— Ну что, довольна? Разрушила семью? — голос Галины Петровны раздавался из динамика телефона так, как будто она сидела прямо на кухне, гремя кастрюлями и щелкая языком от негодования.
Лидия сидела на краю кровати, босая, с кружкой холодного кофе в руке и мертвым взглядом в стену. Холодный паркет под ногами почему-то бесил больше, чем собственная свекровь. Хотя казалось бы, куда уж больше.
— Галина Петровна, давайте без громких слов. — Она сделала глубокий вдох и выдохнула так, как будто собиралась выдать лекцию по дыхательной гимнастике. — Семья рушится не от того, что я не вожу Кирилла на работу. А от того, что у него есть ноги, руки и водительские права, но нет…
— Да ты неблагодарная! — перебила свекровь с таким драматизмом, что, кажется, сама поверила в роль жертвы. — Мой Кирюша за тебя бы в огонь и в воду! А ты? Ты даже на своей машине его довезти не можешь! Это что за жена такая?
Лидия едва не рассмеялась. Кирюша в огонь и в воду? Да он вчера испугался паука на балконе так, что чуть табуреткой стекло не выбил.
— Ну да, в огонь и воду, — с иронией протянула Лидия. — Только в огонь и воду я его должна довозить.
— Ты не женщина, Лида! Женщина должна понимать мужчину, поддерживать его! Он, бедный, с утра и так нервы рвет на работе… А ты еще и это! — Голос Галины Петровны сорвался на истеричный визг.
— Да, да. Я знаю. Я должна. Всем должна, кроме себя. — Лидия положила телефон на громкую связь и пошла на кухню. — Кстати, он сам сказал, что ему проще на автобусе — мы же работаем в разных концах города.
— Он сказал? Это ты его так настроила! — Галина Петровна шипела, как утюг в момент взрыва бойлера. — Мужчина он или кто? Как он в автобусе поедет? Люди же видят! У него жена с машиной, а он… как последний…
— Пассажир, — подсказала Лидия с холодной усмешкой. — Только, знаете, он прекрасно справляется. Даже сидячее место всегда находит.
— Издеваешься? — Галина Петровна повысила голос так, что Лидия невольно вздрогнула. — Вот дождешься! Он уйдет к другой! К той, что будет возить его и обед в термосе подавать!
Лидия не успела ответить. В коридоре хлопнула дверь — Кирилл вернулся. Он снял куртку, глядя на жену как на чужую. Взгляд был тяжелый, уставший, будто он только что вынес десять мешков картошки на пятый этаж без лифта.
— Ты опять с ней? — устало спросил он, проходя на кухню и хватая из холодильника йогурт.
— Она опять с нами, Кирилл, — сказала Лидия, махнув на телефон. — И кажется, она собирается остаться.
— Мам, хватит! — раздраженно воскликнул он, поднимая трубку. — Я сам разберусь!
Галина Петровна на том конце завопила что-то вроде «Ты мне больше не сын!» и сбросила вызов. Тишина повисла в воздухе, тяжелая и липкая.
— Ты могла бы хотя бы не провоцировать её, — сказал он, бросая йогуртную упаковку в ведро. — Она же волнуется.
Лидия развернулась к нему резко, глаза загорелись обидой и злостью.
— Она волнуется за то, как её «солнышко» добирается до работы? Так пусть подарит тебе машину! Или купит лошадь! Ты взрослый мужик, Кирилл! Мне тридцать, тебе тридцать три, а мы всё ещё слушаем, как твоя мама диктует нам, кто на чём ездит!
— Не надо драматизировать, Лида, — устало сказал он, не глядя в глаза. — Ты же знаешь, она со мной с детства… одна. Она переживает.
— Со мной она тоже переживает. Только так, что мне иногда хочется уехать в другую страну и сменить имя! — в голосе Лидии дрожали нервы.
— Это твоя позиция? — тихо, почти шепотом спросил он. — Я для тебя и мама — в одном списке врагов?
— Нет, Кирилл, — горько усмехнулась она. — В этом списке ты один. Мама просто оркестр на подтанцовке.
Они замолчали. В комнате воцарилась напряженная тишина. Кирилл стоял, опершись руками о стол, ссутулившись, как побитый школьник. Лидия смотрела в окно, стиснув зубы.
— Я не буду возить тебя на работу, — наконец сказала она, словно ставя точку. — Это моя машина. Я её купила. Я работаю. И я имею право.
