несколько коробок. Ее вещи и вещи Тимура.
«Что это?» — прошептала она, хотя уже все понимала.
Из гостиной вышел Виктор. На нем был дорогой костюм, в руке он держал бокал с виски. Он выглядел абсолютно спокойным, даже довольным. «Это? Это твой новый этап в жизни. Как говорится, с чистого листа».
«Витя, ты… ты нас выгоняешь?» — Ольга почувствовала, как земля уходит из-под ног.
«Не драматизируй, дорогая, — он отпил из бокала. — Я тебя предупреждал. Ты свой выбор сделала. Решила посвятить жизнь больному ребенку — твое право. Но я в этом участвовать не намерен. У меня свои планы».
«Но… но куда мы пойдем? Это же и моя квартира!» — голос сорвался на крик.
«Твоя? Оленька, ты до смешного наивна. Ты ведь никогда не вникала в дела, полностью доверяя мне, не так ли? Вспомни, пару лет назад, когда мы только закрыли ипотеку, я говорил тебе, что для снижения налоговой нагрузки и будущих сделок нужно подписать брачный договор, по которому все крупное имущество оформляется на одного супруга. Ты тогда отмахнулась, сказала: «Витя, делай как знаешь, я в этих бумажках ничего не понимаю». И ты все подписала. Ты добровольно отказалась от своей доли в этой квартире в мою пользу. Так что, де-юре, это моя личная собственность, а не совместно нажитая. А теперь самое забавное: эту, МОЮ, квартиру я и заложил под кредит для бизнеса. И бизнес прогорел. Завтра сюда придут представители банка и опечатают МОЕ имущество. Так что я, можно сказать, даже оказываю тебе услугу, предупреждая заранее. Даю фору».
Ольга смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Он не просто выгонял их. Он оставлял их бездомными, зная, что квартиру заберут за его долги. Он спасал только свою шкуру.
«Выметайся, — его голос стал жестким и ледяным. — Я вызвал грузовое такси, будет через пятнадцать минут. Надеюсь, до рукоприкладства не дойдет?» Он подошел к двери и распахнул ее. «И еще кое-что, напоследок». Он наклонился к ней и прошипел прямо в ухо: «Ты правда думаешь, что кому-то будешь нужна? Женщина за тридцать, с больным ребенком на руках. Ты — балласт, Оля. Обуза. Так что скатертью дорога. И не смей мне больше звонить».
Он выпрямился и с силой вытолкал ее на лестничную площадку. Дверь захлопнулась, щелкнул замок. Ольга осталась стоять посреди коридора, рядом с чемоданами, в которых была вся ее прошлая жизнь. Она обернулась на тихий всхлип — это плакал Тимур в своем инвалидном кресле. Мальчик все слышал. И в этот момент, глядя на своего униженного, плачущего ребенка, Ольга почувствовала, как ледяное отчаяние внутри нее сменилось раскаленной ненавистью к мужу.
***
«Сволочь! Какая же он сволочь!» — Светлана, лучшая подруга Ольги, мерила шагами свою маленькую кухню. Она то и дело бросала яростные взгляды на Ольгу, которая сидела за столом, обхватив руками чашку с остывшим чаем, и смотрела в одну точку. Тимур спал в соседней комнате, измученный переездом и переживаниями.
«Свет, я не знаю, что делать… — наконец выдавила из себя Ольга. Голос был тихим, безжизненным. — Все деньги уходили на центр. У меня почти ничего не осталось. Квартиры нет. Работы, по сути, тоже — я же уволилась, чтобы за Тимом ухаживать».
«Так, соберись! — Света резко остановилась и села напротив. — Слезами горю не поможешь. Этот урод решил, что может просто выкинуть вас и жить дальше? Не дождется! Мы будем бороться».
«Бороться? Как? — Ольга горько усмехнулась. — Квартира на нем. Бизнес его. Я — никто, с больным ребенком».
«Перестань так говорить! — прикрикнула на нее подруга. — Ты не никто! Ты мать, которая борется за своего сына! А он — подонок, который предал свою семью. Слушай сюда. Ты говорила, что до его «великого бизнеса» у вас были совместные накопления? Крупная сумма, которую вы откладывали на дом?»
