– Мама, у тебя в холодильнике только просроченный кефир и вчерашний борщ, – Лена поморщилась, закрывая дверцу. – Надо в магазин идти.
– Да некогда мне по магазинам шататься, – отмахнулась Антонина Петровна, складывая в сумку семена помидоров. – На даче столько дел, что голова кругом. А ты лучше помоги рассаду перебрать.
Лена вздохнула и села за кухонный стол, где стояли десятки маленьких стаканчиков с зелёными росточками. Мать каждую весну превращала квартиру в настоящую оранжерею, а потом всё это богатство переезжало на дачный участок.
– Мам, а зачем тебе столько помидоров? – спросила дочь, аккуратно поправляя увядший листочек. – Ты же одна теперь.
– Как это одна? – возмутилась Антонина Петровна. – А соседи? А ты с Максимом? Мне что, для себя одной горбатиться?
– Мы же редко приезжаем. Максим вообще дачу не любит, говорит, комары одни и делать нечего.
– Вот именно! – мать сердито стукнула кулаком по столу. – Мотаюсь туда каждые выходные, спину гну, деньги трачу на семена, удобрения, а вы носа не кажете!
Лена замолчала, понимая, что разговор принимает неприятный оборот. Антонина Петровна и правда каждую субботу уезжала на дачу и возвращалась только в воскресенье вечером, усталая и раздражённая. Но попытки дочери предложить помощь заканчивались одним и тем же: мать говорила, что сама справится, а потом жаловалась на одиночество.
– Слушай, а может, продать дачу? – неосторожно предложила Лена. – Тебе уже семьдесят, зачем такая нагрузка?
Антонина Петровна застыла с пакетиком семян в руках и медленно повернулась к дочери.
– Что ты сказала?
– Ну, я же не со зла. Просто думаю, что тебе тяжело одной всё это хозяйство тянуть.
– Продать дачу, – повторила мать каким-то странным голосом. – Дачу, которую твой отец своими руками строил. Которую мы с ним тридцать лет обустраивали.
– Мам, я понимаю, что там много воспоминаний, но…
– Но что?! – взорвалась Антонина Петровна. – Но тебе хочется денежки получить? Думаешь, продам дачу, а тебе достанется?
Лена покраснела.
– При чём тут деньги? Я же о тебе забочусь.
– Заботишься! – мать язвительно засмеялась. – Где была твоя забота, когда я после инфаркта лежала? Два раза в больницу заглянула, и всё!
– Мама, ну это же не так. У меня работа, семья…
– У всех работа и семья! А у меня что, развлечения одни?
Антонина Петровна схватила пакет с семенами и направилась к выходу.
– Куда ты собралась? – забеспокоилась Лена.
– На дачу. Там хоть никто мне мозги не выносит советами.
– Но уже вечер, темно скоро будет…
– Обойдусь!
Дверь хлопнула. Лена осталась одна среди рассады, чувствуя себя виноватой. Она действительно не хотела обидеть мать, но разговор как-то сам собой сошёл на больную тему.
Дача. Этот участок в садоводстве стал костью раздора в их семье ещё при жизни отца. Василий Иванович обожал свои шесть соток, проводил там всё свободное время, строил, сажал, ремонтировал. А после его смерти мать словно взяла на себя обязательство сохранить всё в том же виде.
Лена достала телефон и набрала номер мужа.
– Максим, мама опять в истерике из-за дачи, – пожаловалась она. – Уехала туда на ночь глядя.
– А что случилось?
– Я предложила продать участок. Думала, ей будет легче.
– И как она отреагировала?
– Как обычно. Обвинила меня в корысти, наговорила гадостей и умчалась.
Максим вздохнул в трубку.
– Ленка, ты же знаешь свою мать. Для неё эта дача как святыня. Зачем дразнить?
– Но посмотри реально: ей семьдесят лет, здоровье неважное, а она каждые выходные туда тащится. Копает, сажает, поливает. На что это всё?
– На то, что это её жизнь. Пока у неё есть дача, есть смысл.
– Какой смысл в том, чтобы надрываться на огороде?
– Не знаю. Но она так живёт уже десять лет, с тех пор как твой отец умер.
Лена закончила разговор и принялась убирать со стола стаканчики с рассадой. В каждом росточке было столько материнского труда и заботы, что становилось жалко даже самые слабые растения.
На следующий день Антонина Петровна не звонила. Лена волновалась, но гордость не позволяла первой идти на примирение. Только к вечеру она не выдержала и поехала к матери.
Квартира была пуста. Соседка тётя Клава сообщила, что Антонина Петровна утром уехала на дачу с большими сумками.
– Говорила, что надолго, – добавила соседка. – И ещё просила передать, если кто спросит: пусть сами решают, что с дачей делать.
Сердце у Лены сжалось. Мать явно обиделась не на шутку.