Кирилл кивнул. Но глаза его оставались холодными.
— Тогда давай так, Лида. Ты живёшь по-своему, а я… по-своему. — Он выдохнул и направился в спальню, не оглядываясь. — Я у мамы пока поживу.
Хлопнула входная дверь. Лидия осталась стоять посреди кухни с пустой кружкой в руке. Холодный кофе растекся по пальцам.
— Ну наконец-то, — сказала она тихо, не то со злостью, не то с облегчением. — Оба уехали.
И в следующий момент рассмеялась. Громко. Нервно. Так, что у самой мурашки побежали по спине.
Лидия даже не успела допить утренний кофе, как звонок в дверь ударил в тишину квартиры, словно по нервам. Она поставила кружку и машинально посмотрела на часы — 8:15. Кто в здравом уме заявляется в гости в такую рань?
Звонок раздался снова, более настойчиво, потом зазвучал и третий раз — с той самой интонацией, которая не оставляла сомнений: либо откроешь, либо сейчас выломают дверь.
Лида знала этот нажимной стиль. Галина Петровна.
И правда. Как только дверь распахнулась, в квартиру влетела свекровь — в своем неизменном темном плаще, с красной помадой, нанесенной так, будто она собралась не к сыну в гости, а на красную дорожку.
— Ну вот и я, — сказала она с ледяной улыбкой, бросая взгляд по сторонам. — Значит, это ты довела Кирюшу до того, что он спал на диване у матери?
— Доброе утро, Галина Петровна, — сухо ответила Лида, отступая в сторону. — Только вы, как всегда, вошли без приглашения.
— Приглашения не требуется, — парировала та, снимая перчатки с таким видом, словно собиралась надрать Лиде уши. — Я мать. Имею полное право.
Лидия стиснула зубы и направилась к кухне. В голове мелькнула мысль: Если выживу это утро без нервного срыва — закажу себе медаль.
— Почему только ты катаешься на машине? А мой сын должен в автобусе трястись?! — Галина Петровна пошла за ней следом, и каждый шаг её каблуков по паркету звучал как выстрел.
— Потому что я купила её за свои деньги, Галина Петровна, — Лида повернулась, глядя в глаза свекрови. — И потому что я работаю в другом конце города. Вы же знаете.
— Работает она! — Галина Петровна картинно всплеснула руками. — А у мужа что, не работа? Или у него работа – так, для души, чтобы не скучал? Ты должна возить его, как нормальная жена!
— Нормальная жена — это та, у которой муж хотя бы спросит: «Можно ли?», а не та, которую мама мужа по утрам учит семейной жизни. — Лида схватила кружку и сделала глоток, пытаясь не дрожать от злости.
— Ты неблагодарная! — Галина Петровна скинула плащ на стул, как будто заявила права на территорию. — Он тебе всё! А ты? Машину ему жалко! Господи, бедный мой мальчик! Стоит на остановке среди этих… этих… алкашей и студентов!
— Алкаши и студенты — тоже люди, — сухо заметила Лидия. — А у Кирилла ноги есть. Пусть пользуется.
— Ты специально его унижаешь! — свекровь ткнула пальцем в Лидию, глаза её сверкали. — Я всю жизнь ему отдавала! Свою молодость! А теперь он прозябает! На автобусах! Из-за тебя!
— А ничего, что вы сейчас за него орёте, как будто он немой? — Лидия поставила кружку так громко, что кофе выплеснулось на стол. — Где он сам? Почему он не может мне это сказать?
— Он воспитанный! Он не будет скандалить! — Галина Петровна скрестила руки на груди. — В отличие от тебя.
В этот момент дверь квартиры снова открылась — Кирилл вошел с двумя пакетами. Лидия едва удержалась от нервного смеха: ну вот, семейный ансамбль в полном составе.
— Мама, зачем ты сюда приехала? — Кирилл бросил взгляд на Лидию, потом на мать, и устало потер лоб.
— Чтобы открыть тебе глаза! — выкрикнула Галина Петровна. — Либо она возит тебя, либо ты возвращаешься домой. К нормальной женщине!
— Мама! — голос Кирилла дрогнул, но был всё еще тихим. — Не вмешивайся. Это мои дела.
— Не вмешивайся?! — она шагнула к нему, грозясь пальцем. — Если б я не вмешивалась, ты бы до сих пор без носков ходил! Она тебя кинула! А ты стоишь, как мебель!