Ольга кивнула. «Да, были. Почти три миллиона. Он сказал, что вложит их в дело, обещал золотые горы… Сказал, что так быстрее на дом заработаем».
«Вот! — глаза Светы сверкнули. — Это были совместно нажитые средства! Он не имел права их тратить без твоего нотариального согласия! Это первое. Второе — алименты. Не только на Тимура, но и на тебя, пока ты ухаживаешь за ребенком-инвалидом. Третье — та авария. Он был за рулем! Он виновник! Он должен оплачивать лечение!».
Света схватила телефон. «У меня есть знакомый, очень зубастый адвокат. Дорогой, но свое дело знает. Я ему сейчас позвоню. Я тебе займу денег на первое время и на адвоката. Не спорь!» — оборвала она Ольгу, которая уже хотела возразить.
Через час в небольшой квартирке Светы сидел уверенный в себе мужчина в строгом костюме. Он внимательно выслушал Ольгу, просмотрел немногие документы, которые ей удалось забрать, и задал несколько уточняющих вопросов.
«Ситуация сложная, но не безнадежная, — наконец вынес он вердикт. — Виктор ваш, конечно, поступил грязно, но очень неосмотрительно. Он оставил много зацепок. Мы подадим иск о взыскании вашей доли из совместных накоплений. Подадим на алименты в твердой денежной сумме с учетом необходимости дорогостоящего лечения. И еще поднимем документы по ДТП. Он вам жизнь сломал, пусть платит. В прямом смысле слова».
Когда адвокат ушел, Ольга впервые за последние сутки почувствовала не отчаяние, а что-то другое. Холодную, расчетливую ярость. «Он думал, я сломаюсь, — тихо сказала она Свете. — Думал, я просто приму свою участь и исчезну. Но он ошибся. Он объявил мне войну, и я ее принимаю. Я не за себя буду биться. Я буду биться за Тимура. И я его уничтожу. Всеми законными способами».
***
Виктор был в прекрасном настроении. Он сидел в модном баре с новой пассией, длинноногой блондинкой лет двадцати пяти, и рассказывал ей о своих грандиозных планах. О том, что скоро он запустит новый, еще более прибыльный проект. Про бывшую жену и сына он, разумеется, не упоминал. Эта страница была перевернута.
Настроение испортил звонок от его адвоката. «Виктор, тут повестка пришла. Твоя бывшая подала в суд. Требует половину от тех трех миллионов, что вы копили. И алименты. Сумму требует астрономическую, с учетом лечения».
«Что?! — Виктор чуть не поперхнулся коктейлем. — Какого черта? Я ей ничего не должен! Деньги ушли в бизнес, бизнес прогорел! Какие алименты? Она что, с ума сошла?»
«Витя, успокойся. Формально деньги были совместными. И потрачены в период брака. Она имеет право на компенсацию. А по поводу алиментов, суд, скорее всего, встанет на ее сторону. Ребенок-инвалид, дорогостоящее лечение…»
«Да плевать я хотел! — заорал Виктор в трубку, не обращая внимания на удивленный взгляд своей спутницы. — Пусть докажет! У меня ничего нет! Квартиру банк забрал, счетов нет!»
Но он ошибался. Адвокат Ольги был настоящим профессионалом. Он раскопал все. Выяснилось, что перед тем, как объявить о банкротстве, Виктор успел вывести часть средств на счет своей матери, Тамары Павловны. А еще на суде всплыл тот факт, что в аварии, сделавшей Тимура инвалидом, виноват был именно Виктор.
Суд за судом, заседание за заседанием. Виктора таскали, как нашкодившего кота. Ему пришлось доказывать, откуда у его матери внезапно появилась крупная сумма денег. Ему пришлось объяснять, почему он не помогает сыну. Его ложь и изворотливость выглядели жалко. Репутация, которую он так ценил, трещала по швам. Коллеги и партнеры по бизнесу стали его сторониться. Новая пассия, узнав, что он не такой уж успешный и богатый, а к тому же имеет «проблемный багаж», быстро исчезла с горизонта.