На дачу Лена приехала на следующий день. Электричка тряслась по знакомому маршруту, за окнами мелькали дачные посёлки, огороды, теплицы. Сколько раз в детстве она ездила этой дорогой с родителями, как не хотела тогда покидать город ради каких-то грядок!
От станции до садоводства идти пешком минут двадцать. Лена шла медленно, вспоминая. Вот тот магазинчик, где папа покупал мороженое. А вот развилка, где они всегда спорили, какой дорогой короче.
Калитка в участок была открыта. Лена вошла во двор и удивилась: повсюду стояли ящики с рассадой, мешки с землёй, новые грабли и лопаты. Мать явно готовилась к серьёзным посадкам.
– Мама! – позвала Лена.
Из дома вышла Антонина Петровна в рабочем халате и резиновых сапогах.
– А, это ты, – сухо сказала она. – Приехала проверить, не продала ли дачу без тебя?
– Мам, хватит. Я пришла извиниться.
– За что извиняться? Ты же права. Старая дура надрывается на огороде, а молодым это ни к чему.
– Я так не говорила!
– А как говорила? Что мне тяжело, что надо продавать, что зачем мне это всё?
Антонина Петровна села на лавочку возле дома. Выглядела она усталой и постаревшей.
– Ленка, ты знаешь, о чём я думала всю ночь? – спросила мать. – О том, что ты права. Зачем мне эта дача? Трачу деньги, здоровье, время. А для кого?
– Мам…
– Дай договорить. Я поняла, что живу прошлым. Держусь за то, что было важно твоему отцу, а не мне. Он любил землю, растения, урожай. А я? А я просто боялась отпустить последнее, что нас связывало.
Лена села рядом с матерью на лавочку.
– Значит, ты готова продать участок?
– Готова. Но с одним условием.
– Каким?
Антонина Петровна встала и прошла к грядке, где росли тюльпаны. Нагнулась, сорвала несколько цветов.
– Хочу, чтобы ты провела здесь этот сезон со мной. Помогла посадить огород, ухаживать за ним. А осенью, когда соберём урожай, продадим дачу.
– Но зачем? Если ты всё равно решила продавать…
– Затем, что хочу передать тебе то, что знаю. Может быть, ты поймёшь, почему твой отец так любил эту землю. Почему я не могла просто взять и всё бросить.
Лена молчала, обдумывая предложение матери.
– У меня работа, семья…
– Работа у всех есть. А вот матери бывают только одни.
Эти слова задели за живое. Лена посмотрела на участок свежими глазами. Дом, который строил отец. Беседка, где они пили чай летними вечерами. Яблони, которые он сажал, когда она ещё ходила в школу.
– Хорошо, – сказала она наконец. – Попробуем.
Лицо Антонины Петровны просветлело.
– Правда? Не передумаешь?
– Не передумаю. Но у меня есть условие.
– Какое?
– Ты перестанешь упрекать меня в том, что я плохая дочь. Договорились?
Мать улыбнулась и протянула дочери руку.
– Договорились.
В первые выходные они вскопали три грядки. Лена удивилась, как это тяжело – работать землю. Спина ныла, руки покрылись мозолями, но было какое-то особенное удовлетворение от вида ровных борозд.
– Папа тоже так мучился? – спросила она, отдыхая на лавочке.
– Поначалу да. Но потом привык. Говорил, что земля силы даёт, а не отнимает.
– Странно. А мне кажется, что она все соки высасывает.
Антонина Петровна засмеялась.
– Подожди до осени говорить. Когда первый урожай соберёшь, поймёшь.
Они сажали рассаду помидоров и огурцов, боролись с сорняками, поливали грядки. Максим иногда приезжал помочь, но больше мешал, чем помогал. Зато сын Лены, двенадцатилетний Артём, проникся дачной романтикой. Он с энтузиазмом копал землю, сажал семена и каждый день звонил бабушке узнать, как там дела у растений.
– Бабуль, а огурцы уже взошли? – спрашивал он.
– Ещё нет, внучек. Рано пока.
– А когда взойдут?
– Дней через десять, если погода будет хорошая.
К середине лета дача преобразилась. Грядки зеленели, в теплице наливались первые помидоры, огурцы обвивали специальные подпорки. Лена удивлялась собственному азарту: она каждое утро звонила матери, чтобы узнать новости с огорода.
– Мам, а как там морковка? Прорастает?
– Да неплохо. Только поливать надо чаще.
– Я в субботу приеду, польём.
Максим качал головой, слушая эти разговоры.
– Не узнаю тебя, – говорил он. – Раньше дача была как каторга для тебя.
– Сама удивляюсь. Но это действительно затягивает.
– Может, передумаешь насчёт продажи?
– Нет. Договорились же с мамой.
Но в глубине души Лена уже не была так уверена в правильности решения.
В августе начался сбор урожая. Лена приехала на дачу и ахнула: участок был завален овощами. Огурцы, помидоры, кабачки, морковь, свёкла, картошка. Всё это богатство лежало в ящиках, корзинах, мешках.
