Анна смахнула с ресниц непрошеную слезу и снова улыбнулась своему отражению. Сегодня был их с мужем, Виктором, седьмой год свадьбы. «Медная свадьба», как с умным видом сообщила утром её всезнающая коллега. Анна не любила все эти ритуалы и годовщины, но этот день ей хотелось сделать особенным. Последний год выдался для них тяжёлым. Виктор с головой ушёл в новый, очень сложный и амбициозный проект на работе, а на неё свалился весь груз быта и воспитания их пятилетнего сына. Они отдалились, стали разговаривать друг с другом как соседи по квартире — короткими, функциональными фразами. И сегодня ей так хотелось растопить этот лёд, вернуть в их отношения ту лёгкость и нежность, которая была раньше.
Она приготовила его любимую лазанью, испекла шоколадный торт, накрыла стол в гостиной, зажгла свечи. Она отправила сына к своей маме, чтобы этот вечер принадлежал только им двоим. Она надела новое, шёлковое платье, которое он подарил ей на день рождения и которое она так ни разу и не надела, и теперь, глядя на себя в зеркало, чувствовала, как возвращается былая уверенность в себе.
Но Виктор задерживался. Сначала на час, потом на два. Анна звонила, но он не брал трубку. Праздничное настроение медленно улетучивалось, уступая место привычной, глухой обиде. Это стало для него нормой в последнее время: приходить поздно, пахнуть чужими духами — дорогим женским парфюмом, — и на все её вопросы устало отмахиваться: «Аня, не начинай. Завал на работе. Мы с Леной до ночи сидели над отчётом».
Елена. Эта женщина, его коллега, появилась в их жизни полгода назад и постепенно, незаметно, заняла в ней слишком много места. Сначала это были просто рабочие разговоры. Потом начались «срочные совещания» по вечерам, «деловые ужины» в ресторанах, куда Анну почему-то никогда не звали. Виктор объяснял это тем, что «там скучно, одни разговоры о работе». Но однажды их общая знакомая, встретив Анну в магазине, с восторгом рассказала, как видела вчера её и Виктора в новом, самом модном ресторане города «Венеция». «Вы такая красивая пара, — щебетала она. — Так друг на друга смотрели, просто голубки!». Анна в тот вечер, разумеется, была дома одна.
Она тогда попыталась поговорить с мужем. Он всё отрицал. Говорил, что знакомая ошиблась, что он был в том районе, но один, по делам. Он смотрел ей в глаза так честно, так искренне, что она почти поверила. Но червячок сомнения, поселившийся в её душе, продолжал точить её изнутри. Она стала замечать, как он прячет от неё телефон, как вздрагивает от каждого сообщения, как всё чаще в его рассказах о работе звучит это имя — Елена.
Дверь открылась, когда часы пробили одиннадцать. Он вошёл в квартиру, уставший, но с каким-то странным, лихорадочным блеском в глазах. Он даже не заметил ни накрытого стола, ни свечей.
— Привет, — бросил он на ходу, направляясь в ванную. — Есть что-нибудь поесть?
— С годовщиной, милый, — тихо сказала она ему в спину.
Он замер. Обернулся. И только сейчас, кажется, увидел её — в новом платье, с причёской, с надеждой в глазах. На его лице отразилось что-то похожее на раскаяние.
— Аня… Господи, прости, я… я совсем замотался, вылетело из головы, — пробормотал он, подходя и неумело целуя её в щёку. От него снова пахло теми же чужими, сладкими духами.
— Где ты был, Витя? — спросила она, и её голос был спокоен. Слишком спокоен.
— Я же говорил, на работе, — он отвёл взгляд. — Проект горит, сроки поджимают. Сказал: не жди меня сегодня, моя коллега попросила помочь.
И тут она не выдержала. Она решила, что этот вечер станет моментом истины. Либо они поговорят честно, либо говорить будет уже не о чем.
— Ты про Елену, которую постоянно по ресторанам водишь?
Он отшатнулся так, будто она его ударила.
— Что? Что за бред ты несёшь? Каким ещё ресторанам?
— Тем самым, где вас видела моя подруга. Тем самым, где ты вчера ужинал, пока я ждала тебя дома. Тем самым, откуда ты сейчас пришёл, благоухая её духами.
Он молчал, и в этом молчании было всё признание.
— Я не понимаю, Витя, — её голос дрогнул. — Просто не понимаю. Если у тебя другая женщина, зачем вся эта ложь? Зачем эти мучения? Скажи честно, и я уйду.