В итоге суд вынес решение: взыскать с Виктора полтора миллиона рублей в пользу Ольги и назначить ежемесячные алименты в размере ста тысяч рублей.
«Где я тебе такие деньги возьму?! — орал он в трубке своему адвокату после очередного проигранного дела. — У меня их нет!»
«Это уже твои проблемы, Виктор, — холодно ответил тот. — Продай машину. Найди вторую работу. Иначе приставы опишут имущество твоей матери, а за неуплату алиментов можно и срок получить. Твоя бывшая настроена очень серьезно».
Виктору пришлось выставить на продажу свой любимый BMW. Денег с продажи хватило, чтобы отдать долг Ольге, но на алименты уже не оставалось. Он был в ярости. Эта никчемная женщина, которую он списал со счетов, рушила его жизнь! Он не чувствовал ни капли вины. Только злость и жажду мести. Он еще не понимал, что это было только начало его падения.
***
После продажи машины жизнь Виктора покатилась под откос с ужасающей скоростью. Его собственный небольшой проект, в который он вложил все деньги, и так уже трещал по швам, а теперь проблемы начались и на основной работе. Виктор занимал должность коммерческого директора в крупной и респектабельной фирме — именно эта работа, а не его прогоревший «бизнес», приносила основной доход и создавала имидж «успешного человека».
Слухи о его судебных тяжбах и скандальном разводе расползлись по офису мгновенно. Партнеры компании, с которыми он вел переговоры, начали задавать неудобные вопросы, а подчиненные за спиной перешептывались, обсуждая руководителя, который бросил больного ребенка. Репутация, которую он выстраивал годами, рушилась на глазах.
Развязка наступила через пару месяцев. Его вызвал к себе генеральный директор, владелец компании. «Виктор, — сказал он, не глядя ему в глаза. — Твоя личная жизнь — твое дело, но она начала токсично влиять на репутацию фирмы. Мы не можем себе позволить, чтобы нашего коммерческого директора полоскали во всех пабликах. Ты стал слишком рискованным активом. Пиши по собственному».
Это был удар под дых. Его уволили. С его опытом, с его амбициями — просто вышвырнули на улицу, как собаку.
Деваться было некуда. Пришлось переехать к матери, в ее тесную двухкомнатную квартиру на окраине города. Тамара Павловна приняла сына без радости. «Допрыгался, орел? — шипела она каждый вечер. — Я тебе говорила, не связывайся с этим бизнесом! Говорила, что Олька — хорошая жена! Нет, тебе приключений захотелось! Теперь сидишь на моей шее, позорище! Еще и деньги с моего счета из-за тебя чуть не сняли!»
Виктор отмалчивался, но внутри все кипело. Он, успешный и блестящий, вынужден жить со сварливой матерью и выслушивать ее попреки. Долг по алиментам рос. Приставы уже начали звонить.
Однажды вечером, после очередной унизительной ссоры с матерью из-за денег, Виктор сидел на кухне, тупо глядя в окно. Его взгляд зацепился за ее старенький «Рено Логан», припаркованный во дворе. И тут в его голове щелкнуло. Такси. Сейчас все таксуют, это быстрые, живые деньги. Для человека с его головой и хваткой — это временное решение, способ перекантоваться, пока он не придумает новый гениальный проект. «Сам себе хозяин, — убеждал он себя, — унижаться ни перед кем не надо».
Идея показалась ему спасительной. Машина матери стояла без дела, он вытащил из бара остатки коньяка, чтобы «снять стресс» и отметить начало нового «бизнеса». «Сейчас я им покажу! Я еще поднимусь!» — бормотал он, скачивая на телефон популярное приложение для таксистов. Регистрация заняла пятнадцать минут.
Выпив для храбрости, он спустился вниз и сел за руль. Легкое опьянение придавало уверенности. Он завел двигатель, включил в приложении статус «На линии» и вырулил со двора, предвкушая первый заказ. Но он не успел отъехать и ста метров. Его вильнувшую машину тут же заметил патруль ДПС.