– Что мы будем с этим делать? – растерянно спросила она.
– Консервировать, конечно, – ответила мать. – Думаешь, зачем я столько банок накупила?
Следующие выходные прошли в заготовках. Лена впервые в жизни солила огурцы и делала томатную пасту. Руки болели от резки овощей, кухня была залита рассолом, но результат впечатлял. Десятки банок с разноцветным содержимым стояли рядами на столе.
– Красота какая, – восхищался Артём. – Бабуль, а можно я одну баночку домой унесу? Похвастаться в школе.
– Конечно можно. Только осторожно, не разбей.
Вечером, когда все банки были закатаны, а урожай разложен по ящикам, Антонина Петровна села за стол и достала блокнот.
– Что это? – спросила Лена.
– Считаю, во сколько нам обошлись овощи. Семена, удобрения, вода, бензин на дорогу.
– И сколько получилось?
– Копейки. Если бы покупали в магазине, потратили бы в десять раз больше.
Лена задумалась. Действительно, урожай получился богатый, а вложения минимальные.
– Но ведь не только деньги важны, – сказала мать. – Ты попробуй свой помидор и магазинный. Почувствуешь разницу.
Лена откусила кусочек красного помидора прямо с куста. Вкус был насыщенный, сладкий, ничего общего с магазинными овощами.
– Вкусно, – призналась она. – Но всё равно много хлопот.
– Хлопот? – Антонина Петровна посмотрела на дочь внимательно. – А мне показалось, что тебе нравится.
– Нравится. Но мы же договорились продать дачу.
Мать вздохнула.
– Договорились. Завтра приедет риелтор, оценит участок.
Лена кивнула, но на душе было тяжело.
Риелтор приехал утром. Молодая женщина в деловом костюме обошла участок, осмотрела дом, заглянула в теплицу.
– Участок хороший, – сказала она. – Дом крепкий, есть вода, электричество. За такой можно просить хорошие деньги.
– Сколько? – спросила Антонина Петровна.
Риелтор назвала сумму. У Лены перехватило дыхание.
– Правда столько дают за дачи?
– А что вы думали? Сейчас загородная недвижимость в цене. Люди устали от города, хотят на природу.
После ухода риелтора мать и дочь сидели на веранде, попивая чай с собственным вареньем.
– Много денег получается, – задумчиво сказала Лена.
– Много, – согласилась мать. – Тебе с Максимом на новую квартиру хватит.
– При чём тут мы? Это твоя дача, твои деньги.
– Моя дача, но после моей смерти всё равно тебе достанется. Так хоть при жизни посмотрю, как ты деньгами распорядишься.
Лена поставила чашку на стол.
– Мам, а давай ещё подумаем. Может, не стоит торопиться?
– Почему? Передумала?
– Не знаю. Но мне жалко всё это бросать. Мы столько сил вложили…
Антонина Петровна улыбнулась.
– Вот видишь. А говорила, что дача – обуза.
– Говорила. И ошибалась.
Мать взяла дочь за руку.
– Ленка, а что если мы никому ничего продавать не будем? Оставим дачу себе?
– А как же твоя усталость? Твой возраст?
– А кто сказал, что я должна здесь одна вкалывать? У меня есть дочь, зять, внук. Будем работать вместе.
Лена задумалась. Идея казалась заманчивой, но…
– А если мы не справимся? Если забросим всё?
– Не забросим. Теперь я знаю, что ты понимаешь ценность этого места.
– Откуда знаешь?
– По твоим глазам вижу. Когда ты смотришь на грядки, у тебя такое же выражение лица, как у твоего отца было.
Лена встала и прошла к забору, за которым начинался лес. Здесь пахло хвоей и грибами, стрекотали кузнечики, где-то вдали кричали птицы. Красота неброская, но какая-то правильная, настоящая.
– Знаешь, мам, – сказала она, возвращаясь, – а ведь Максим был прав. Пока у тебя есть дача, у тебя есть смысл жить. Только я думала, что это плохо. А оказалось, что хорошо.
– Значит, остаёмся?
– Остаёмся. Но с условием.
– Каким?
– Я буду приезжать каждые выходные. И Артёма возьму. Пусть растёт с пониманием, что такое настоящий труд.
Антонина Петровна обняла дочь.
– Договорились. А знаешь, о чём я сейчас думаю?
– О чём?
– О том, что твой отец был бы доволен. Он всегда мечтал, чтобы дача перешла к внукам, а не была продана чужим людям.
– Хватит на нас наживаться, – вдруг сказала Лена и засмеялась. – Помнишь, я так говорила про тебя? А теперь понимаю, что ты не наживалась, а жила. Жила по-настоящему.
Мать кивнула и посмотрела на участок, где зрел урожай, выращенный их общими руками.
– Да, дочка. Это и есть настоящая жизнь. А всё остальное – суета.