— У меня нет другой женщины! — взорвался он. — Лена — просто коллега! Друг! Она в сложной ситуации, у неё развод, ей просто нужна поддержка! А ты… ты всё выдумываешь, ревнуешь на пустом месте!
— Другу, значит, ты даришь дорогие духи? — горько усмехнулась она. — А жене на годовщину забываешь купить даже цветок? Друга ты водишь по ресторанам, а жене рассказываешь сказки про аврал на работе?
— Да что ты привязалась к этим ресторанам! — кричал он. — Ну, посидели пару раз, обсудили рабочие моменты! Что в этом такого? Ты превращаешь муху в слона!
— Я превращаю? — она подошла к нему вплотную. — А скажи, Витя, этот «друг» знает, что у тебя есть жена и сын? Или для неё ты тоже свободный мужчина, которому «просто нужна поддержка»?
Он не ответил. Он просто смотрел на неё с ненавистью. Ненавистью человека, которого поймали на лжи.
— Я всё поняла, — сказала она тихо. Она подошла к столу, задула свечи, которые так и не успели сгореть. — Знаешь, Витя, не утруждай себя больше враньём. Оно тебе не идёт. Иди. Она, наверное, ждёт.
— Что? — не понял он.
— Я сказала, иди. Возвращайся к ней, — она смотрела на него с ледяным спокойствием. — Твои вещи я соберу завтра. Можешь забрать их, когда тебе будет удобно.
— Ты… ты меня выгоняешь? — пролепетал он.
— Я просто избавляю тебя от необходимости врать, — она грустно улыбнулась. — Ты сделал свой выбор. Я его уважаю. А теперь уходи. Пожалуйста.
Он смотрел на неё, на эту вдруг ставшую такой чужой, такой сильной и такой решительной женщину, и, кажется, впервые испугался. Он понял, что она не шутит.
— Аня… — начал он.
— Уходи, — повторила она.
Он попятился к двери, схватил своё пальто и, не попрощавшись, выскочил на лестничную клетку.
Анна осталась одна посреди своей неудавшейся сказки. Она подошла к окну и увидела, как он внизу, на улице, достаёт телефон и кому-то торопливо звонит. Наверное, ей. Своей «коллеге». Своему «другу».
Она не плакала. Она просто смотрела на свой праздничный стол, на остывшую лазанью, на нетронутый торт. И чувствовала не боль, а огромное, всепоглощающее облегчение. Ложь закончилась. И это было самым лучшим подарком на их последнюю годовщину.
Когда за Виктором захлопнулась входная дверь, наступившая тишина показалась Анне оглушительной. Она стояла посреди гостиной, среди остывающего ужина и оплывших свечей, и чувствовала, как адреналин, державший её в тонусе последние полчаса, отступает, уступая место огромной, всепоглощающей пустоте. Семь лет её брака, её жизни, её любви только что закончились. Не было ни криков, ни битья посуды. Был лишь тихий щелчок замка и осознание того, что она осталась одна.
Она не плакала. Она медленно, как во сне, начала убирать со стола. Она выбросила в мусорное ведро так и не тронутую лазанью, вылила в раковину дорогое вино, задула последние свечи. Каждый её жест был прощанием. Она методично, хладнокровно демонтировала декорации их неудавшегося праздника, а вместе с ними — и всю их фальшивую семейную жизнь.
Самым трудным был звонок маме. Нужно было сказать, что сын сегодня не вернётся.
— Мамочка, привет. Ты можешь оставить сегодня Артёмку у себя? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Конечно, доченька. А что случилось? Вы с Витей поссорились?
— Мы с Витей расстались, мама, — просто сказала она. И от этих, произнесённых вслух, слов реальность стала окончательной и бесповоротной.
Всю ночь она провела без сна, сидя в кресле и глядя в тёмное окно. Она перебирала в памяти их жизнь, пытаясь понять, в какой момент всё пошло не так. Когда его «завалы на работе» стали прикрытием, а «коллега Лена» — кем-то большим, чем просто коллега? Она вспоминала десятки мелких эпизодов, на которые тогда не обращала внимания: его раздражение, когда она брала в руки его телефон, его внезапные «командировки» на выходные, дорогие подарки, которые он якобы покупал «для партнёров по бизнесу». Все эти разрозненные кусочки мозаики теперь сложились в одну уродливую, но предельно ясную картину.