Мигалки в зеркале заднего вида отрезвили его мгновенно. «Инспектор ДПС, лейтенант Сидоров. Ваши документы. Вы употребляли алкоголь?»
Дальше все было как в кошмарном сне. Отпираться было бессмысленно. Протокол, унизительная процедура освидетельствования, показавшая значительное превышение нормы. Машину матери, единственное ценное, что у нее было, на его глазах грузили на эвакуатор. Его лишили прав на полтора года и выписали огромный штраф. Теперь он не просто был без работы, он был пешеходом с долгами и виноватым перед последним человеком, который еще терпел его в своей жизни.
Когда он под утро вернулся домой, мать уже ждала его. Узнав о случившемся, она пришла в ярость. «Вон! — закричала она, и ее лицо побагровело. — Вон из моего дома, алкаш и неудачник! Я тебя не для того растила, чтобы ты мою жизнь в ад превращал! Собирай свои манатки и чтобы духу твоего здесь не было!»
Она швырнула в него его сумку. Виктор, пошатываясь, вышел на лестничную площадку. Дверь за ним захлопнулась. Теперь у него не было ничего: ни работы, ни машины, ни жилья. Только огромные долги и чувство всепоглощающей ненависти ко всему миру. И особенно — к Ольге. Ведь это она, он был уверен, во всем виновата.
***
Следующие несколько месяцев превратились для Виктора в беспросветный кошмар. Он снял крохотную комнату в коммунальной квартире, пропахшую старостью и безысходностью. Деньги, вырученные от продажи дорогого ноутбука и швейцарских часов, быстро закончились. Пришлось искать работу. Но без прав, с испорченной репутацией и огромными пробелами в трудовой книжке он мог рассчитывать только на самую черную, неквалифицированную работу.
Он работал грузчиком на складе, месил бетон на стройке, мыл посуду в придорожном кафе. Платили копейки, которых едва хватало на аренду комнаты и самую дешевую еду. Он сильно похудел, осунулся, под глазами залегли темные круги. От былого лощеного красавца не осталось и следа. Теперь он был похож на одного из тех опустившихся мужиков, на которых раньше смотрел с презрением.
Долг по алиментам перевалил за полмиллиона. Приставы уже угрожали уголовным делом. Он панически боялся сесть в тюрьму. Иногда, получив зарплату, он срывался: покупал бутылку самой дешевой водки и напивался в своей конуре до беспамятства, чтобы хоть на несколько часов забыть о том, в какую яму он упал.
Однажды вечером, сидя на продавленном диване и листая в телефоне объявления о работе, он наткнулся на одно, которое его заинтересовало. «Требуются разнорабочие для отделочных и ландшафтных работ в элитном коттеджном поселке «Сосновый бор». Оплата ежедневная, высокая».
«Сосновый бор»… Он помнил это место. Новый, пафосный поселок, где строили себе особняки самые богатые люди города. Он когда-то и сам мечтал купить там участок. Мысль о том, чтобы работать там в качестве прислуги, была унизительной. Но слова «оплата ежедневная, высокая» перевешивали все. Ему срочно нужны были деньги.
«Ладно, — решил он. — Один день позора — и у меня будут деньги, чтобы заплатить за комнату и хотя бы часть долга погасить. Переживу».
На следующее утро, надев единственные более-менее целые рабочие штаны и старую куртку, он поехал на автобусе в «Сосновый бор». Поселок поражал своей роскошью. Огромные, похожие на дворцы дома, идеальные газоны, дорогие машины. Виктор шел по идеально ровной брусчатке, чувствуя себя чужим, грязным пятном на этом празднике жизни.
Он нашел нужный адрес — офис управляющей компании, где собирали бригады. Его и еще нескольких таких же потрепанных жизнью мужиков определили на объект — большой, почти достроенный дом с огромным участком.
«Задача на сегодня, — сказал прораб, — убрать строительный мусор с участка, вскопать землю под будущий газон вот на этой территории. Лопаты, тачки — все там. Работаете до шести, потом расчет».