Лидия закрыла глаза и глубоко вдохнула.
— Хватит! — сказала она так резко, что даже Галина Петровна отшатнулась. — Галина Петровна, это мой дом. Уйдите. Сейчас же.
— Ты меня выгоняешь? — свекровь округлила глаза. — Ты? Малолетка, которая зарабатывает пару копеек и считает себя королевой?
— Да, выгоняю. Потому что хватит. — Лидия смотрела прямо в глаза, голос стал стальным. — Вы испортили сына, а теперь лезете портить мне жизнь. Не выйдет.
Кирилл поднял руки, словно сдавался.
— Лида… давай без этого.
— Кирилл, выбирай. Либо мама, либо я. И, знаешь… лучше не торопись с ответом. Я устала выбирать за нас обоих.
Он молчал. В тишине слышалось только тяжелое дыхание Галины Петровны.
— Ну вот и всё, — тихо сказала Лидия. — Соберите вещи. Оба.
Галина Петровна поджала губы, схватила плащ и дернула сына за рукав:
— Пошли, Кирюша. Пусть катается на своей машине одна. Доездится.
Хлопнула дверь. И снова квартира наполнилась тишиной. На этот раз — тяжёлой, но свободной. Лидия опустилась на стул и улыбнулась криво, как человек, который только что выжил в автокатастрофе.
— Ну, поехали, Лида… одна, — пробормотала она себе под нос и допила остывший кофе.
Лидия уже третий раз подряд перекручивала новый замок в двери — мастер посоветовал «для надёжности», да и ей самой было спокойнее. Старая привычка доверять людям как-то быстро исчезла после последнего визита Галины Петровны.
Когда всё было готово, Лида сняла рабочие перчатки и присела на корточки, прислушиваясь к тишине. Даже холодильник, кажется, шумел тише, чем обычно.
— Ну и хорошо, — сказала она вслух, словно подтверждая самой себе правильность решения. — Теперь никакой драмы с утренними визитами.
Телефон замигал сообщением: «Лида, давай поговорим. Я скоро буду. Кирилл.»
Она посмотрела на экран и тихо рассмеялась. Смех получился какой-то сухой, усталый.
Поговорим? Кирюша, поздно. Теперь я сама с собой говорю. И слушаю тоже только себя.
Спустя полтора часа, когда Лидия уже наливала себе чай, в коридоре раздались шаги. Глухой звук ключа о замок, потом более громкий, раздражённый. Ключ снова провернули — щёлк. Не подходит.
И снова. И снова.
За дверью послышался голос Кирилла:
— Лида! Ты чё, замок сменила?!
Она встала, медленно подошла к двери и открыла её настолько, чтобы перед глазами предстала картина: Кирилл с ключами в руке и Галина Петровна за его спиной, вся красная от злости.
— Лидия! — свекровь сделала шаг вперёд, но Лида поставила руку на косяк. — Что это за цирк? Замки менять в родном доме моего сына?!
— Это не цирк, Галина Петровна. Это новая глава. Без вас. — Лидия скрестила руки и посмотрела на них так спокойно, что Кирилл отвёл глаза.
— Ты что, издеваешься? — Галина Петровна зашипела, как чайник на плите. — Мой сын сюда не попадёт?!
— Верно. Ни он, ни вы. — Лида подняла брови. — Ключи больше не подойдут. И двери в мою жизнь тоже.
— Лида… давай не так, — Кирилл попытался говорить мягче, но вышло жалко. — Мы же семья…
— Семья? — Лида рассмеялась коротко, но в смехе звенело что-то холодное. — Кирилл, семья — это когда двое держат друг друга за руки, а не когда один держит маму за юбку.
Галина Петровна вцепилась в сына, словно боясь, что он сейчас утечёт сквозь пальцы.
— Кирюша, пошли домой. Пусть сама тут сдохнет со своей машиной! — она почти визжала.
Лидия выдохнула и резко прикрыла дверь, оставив в щёлке только голос:
— Да, сама. И знаешь, я лучше одна в такси, чем в машине с теми, кто вечно путает любовь и удобство.
Щёлкнул замок. За дверью сначала была тишина, потом глухие шаги по лестнице и затихающий голос Галины Петровны:
— Неблагодарная! Вот увидишь, Кирюша, она ещё приползёт…
— Нет, не приползёт, — тихо сказала Лидия сама себе и улыбнулась. На этот раз — по‑настоящему.