Утром начались его звонки. Он писал сообщения, полные то обвинений, то жалких попыток оправдания. «Ты всё испортила своей глупой ревностью». «Я не изменял тебе, Лена — просто друг». «Давай начнём всё сначала, я обещаю, всё будет по-другому». Он лгал даже сейчас, не в силах признать очевидное. Анна не отвечала. Она знала, что любой разговор будет бесполезен.
Она решила, что ей нужно действовать. Практично и трезво. Первым делом нужно было разобраться с финансами, чтобы понять, на что она с сыном может рассчитывать в ближайшее время. Она села за компьютер, чтобы войти в их общий онлайн-банк. То, что она там увидела, стало для неё вторым, ещё более сокрушительным ударом.
Она знала, что они живут неплохо, но без излишеств. Она всегда была уверена, что основная часть их доходов уходит на ипотеку и бытовые расходы. Но выписка по счёту говорила о другом. За последние полгода, как раз с момента появления в их жизни «коллеги Лены», со счёта регулярно исчезали крупные суммы. Это были не просто траты на рестораны. Это были покупки в дорогих бутиках, оплата счетов в спа-салонах, и даже перевод крупной суммы на счёт туристического агентства. А две недели назад, за день до её дня рождения, когда он подарил ей скромный букет тюльпанов, со счёта была снята сумма, равная стоимости хорошего ювелирного украшения. Видимо, подарок предназначался не ей.
Он не просто ей изменял. Он обкрадывал свою семью, свою жену и своего сына, чтобы оплачивать прихоти другой женщины.
В этот момент её тихий гнев сменился ледяной, расчётливой яростью. Она больше не была обиженной женой. Она была матерью, которая будет защищать будущее своего ребёнка. Она распечатала всю эту унизительную бухгалтерию их лжи. А потом наткнулась на последнюю операцию, от которой у неё похолодело всё внутри. Три дня назад, без её ведома, на их имя был взят крупный потребительский кредит. Деньги в тот же день были переведены на счёт той самой Елены.
Она позвонила ему. Он ответил сразу, видимо, ждал её звонка.
— Аня! Наконец-то! Я так переживал! — заговорил он с деланным облегчением. — Я всё понял, я был неправ. Давай встретимся, поговорим…
— Мы встретимся, Витя, — прервала его она ледяным тоном. — Прямо сейчас. В отделении нашего банка. У меня к тебе несколько вопросов по поводу нашего семейного бюджета.
Он приехал через час, бледный и встревоженный. Она молча положила перед ним распечатки.
— Что это? — спросила она, указывая на строчку о кредите.
Он смотрел на бумагу, и его лицо стало серым.
— Я… я могу всё объяснить, — пролепетал он. — У Лены были… временные трудности. Ей срочно нужны были деньги. Я должен был ей помочь! Она обещала всё вернуть!
— Ты взял кредит на нашу семью, на наше имя, чтобы решить проблемы своей любовницы? — отчеканила она каждое слово. — Ты хоть понимаешь, что ты наделал?
— Она не любовница! — закричал он, оглядываясь по сторонам. — Она просто друг!
— Друзьям не оплачивают отдых на Мальдивах и не покупают бриллиантовые колье, пока жена экономит на всём! — она швырнула перед ним остальные выписки. — Ты лжец, Виктор. Жалкий, трусливый лжец.
Она встала.
— Так вот, слушай меня внимательно. Я подаю на развод. И на раздел имущества. И этот кредит, который ты так любезно повесил на нашу семью, мы будем делить пополам. Но свою половину ты будешь выплачивать сам. Я найму лучшего адвоката, и я докажу в суде, на что на самом деле ушли эти деньги.
Она посмотрела на его раздавленное, испуганное лицо.
— Ты боялся скандала? Ты его получишь. Ты так не хотел позориться перед людьми? Теперь о твоих «подвигах» узнают все.
Она развернулась и пошла к выходу, не оборачиваясь. Она шла по улице, и впервые за этот страшный год ей было легко дышать. Да, впереди её ждал тяжёлый, грязный бракоразводный процесс. Ей придётся доказывать очевидное, выворачивать свою жизнь наизнанку. Но она больше не была жертвой. Она была борцом.
Вечером она забрала сына от мамы. Он бросился ей на шею, обнял своими маленькими ручками.
— Мамочка, я так соскучился!
Она прижала его к себе так крепко, как только могла. Он был её силой, её смыслом, её будущим. Она смотрела в его чистые, доверчивые глаза и знала, что она всё делает правильно. Она боролась не за деньги и не за имущество. Она боролась за их с сыном право на честную, свободную жизнь. Жизнь, в которой больше никогда не будет места лжи и предательству. И она знала, что победит.