Виктор взял лопату. Руки, непривычные к такому труду, мгновенно заболели. Он начал копать. Тяжелая, глинистая земля поддавалась с трудом. Солнце пекло. Пот заливал глаза. Он работал молча, со звериной злостью, представляя, что вгрызается не в землю, а в свою неудавшуюся жизнь. Он еще не знал, что этот день приготовил для него самый страшный и унизительный удар.
***
К полудню Виктор выбился из сил. Спина ломило так, что он не мог разогнуться, на ладонях вздулись кровяные мозоли. Прораб, видя его состояние, сжалился.
«Слышь, ты, — крикнул он. — Хватит землю мучить. Иди вон в тот дом, на соседней улице, номер 12. Там хозяйке нужно помочь мебель передвинуть. Работа непыльная, а она женщина щедрая, может, на чай подкинет. Скажешь, от меня».
Виктор с облегчением бросил лопату. Любая работа была лучше этой каторги. Он добрел до указанного дома. Особняк был великолепен: современная архитектура, панорамные окна, ухоженный сад с редкими растениями. Он с завистью подумал о том, как несправедлива жизнь: кто-то живет в таких дворцах, а он копается в грязи за еду.
Он нажал на кнопку звонка у массивной дубовой двери. Прошла минута, прежде чем дверь бесшумно открылась. На пороге стояла она. Ольга.
Она изменилась. Пропала та затравленность и усталость в глазах. Теперь она выглядела как хозяйка этого дома — уверенная, спокойная, одетая в элегантное домашнее платье. Она смотрела на него без ненависти, скорее с легким удивлением и долей брезгливости, как смотрят на забравшееся в дом насекомое.
Виктор застыл, не в силах вымолвить ни слова. Земля ушла из-под ног. Этого не могло быть. Это был дурной сон.
«Ты? — наконец выдавил он. — Что ты здесь делаешь?»
«Живу, — просто ответила Ольга. Ее голос был ровным и холодным, как лед. — Это мой дом. Ты что-то хотел? Ах да, мебель. Проходи».
Он вошел внутрь, как во сне. Интерьер был еще роскошнее, чем дом казался снаружи. Дорогая мебель, произведения искусства на стенах. Из глубины дома, опираясь на специальный ходунок, но идя своими ногами, вышел Тимур. Он подрос, окреп.
«Мам, кто там? — спросил он, и тут увидел Виктора. — Папа?» — в его голосе не было ни радости, ни обиды. Просто констатация факта.
«Да, сынок, — спокойно ответила Ольга. — Мужчина пришел нам помочь. Работу ищет».
Слово «работу» она произнесла с особым нажимом. В этот момент Виктору показалось, что он сейчас потеряет сознание от унижения. Кровь бросилась ему в лицо.
«Издеваешься?» — прохрипел он.
«Почему же? — Ольга слегка улыбнулась, и в этой улыбке была вся ее победа. — Каждый получает то, что заслужил. Помнишь, ты говорил, что я обуза и никому не буду нужна? Ошибался. Оказалось, нужна. А ты, такой успешный и перспективный, пришел ко мне работать за еду».
Она смотрела ему прямо в глаза, и он не мог выдержать этого взгляда. В ее глазах он видел приговор.
«А знаешь, что самое смешное, Витя? — продолжала она все тем же ледяным тоном. — Деньги, которые ты мне выплатил по суду, стали первым взносом на лечение в лучшей клинике Германии. А там я познакомилась с прекрасным человеком. Моим будущим мужем. Он, кстати, архитектор этого дома. Так что, в каком-то смысле, ты тоже поучаствовал в строительстве нашего счастья».
В этот момент к дому подъехал блестящий черный внедорожник. Из него вышел солидный, хорошо одетый мужчина с букетом цветов. Он увидел Ольгу, улыбнулся и помахал ей рукой.
Виктор не выдержал. Не говоря больше ни слова, он развернулся и бросился прочь. Он бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь и чуть не падая. Он бежал от этого дома, от этой женщины, от своего сына, который снова мог ходить. Он бежал от своего полного, окончательного и сокрушительного поражения.
